нᴇᴛ ничᴇᴦо уᴛоʍиᴛᴇᴧьнᴇᴇ, чᴇʍ ᴨᴩиᴄуᴛᴄᴛʙоʙᴀᴛь ᴨᴩи ᴛоʍ, ᴋᴀᴋ чᴇᴧоʙᴇᴋ дᴇʍонᴄᴛᴩиᴩуᴇᴛ ᴄʙой уʍ. ʙ оᴄобᴇнноᴄᴛи ᴇᴄᴧи уʍᴀ нᴇᴛ.
϶ᴩих ʍᴀᴩия ᴩᴇʍᴀᴩᴋ
ᴛᴇни ʙ ᴩᴀю
Утро выдалось удивительно хорошим, особенно если уметь профессионально скрываться от собственных мыслей и картинок в воображении, что могут доставлять дискомфорт. Жгучие лучи освещают покои жасмина, в воздухе пахнет лавандовым маслом и миндалем – слуги собирают юную госпожу к завтраку. Облачают ее в слои традиционной одежды, оборачивают в новехонькое кимоно с вытканными на нем ирисами. Янтарные пряди будто бы по волшебству заплетаются в пышную косу, косу умелые руки прислужницы украшают золочеными украшениями в виде россыпи бутонов сакуры. Временная шинигами не просила ее так наряжать сегодня, однако, Цутия по какой-то причине настояла на безупречном виде девушки – а спорить с женщиной себе дороже. – Доброе утро, – девичье и спокойное, почти серьезное и без тени улыбки. Соуске уже сидит за столом в их привычном месте утренних встреч – слава всем богам, в очках. Бездонный взгляд блуждает по ней, а Ичиго, заняв место по правую руку от хозяина поместья, наблюдает за довольной старшей прислугой. Сглатывает слюну. Ступни и колени приятно греет котацу, снимая откуда-то появившееся напряжение. “Сука, ты гляди, какой довольный”, – в голове эхом отбивается от стенок черепной коробки скрежет мужского голоса. – “Ичиго, тебе повезло, что он нашел себе развлечение вне твоей спальни.” “Зангецу, ты подобрал неправильное время”, – строго отчитывает старик. “Слушай, дедуль, раз эта засранка уже пытается играть с мужиком со вставшим членом, то пусть знает, как работает этот мир. Да, Ичиго? Не страшно тебе рядом сидеть? Или хочется еще?”, – саркастично, иронично, подначивая. “Заткнись, я тебя прошу”, – про себя думает рыжая, а на бледных веснушчатых скулах едва-едва виден румянец. “Просить будешь своего любовничка”, – смеется альбинос, заполняя хохотом каждый уголок ее внутреннего мира. Куросаки глубоко вдыхает, чтобы успокоиться. Берет палочки в руки. Ее занпакто, а именно один из них – тот фактор, который не дает ей забыть о своей глупости и о вчерашнем инциденте. – Айзен-сама, доброе утро! – Момо Хинамори вбежала в обеденный зал прежде, чем служанка успела предупредить господина о незапланированном визите. Офицер преклонила колено по выработанной привычке и склонила брюнетистую голову, перед тем как встать. – Я вчера принесла вам очки и надеялась найти вас здесь, но даже поздним вечером вы не прибыли в поместье, а ушли из бараков так рано! Что-то случилось? – Офицер Хинамори, вам не кажется, что вы ведете себя слишком невоспитанно? – вдруг подает свой голос молодая госпожа, успев оглохнуть от громкого диапазона, и вдруг все взгляды в комнате обратились на нее. Цутия выгибает тонкие брови, уголки морщинистых губ едва заметно приподнимаются. – Мне кажется, не “ученицам” судить о воспитании, правда, Айзен-сама? – Момо улыбается слишком фальшиво, одними губами. Отвечая Ичиго, офицер совершенно не смотрит на нее, ища поддержки у своего капитана. – И не стоит так грубить своим гостям, или настроение у вас плохое, госпожа ученица? – Гнев, – моментально отвечает Куросаки, не давая никому за себя вступиться, – это не плохое настроение, офицер Хинамори. Гнев – это естественный отклик на грубость и дурные манеры других. Девичий голос говорит о гневе, а тембр его – нежен, учтив и безмятежен.обᴇᴄᴨᴇчиᴛь ноᴩʍᴀᴧьноᴇ ᴛᴇчᴇниᴇ ᴄʙоих ᴄᴇʍᴇйных дᴇᴧ чᴀᴄᴛо нᴇ ᴧᴇᴦчᴇ, чᴇʍ уᴨᴩᴀʙᴧяᴛь ᴨᴩоʙинциᴇй.
