Спаси меня

      Однако, мечты о спокойном сне остались лишь мечтами. Более того, Саске пришлось забыть о нём на следующие несколько месяцев. Для него всё началось именно в ту ночь, когда после тренировки с Наруто он долго возвращался домой. Первое, что его насторожило — отсутствие света в окнах. Время было поздним, но вряд ли родители легли бы спать, не дождавшись сына.       «Может, электричество отключили?» — проходя в дом, Саске тут же включил свет в прихожей и разулся.       — Нет, всё в порядке, — пробормотал он, снимая ещё и куртку. — Мам, пап? Вы дома? — первым делом младший Учиха прошёл на кухню, но и там никого не оказалось, хотя на столе стояла посуда, а на плите — кастрюля с едой. Такое ощущение, что они просто встали и ушли посреди ужина. Задержавшись на кухне на пару секунд, Саске направился в гостиную, чтобы подняться к себе в комнату, как вдруг что-то леденящее заструилось внутри, сковывая сердце. В гостиной было темно, он не видел, но чувствовал запах. Саске не знал, что это за запах, кому он принадлежит, что означает, но отчего-то ощутил сильнейший страх. Он не мог пошевелиться целую минуту, поскольку его тело оцепенело, а ещё он очень боялся увидеть источник этого запаха. Безмолвные минуты проходили одна за другой, и вскоре Саске стало страшно не только от темноты, но и от тишины. Его рука сама собой поднялась, а пальцы нажали на выключатель.       Что случилось дальше, Саске слабо понимал. Ему показалось, что он начал падать, поскольку сознание куда-то поплыло. Его родители были дома, но не сидели на диване и не пили чай. Они лежали посреди гостиной так, как будто шли и просто упали. Лица отца Саске не видел, а вот матери…       Ужасное удушающее чувство вмиг охватило его, когда он увидел это бледное, перекошенное от страха лицо. Мама лежала на спине, её руки были раскинуты, а ноги согнуты в коленях. Глаза открыты, а изо рта сочилась кровь. Только после этого Саске понял, что оба родителя лежат в лужах крови: у матери было перерезано горло, у отца, по всей видимости, рана была в груди. Не в силах поверить в происходящее, младший Учиха на дрожащих ногах приблизился к Микото и инстинктивно коснулся её, как будто мама могла очнуться. Конечно же, она осталась неподвижной, а от того, что её лицо теперь было перед глазами, стало нечем дышать вообще.       Возможно, от упадка сил и сильнейшего приступа страха и отчаяния, Саске рухнул бы на пол рядом с ними, однако внезапно услышал за своей спиной шаги. Его тут же снова поглотил внутренний лёд, когда он подумал, что убийца мог остаться в доме. Резко выпрямившись, он ошалевшими глазами посмотрел на человека за спиной, и лишь через несколько секунд понял, что это их сосед.       — Я слышал какой-то шум… — залепетал он, с таким же ужасом смотря на Саске. — И дверь была открыта. Я… — взгляд метался от мертвых тел к рукам юноши, которые тот испачкал в крови, когда прикасался к матери. По его не менее пораженным глазам Учиха всё понял. Не успел он и слова сказать, как мужчина сорвался с места и выскочил из дома. Определенно побежал вызывать полицию. Они здесь будут через несколько минут и конечно же примут его за преступника. Глядя на свои окровавленные ладони, Саске и сам был готов назвать себя убийцей.       — Простите… — лишь прошептал он, ощущая острую резь в глазах при взгляде на мёртвых родителей. — Простите меня… — вытерев выступившие слёзы рукавом, юноша сорвался с места и взлетел по лестнице на второй этаж. Забрал из своей комнаты и комнаты родителей все деньги, карты и свои документы, хотя вряд ли они ему могли помочь. Схватил из шкафа первые попавшиеся вещи и сунул их в небольшой рюкзак, одновременно обуваясь. На глаза попалась фотография, где была изображена вся семья — родители и он с братом в военной форме. Недолго думая, Саске вытащил её из рамки и сунул в карман. Он выскользнул из дома через окно и побежал как можно дальше от этого места.       