Спаси меня

      Эта ночь выдалась напряженной. Все трое провели её в гостиной, подозревая и наблюдая друг за другом. Какаши, включив телевизор, чтобы не сидеть в тишине, постоянно клевал носом под его бормотание, то и дело отключался и со страхом пробуждался. Находил глазами братьев и снова успокаивался, видя, что они не сбежали. Сам он сидел в кресле, а Учихи расположились на диване. Старший расслабленно сидел и тоже дремал, поддерживая рукой голову, а младший хмурился и о чем-то напряженно думал. Иногда их взгляды с детективом пересекались, но чаще Какаши замечал, что юноша смотрит на брата. Старший Учиха выглядел самым спокойным. Либо он был уверен, что Какаши ничего не предпримет, поэтому смог расслабиться, либо полностью полагался на младшего брата, зная, что тот если что его защитит. Когда Итачи отключался и невольно дёргался, не позволяя голове упасть, Саске тоже вздрагивал и двигался ближе к нему, словно старшему брату угрожала какая-то опасность. Какаши сразу заметил в младшем брате стремление оберегать старшего, хотя, несомненно, тот был для него авторитетом. Вообще, если бы Хатаке не знал, что Саске младший из братьев, то при знакомстве с ними подумал бы наоборот.       «Итачи Учихе должно быть около двадцати семи? А больше двадцати и не дашь», — невольно подумал Какаши, отмечая юность старшего брата. По-сравнению с Саске тот был худее и стройнее, его бледная кожа казалась более тонкой, а черты лица более плавными, что делало его моложе. Хотя и не отменяло усталость и некоторую болезненность в его взгляде. Лицо Саске же наоборот казалось старше: он часто хмурил брови, его губы были плотно сжаты, а уголки опущены вниз. Какаши припомнил, что юноша занимался боевыми искусствами, и его тело было крепким и надежным. Но, несмотря на это, пару раз следователь заметил, как при взгляде на Итачи, лицо Саске светлело, брови приподнимались, складка между ними разглаживалась, а губы расслаблялись. Выражение лица в этот момент становилось каким-то по-детски невинным. И тогда понять, кто из них младший, а кто старший, не составляло труда.       Они не говорили между собой, но понимали друг друга явно без слов. Физический контакт между ними был сильным: младший то и дело прижимался к старшему, а тот в итоге уронил голову ему на плечо. Какаши тоже хотел бы положить свою голову куда-нибудь, но ему пришлось довольствоваться лишь спинкой кресла.       Когда же, наконец, наступило утро, все трое вздохнули с облегчением. Хатаке первым отправился в ванную, умываться и принимать душ. Саске, чтобы стряхнуть сонливость (он не позволял себе отключаться, в отличие от брата и следователя), сбежал на свежий воздух, заодно захватив с собой Паккуна. То ли, чтобы взять его в заложники, то ли чтобы выгулять. А Итачи без каких-либо предубеждений пошёл на кухню и приготовил завтрак всем троим, соскучившись по уютной обстановке и наличию продуктов. Это весьма сильно удивило детектива: братья вели себя так, как будто уже давно жили в его квартире, а не забрались в неё, как воришки, предыдущей ночью.       — Можете есть, это не отравлено, — произнёс Итачи, когда Какаши с сомнениями покосился на аппетитный омлет с зеленью и мелко нарезанными сосисками. — Нашёл в вашем холодильнике всё, что было.       — Быстро вы освоились в моей квартире, — пробормотал следователь, глядя на завтрак. — Как будто уже год тут живёте. Я даже хозяином перестал себя чувствовать.       — Это ненадолго, — парировал Итачи. — Как только мы разберемся с этим делом, то больше не увидим друг друга. Вы ведь живёте один, капитан?       — Да, один, — мрачно ответил тот, прокручивая в руках чашку с чаем. — Хотя и надеюсь исправить эту ситуацию. Вам с братом повезло, что вы изначально есть друг у друга. Можно даже никого не искать, — усмехнулся он.       — Но мы были далеки друг от друга и пришлось преодолеть многое, чтобы вновь быть вместе, — сказал Итачи, бесстрастно смотря на своё прошлое.       — Когда мы собирали информацию на семью Учиха, — припомнил Какаши. — На тебя сведений практически не было. Лишь указано то, что ты участвовал в военном конфликте больше десяти лет назад, после которого оказался в клинике для душевнобольных. Это так?       — Вероятно, — Итачи пожал плечами. — Я не помню, что конкретно тогда произошло, и как я оказался в клинике. Обрывки воспоминаний иногда посещают меня во снах, но и их я быстро забываю.       — А я вот не могу забыть ни один из своих снов, — опустошенно проронил Какаши. — Все как один напоминают мне о том, что произошло на войне. Я тоже служил в составе пехотных войск и хотел бы вычеркнуть эти воспоминания из своей жизни, но не могу. В какой-то степени тебе повезло, наверное, — невесело усмехнулся он. Итачи, задумавшись на мгновение, перевёл взгляд с лица на волосы Хатаке. Он молчал несколько минут, пристально вглядываясь в детектива, а тот никак не мог начать завтрак из-за такого явного внимания.       — Этот цвет волос… — наконец-то проронил старший Учиха. — Необычный. Особенно, для молодого мужчины, вроде вас. Он кажется мне знакомым, словно я уже видел его раньше и точно не у старика.       — Может, мы всё же встречались? — Какаши тоже задумался. — Постой, если тебе сейчас двадцать семь, то на войне было…       Довести свою мысль до конца он не успел, поскольку хлопнула входная дверь, и на кухню прибежал его питомец в поисках еды. Ощущая, как его влажный нос уткнулся в ногу, Хатаке тут же невольно погладил мопса по короткой шерсти и насыпал в миску собачьей еды. Следом за Паккуном пришёл и Саске, с подозрением поглядывая на двух мужчин в небольшой кухне.       — Со скольки работает суд? — спросил он, беря омлет прямо со сковороды и разом запихивая его в рот.       — С половины девятого, — Какаши посмотрел на часы, где стрелки только приблизились к семи.       — Думаю, стоит поехать туда пораньше, — прожевав, Саске запил всё несладким чаем. — Кто знает, как придётся туда проникнуть.       — Вы собираетесь туда вместе со мной? — скептически спросил Какаши, когда братья уселись на заднее сиденье его автомобиля, замаскировавшись, как могли: старший спрятал свои длинные волосы и надел большие, почти круглые очки с толстыми линзами, которые уменьшали его глаза, а младший прижал свои торчащие волосы наушниками, а челкой практически закрыл глаза.       — Смотря, как вы собираетесь добывать информацию, — ответил Итачи. Какаши в это время сел за руль, пристегнулся и тронулся с места по направлению к суду.       — Я-то могу спокойно входить и выходить в здание суда, — по дороге рассказал он. — Но вот доступ к информации у меня действительно ограничен, несмотря на то, что я являюсь следователем. Следуя нормативам, я должен запрашивать её через официальное письмо, но на это уйдёт несколько дней. В лучшем случае — около трёх, в худшем — до месяца.       — У нас нет столько времени, — недовольно отозвался Саске с заднего сиденья. — Даже три дня много, а за месяц ещё пять человек могут умереть.       — Понимаю, — тяжело вздохнул Какаши, — я и сам хочу сопоставить все факты как можно быстрее. Но перед этим мы должны прояснить несколько моментов. Во-первых, у нас есть предположение, что Куренай Сарутоби и Джирайя были присяжными заседателями в неком процессе, происходившим около десяти лет назад. Нам не известна точная дата, номер дела, имя обвиняемого, судьи, прокурора или адвоката. Поиск в базе данных ведется по нескольким из этих критериев. Получить информацию о присяжных без номера дела и даты практически невозможно. Единственное, что доступно — это наличие или отсутствие судимости, подозрение или обвинение в совершении преступлений. Если этого нет, то нет и имени человека, то есть, по имени вести поиск бесполезно. В электронной базе данных такого нет.       — А где есть? — спросил младший Учиха.       — Обычно к номеру дела прикрепляется скан протокола, где указаны все участники дела. И оригиналы этих протоколов находятся в архиве.       — Пф, — Саске закатил глаза. — Поиски в архиве займут ещё больше времени.       — Возможно, стоит подойти к делу иначе, — негромко проронил Итачи, когда они остановились у здания суда. — Искать информацию не по Куренай Сарутоби, или по Джирайе. Возможно, другие тоже связаны с тем судом. Это лишь предположение, — тут же пояснил он. — Но я предлагаю начать наши поиски с того, на кого легче всего найти информацию. Тот, кто уже был осужден.       — О ком ты? — нахмурился брови Саске, а вот детектив догадался быстрее.       — Если вспомнить всех убитых, их окружение или родственников, то на ум приходит только один явно осужденный — Сасори Акасуна.       — Тот красноволосый официант? — протянул младший Учиха. — Но ведь его выпустили. Хотя… — он начал постепенно понимать. — Когда я в последний раз встречался с ним, он упомянул, что выпустили его из тюрьмы при весьма странных обстоятельствах. Кажется, он сказал, что его бабушка — Чиё Акасуна — что-то сделала для этого. И это как раз произошло тоже десять лет назад.       — Любопытно, — прокомментировал Хатаке. — Об этом он нам не говорил.       — Но вы ведь видели его дело? — спросил Саске.       — Лишь краткие сведения. Впрочем, достать более подробные можно. И лучше сделать это в архиве, чем из электронной базы. Там они будут полнее.       — Хорошо, тогда идём в архив? — уже настроился младший Учиха.       — Я-то могу туда пройти, но вы через центральный вход под камерами — нет, — осадил его капитан Хатаке, доставая из кармана телефон. — Однако… — он что-то смотрел на своём смартфоне. — В девять часов начнётся слушание по уголовному делу, — нашёл он на сайте суда, — поэтому можно попробовать провести вас как свидетелей.       Рисковать братья уже привыкли, так же, как и привыкли к провалам, но на этот раз всё прошло даже лучше, чем они думали. Какаши спокойно провёл их в здание суда, а при входе, показав документы, сообщил, что сопровождает двух свидетелей на слушание. То проводилось на втором этаже и, дойдя до него, они свернули в левое крыло, где располагался архив. Братья скрылись на некоторое время, затерявшись в коридорах, а Какаши смог получить доступ к архивным документам, хотя это далось не так-то просто без разрешения судьи или прокурора.       — Хорошо, что меня тут знают, — когда они втроём оказались между высоких полок с многочисленными папками и коробками, пробормотал Хатаке. — Раньше, до электронных баз, мне приходилось сюда часто наведываться. У нас есть номер дела Сасори Акасуны, — он подошёл к компьютеру, где хранился реестр всех архивных документов, и быстро набрал имя осужденного и год. — 1-329/2005, — продиктовал он. — По статье за хранение и сбыт наркотических средств. Восьмой ряд, двенадцатая полка.       — Там, — быстрее всех сориентировался Саске и направился к восьмому ряду. Какаши последовал за ним, а вот Итачи предпочитал идти медленно, рассматривая высокие полки и мечтая открыть и внимательно рассмотреть каждую коробку, что хранилась на ней.       — Вот оно, — он услышал голос младшего брата за несколько рядов от себя и поспешил присоединиться к своим спутникам. Какаши и Саске уже рассматривали материалы дела и судебное решение.       — Сходится с его словами, — комментировал следователь, внимательно читая протокол. — Он действительно был осуждён на восемь лет, но отсидел только три из них и был досрочно освобожден. Как здесь указано — в связи с подлинным исправлением осужденного, — усмехнулся Хатаке.       — О его родственных связях ничего не указано, — проворчал младший Учиха. — Только то, что родители погибли в детстве, а опекуном стали его бабушка и дедушка.       — Здесь есть что-то ещё, — пока спутники изучали содержимое коробки, Итачи внимательно осмотрел полку, на которой она стояла. И заметил тонкий бумажный скоросшиватель, который вплотную прижался к соседней коробке. Достав и открыв его, старший Учиха обнаружил там всего лишь один лист бумаги.       — Похоже, его хотели подшить к делу Сасори, — заметил Какаши, — но кому-то было лень открывать и доставать коробку, поэтому сунули между ними.       — Здесь есть информация о Чиё Акасуна, — проронил Итачи, пробегаясь по ней глазами. — Указывается, что она являлась родственницей осужденного и участвовала в судебном процессе номер М-10592/2008… В качестве присяжного заседателя.       — Это оно! — глаза Саске ярко заблестели.       — Может, ещё и нет. Но в любом случае, у нас есть номер дела, теперь будет проще, — рассудительно заметил Какаши, возвращаясь к компьютеру с реестром. Братья Учиха, сложив документы в коробку и поставив её на место, поспешили за следователем и застали его недовольно покусывающим губы.       — Что, ничего нет? — Саске заглянул в монитор.       — Низкий уровень доступа, — процедил тот. — Придётся снова искать в бумажных документах. Судя по номеру, оно должно находиться в правой секции… Думаю, нам лучше разделиться, чтобы быстрее найти.       — Хорошо, что нас трое, — бросил Саске, первым отправляясь на поиски. На этот раз им пришлось потратить больше времени, но поиски завершились относительным успехом. Да, данную папку они нашли (на этот раз повезло Какаши), но сведений там было крайне мало. Следователя больше интересовало не само дело, а перечень участников заседания. Пока братья направлялись к нему, он быстро пролистал до последней страницы протокола и слегка покачнулся.       — Что? Что там? — видя, как побледнело его лицо, Саске тоже склонился над документом. Итачи подошёл чуть позже, поэтому не слышал начало разговора.       — Судебный процесс, проходивший десять лет назад над неким Даичи Киноэ, подозреваемом в совершении массового убийства нескольких членов одной семьи. Процесс проходил с участием присяжных заседателей и был закрытым, на последнем настояла единственная выжившая жертва. У подозреваемого был государственный защитник, а судьёй по слушанию дела была назначена Теруми Мей, — брови детектива сошлись сильнее. — На стороне обвинения выступал прокурор Хизаши Хьюга… — рассеянно пробормотал он. — Как мы и думали, они были связаны общим делом…       — А что с присяжными? — поторопил его Саске.       — Всё сходится, — хрипло прошелестел Хатаке, вновь опустив взгляд на бумаги. — В деле участвовали шесть присяжных заседателей. Они все здесь. Куренай Сарутоби, Чиё Акасуна, Какузу Сато, Джирайя, Фугаку Учиха и… — на мгновение перед глазами даже потемнело, Какаши не мог поверить в то, что видит здесь это имя. — Ирука Умино… — прошептал он, в бессилии прижимаясь к архивной полке.       — Выходит, все присяжные были убиты, кроме… — пробормотал Саске, забрав документы из рук следователя.       — Последний рисунок, — голос следователя как-то охрип и показался братьям странным. Хатаке смотрел на Итачи, и тот заметил в его глазах оттенок страха, хотя лицо капитана до этой минуты оставалось бесстрастным, так же, как и у старшего Учихи.       — Он у меня с собой, — ответил Саске и, достав из кармана, протянул следователю. Тот резко выхватил его, развернул и уставился на него широко распахнутыми глазами.       — Это ведь не может быть он? — зашептали его губы, а разум подстраивал знакомые черты к неопознанному нарисованному телу. Телосложение, рост, длина волос… Всё подходило. А непонятные картинки, отмеченные на стене маленькими прямоугольниками? Это ведь могут быть детские рисунки? Его воспитанников?       — Вы сможете добраться до моей квартиры сами? — едва слышно спросил Какаши, пряча рисунок в своём кармане и машинально отдавая спутникам ключи от жилища.       — Да, а что… — начал было Саске, но следователь уже двинулся с места.       — Мне нужно кое-что проверить, я приеду, как только смогу, — на ходу бросил он, стремительно покидая их. Сердце Какаши быстро колотилось, а едва он покинул здание суда, оно болезненно сжалось в груди. Он не хотел думать о том, что последний рисунок предвещал смерть Ируки Умино, но кто ещё остался жив, кроме него из этого дела?       «Адвокат подсудимого и прокурор Хьюга, которого мы до сих пор не нашли, — мысленно ответил Какаши, набирая номер Ируки. Гудки он слушал до упора, пока не начинал говорить автоответчик, а потом снова набирал номер. — Судя по внешности, это явно не Хьюга, а касаемо адвоката…» — когда Ирука не взял трубку на пятый дозвон, взволнованный Хатаке сунул телефон в карман и поспешил сесть за руль. Он не знал адреса Умино, однако знал, где тот работает. К тому же, в такое время он должен находиться в приюте. Не раздумывая, следователь направился прямо туда, но всё в нём заледенело, когда сотрудники приюта сообщили, что сегодня воспитатель на работу не приходил.       — Как не приходил… — севшим голосом спросил Какаши, ощущая, что тревожность усилилась в несколько раз. — Вы звонили ему?       — Да, конечно, — произнесла женщина средних лет, тоже воспитатель детского дома. — Ирука-сан никогда не опаздывал и не отсутствовал без уважительных причин, а если что-то случалось, предупреждал заранее. Но чтобы вот так — это совсем не в его духе.       Узнав его адрес в отделе кадров, Какаши снова поспешил к своему автомобилю. Но едва он пристегнулся, как на него накатило оцепенение. Он внезапно осознал, что не хочет ехать к нему домой. Потому что боится, что живого Ируку там уже не найдёт. Это чувство было ему знакомо. Чувство давящей паники и страха. Он испытывал его почти каждый день во время войны и после потери товарищей. Какаши потерял уже слишком много. Неужели и на этот раз судьба решила отнять у него то, чем он начал дорожить?       Пальцы сжали руль сами собой, а нога надавила на газ. За годы, проведенные на войне и в полиции, Хатаке привык не поддаваться панике и в любой ситуации подавлял эмоции, оставаясь хладнокровным. Сейчас он пытался действовать так же, и у него даже получалось. Ровно до тех пор, пока он не оказался в квартире Ируки Умино, дверь которой оказалась незапертой.       Какаши всё понял уже в то мгновение, но чувства, в отличие от разума, отказывались это принимать. Сердце замирало в груди от каждого шага, а ладони холодели с каждой секундой всё больше. Он пытался ничего не касаться, хотя и стараться не пришлось: квартира Ируки была небольшой и из прихожей он сразу попал в комнату, где его вместе с волной отчаяния накрыло чувство дежавю.       Детектив Хатаке окончательно перестал слышать своё сердце, да и всё тело едва ощущал, а перед глазами была не то явь, не то иллюзия. Такое ощущение, будто он снова видел тот рисунок, только на этот раз цветной, более детальный и с высоким разрешением. Человек лежал посреди комнаты на животе, в куртке и брюках, с растрепанными волосами, которые падали и закрывали лицо. Да, на мелком рисунке это лицо нельзя было узнать, но стоя прямо напротив тела, Какаши понимал, что перед ним лежит именно тот, кого бы он не хотел видеть таким никогда в жизни.       — Неужели… — прошептали его губы, а ноги дрогнули. Он ощущал, что вот-вот готов рухнуть на колени прямо перед телом Ируки, но воля, закаленная потерями и утратами, помогла ему выдержать и это горе. Да, они были знакомы меньше года, наверное, их даже друзьями сложно было назвать, и всё же, этот человек единственный, кто за последние десять лет подарил ему надежду на счастливую жизнь. Единственный, к кому проснулись забытые чувства, единственный, к кому он был готов возвращаться снова и снова. И вот… его больше нет. Так же, как нет его отца, лучшего друга и смысла его жизни.       — Да? — через телефонную трубку прозвучал спокойный и приглушенный голос следователя Ямато.       — Я выслал тебе координаты, — бесцветно произнёс Какаши, — можешь приехать по этому адресу с криминалистами?       — Да, конечно. Что-то случилось? — спросил напарник, а Хатаке с трудом сглотнул, ощущая, как же пересохло в горле, что он даже голос свой едва узнаёт.       — Случилось, — всё же ответил следователь, хотя сначала хотел положить трубку. — Очередное убийство. Я сейчас нахожусь на месте преступления.       — И как же ты туда попал? — удивился напарник. Какаши слышал шум вокруг него и понял, как тот торопится выехать на место преступления.       — Он… я знал его, — пробормотал Хатаке, пытаясь вместе с разговором осмотреть квартиру.       — Дождись меня, — попросил его Ямато. — Я постараюсь прибыть как можно скорее.       — Да, — выдохнул Хатаке и сунул телефон в карман. Да, он должен дождаться, чтобы его самого не уличили в этом преступлении. Его губы невольно скривились, когда он начал подозревать самого себя. Они с Ирукой были знакомы, их несколько раз видели вместе. А теперь он первым оказался на месте убийства, неизвестно как узнав о нём.       «Кажется, теперь понимаю, что ощущал Саске Учиха, каждый раз становясь свидетелем преступлений», — Хатаке несколько минут просто стоял и смотрел на тело, пытаясь найти хоть какие-то улики, не приближаясь к нему. Затем несколько раз обошёл квартиру, понимая, как тяжело здесь дышать, словно воздух пропитан каким-то густым газом. Его внимание привлекли картинки на стене. Да, это действительно были детские рисунки. Светлые, жизнерадостные, но вместе с тем грустные. Потому что чаще всего дети воплощали в рисунках свои мечты о семье и рисовали троих: себя, маму и папу, собаку или кошку, маленький домик, солнце и зелень. Возможно, чьи-то мечты уже исполнились. А чьи-то не исполнятся никогда.       «Теперь и мои тоже»…       Какаши едва заметно вздрогнул, когда услышал за спиной шаги. Ямато и правда прибыл очень быстро, а увидев напарника, стоящего перед трупом, побледнел и с опасениями посмотрел на него, крепко сжимая плечо.       — Расскажешь, что произошло? — негромко спросил он. — Пока не прибыла полиция и криминалисты?       — Не о чем рассказывать, — проронил Хатаке, ощущая его поддержку и вместе с тем сомнения. — Когда я пришёл он уже был мертв. Дверь открыта.       — Вы договаривались о встрече с ним?       — Нет, мы договаривались встретиться через два дня. Но сегодня… я не мог до него дозвониться, на работе тоже сказали, что он не приходил. Вот и проверил, что с ним, — Какаши тяжело выдохнул и прикрыл глаза. — Я могу оставить это дело на тебя? — попросил он, снова тяжело поднимая веки. — Я пытался что-то увидеть или заметить, но не могу сосредоточиться, как обычно. Мне нужно хотя бы несколько часов, чтобы привести в порядок свои мысли.       — Да, конечно, — тут же ответил Ямато. — Ты плохо выглядишь, как будто сейчас свалишься.       — Наверное, бессонная ночь сказывается, — слабо ухмыльнулся тот и, похлопав товарища по плечу, медленно покинул квартиру убитого. На улице он уже увидел несколько патрульных машин, полицейские оцепляли территорию. А перед тем, как сесть в свой автомобиль, столкнулся взглядами с Орочимару, который тоже быстро прибыл на место преступления. Вероятно, на лице у детектива было настолько отсутствующее выражение, что судмедэксперт даже не стал его поддевать и язвить. Хатаке просто прошёл мимо него и наконец-то сел за руль своего автомобиля. Перед тем, как тронуться с места, он случайно взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что Орочимару продолжает стоять на месте и смотреть в его сторону. Не придавая этому значения, следователь надавил на газ и направился к себе домой.       