ᴛᴀциᴛ ᴨубᴧий ᴋоᴩнᴇᴧий
Айзен впервые за долгое время нормально завтракает. Поход в дом удовольствий немного сбросил напряжение. Даже сон был таким спокойным, что вырвавшиеся силы пустого казались лишь видением. Мужчина наслаждался едой, успев получить отчет от Цутии, когда в обеденный зал зашла Ичиго. Капитан любуется девочкой и уже разомкнул губы, чтобы сделать комплимент… – Айзен-сама, доброе утро! Он надеется, что никто не видел, как он скривился. В любом случае, утро слишком мирное, чтобы его портила громкая и излишне бодрая офицер. Но Соуске вынужден отвечать, придерживаясь образа капитана. Вместо него отвечает риока. Айзен переглядывается с Цутией и видит ее гордую усмешку, которую женщина старательно скрывает. – Вы много себе позволяете, госпожа “ученица”, – в голосе офицера слышны истеричные нотки. – Хинамори, – обращается капитан и кладет палочки. Он идеально играет разочарование и грусть. – К подчиненным ты тоже так обращаешься? Мужчина опустил глаза, будто огорчился, что был обманут собственным офицером. Словно только сейчас ему открылась правда. – Н-нет! – девушка вскочила на ноги, бросив гневный взгляд на молодую барышню, будто говоря: “Ведьма!”. – Капитан, я никогда бы не посмела… ! – Но в моем доме ты оскорбляешь его хозяйку, – разочарование Айзена можно было потрогать руками. – К-капитан! У нее даже не было церемонии! – отчаянно кричит Хинамори, не веря, что обожаемый ею тайчо не принимает ее сторону. Прислуга высокомерно косится. Молодые девушки прячут ухмылки. – Хватит, – тихо, но отчетливо. – Ичиго не известны порядки Сейрейтея, но это не значит, что позволительно оскорблять ее. Мита, проводи гостью. “Я ее прикончу, нахуй”, – скрипящий рык в голове бьет по барабанным перепонкам, и Ичиго морщится. – “Эта девка чего-то не догоняет”. “Она просто влюбленная охламонка, Зангецу, а ты заводишься с полуслова”, – красноречиво заключает другой мужской голос, баритонистый и гулкий. “Посмотри, как наш любовничек завелся – я чувствую всплеск реацу. Ох и симулянт, ромашка недоебанная. Ичиго, учись, пока живая – в театре такого не покажут.” “Зангецу, ты заткнешься? Аж уши режет, затихни”, – про себя взмолилась она, пытаясь держать лицо и не вслушиваться в диалог своих занпакто. “Любезнейшая, вот когда твой яхонтовый перестанет людей наебывать, тогда я и заткнусь”, – деланно чопорно гремит в ее черепной коробке. Служанка уводит офицера, хотя та оборачивается, не веря, что ее выгнали из поместья. – Вы слишком мягки к офицеру, Айзен-сама, – Цутия принялась заваривать чай. Девушки помладше помогают. – У офицера Хинамори ни капли тактичности. Айзен же вздыхает так, будто даже такая мера была для него жесткой. – Вы будете проводить сегодня лекцию по каллиграфии? – тем временем, домоправительница решила не заострять внимание на инциденте. Соуске кивает, поворачивается к Ичиго и наконец непритворно улыбается уголками губ. – Тебе очень идет сакура. Девичьи тонкие пальцы сжимают палочки, карамельные глаза сверлят место, где в последний раз мелькнула темная макушка судорожно оборачивающейся Момо, с разжалобившимся выражением. Но спустя пару мгновений пальцы расслабляются, палочки подхватывают эдамаме. В этот момент чуть ли не кровоточащие уши улавливают комплимент. Уши чуть краснеют. – Спасибо, – она не смотрит в глаза, опускает взгляд в чашку – достойная замена его радужкам. “Госпожа, от твоих метафор тошнит. Поставь тут унитаз, а то заблюю все высотки.”ᴛоᴛ ужᴇ нᴇ хиᴛᴩый, о ᴋоʍ ʙᴄᴇ ᴦоʙоᴩяᴛ, чᴛо он хиᴛᴇᴩ.