Саске бежал до тех пор, пока не начал задыхаться от нестерпимой боли в боку. Оказавшись в районе строящихся многоэтажек и понимая, что больше не может сделать и шага, он рухнул на колени и вгрызся пальцами в землю. Он задыхался и ничего не слышал вокруг, сердце колотилось так, что юноша опасался, не разорвётся ли оно. На землю что-то капало — то ли слёзы, то ли слюна, то ли рвота. Он не понимал, что с ним происходит, а перед глазами была лишь одна картина — смерть его родителей. Он не мог прогнать из сознания бледное лицо матери или перевёрнутое тело отца, а ещё пол, весь залитый их кровью… Раз за разом его охватывали волны ужаса и страха, в груди нестерпимо болело, а на шее будто затягивали ремень. Саске не знал, сколько так простоял, клонясь к земле. Может около получаса, а может и пару часов. Лишь окончательно заледенев, он смог нормально вздохнуть и через силу поднялся на ноги. На место страха и отчаяния внезапно начало приходить какое-то жгучее чувство. Саске стиснул кулаки, понимая, что руки бесконтрольно дрожат. Смерть родителей стала для него ударом, но ещё большим ударом оказалось то, что он видел её не в первый раз.       «То же самое…» — в голове младший Учиха снова и снова сопоставлял эти картины и с каждым разом поражался, насколько же они похожи. Не просто положением тел или лужами крови. А самыми мелкими деталями: эмоциями на лице, изгибом губ или пальцев, пятнами крови на щеках и одежде. Подобное невозможно было представить, если только не воплотить свой замысел в реальность.       — Я знал… Я так и знал, что это ты! — прокричал Саске, слыша, как собственный голос отражается от глухих стен. — Знал, и не смог остановить тебя, — уже тише продолжил он, едва сдерживая свой гнев. — До последнего верил, что это лишь твоё больное воображение, — голос юноши задрожал, да и сам он весь трясся от эмоционального срыва и озноба. — Но как же так? Как же ты смог это сделать? И зачем? — задавал он вопросы в пустоту, не понимая, как могло всё так обернуться. — Мне нужны ответы, Итачи, нужны ответы… — осматриваясь по сторонам, Учиха пытался определить, где он находится сам, и в какой стороне от него располагается больница.       — Ты расскажешь мне обо всём, прежде, чем я убью тебя.       Общественный транспорт уже не ходил, а на такси добираться было опасно. Оставалось только рассчитывать на свои ноги, благо у юноши они были очень выносливыми. Саске потратил около двух часов, прежде чем добрался до реабилитационного центра, чередуя бег с отдыхом и ходьбой. Однако эта была лишь половина дела: клиника имела высокую, практически непроницаемую ограду и хорошо охранялась. Помимо этого Саске заметил несколько камер видеонаблюдения. Перебраться через ограждение можно было только сверху, но в определенный момент, когда и камеры и охранники были вне зоны обзора. Пришлось выжидать, и выжидать долго, запоминая, через сколько минут или секунд камеры делают поворот, а охранники идут в другую сторону. Одновременно никак не получалось: то какая-нибудь камера, то охранник обязательно оказывались настороже. Потратив на засаду уйму времени, Саске наконец-то повезло — площадка перед ним на несколько секунд оказалась без какого-либо контроля. Не теряя времени, Учиха разбежался и, зацепившись руками за ограждение прямо в прыжке, перемахнул на ту сторону. Как только ноги коснулись земли, он тут же сел, вглядываясь в темноту, и бесшумно добрался до ближайших кустов, где продолжил своё наблюдение. Так, перебегая от одного укрытия к другому, Саске смог достичь основного здания больницы и пробрался в неё через подвальные помещения. Теперь перед ним встала другая задача — определить, где находится палата Итачи. На это тоже пришлось затратить время: выяснив по плану эвакуации, где расположен блок с палатами больных, Саске узнал, что на них стоят электронные замки. Теперь ему было необходимо раздобыть ключ-карту.       «Черт, проблемы на каждом шагу, — терпения у младшего Учихи оставалось всё меньше и меньше. — Что, Итачи, так не хочется умирать?» — усмехнулся юноша, пробираясь в помещение для отдыха медперсонала. Ему повезло — одна из медсестер, бывшая, видимо, на дежурстве, беззаботно дремала прямо за рабочим столом. Саске вытащил из её кармана пропуск и вновь, словно тень, вернулся к корпусу палат. Рядом с каждой дверью висела табличка с именем пациента, поэтому ошибиться палатой было невозможно. Отыскав необходимую и проникнув внутрь, Саске закрыл за собой дверь, слыша, как негромко пиликнул электронный замок за его спиной.       В палате было сумрачно, но глаза Саске быстро привыкали к темноте. В отличие от панорамных окон в холлах, выходивших на парк, здесь имелось лишь небольшое окошко, практически у потолка. Через него проникал тусклый свет от освещения вокруг больницы. И падал прямо на кровать в противоположном углу. Стоило только увидеть это бледное изможденное лицо, в своей муке кажущееся невинным, как в груди Саске мгновенно вспыхнуло необъятное пламя ярости и боли, затмив остатки сознания. Не видя ничего вокруг себя, он забрался на эту кровать, садясь на брата, и, схватив его за ворот больничной рубашки, тряхнул так, что тело содрогнулось вместе с койкой. Старший Учиха не распахнул глаза от испуга, как сделал бы это любой нормальный человек. Он очень слабо отреагировал на происходящие, и его веки поднялись медленно, а глаза безучастно посмотрели на младшего брата, если даже не сквозь него.       — Продолжаешь разыгрывать свой спектакль? — прошипел Саске, вопреки брату прожигая его свирепым взглядом. — Говори, это ты убил их? Ты убил маму и папу?! — снова встряхнув его, юноша был готов вцепиться пальцами в бледную шею и разорвать её. Понимая, что молчание Итачи доводит его практически до срыва, он действительно стиснул его горло пальцами, с силой впиваясь в него и оставляя на коже глубокие следы.       — Я правда сделаю это… — зашептал Саске, давя всё сильнее и сильнее. — Я действительно убью тебя, если ты не заговоришь!       Лицо Итачи постепенно становилось красным. Он начал тяжело и хрипло дышать, но не выказывал никаких признаков сопротивления. Не цеплялся пальцами в его руки, как делал бы любой нормальный человек, пытаясь освободиться, не отбивался ногами. Саске видел, как вздувались вены на лице, как губы приобретали лиловый оттенок, а в глазах лопались сосуды. Поняв, что через несколько секунд он действительно убьёт Итачи, Саске внезапно отступился от своих намерений. Он разжал пальцы и опустил руки, глядя на то, как брат, обмякнув на койке, делает судорожные короткие вдохи. Не сразу, но цвет лица снова начал бледнеть, а глаза в бессилии закрываться. На шее выделялись четкие следы от пальцев, обещая стать лиловыми синяками.       — Как же ты жалок, — спустя несколько минут, когда Итачи весь ослаб на кровати, проронил Саске, глядя на него сверху вниз. — Даже убивать тебя нет ни смысла, ни удовольствия — это как раздавить дождевого червя, — иронично подметил младший Учиха и тяжело выдохнул. Если это действительно не хорошо разыгранный спектакль, то при своём физическом состоянии Итачи никак не смог бы совершить убийство. Это ясно как белый день. После вспышки гнева и пережитой потери Саске овладело полное бессилие, поэтому, даже не контролируя себя, он опустился прямо на тело брата и закрыл глаза.       — Если это не ты, тогда кто? — спустя некоторое время спросил младший Учиха, вслушиваясь в собственный стук сердца. — И как ты мог нарисовать их смерть до того, как она произошла?       Им всё больше и больше овладевала болезненная дремота, но Саске не мог уснуть. Он был слишком перенапряжен и истощен одновременно. Но во время этого недолгого успокоения, помимо собственного сердцебиения юноша всё отчетливее начал ощущать ещё одно, хотя изначально ему казалось, что сердце у Итачи совсем не бьётся, как и не двигается его тело.       — Надо же, всё-таки ты живой, — пробормотал Саске, невольно понимая, что их сердцебиения сливаются в унисон, и теперь сложно отличить, где его, а где брата. Когда стук снова разошёлся, младший Учиха приподнялся и заглянул в лицо старшего. То снова стало бледным и равнодушным, как до его появления, вот только на щеках юноша заметил дорожки от слёз, а на тёмных длинных ресницах маленькие капельки.       — Значит, ты понимаешь, что я хотел с тобой сделать, — прошептал Саске, вытирая их пальцами и ощущая лёгкий укол совести. — Возможно, когда-нибудь я буду на коленях просить прощения за этот поступок, но сейчас я должен разобраться во всём этом, — он обхватил его лицо ладонями и повернул голову к себе, но старший брат глаз больше не открывал. — Ты наверняка знаешь кто это, Итачи. Это кто-то из больницы? Из персонала или приходящих? Тебе кто-то внушил эти мысли, верно? Поэтому ты смог так детально нарисовать. А убийца воплотил это в жизнь. А может, это вообще рисовал не ты? Тебе просто подкинули эти эскизы? Да, ведь так?! Ты ведь болен, ты даже карандаш в руках не удержал бы! Ты должен помочь мне, слышишь? Если ты хоть каплю любил маму и папу так, как любил я… — от воспоминаний ужасающей картины к горлу снова подкатил комок, но Саске не позволил себе поддаваться отчаянию. Он лишь шмыгнул носом и несколько раз моргнул, прогоняя пелену с глаз.       — Я найду того, кто это сделал, — уверенно заявил Учиха, сползая с кровати и поднимаясь на ноги. Большую часть ночи он потратил на то, чтобы добраться до больницы и попасть в палату. До рассвета оставалось чуть больше часа, и за это время Саске решил осмотреться в клинике и лучше изучить её. Он снова выскользнул из палаты и отправился по коридору, внимательно смотря на стены и потолки, чтобы не попадаться на видеокамеры. В здании их было немного, а в административной части не было совсем. Саске выяснил, где какой блок находится, нашёл хозяйственную часть клиники и несколько запасных выходов.       Проходя мимо приёмного отделения, Саске заметил, что в одном из кабинетов горит свет и слышится тихий разговор. Он спрятался за ближайший угол, стараясь, чтобы его не обнаружили. Через несколько минут из палаты вышли две медсестры, сопровождая пациента на инвалидном кресле. Несмотря на неяркое освещение, Саске успел заметить, что это молодая девушка с короткими волосами, и выглядела она так же опустошенно, как и его брат.       «Странное время для процедур», — когда они скрылись из вида, Саске зашёл в ту палату. Это был обычный врачебный кабинет, с рабочим столом, кушеткой, небольшим умывальником и несколькими стульями. Учиха заметил на одном из них одежду, а на кушетке лежали длинные, видимо только что состриженные волосы, завернутые в бумагу.       — Наверное, новая пациентка, — беря этот сверток в руки, пробормотал юноша. — Итачи тоже постригали, как только привезли сюда, но за столько лет его волосы снова отросли…       Внезапно ему пришла ошеломительная идея. Цвет этих волос был очень похож на его цвет волос, а по гладкости напоминал волосы брата. Буквально за секунды у него в голове сложился план. Полиция будет его искать. И первым местом, которое она посетит, несомненно станет эта клиника, ведь в ней находится последний из Учих. Саске нужно спрятаться, а заодно узнать, что думает по этому поводу следствие       «Сначала я хотел быть похожим на тебя, — возвратившись в палату Итачи, юноша снова с сожалением и некоторым презрением осмотрел немощное тело брата. — Потом отвергал любое сходство с тобой и всё, что ты любил. А теперь же… Я всё-таки рад, что так похож на тебя».       — Я снова буду мучить тебя, — прямо признался Саске, откидывая покрывало с кровати. — А ты снова будешь терпеть. Я знаю, что ты можешь вытерпеть многое, так что, надеюсь, это продлится недолго.       Саске снял с него больничную одежду, переодел в свою, а сам надел его. Оторвав кусок от своей футболки, на всякий случай завязал ему рот, хотя вряд ли в этом была необходимость: Итачи за все эти годы не проронил ни звука. Поднял его тело, которое оказалось на удивление лёгким, и усадил в инвалидное кресло. Затем вытащил тонкий матрац и положил его под кровать, а постель застелил только простынею. Снял с волос брата резинку, а его самого спрятал под кроватью. В том, что Итачи будет лежать тихо и не подавать признаков жизни — он не сомневался. Вопрос — надолго ли.       «Надеюсь, больше, чем на пару дней, я здесь не задержусь», — Саске кое-как пригладил свои непослушные волосы, которые после ночного побега ощутимо растрепались. Он тоже давно не стригся, поэтому волосы достаточно отросли, а кончики почти касались плеч. С помощью резинки брата он смог стянуть свои волосы и те пряди, что нашёл в приемном отделении. Чтобы ещё больше усилить сходство, Саске разделил чёлку на обе стороны, чтобы она не лезла на глаза и была длинной, как у брата. Теперь сходство было очевидным, он даже без зеркала знал это. А бледность кожи и синяки под глазами после этой ночи ему гарантированы.       Саске встретил рассвет, глядя в это небольшое окошко под потолком. Солнечные лучи постепенно наполняли палату, и он смог как следует рассмотреть её. В целом она была довольно новой и опрятной на вид, хотя кроме кровати, небольшого шкафчика для вещей и столика тут ничего не было. Рядом с кроватью стоял держатель для капельниц, а в углу Саске заметил ещё одну дверь, вероятно, там располагался санузел. Однако проверить он не успел — с той стороны палаты послышались шаги, а вскоре раздался знакомый пищащий звук, говорящий о том, что дверь открылась.       — Доброе утро, Итачи-сан, — раздался приятный женский голос, и Саске, изображающий брата, замер и старался не шевелиться на кровати. Сейчас, при свете дня, собственный план показался ему ужасно глупым. Ведь эта медсестра проводит с Итачи очень много времени, и она наверняка хорошо его знает. Как бы братья ни были похожи, но если бы, скажем, подменили Наруто, Саске бы сразу понял, что это не он.       — Шизуне-сан с сегодняшнего дня в декретном отпуске, — продолжила девушка, приближаясь к кровати, а затем присела на корточки, с любопытством смотря на пациента. — Меня зовут Сакура Харуно. И теперь я буду заботиться о вас, — бодро заключила она и, вновь поднявшись на ноги, прикатила за собой медицинский столик с препаратами и принадлежностями для утренних процедур.       — Сегодня мой первый рабочий день, но я очень постараюсь быть вам полезной, — дружелюбно сказала девушка и, смочив небольшое полотенце в воде, начала осторожно протирать им лицо пациента. Саске, который до сих пор не открывал глаза, внутренне напрягся, ощущая прикосновения медсестры.       «Она новенькая? Похоже, судьба на моей стороне», — про себя отметил Учиха и очень медленно приоткрыл глаза.       — А вблизи вы ещё красивее, — пробормотала девушка и смущенно улыбнулась, откладывая полотенце. Саске смог её рассмотреть. Сакура была молодой, возможно, его ровесницей, которая только что окончила колледж. В глаза бросались её яркие розовые волосы, которые ещё больше освежали её лицо и красивые бирюзовые глаза. А бледно-розовая униформа медсестры придавала её фигуре невероятную стройность и даже хрупкость.       