Собеседование
3 июля 2020 г. в 20:00
Дело об убийстве судьи Теруми Мей зашло в тупик. Впрочем, Какаши с самого начала подозревал, что так просто они его не раскроют. На данный момент у них был единственный подозреваемый — студент Чоуджуро, весьма хлипкий парень в очках, трясущийся от каждого звука. Он напоминал какого-то неврастеника, что впрочем очень вписывалось в психологический портрет убийцы: парень мог впасть в крайность и из забитой жертвы превратиться в тирана. Из этого вытекал мотив убийства: одержимость Теруми, страстные письма и слежка за ней стали плодородной почвой для преступления. Мотив был на лицо, алиби у студента оказалось весьма шатким. Не хватало только одного элемента для закрытия дела — орудие преступления так и не было найдено.
— Без него мы не можем передать дело в суд, — поздно вечером покачиваясь в своём кресле, пробормотал Какаши, вслушиваясь в звуки клавиатуры, исходящие от стола напарника.
— Всё кажется очень логичным, — отозвался Ямато, не сбавляя сосредоточенности во время написания отчета. — Он действительно мог убить её из-за отказа или эмоций. А потом убедил себя, что не делал этого. Мы можем на него надавить и получить чистосердечное, — предложил следователь. — Тогда необходимость в орудии преступления отпадет.
— Боюсь, надавить не получится, — усмехнулся Хатаке. — Такое чувство, что он вот-вот расплачется или хлопнется в обморок.
— Но факты против него. Он признался в том, что следил за судьёй, посылал ей недвусмысленные письма, где настаивал на встрече. Обыск в его квартире и фотографии Теруми подтверждают это. Он был одержим ей.
— Но психологическая экспертиза показала, что он вполне здоров, хоть и находится в состоянии стресса, — пробормотал Какаши.
— Что ж, тогда надо копать дальше? — поинтересовался Ямато. — Хотя по-моему, всё предельно ясно.
— В идеале — да, но начальство давит, просит как можно скорее объявить преступника. Боюсь, что и без наших усилий этот парень пойдёт под суд. Ты же знаешь, что это не в первый раз, когда наполовину расследованное дело у нас забирают и сразу отдают в суд. Я попрошу у начальника ещё немного времени, — Какаши выпрямился и взглянул на напарника, — а ты можешь составить список дел, которые вела Теруми за последние несколько лет?
— Могу, но какой взять промежуток? — переспросил у него Ямато.
— Давай начнём за последний год. А там посмотрим, — проговорил Хатаке.
— Боюсь, быстро не выйдет. Для начала нужно подать запрос в суд об изъятии дел… Понимаешь, вся эта бумажная волокита. Два дня на неё уйдёт точно.
— Чертова бюрократия, — вздохнул Какаши. — Ладно, завтра приступим, а сейчас по домам. Надеюсь, Паккун не перегрызёт снова шнур от телевизора…
— Паккун? Тот маленький мопс? — улыбнулся Ямато. — Только он ждёт тебя дома?
— Если ты намекаешь на отношения, то у меня их нет, — вздохнул Какаши. — И вряд ли появятся с этой работой.
— Я понимаю, у меня такая же ситуация, — спокойно произнёс Тензо. — Но раз мы оба свободные, так почему бы не провести вечер где-нибудь в тихом местечке? Тебе бы не помешало расслабиться, — предложил он.
— Хм… — протянул детектив. Пить он не особо любил, но опрокинуть стаканчик-другой сейчас бы и правда не помешало.
— Почему бы и нет, — захватив куртку, Какаши направился к выходу. — Если ты угощаешь.
Этой ночью, пока следователи отдыхали и расслаблялись в баре, измотанные напряженным расследованием, на другом конце города молодая девушка никак не могла уснуть. Она легла спать пораньше, потому что завтра был очень важный для неё день. Сакура Харуно впервые в своей жизни устраивалась на работу. Завтра её ждало собеседование, но слишком сильно разволновавшись, она очень долго не могла уснуть и отключилась лишь к рассвету. И, конечно же, на утро чувствовала себя как выжатый лимон.