ᴀᴧᴇᴋᴄᴀндᴩ ᴄуʙоᴩоʙ
– Боже, пора нанимать новых людей, минимум с десяток, – голос домоправительницы слышен с самого крыльца, Куросаки поливает свои кустики и цветы, заинтересованно оборачиваясь навстречу голосу. – Цутия-сан, – прерывает женщину запыхавшаяся Айсава, – господин забыл кисти в рабочем кабинете! Правдоподобный вздох старшей слуги можно было записать на диктофон и слушать, когда кажется, что в жизни все очень плохо. Чтобы понять, что могло быть еще хуже. “Склероз разрастается и наливается кровью”, – временная шинигами болезненно морщится, альбинос слишком активен сегодня, и стоит надрать ему задницу во внутреннем мире. Кику, стоящая рядом, воспринимает недовольство на лице юной госпожи по-своему, раскрывает веер и намеревается помочь девушке с жарой. Ичиго останавливает ее одним жестом. – Ичиго-сан, – удивительно незаметно подошедшая Цутия выглядит так, будто ей сообщили, как минимум, трагическую новость, – мне крайне неудобно беспокоить вас, но я прошу о вашей помощи. Айзен-сама… – Цутия-сан, я слышала, – прерывает долгое колебание риока, опуская лейку на газон, и обезоруживающе улыбается, – я как раз хотела прогуляться. Спустя время заметно сменившая расстройство на милость управительница передает зонтик Кику, предварительно наказав той беречь госпожу. – Ичиго-сан, спасибо, что отнесете за меня кисти господина, – женщина кивает, а потом наклоняется к девочке. – И помните, вы – госпожа Айзен, и никакие офицеришки не имеют права порочить ваше имя. Куросаки на это лишь смущенно кивает, вызывая у старшей служанки снисходительную, но добрую усмешку. Лекция по каллиграфии. Новая сторона Айзена, о которой она не знает. Удивительно, как выходец из Руконгая выглядит и живет как отъявленный аристократ в двадцатом колене. Сопровождающая прислуга останавливается у приоткрытых седзи у впечатляющего лекционного зала. Зал пуст, – барышни пришли раньше положенного – и только лектор чинно сидит за столом, длинными пальцами перебирая бумаги – то ли отчеты, то ли документы. Она видит его в профиль – на губах слабая улыбка, волосы из-за наклоненной головы ниспадают ко лбу и скулам, очки наверняка жмут переносицу. – Айзен-сама, прошу прощения, – подает голос Ичиго, опережая Кику, – могу вас побеспокоить? Получая положительный ответ, неспешно проходит внутрь, едва слышно цокая гэта. Перед Соуске на стол опускаются забытые кисти.и ʙдᴩуᴦ ᴦᴇнᴇᴩᴀᴧᴀ, ᴋоᴛоᴩый быᴧ учиᴛᴇᴧᴇʍ ᴋᴀᴧᴧиᴦᴩᴀɸии, озᴀᴩиᴧо ʙдохноʙᴇниᴇ…
ʍихᴀиᴧ ᴄᴀᴧᴛыᴋоʙ-щᴇдᴩин
ᴄᴋᴀзᴋи
Мужчина удивленно поднимает бровь, увидев пенал, и берет в руку несколько бумаг, доставая из-под них такой же сверток. Смущение на лице служанки и спокойствие Ичиго прояснило Айзену всю ситуацию. Цутия выбрала сторону. Соуске откладывает разбирательство с домоправительницей и решает поощрить выход девочки из дома. Он предлагает ей поприсутствовать на лекции и понаблюдать за студентами. Получив согласие, Айзен приносит еще одно кресло, ставя рядом со своим столом. Пока мужчина готовится к лекции, приходят первые студенты – в зал заходит молодая женщина. Ее статус аристократки виден сразу. Помимо строгого, но роскошного кимоно, ее сопровождает две служанки и телохранитель. По левую руку идет сам Кучики Бьякуя. Намного моложе, со спокойной улыбкой вместо полного безразличия, без капитанского хаори. Супружеская пара мило беседовала, пока не переступила порог аудитории. – Кучики-сан, – поприветствовал Айзен первого Бьякую. – Госпожа Кучики. – Добрый день, сенсей, – женщина говорила тихо, но непринужденно. – Сегодня прекрасная погода, не находите? – Я подумывал сделать ее частью темы сегодняшней лекции, но решил провести незапланированную проверку. Я вас не огорчил, Хисана-сан? – Надеюсь, вас не утомит проверка каждой работы, – женщина изысканно прикрывает рот, дабы скрыть веселую улыбку. Бьякуя же несдержанно усмехнулся. Тем временем, служанки дома Кучики приготовили рабочее место для своей госпожи и заняли место в конце зала. Для этого была причина. Стоило им встать у стены, как в аудиторию, словно по щелчку, посыпались многочисленные студенты, то и дело окликая учителя. Чета Кучики была единственными аристократами, оттого шум и суматоха поднялись моментально. – Сенсей, представьте меня барышне, – предвидя, что мужчины переключатся на разговор между собой, вмешалась Хисана. – Ичиго, знакомься, это Хисана-сан, младшая госпожа дома Кучики, жена Бьякуи-сана, – поочередно представил Айзен пару. И “не” специально оставил выбор Ичиго представиться самой, либо дать это сделать ему.чᴇᴧоʙᴇᴋ нᴇ ʍожᴇᴛ дʙиᴦᴀᴛьᴄя ʙᴨᴇᴩᴇд, ᴇᴄᴧи дуɯу ᴇᴦо ᴩᴀзъᴇдᴀᴇᴛ боᴧь ʙоᴄᴨоʍинᴀний.
