— Они не хотят его брать. Мест нет.
— Чего?! — возмутилась Калугина и тут же пошла к телефону. — Хотя чему я удивляюсь… — вздохнула она.
Новосельцев тихо ушел в другую комнату. Неслышно, словно тень. Кинув взгляд на нее, у которой точно все получится…
— Алло, на каких основаниях Вы отказываетесь брать ребенка?… Угу… Я могу узнать Ваше имя?… — сосредоточенно смотрела она на провод телефона. — Я все равно узнаю, но так Вы поспособствуете следствию, — она тут же схватила блокнот со стола. — Валентина Михайловна Орлова. Благодарю Вас!
Последовала череда звонков. Людмила ловко крутила диск телефона.
А за окном томно стояли воды Москвы-реки. Стекло мало пропускало звуки проезжающих машин…
Толя сосредоточенно укладывал документы Вовы в стопку, перебирал их и
проверял, не оставил ли он… свою честь где-то…
В квартире Калугиной было широко и от этой пустоты пространства у мужчины складывалось ощущения своей мелочности, низости, ничтожности… Хотя шкаф, который подпирал высокий потолок, собрал именно он, да и тумба, даже милый его сердцу трельяж! Ладно, все казалось не так уж и плохо, если оглядеться. Всё его.
— Его возьмут, — прервала мысли Людмила, выглянувшая из-за косяков. — Я договорилась. Точнее надавила. Точнее даже не я… а… — тараторила от неловкости она. — Короче говоря все хорошо… Он может завтра приходить в садик.
Толя задумчиво смотрел куда-то в боковой угол. Внутри Калугиной все сжалось, горькая капля мысли кольнула кончики пальцев. Она подошла к нему и села рядом, проведя рукой по его спине и остановив где-то на середине.
Новосельцев посмотрел на её еле уловимую улыбку.
— Я вас очень люблю… — сказал он подобно молитве.
Она пару раз поцеловала его в плечо и в конце концов уткнулась в него лбом.
— А помните тот день, когда мы сооружали этот трельяж? — улыбалась она незаметно для всего мира. — У меня тогда кружилась голова от влюбленности… Непорядочно такое говорить.
Толя тут же засветился от счастья.
— Почему же непорядочно?
— Откровенно… — резко подняла она голову и, улыбаясь, посмотрела на него. — Пойдемте выпьем, м?
— Как тогда? — воодушевился он.
— В точности, я Вам обещаю. Но для этого Вам просто необходимо тут что-то собрать или починить, пока я приготовлю наш стол.
— С удовольствием. А что?
— Тут без мужской руки все рушится, между прочим. У меня жутко шатается шкаф.
— Сделаю, — улыбнулся Толя и пошел за инструментами.
А Калугина с небольшим стыдом пошла на кухню. Стыдом за то, что шкаф зашатался неестественным путем. То есть почти неестественным. Людмила самолично открутила пару шурупов и кинула их на дно шкафа, уговорив их, в случае чего, высказать версию самостоятельного падения от непредвиденных обстоятельств.
По холодной бутылке шампанского текли собравшиеся вместе капли. Два бокала на столе преломляли солнечный свет, пуская зайчиков по столу. Людмила достала банку консервированной земляники. В бокалах зашипел алкоголь. Все равно как тогда…
— Анатолий Ефремович! — крикнула она. — Бросайте там все, я Вас жду, — чуть тише крикнула она, доливая шампанское в осевший после пены бокал.
Женщина еще половину минуты пребывала в тишине. В какой-то момент показалось, что он вовсе не придет. Но шаги все-таки послышались.
Он вошел, по-простому включил воду и мыл руки, а теплый свет нежно кидал тени оконных рам на его спину.
Капли стекали с его пальцев когда он взял бокал шампанского.
— За трельяж? — устало улыбнулся он.
Людмила кивнула, коснувшись его бокала своим. Немного попробовав содержимое, она поставила бокал. А Новосельцев все еще медленно делал глоток ощущая каждый пузырек этого момента. Рука скользнула по спине Калугиной, завернув к талии и по ней к животу, чтобы подойти еще ближе.
— Сладостно, однако, — наигранно улыбнулся Толя.
— С земляникой так вообще, — потянулась она за ложкой.
— А сами что не пьете, Людмила Прокофьевна? Боитесь напиться и натворить глупостей?
— Когда я пьяная, я очень буйная, — поглощала она ягоды из банки.
— Ну в Ваших способностях я ни сколько не сомневаюсь, товарищ директор. Хотелось бы лицезреть.
— Договорились, выпущу всех своих чертей, а пока не хочется…
Толя сделал еще пару глотков шампанского, осушив весь бокал.
— У меня еще одна банка для Вовки упрятана, её не трогать, уважаемый статистик!
— Хорошо. Кстати, шампанское великолепное. «Советское» стали делать как-то особенно.