— А я так надеялась выглядеть достойно, — сокрушалась она, судорожно замазывая перед зеркалом синяки под глазами. В этом году Сакура оканчивала медицинский колледж и решила как можно скорее от теории перейти к практике и потом, возможно, продолжить своё обучение. Своим направлением она выбрала именно психиатрию, поскольку очень хотела помогать людям возвращаться к этой реальности. Поэтому, узнав, что крупнейший психо-реабилитационный центр нанимает медперсонал, поспешила отправить своё резюме туда, подкрепив его положительными характеристиками с учебы. И, к своему восторгу, получила ответ практически на следующий день.
«Только бы не опоздать, только бы не опоздать», — выбегая из дома, повторяла про себя девушка, не слыша, что мама кричит о завтраке. Клиника располагалась за городом, и туда можно было добраться лишь на рейсовом автобусе. Сакура едва успела на него, влетев в последнюю дверь. Заплатив за проезд, она облегченно рухнула на ближайшее сиденье и судорожно выдохнула, раздувая собственную челку. Конечно же, она вся вспотела, да и волосы растрепались. Ну как тут выглядеть солидно?
Пока Сакура добиралась до места назначения, она мысленно прокручивала всевозможные вопросы, которые могли бы ей задать. И тут же придумывала на них сотню ответов, раздумывая, где может попасть впросак. Всю свою жизнь Сакура была прилежной ученицей и хорошей студенткой, она быстро запоминала всю новую информацию и становилась лучшей в своей группе. Теперь же ей предстояло выдержать самый сложный экзамен в своей жизни.
— По поводу трудоустройства? — молодая женщина с короткими тёмными волосами в униформе медсестры осмотрела Сакуру с головы до ног, когда та спросила, где проходит собеседование. — Ах, да, — внезапно припомнила она. — Цунаде-сама что-то говорила об этом. Пойдём, я провожу тебя, — улыбнулась она, и Сакура слегка расслабилась, ощущая её доброжелательность. Пока они поднимались на второй этаж, Харуно успела бегло осмотреть клинику. Ей очень понравились большие светлые окна в холле, значительное количество растений, удобная мягкая мебель светлых тонов. Здесь не ощущался запах старых клиник, в которых ей довелось побывать во время практики. Сакуре понравилось это место буквально с первого взгляда, но она старалась держать себя в руках и не выказывать эмоций.
— Цунаде-сама, тут пришла девушка по поводу трудоустройства, — произнесла сопровождающая, заводя Харуно в кабинет директора. Сакура в нерешительности застыла в дверях, рассматривая красивую солидную женщину, сидящую за рабочим столом. Выглядела она очень молодо, но наверняка была старше, чем казалась. Русые волосы лежали на плечах, а светло-карие глаза выглядели очень дружелюбно.
— Да, присаживайся, — директор стала перебирать бумаги на своём столе и отыскала среди них резюме, которое отправляла Сакура. — Харуно-сан, я так понимаю? — спросила она, глядя на девушку из-за очков.
— Да, — уверенно произнесла Сакура и, поклонившись, опустилась напротив директора. — Можно просто Сакура, — улыбнувшись, добавила она.
— Хорошо, Сакура. Я посмотрела твоё резюме, мне понравились твои данные. К тому же, тебя рекомендовали мои хорошие знакомые, которые преподают в колледже. Но позволь всё же задать тебе несколько вопросов, — Цунаде чуть подалась вперед и поправила очки. — Почему ты решила выбрать именно психиатрическое направление?
— Мне кажется, такие люди нуждаются в ещё большей заботе, — негромко ответила Сакура. — Ведь в отличие от других, психически здоровых, они даже не осознают, что с ними происходит.
— Да, это действительно так, — кивнула головой Цунаде. — Они требуют к себе особого отношения. С ними нужно обращаться, как с детьми. Нельзя кричать или применять силу, нужно подстраиваться под их настроение. Иногда убеждать в чём-то, иногда разубеждать. Соглашаться с тем, что они говорят, или наоборот, опровергать. Впрочем, всё это приходит с опытом, — бодро продолжила директор клиники. — А его можно получить, общаясь с больными напрямую. Для начала тебе нужно привыкнуть к этой атмосфере и понять, как тут всё устроено. Пойдём, — Цунаде поднялась на ноги, и Сакура невольно распахнула глаза, поражаясь её потрясающей фигуре. — Я проведу тебе небольшую экскурсию по клинике.