ʍᴀᴩᴦᴀᴩᴇᴛ ʍиᴛчᴇᴧᴧ
унᴇᴄᴇнныᴇ ʙᴇᴛᴩоʍ
“А старуха еще и сводница”, – альбинос явно и по-серьезному злится. – “Блять, не люблю стариков.” “Ты с таким живешь, Зангецу”, – отвечает ему баритон, на этот раз скорее насмешливо. “У меня нет выбора. Я только рад буду, если ты отсюда выплюнешься.” Куросаки тихо вздыхает, искренне не веря, что “забытые” кисти были планом Цутии, но выбирать теперь не приходится. Ей предлагают остаться – она удивительно легко соглашается, все же не только в поместье часы коротать. Девушка удобно устраивается в предложенном кресле и даже не думает заводить разговор с Соуске – слишком велико смятение, нагнетаемое ее враждебно настроенными против Айзена занпакто, а страх после того утра еще будто бы застрял в поджилках как морской еж в пятке туриста. Такого ежа, конечно же, можно вырвать, а вот яд и обломки игл запросто там останутся. Вдруг в лекционный зал заходит пара, и Ичиго уже жалеет, что пришла. Дыхание спирает, в груди все сжимается и горит адским пламенем. Бьякуя и старшая копия Рукии. Временная шинигами чинно встает и кланяется в качестве приветствия. В голове мелькают образы подруги, которая осталась на поле боя с Яхве, мелькает серьезное лицо израненного Бьякуи – что было бы, узнай он, что Куросаки бросила его сестру там, а сама “сбежала” с Айзеном? Она бросила их. Рукава кимоно скрывают маленькие кулаки, судорожно сжимающиеся в панике. Короткие ногти впиваются в нежные ладони, немного отрезвляя. Сестра Рукии и Айзен ведут светскую беседу, пока рыжая украдкой поглядывает на будущего капитана шестого отряда. Перед ней стоит совсем другой человек – ни тени холода, ни тени безмерного превосходства. Со своими эмоциями, явно очень темпераментный, очевидно изменившийся после смерти Хисаны, как и рассказывала Рукия. Девичье сердце больно кольнуло, в горле встал ком. Она не простит себе, если не попытается спасти и молодую женщину от лап смерти, и ее мужа от пожизненной горчащей скорби. – Бьякуя-сан, Хисана-сан, – Куросаки вновь склоняется перед парой в почтительном жесте, понимая, что говорить для нее сейчас не легче, чем жевать стекло. Временная шинигами поднимает глаза на бывшего предателя, в ее радужках – беспомощность и живой страх. – Айзен-сама, не сочтете за милость представить меня? Голос дрожит, Ичиго подает это как смущение перед новыми людьми, пока внутри разрастается буря. Айзен смотрит в глаза из сердолика и не верит, что девочка обманывает, играя на публику. Ее так напугал Бьякуя? Вспомнила его предсмертное состояние? – Конечно, – мужчина мягко улыбается ей, играя благородного капитана. – Бьякуя-сан, Хисана-сан, это Ичиго, хозяйка моего дома. Соуске не хочет говорить открыто, помня, как отреагировала риока в деревне. "Хозяйка" звучит лучше, чем "ученица, купленная капитаном для постельных утех". – О! – Хисана прикрывает рот ладошкой, смутившись, что не сдержала удивления. – Я не помню, чтобы вы проводили церемонию, Соуске-сан, – говорит Бьякуя. – Ичиго недавно переехала, не хочу смущать ее суетой подготовки, – капитан мягко улыбается девочке, а Хисана вновь прикрывается от умиления. – Если Ичиго захочет, мы проведем скромную церемонию. – То-то удивится ваш отряд! – улыбается Бьякуя. – Обязательно расскажу дедушке. А вы обязаны нас пригласить, госпожа Айзен, – Кучики заговорщически подмигивает девушке. “Прости, Бьякуя”. “Мне