— Это не «Советское»… — опустила она глаза, — Из Франции достала…
Повисло молчание, наполненное какими-то прерывистыми мелкими движениями мужчины, который то ли думал, то ли пытался что-то сказать.
Мысленно Калугина поняла, что сказано это было зря.
— Подарили… в министерстве, — сказала она тихо.
— Это прекрасно, — кивал он. — Шкаф не доделал…
Мужчина скрылся в другой комнате.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Людмила сидела за столом в груде бумаг, перепутанных словно людские реки утром. Перед ней лежали данные для анализа, их было достаточно много, ручка касалась листа, иногда делая непреднамеренные точки на полях. Мысли были не о статистике.
Женщина прекрасно его понимала... В обычные дни она бы плюнула на все, накричала, ей бы полегчало, и не надо подо всех подстраиваться, ведь она привыкла, что стоит «у руля». Но в этот раз почему-то не хотелось все портить, хотелось поступить мудрее... Но как..?
Тактику «почини-безтебяникак» она решила продолжить… Но этого мало. А вдруг дело вообще не в этом, вдруг она ошибается?
Ручку она отбросила в сторону, лампа на столе погасла.
Женщина нырнула в темноту и осторожным шагом брала курс на спальню, где сочится свет. Её любимый свет…
Калугина молча села на кровать, в которой читал Новосельцев. Она осторожно поглядывала на него, когда легла на бок и партизански ползла к нему, гладя одеяло, под которыми прятались его ноги.
Новосельцев в какой-то момент убрал книгу, чтобы посмотреть, что делает его «пьяная» женщина, от которой делается горячо в душе. А она подползала к нему.
— Хорошо Вас понесло с бокальчика Французского champagne, — беспомощно улыбался он.
— Рассекретили, — остановилась она и уткнулась ему в живот. — Не удалось тайно пересечь границу… Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо со мной, чтобы не было поводов расстраиваться из-за меня и моей работы… — она тут же повернула голову, чтобы увидеть его реакцию.
Он задумчиво увел глаза вбок и исповедально не касаясь её взгляда произнес:
— Пока очень трудно до тебя дотянуться…
Она коснулась губами его руки, задела её лбом, волосами и снова коснулась губами.
— Ты настоящий мужик… Коих мало.
Калугина поняла, что была права, его задевает её высокий статус. Рой мыслей вскружил голову, но сердце перетянуло канат на сторону реальности. Она осторожно забрала у него книгу, вложила закладку на новых страницах, отправила её на пол под кровать и покрыла лицо Толи поцелуями.
~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Все запланированное Калугиной все-таки пришлось доделать, бумажные обязанности не могли никак отпустить. Заветные документы уже лежали готовыми на столе.
А вечер наступал на пятки. Взрослые ужинали на кухне с Сережей на руках, Вовка рисовал в комнате… Бушующие беды и разочарования утихли, и сейчас ощущалось то пьянящее счастье, которого непременно хотелось больше.
— Я завтра в министерство с утра, — сказала Калугина, вытекла руки о полотенце и кинув его около раковины.
— Надолго?
— Нет, думаю, к одиннадцати должна вернуться точно, — тут она резко сосредоточенно поменяла курс движения. — Так, надо не забыть и сразу положить документы…
Анатолий остался один на кухне, помешивая чай и улыбаясь Сережке.
Молчание прервал крик Калугиной.
— Толь, подойди сюда!
Новосельцев занервничал и тут же направился не к ней, а в комнату, чтобы положить сына в кроватку.
— Анатолий Ефремович! — послышался её голос снова.
— Бегу, — появился он в дверях. — Что случилось?
Калугина показывала рисунок Вовки.
— Красивый, — невозмутимо сказал Новосельцев.
Тогда Людмила медленно перевернула лист, на обороте которого был аккуратно напечатаны, видимо, министерские дела.
Новосельцев забегал глазами и открыл рот.
— Не ту стопку дал…
Калугина сделала улыбку хищнической и медленно стала двигаться к нему.
— Я… — пятился он, — Я все… это самое… Я…
Тут он рванул с места, а Калугина за ним. Новосельцев летел по коридорам этой гигантской квартиры, петляя и уворачиваясь от нее.
Наконец, он решил сбежать в подъезд. Мужчина вылетает в большое мраморное пространство в тапочках. Она за ним! Перед выходом Калугина свои тапки пытается скинуть и надеть туфли, не до конца надевает и бежит за ним. В это время Толя теряет тапок на лестнице, возвращается за ним, и снова бежит вниз, на пролёте азартно оглядывается, а к нему прямо в руки летит Калугина, споткнувшись о наполовину застегнутые туфли. Он схватил её и крепко зажал в руках.
— Держу, — сказал он ей, когда руки сомкнулись.
Они оба дышали друг другу на ухо и посмеивались иногда.
— Не переживай, мы попросим Вову нарисовать тебе новые документы, — невозмутимо ответил он.
Они залились смехом, уткнувшись друг в друга, чтобы не обращать на себя внимание соседей.