Они вместе покинули кабинет и спустились в холл. По ходу Цунаде рассказывала и показывала, какие где располагаются кабинеты, рассказала о распорядке дня, о существующих методах лечения, о категории больных.
— У нас нет откровенно буйных пациентов, — когда они гуляли по зеленой зоне, пояснила директор. — Многие проходят курс реабилитации после затяжных депрессий, есть подростки с суицидальными склонностями, а также несколько человек, переживших военные действия.
— Те, что случились десять лет назад? — с грустью в голосе спросила Сакура. Тогда ей было всего десять, но она знала, почему папа не вернулся домой.
— Да, десять лет назад, — тоже глухо отозвалась Цунаде и невольно вздрогнула, когда услышала позади себя шаги.
— Добрый день, — Сакура тоже дёрнулась, отреагировав на мужской голос. — У нас новый сотрудник?
Мужчина в белом халате отчего-то не понравился девушке с первого взгляда. Ему было около тридцати пяти лет, внимание сразу привлекли круглые очки и очень светлый, пепельный цвет волос. Те были собраны сзади в хвост. За стёклами поблескивали черные глаза, а губы неприятно натянулись, будто он выдавливал из себя улыбку. Доктор хотел выглядеть дружелюбно, но отчего-то больше походил на обезумевшего ученого.
— Да, Сакура Харуно, будет работать здесь медсестрой, — подтвердила Цунаде.
— Очень приятно. Кабуто Якуши, — мужчина протянул ей руку, и девушке ничего не оставалось, как пожать её и ощутить его холодные пальцы. — Заместитель директора. Надеюсь, вам у нас понравится, Харуно-сан, — он чуть склонил голову и удалился, а Сакура невольно выдохнула, ощутив, как спало напряжение.
— Кабуто — заведующий психохирургическим отделением, — проговорила Цунаде, смотря ему вслед. — Он неплохой хирург, но к людям относится чересчур профессионально, не учитывая их эмоциональное состояние. Также он назначает лекарства тем, кто прошёл через операции. Он работал здесь ещё до того, как я стала директором, а клиника специализировалась именно на психохирургии — здесь проводились операции. Но теперь наша основная задача — это реабилитация. Операции мы проводим крайне редко в особенных случаях. Наверное поэтому он так не любит меня, — усмехнулась Цунаде. — Впрочем, как специалист он меня устраивает. Что ж, продолжим наш осмотр, — она снова улыбнулась, а Сакура довольно закивала. Они обошли весь парк и вернулись в клинику, заглянув в комнату для досуга. Цунаде пояснила, что для больных очень важно заниматься каким-то творчеством. Будь это просто игра, лепка из глины, рисование или пение песен. И это не просто способ занять больных, но и развитие их сознания.
— Ох, — невольно вырвалось из Сакуры, когда, осматривая больных, её взгляд остановился на одном из пациентов, который сидел у окна в инвалидном кресле. Его профиль четко выделялся, и отчего-то сердце слегка дрогнуло, глядя на эти правильные очертания. Напротив него сидела та самая медсестра с короткой стрижкой, которая проводила девушку к директору. Она читала книгу, но не было похоже, что молодой человек с длинными волосами слушает её. Кажется, всё, что окружало его, был его собственный мир.
— Хах, — заметив её округлившиеся глаза и проследив за взглядом, Цунаде улыбнулась. — Он тебе понравился? — смущая девушку, спросила она.
— Нет, просто… — покраснев, Сакура опустила голову, но через мгновение снова взглянула на него исподлобья. — Даже несмотря на болезнь, он очень красивый, — неуверенно произнесла она.
— Это один из тех, о ком я говорила. Жертва войны, — вздохнула Цунаде. — Он получил серьёзную черепно-мозговую травму, был прооперирован, около года пролежал в коме и вернулся к нам вот таким. Это лучше, чем кома, и всё же… — она снова вздохнула. — Так, кажется, я знаю, кто будет твоим первым пациентом, — к её голосу вернулся задор. — Шизуне с завтрашнего дня уходит в декрет, так что ты очень вовремя. Да и ухаживать за Итачи-куном просто. Он слабо реагирует на этот мир, так что проблем возникнуть не должно. Ему нужно лишь давать лекарства, кормить, гулять с ним, мыть, выносить утки, говорить с ним или читать, чтобы он слышал голос. К тому же, он очень любит рисовать, но это желание появляется спонтанно, так что под рукой всегда должны быть бумага и карандаш. Думаю, за молодым человеком ухаживать приятней, чем за стариком или старухой. Впрочем, если тебя смущает, что он парень, могу назначить тебе уход за женщиной.