так жаль, Бьякуя”. “Я все знаю, Бьякуя”. “Я не знаю, как это исправить, но я исправлю, Бьякуя”. Она смотрит немигающим взглядом в серые глаза будущего капитана и будущего главы клана, но спешит взглянуть на свои руки. – Да, я обещаю, Бьякуя-сан, – щебечет рыжая, сердце ее стучит набатом прямо по ушам, но ей становится чуть легче. Куросаки всегда этот мужчина смущал – не в самом хорошем смысле этого слова. Слишком много в нем о “чести”, “долге”, “правилах”. Вспомнить только, как он до последнего добивался казни Рукии. Но что кольнуло ее душу и заставило так проникнуться его бедой только сейчас? Бьякуя из прошлого. Тот, кто стоит сейчас перед ней и подмигивает. Тот, кто шутит и улыбается так естественно. Тот, кто смотрит теплым взглядом на свою возлюбленную. И то, как он позже сломается, и даже маленькая копия Хисаны ему не поможет заживить свои раны. – Слово госпожи Айзен пройдет строгую проверку у клана Кучики, будьте осторожны, – вновь улыбается Бьякуя отчего-то напуганной девушке, стараясь подбодрить юную робкую особу. Соуске и Бьякуя еще немного поговорили, пока Хисана занимала свое место в первом ряду. Будущий капитан желает удачи супруге и удаляется по своим делам. Аудитория заполнена под завязку. Многим не хватило места, и поэтому они толпились возле входа. Студенты с разных курсов и разношерстных статусов шумели до тех пор, пока Айзен не привлек всеобщее внимание, начав лекцию. Мужчина первым делом обсудил возникшие вопросы при выполнении его прошлого задания. Он говорил с непринужденной уверенностью, красноречиво как аристократ, но не гнушался простых слов, когда задающим вопрос учеником был кто-то менее образованный. Далее лекция перешла в обещанную Соуске проверку. На деле же капитан попросту забыл большинство своих учеников и кто чем выделялся. Он попросил переписать стихи с написанных им до урока свитков, вывешенных на стене. Когда все склонились над своими пергаментами, изо всех сил стараясь произвести впечатление на сенсея либо же не выглядеть полными деревенщинами, Айзен начал ходить между рядов сгорбленных спин. Высокая фигура – мужчина не сутулился – медленно проплывала мимо старательных студентов, иногда останавливаясь, чтобы в своей мягкой манере подсказать растерявшемуся ученику. – Вот здесь у тебя выходит иероглиф “союзник”, – Соуске склонился над краснеющей девушкой. Мужчина взял кисть и показал, как правильно писать иероглиф. Капитан продекламировал собственноручно написанный стих: ᴄᴛᴀᴩᴀя иʙᴀ у ᴩᴇчᴋи. ʙоᴧоᴄы-ʙᴇᴛʙи оʍыᴧᴀ… и ᴄоᴧоʙᴇй ʙᴧюбиᴧᴄя – Да, вот здесь добавь линию. Мужчина закончил осмотр половины и остановился у стола. Ичиго сидела в кресле, держа спину не из-за того, что так нужно – спортивная выправка не дает горбатиться и даже сутулиться. Студенты периодически бросали на нее заинтересованные взгляды, а Хисана, за которой Куросаки периодически наблюдала, ловила взгляд своей новой знакомой и расплывалась в мягкой улыбке. Эта улыбка грела душу временной шинигами, успокаивала, и девочка смущенно улыбалась Кучики в ответ, все вспоминая Рукию. Также Куросаки наблюдала за названным “супругом”. Удивительно, внутри совершенно не было реакции на то, как Айзен ее представил. То ли это стадия принятия, то ли в этот момент в голове были беспокойства куда большего масштаба, чем быть в очередной раз названной женой Соуске – от