Его голова оказалась странно пустой, что для Какаши было нехарактерно: он привык обдумывать свои мысли и днём и ночью, с трудом избавляясь от них во время сна. А тут — ничего. Он смотрел на дорогу, но видел её скорее инстинктивно, на автомате следя за всеми светофорами и знаками. За временем он тоже не следил и даже не знал, за сколько добрался до своего дома. Вот только попасть туда сразу не смог: несколько минут, стоя перед дверью, Какаши искал от неё ключи, и лишь потом вспомнил, что отдал их братьям.       «Зачем? — впервые за всё это время в его голове родилась мысль, за которую он зацепился. — Если они как-то попали впервые в мою квартиру без ключей. Могли бы попасть снова».       Ему пришлось звонить в собственную дверь и опасаться того, что братья сбежали. Однако и их присутствие удивило несильно: дверь открыл младший Учиха, и Какаши, окинув его безразличным взглядом, прошёл в дом. Итачи сидел в кресле напротив телевизора, так же, как и вчера, держа Паккуна на коленях и лениво поглаживая его.       — Что случилось? — даже Саске заметил его опустошение, несмотря на их короткое знакомство и неяркое повседневное выражение эмоций детектива. Вместо ответа Какаши достал из кармана смятый рисунок и сунул его в руки Учихи. Саске, развернув его, хмуро посмотрел сначала на эскиз, а затем на него.       — Он мёртв, — почти не разжимая губ, проронил Хатаке. — Я видел его. Точь-в-точь как на рисунке.       — И кто же это был? Как вы нашли его? — Саске это известие совсем не порадовало, как и его старшего брата. Тот, выпустив Паккуна из рук, медленно поднялся на ноги и посмотрел на своих спутников. Его взгляд был наполнен сожалением, но вместе с тем выражал крайнее хладнокровие.       — Ирука Умино, последний присяжный, — так же негромко продолжил Какаши, глядя в пустоту. — Я был с ним знаком. Да и ты его, наверное, один раз видел. Мы приходили вместе на презентацию Джирайи.       — Хм, возможно, — Саске снова опустил глаза на эскиз. — Хотя уже не помню. Но если вы были знакомы, разве вы не знали о том, что он был присяжным?       — Нет, не знал, — покачал головой детектив. — Мы познакомились не так давно, в то время, когда я расследовал дело об убийстве судьи Мей… Кстати, — Какаши посмотрел на Итачи, который всё это время не спускал с него глаз. Тот был в очках, отчего взгляд казался ещё пристальнее и суровее.       — Мы никогда не связывали смерть Теруми Мей с вами, поскольку впервые Саске Учиха, как предполагалось, убил своих родителей. Но получается, если её смерть связана с этим делом, то ты тоже рисовал её?       — Мои первые рисунки, всё, что случилось до смерти родителей… — произнёс Итачи. — К сожалению, я не помню этого. В то время я не контролировал себя, так что мог нарисовать что угодно.       — Среди тех рисунков, — продолжил Саске, — которые я впервые увидел, была какая-то незнакомая женщина с длинными волосами. Тогда я не обратил на это внимания, да и смерть родителей потрясла меня. И вместе с ней тот доктор…       — Да, Кабуто Якуши, — отозвался Какаши. — Его не было в списках присяжных, но Орочимару как-то упоминал, что тот обучался на судмедэксперта, поэтому тоже может быть замешан в этом деле.       — Орочимару? — уловил Саске незнакомое имя.       — Да, судмедэксперт, с которым я работаю. Он проводил аутопсию всех тех тел. И он… — Какаши снова ненадолго вспомнил, как тот смотрел ему вслед, и внезапно в глазах потемнело, а ноги потеряли опору. Он покачнулся, но вовремя смог прийти в себя и устоять.       — Эй, вы на ногах еле держитесь, — Саске даже протянул руку, чтобы успеть схватить его. Лицо Какаши стало совсем белым, но он смог кивнуть.       — Да, полежу немного, если вы не против, — проронил он и направился в свою спальню. Плотно закрыв дверь, Какаши стянул с себя пиджак и рухнул на кровать прямо в одежде. Его не волновало, что она изомнётся или даже порвётся, он больше не боялся оставаться с братьями Учиха в одном доме, не опасался, что они сбегут или убьют его, не думал следить за ними и держать под контролем. Нет, все страхи будто остались там, в той квартире, вместе с убитым Ирукой Умино. А сейчас Какаши ощущал только полнейшее опустошение и усталость. Бессонная ночь давала о себе знать, стоило только закрыть глаза и более менее расслабиться, как он тут же начал проваливаться в тревожный сон.       Теперь помимо сновидений, связанных с военным прошлым, добавились новые. Да, капитан Хатаке видел много смертей, много тел, искалеченных и оскверненных, вызывающих страх и отвращение. Но только побелевшее лицо Ируки Умино стало преследовать его во снах, хотя его смерть была быстрой и лёгкой, но как никогда Какаши стал ощущать вину за то, что не успел спасти его, что узнал обо всём слишком поздно, что не догадался и не проверил сведения раньше, ведь всё было у него в руках, даже тот рисунок…       — Что с ним? — пробормотал Саске, когда следователь скрылся в своей спальне. — С утра он выглядел очень бодрым.       — Саске, его друга убили, — со вздохом ответил Итачи, рассматривая небольшую книжную полку в углу гостиной. — Похоже, что мы настолько привыкли к этим смертям, что не чувствуем ничего. А он увидел это впервые. Как иллюзия стала реальностью.       — Да, ты прав, я действительно уже ничего не ощущаю, кроме раздражения, — признался Саске, приближаясь к брату. — И эта последняя смерть как будто прошла мимо меня. Возможно, потому что на этот раз не я видел её, — угрюмо заключил он. Итачи, развернувшись к младшему лицом, коротко кивнул.       — Да, на этот раз, это словно происходило не с нами, словно мы всё передали ему, — он кивнул на дверь спальной комнаты. Саске тоже посмотрел туда, а затем снова обратился к брату.       — Как думаешь, он там долго просидит?       — Судя по его состоянию, он проспит несколько часов, — Итачи покосился на диван в гостиной. — Нам бы тоже не мешало поспать. Особенно, тебе, ты ведь даже не отключался той ночью, — он пригладил растрепанные волосы. — Не думаю, что после такого потрясения Какаши-сан будет действовать против нас.       — Уже зовёшь его по имени? — Саске скептически изогнул брови.       — Глупый брат, — ухмыльнулся Итачи и внезапно прижал его к себе. — Как ты мог вырасти таким ревнивым?       — Вот так, — процедил Саске, тоже обхватил его руками и положил голову на его плечо. — Просто боюсь тебя потерять, — признался он. Итачи снова ухмыльнулся и поцеловал младшего братишку в макушку. Они стояли обнявшись несколько минут, находя спокойствие друг в друге, а потом всё же улеглись на диван, кое-как устроившись на нём. Он был коротким и узким, поэтому Итачи пришлось подогнуть колени, а голову приподнять на боковине, а Саске просто забрался на брата, хотя и думал пересесть в кресло, чтобы не отягощать его. Но Итачи вновь обнял его руками, и юноше не хотелось даже шевелиться, чтобы не сбить его намерения.       — И что же получается? — полусонно спросил младший Учиха, наслаждаясь объятьями старшего. — Последний присяжный убит, а мы так и не выяснили, кто убийца. Очевидно, что он связан с тем делом… Но кто он?       — Возможно, тот, кто пытается скрыть какие-то следы, или мстит, — предположил Итачи, тоже закрыв глаза. — Нужно выяснить всё о том осужденном. Исходя из слов Куренай Сарутоби, его, вероятно, подставили. Если её заставили свидетельствовать против, значит, и на других присяжных как-то воздействовали. В том числе, и на нашего отца.       — Ладно, как только наш детектив проснётся, спросим его, что он думает по этому поводу, — проворчал Саске, заёрзав на брате. Тот обхватил его ещё крепче, и юноша успокоился, проваливаясь в сладкую дрёму.