— Нет, всё в порядке, — покачала головой Сакура. — Меня это не смущает. Я готова помогать ему, — твёрдо решила она.
— Прекрасно, — ощущая её боевой дух, улыбнулась Цунаде. — Тогда можешь приступать к своим обязанностям с завтрашнего дня. А пока Шизуне выдаст тебе форму и расскажет, какие лекарства и в какое время он принимает.
Пока Сакура Харуно с волнением проходила первое собеседование, Учиха Саске скучающе сидел на последних лекциях в колледже. Прошло чуть больше недели с того дня, когда они с матерью навещали Итачи, но Саске до сих пор не мог успокоиться, вспоминая о том рисунке. У него в голове не могло уложиться, как брат мог изобразить подобное. Неужели его рассудок помутился до такой степени, что он желает смерти самым близким? Но если это так, почему там были только родители?
«Почему не я? — и на лекциях и после них в спортивной секции, Саске продолжал задавать себе эти вопросы. — Ведь это я! Я презираю его, а не родители. Меня, меня он должен ненавидеть и желать моей смерти, а не их. Ведь они любят его, а я…»
— Саске, что-то ты сегодня разошёлся, — донёсся до него веселый хрипловатый голос, прорвавший всю мглу, которая застилала сознание. Опустив глаза вниз, Учиха увидел, что сидит прямо на своём друге, готовясь нанести ему удар. Кулак был занесен прямо над его головой, и Саске даже не понимал, что делал. Да, они как обычно посвятили всё занятие спаррингу, но почему он не помнит ни начала, ни конца?
— А ты почему меня не останавливаешь? — хмуро спросил Учиха, поднимаясь на ноги сам и протягивая руку Узумаки. Наруто, крепко ухватившись за неё, тоже поднялся и поправил своё спортивное кимоно.
— Тебя остановишь! — воскликнул голубоглазый парень. — Ты будто не на жизнь, а насмерть сражался, — посетовал он. — Я тебя два раза через плечо перекинул, а ты даже не отреагировал. Продолжал, как робот заведенный. Что с тобой?
— Ничего такого, — Саске затянул пояс потуже. — Просто захотелось устроить, наконец, нормальную тренировку.
— Нормальную? Скорее уж безумную, — ухмыльнулся светловолосый напарник и, подойдя к другу, закинул ему руку на плечо. — Давай, Саске, говори, я тебя насквозь вижу, — задиристо спросил он. В последнее время от Наруто и правда было сложно что-то утаить: они проводили с Саске настолько много времени, что научились практически читать мысли друг друга. Что было полностью противоположно началу их отношений, когда и минуты не обходилось без драк и недопонимания.
— Пойдем, перекусим где-нибудь, — проронил Саске, чуть отворачивая голову в сторону. — Я с самого утра ничего не ел.
— Ты читаешь мои мысли! — довольно отозвался Узумаки и первым побежал к раздевалкам. Приняв душ и переодевшись, молодые люди отправились в ближайшую закусочную, где Наруто заказал себе огромную порцию рамена, а Саске обошелся лососевым супом и овощным салатом.
— Так что? Расскажешь, что случилось? — с удовольствием поглощая рамен, по ходу дела спросил Наруто. — Поссорился с родителями? Или что?
— Да нет, дело не в родителях, — хоть Саске заказал себе лёгкий суп, аппетит у него куда-то пропал. — Хотя да, и в них тоже, отчасти, — признался Учиха. — И в моём брате, — угрюмо добавил он.
— Брате? — Наруто в очередной раз втянул в себя длинную лапшу и облизнул губы. — Ты редко говоришь о нём. Кажется, он серьёзно болен? — припомнил он историю Саске.