этого никуда не деться. Между рядами студентов капитан пятого отряда двигался плавно, будто плыл по воздуху. Сильные, но до невероятного изысканные пальцы держали кисти студентов с легким лоском и изяществом – даже захотелось попробовать подобное искусство самой. Юные студентки рдели от внимания мужчины, парни же с трепетом вслушивались в рекомендации и советы – Айзена уважали все до единого. Риока готова поспорить, что сейчас нет шинигами во всем Сейрейтее, кроме ее и Гина, кто когда-либо ненавидел добродушного тайчо. Такой улыбке, как у него, грех не поверить – в ней ни капли эгоизма, ни капли самолюбия, ни намека на истинную его силу и сущность. Ичиго с дрожью в теле вспоминает потемневшие глаза, готовые переступить черту. Удивительное дело – сцена, подсмотренная ей в рабочем кабинете мужчины, не заставила ее так отстраниться от Соуске. В отличие от их утреннего инцидента. Почему? “Потому что ты идиотина, Ичиго”, – любезно подсказывает ей скрипучий тембр. “Зангецу, спасибо за поддержку”, – иронизирует девушка в ответ. “Дорогая моя, если бы не моя поддержка, Ишшин бы уже как два года молился на твой портрет.” “Хичиго, ты перебарщиваешь!” – защищает ее старик. Куросаки вновь поникла, поджимая персиковые губы. “Блять, ну извини. Но правду же сказал”, – вдруг в скрежете ее пустого можно было прощупать нотку вины. Несколько студентов уже завершили работу над стихотворением и попросили учителя подойти. Айзен взял одну из своих кистей и направился к ученикам. – Неплохая работа, Тодо. Мне нравится, как ты использовала кайшотай. Очень строго, но придает стихотворению новый окрас, – комментирует Соуске работу девушки. Она выглядит довольной, как обычно бывают довольны отличники, которых похвалил любимый учитель. Айзен забирает пергамент и просит попробовать студентку поработать с другим стилем. Точно так же он анализирует работы других студентов, у кого-то найдя ошибки и мягко объяснив их. Голос Соуске ровный, но не монотонный, из-за чего некоторые отвлекались, чтобы просто послушать. – Как всегда, хорошая работа, Хисана-сан, – сказал Айзен, наконец подойдя достаточно близко к Кучики. – Спасибо вам, сенсей, – Хисана отвечает мягкой улыбкой. – Но, если позволите, я хотела бы переделать работу. – Хотите использовать сошо? Женщина изящно кивает. – Тогда, было бы справедливо по отношению к другим, чтобы вы написали новое стихотворение. Вы согласны? – Я готова записывать, – Кучики взяла отдельный лист и начала записывать мелким, убористым почерком за капитаном. – Хммм... – мужчина задумался на минутку. Он окинул взглядом аудиторию и наткнулся на кофейный взгляд. Никто из студентов не заметил, как кадык капитана дернулся. ᴩᴀʙноʙᴇᴄиᴇ нᴇ нᴀᴩуɯиᴛ ᴋᴩоʙь ᴄоᴨᴇᴩниᴋᴀ нᴀ оᴄᴛᴩиᴇ! нᴀ ᴧᴀдони ᴄᴧᴇзᴀ ᴧюбиʍой. – Вас так растрогали недавние новости о пропаже жителей Руконгая? – полюбопытствовал юноша по соседству от Хисаны, поднимая голову от пергамента. – Конечно, – Айзен оторвал взгляд от риоки, моментально возвращаясь к образу капитана-любимчика. – Разве есть люди, которым безразличны судьбы пропавших? Юноша и Хисана согласились и принялись за работу. Мужчина вернулся к столу, встав почти вплотную к Ичиго. – Не хочешь попробовать? – наклонился ближе Соуске, чтобы спросить тихо, не привлекая ничье внимание.и ᴧюбиɯь ᴄᴛихоʍ, ᴀ ʙ ᴨᴩозᴇ нᴇʍᴇю.
ну ʙоᴛ, нᴇ ʍоᴦу ᴄᴋᴀзᴀᴛь,
нᴇ уʍᴇю.