Саске снова напрягся, когда она взяла в руки медицинскую утку. Конечно, для него эта процедура была не очень приятной, и всё же он смирился с ней, готовый в своём плане дойти до конца. Девушка тоже очень смущалась, поэтому даже не смотрела на него, а на её щеках Учиха заметил яркий румянец. Когда с установкой было покончено, и он и она вздохнули с облегчением.       — Вот так, — закрепив капельницу на штатив, Сакура осторожно ввела иглу в вену, а затем подсоединила трубку. — Утренние лекарства, — на том медицинском столике лежало несколько пластиковых контейнеров с препаратами. Саске не стал глотать их, лишь притворился, но вот капельницы избежать не мог. Какая-то жидкость медленно просачивалась в его тело, и младшему Учихе это совсем не нравилось.       — Лежите спокойно, через час я приду и будем завтракать, хорошо? — мягко сказала Харуно и через несколько минут покинула палату, увозя столик за собой. Как только дверь закрылась, Саске перекрыл подачу лекарства в капельнице и отсоединил трубку. Иглу вытаскивать он побоялся, поскольку не смог бы вставить её так же и наверняка бы вызвал подозрения медсестры. Таблетки он тоже выплюнул и, дойдя до санузла, смыл их в унитазе. А также вылил туда почти всё содержимое капельницы. Утку он переложил Итачи, надеясь этим решить сразу две проблемы и сохранить свою одежду на нём чистой.       Сакура вернулась чуть раньше положенного времени, и Учиха едва успел снова забрать утку к себе и подключить капельницу. Медсестра снова прикатила столик, но на этот раз с едой. Саске не знал, что это была за еда, но вкус у неё оказался отвратительным. Сакура вливала какую-то коричневатую жижу ему прямо в рот, и юноша едва успевал проглатывать, надеясь, что она не полезет обратно. После завтрака снова были какие-то лекарства, на этот раз порошки, растворённые в воде, и тут Саске уже волей-неволей, но пришлось их проглотить. Затем они отправились на прогулку. Юноша старался как можно ниже опустить голову и закрыть лицо челкой, чтобы кто-либо из другого персонала не увидел его. В парке они провели не меньше трёх часов, и за это время Учиха узнал всё о своей новой медсестре, поскольку говорила она почти без перерыва. Они на самом деле оказались ровесниками, только Сакура окончила колледж на полгода раньше него по ускоренной подготовке. Она жила с матерью, отца потеряла на войне. У неё была близкая подруга, с которой они вместе учились, и не было парня. Внешне Сакура была очень симпатичной, но её постоянный разговор Саске устал слушать и хотел скорее вернуться в палату, чтобы проверить, не умер ли ещё его брат.       Хотя в ближайшее время ему это сделать не удалось. После прогулки был обед, состоящий из такой же жидкой субстанции, в которой Учиха узнал грибной суп-пюре. Снова какие-то лекарства и, к неприятию Саске, укол. Ко всему прочему Сакура заметила, что вены у него чистые, а кожа без синяков. Но к счастью, оставила это без должного внимания и снова поставила ему капельницу, объявив на два часа тихий час. Когда она ушла, Саске вновь перекрыл подачу жидкости и заглянул под кровать. Итачи был жив. Юноша старательно проверил его пульс и даже приложил ухо к груди, слушая стук сердца. Похоже, тот спал. Младший Учиха не стал его будить, но с сомнениями взглянул на обрывок футболки, которым перевязал ему рот. Возможно, его стоило бы снять, но всё же юноша решил оставить всё, как есть. Он тоже ощущал очень сильную сонливость, поэтому, вновь забравшись на кровать, постарался хотя бы этот тихий час провести с пользой. Кто знал, сколько ещё бессонных ночей его ожидает впереди.