— Да, болен, — бесцветно подтвердил юный Учиха. — Когда мне было одиннадцать, Итачи казался мне героем, — на лице появилась горькая усмешка. — Казалось, он знал обо всём на свете, умел всё, что можно, и не было другого такого человека, как он. В свои шестнадцать Итачи единственный смог блестяще завершить курс военной подготовки и был направлен в горячую точку. В то время как раз проходили военные действия на границе, и многих молодых людей забирали на фронт. Он же попал в какой-то элитный отряд, подробностей я не знаю, но тогда мне казалось, что это очень круто. Я был горд своим братом и всем рассказывал в школе про него. Вот только эта радость была недолгой, — Саске перестал улыбаться и помрачнел так, что Наруто судорожно сглотнул, перестав есть свой рамен. — С фронта он вернулся, но не таким, каким туда уходил. Со слов родителей я знаю, что он был серьёзно контужен и перенёс тяжелую операцию, а после пролежал почти год в коме. Он очнулся, но к нормальной жизни так и не вернулся. Он не мог двигаться и говорить. Поэтому, как ветерана, его отправили в психо-реабилитационный центр, хотя в то время это была просто клиника. Я редко навещал и навещаю его, потому что мне невообразимо тяжело видеть его таким сломленным и поверженным, ведь он был невероятно талантлив и мог добиться многого, если бы не его стремление стать военным. На днях мы с мамой навещали его, — через паузу продолжил он, видя заинтригованные глаза Узумаки.
— И? Как он? Не пришёл в себя? — попытался ускорить разговор Наруто.
— Нет, не пришёл. Или делает вид, что не пришёл, — хмуро ответил Учиха. — Он с чего-то вдруг начал рисовать, причем очень реалистично, хотя никогда этим не занимался. Врачи говорят, что это путь к его пробуждению, но мне почему-то кажется, что всё становится только хуже. Раньше он был просто болен, а теперь настолько помешался, что рисует странные картинки, на одной из которых вообще была изображена смерть родителей.
— Да ну! — выпалил Наруто, распахнув свои голубые глаза. — То есть как?
— А вот так. Нарисовал их мёртвыми, в луже крови и с перерезанным горлом, — монотонно проговорил Саске, тут же ощущая, как от воспоминаний тело покрылось ознобом. — До сих пор не могу этого забыть. Так и стоит всё перед глазами, — он прижал ладонь ко лбу и зажмурился на несколько секунд, надеясь прогнать мрачные образы.
— Вряд ли ты с этим можешь что-то сделать, — вздохнул Наруто, снова возвращаясь к рамену. — То, что пережил твой брат, наверняка было ужасным, вот теперь его память и рисует всякие ужасы. Быть может, это то, чего он боится, — предположил друг.
— Или то, чего желает? — приподнял брови Саске, смотря в пространство.
— Разве твой брат был когда-нибудь безумным убийцей? — пробормотал Узумаки.
— Нет, но… — Учиха обессиленно покачал головой. — Кто знает, на что теперь он способен. После войны, где он наверняка убил не одного человека.
— Ты сказал, что он не двигается уже довольно долгое время. Так что, я думаю, вряд ли он на что-то способен, — рассудительно заметил Наруто.
— Что ж, может ты и прав. По крайней мере, надеюсь на это, — вздохнул Саске и достал деньги из кармана, расплачиваясь за заказ. — До завтра, — проговорил он, прощаясь с другом.
— Не забудь, что завтра перенесли время занятий на семь! — успел прокричать ему вслед Наруто. Саске поднял руку, жестом говоря, что услышал его.
Обычно до спортзала и обратно младший Учиха добирался на автобусе, но на этот раз решил пройтись пешком. Ему не просто хотелось прогуляться, а выветрить все тяжелые мысли из головы. Вечером было прохладно, но для головы оказалось в самый раз. Эта прохлада способствовала успокоению, и чем больше Саске делал шагов, тем сильнее выравнивалось его настроение. Разумом он понимал, что поводов для паники нет, что рисунки — это лишь выдумки душевнобольного брата. Но отчего-то сердце было не на месте. Длительная прогулка помогла ему успокоиться — Саске прошёл пешком несколько километров. Насыщенная тренировка и ночная прогулка прибавили усталости — подходя к дому, он захотел спать. Негативные мысли улетучились, и теперь младший Учиха думал лишь о том, как скорее оказаться в своей кровати.