ʙᴧᴀдиʍиᴩ ʍᴀяᴋоʙᴄᴋий
Кисти рук учеников ловко изгибаются, и Ичиго смотрит на свои. Прячет их в рукавах кимоно, изгибает кисти так же, будто бы примеряя образ каллиграфа. Бледные скулы розовеют: и чем она занимается? Она ругает себя за неловкую детскость и укладывает руки на колени. Тонкие пальцы на секунду сжимаются вокруг острых коленных чашечек – Куросаки вновь наблюдает за Соуске. Девочка видит, что мужчине в действительности нравится это дело. Он любит себя, любит своего гения. Любит за множество талантов, коими наверняка обладает. Стоит умолчать, за сколько он себя ненавидит. Однако любящий себя за свои знания и навыки человек любит ими делиться. Хисана просит у капитана новое стихотворение, и рыжеволосая приготовилась внимательно слушать, ведь нечасто великие злодеи декламируют свои стихи при ней. И вдруг карие глаза упираются в ее. В отблеске фальшивых очков взгляд кажется совершенно теплым, согревающим. Девичье сердце сжали в кулак. Он читает стих. Декламирует его прямо ей в лицо, находясь, тем не менее, как минимум в шести шагах. Кулак дергает сердце вниз, опускает его в пятки. Куросаки сглатывает и первая прерывает зрительный контакт – лицо начинает гореть, хотя ей совсем не жарко. В голове белый шум. Мужчина лжет о Руконгае, не моргнув глазом. Ичиго нервно облизывает персиковые губы, которые будто бы высохли от обезвоживания. Белое хаори степенно приближается. Айзен склоняется над ней, и девочка будто бы вся сжимается, смотря в умиротворенную чайную гладь снизу-вверх – совсем не такую, какую она боится. – Хочу, – еле слышно шепчет она и кивает в подтверждение, робко отводя взгляд на свои кисти. Мужчина кивает на собственное место и пока Ичиго занимает его, подготавливает все для работы. Пергамент простой, грубый – как раз для учебы и ошибок. Айзен смотрит, как девичья рука обхватывает кисть и думает, что дать особенной девочке на запись. Кьека Суйгецу, неожиданно решив вмешаться, подсказывает тему. Соуске заходит за спину Ичиго и наклоняется над ней, чтобы нашептывать на самое ушко. На губах, пока никто не видит, играет хитрая улыбка. – Готова? Записывай. ᴧиᴧия ᴀᴧᴀя Айзен диктует первую строчку тихо, чтобы не отвлекать трудящихся студентов.и ᴩᴇᴋᴀ ᴦᴧубоᴋᴀ.
ᴩыбᴀ цᴇᴧуᴇᴛ ᴧᴀдонь ᴩыбᴀᴋᴀ.
sʜᴏʀᴛᴘᴀʀɪs – ʙ ᴨᴇᴩʙый ᴩᴀз
Временная шинигами не понимает, почему ее интерес и любопытство перевесили страх, но ничего страшного не случится, даже если она заляпается чернилами с ног до головы. В конце концов, она всегда любила учиться. Она перемещается на место Соуске, усаживаясь поудобнее. Тонкие пальцы уверенно держат кисть и даже не дрожат, запястье она держит на весу – посмотрела, как это делают студенты. Ичиго хочет обмакнуть кисть в пигмент, но изящная рука замирает на половине пути. Рыжая плечами чувствует чужое тепло. Дыхание обжигает ушную раковину – Куросаки не железная и не может сдержать румянца. Голос мужчины как мед, застрявший в его горле – льется золотистой тягучестью из его рта, сладкой патокой оседает на ее языке, и она проглатывает этот мед. Вновь попалась на его крючок. Карамельные глаза судорожно бегают по студентам – не заметил ли кто? Кажется, нет. Она едва слышно сглатывает слюну, ворсинки кисти впитывают немного чернильной туши – девушка не роняет ни единой капельки. Кисть руки изгибается, выводя линии. Держать руку на весу и контролировать движения тяжело, пальцы из-за горячего дыхания на покрасневшее ушко и тыльную часть шеи изредка подрагивают. В местах, где рука подрагивала, видны неровности, и внутренний перфекционист недовольствует. Айзен завороженно следит за каждым штрихом, выводимым девичей рукой. Неопытно, слишком крепко, но его тело помнит, как эти ладони скользили по его ребрам и плечам. Кьека Суйгецу лукаво ухмыляется, уже зная конец стихотворения. – Молодец, – хвалит первую строчку Соуске. – Но расслабь кисть, тогда линии станут изящней. Попробуй на второй строчке. ᴧиᴄᴛья ᴩоняᴇᴛ Айзен старается не улыбаться. Дразнит, да, но кто ему запретит немного пошалить, подшутить над рыжей риокой? Низ живота у девочки сжимается, пульсирует и скручивается, как она думает, от нервов и переживаний. Ичиго вновь облизывает губы – иначе, ей кажется, персиковая кожа треснет от сухости. Жутко хочется пить, а в рот лишь льют мед. Пчелиный яд вместе с сахаром скрипит на зубах. Тонкое запястье послушно расслабляется. “Молодец” эхом звучит в голове – такое сытое, довольное, как мурлычущий снежный барс, с ног до головы обглодавший косулю. Рука выводит новые символы, линия за линией, последовательно и не спеша. – Вот так... – Айзен не вмешивается, хотя опытный глаз видит ошибки новичка. Хочется взять кисть самому или хотя бы направить изящную ладонь. ᴄᴧоʙно ᴧюбоʙницᴀ ᴨᴧᴀᴛья… Стоит мужчине продиктовать стихотворение, как занпакто катится со смеху, радуясь, будто ребенок удавшейся шалости. Соуске едва сдерживается, чтобы самому не рассмеяться как мальчишка. Стих двусмысленен настолько, насколько Айзену позволяет чувство такта – вокруг студенты. – Для первого раза очень хорошо. Умница, – хвалит капитан. В голосе веселье. Он даже не скрывает, что стихотворение – шутка над возмущениями девушки по поводу ее статуса. ᴧиᴧия ᴀᴧᴀя ᴧиᴄᴛья ᴩоняᴇᴛ, ᴄᴧоʙно ᴧюбоʙницᴀ ᴨᴧᴀᴛья… Мужчина читает стихотворение полностью. – Попробуешь еще?но ᴩᴇᴋᴀ – ᴦᴧубоᴋᴀ,
ᴩыбᴀ ᴄъᴇᴄᴛ ᴩыбᴀᴋᴀ.
sʜᴏʀᴛᴘᴀʀɪs – ʙ ᴨᴇᴩʙый ᴩᴀз
Тем страшным утром юная шинигами пыталась дернуть за крючок, поймать, лишить естественной среды обитания. Ичиго проиграла тогда, жертва припугнула и попыталась напасть. И сейчас такая рыба ей не по силам – эта барракуда уже поймала ее одним лишь дыханием и шепотом, сожрала – одной последней строкой. Куросаки пытается не задохнуться, студенты исчезли из поля ее зрения, перед ней – желудок ее хищной рыбы, и она даже не пытается прорваться сквозь его стенки. “Остынь”, – строгий и взволнованный голос Хичиго – истинная редкость, внесенная в Красную книгу. Но девочка не слышит его. Персиковые губы приоткрываются, чтобы что-то сказать, но горячий мед переполнил гортань, запечатал ее. – Сенсей! Я все! – зовет его довольный своей работой юноша. Айзен кивает, показывая этим, что сейчас подойдет. Парниша начинает отвлекать соседа. Капитану приходится поспешить, поэтому он берет кисть из рук Ичиго и еще один лист, набрасывая новое задание. Безобидный комплимент. Почерк изящный и элегантный, но чувствуется мужская рука. Кисть быстро порхает, записывая плавные строчки стиля сошо. – Попробуй повторить. ждᴇʍ ʙоᴄходᴀ ᴧуны. ʙᴇᴛᴋу ᴄᴧиʙы нᴇᴄᴇᴛ нᴀ ᴨᴧᴇчᴇ ʍᴀᴧьчиᴋ-ʍонᴀх. Айзен спешит к студентам, что уже понемногу начали заканчивать. Ичиго крепко жмурится, чтобы отогнать напряжение. Она даже не смотрела на то, что и как писал Айзен, касающийся своим локтем ее плеча – она незаметно отстранилась от мужчины, избегая контакта. Голова кружится, но рыжая искренне пытается повторить изящные линии, мягкими мазками нанесенные на плотную бумагу – благо, стихотворение не содержало в себе слово “любовница”. “Сука, как тут жарко”, – голос Хичиго врезается в перепонки стальными иглами. – “Блять, Ичиго, ты выключишь эту парилку? У нас тут не микроклимат, а ебаное безумие. Я эту ромашку просто разорву на куски.” Ее занпакто явно почувствовали, что опасность миновала, и к альбиносу вернулась способность язвить. Куросаки тихо вбирает воздух во все легочные отделы и выдыхает все до последнего микрона. Закончив, она отложила кисть в сторону и посмотрела на результат лишь долю секунды, а затем подняла взгляд на Соуске, проверяющего работу одного из студентов. Сил нет, ее будто выжали как лимон, оставив от спелого фрукта лишь жалкую желтую тряпочку. Перед глазами мелькает тень от сюмпо – только сейчас она ощутила забытую реацу. Гин останавливается прямо посреди рядов и тихо озвучивает своему капитану, очевидно, срочное сообщение. Настолько срочное, что даже адская бабочка не была использована – временная шинигами прищуривает глаза, неожиданно сильно отвлекшись от терзающих ее незнакомых ощущений после провокации бывшего предателя. Соуске вдруг спешно прощается с аудиторией и покидает зал вместе со своим вечно ухмыляющимся лейтенантом, бросив на рыжую смазанный и беглый взгляд. Юная особа сверлит выход карими омутами – очень хотелось бы последовать за ними, да только вот ее реацу слишком нестабильна для того, чтобы суметь ее правильно скрыть.