(ooes — пирожок)
Тэхён раскрывает глаза рано утром, но не шевелится. Солнце падает аккурат на лицо Чонгука, тот забавно спит с открытым ртом. Сейчас его можно разглядеть получше. У него несколько родинок на щеке, там же небольшой шрамик, брови расслабленные и густые, цвет волос становится золотистым на свету, а на его шее и носу видны несколько веснушек. Тэхён сжимает губы и закусывает нижнюю, бегая глазами по чужому лицу. Оно не идеально. Вон там шрам от акне, например. В отличие от лица Кима. У того кожа гладкая и увлажнённая, а родинки выточенные и аккуратные, а у Чонгука неровные и угловатые. Но что-то делает его таким прекрасным и привлекательным, что невозможно отвести взгляд. Внутри борются противоречивые чувства. Как такое вообще возможно? — Доброе утро, хен, — говорит тихо Чонгук и касается его ладоней так нежно, что по спине бегут мурашки. — Хватит хвататься за мою руку, — фыркает Тэхён, но своей не убирает. — Мне кажется, тебе нравится, — говорит младший с тихим смешком и снова прикрывает глаза. — Я впервые проснулся на два часа позже расписания. — Расписания? — удивляется Тэхён. — Чтобы держать голову в порядке, нужно поддерживать режим и чистоту, — Чон проговаривает как будто выученный текст. — Иногда неаккуратность — это эстетика, а не… — говорит Тэхён и замолкает. А что если… что если его эстетика — это Чонгук? — Может, ты и прав, сокровище. — Сокровище? Ты что, дракон? Или пират? — Тебе нравится задавать вопросы с самого утра? — смеётся Чонгук и смотрит на него зачарованным сладким взглядом. — Ты… не будешь против обняться? — спрашивает он аккуратно и приподнимается на локти. Тэхён испуганно краснеет. — Или, может, поцелуй? Ким молчит, бегает испуганным взглядом по его лицу, а после выдыхает и прикрывает глаза. — Хен, я не буду этого делать против твоей воли, — говорит Чонгук строго, да так, что мурашки по коже бегут. Милые мальчики не должны так делать! — Да целуй уже! — пищит Тэхён. Целитель нависает над ним и кладёт руку на его шею. Он долго рассматривает его губы, а после наклоняется, захватывая их в плен своих. Они невероятно мягкие и пухлые, Ким сладко выдыхает и зарывается пальцами в густую шевелюру. Чонгук не напирает, трепетно целует и гладит так, как делают парочки по утрам в романтических фильмах. Тэхён прикрывает глаза, оттягивает слегка отросшие на затылке волосы и неожиданно для себя мило улыбается в поцелуй, отстраняется, чтобы посмеяться. — Ты чего? Тебе не понравилось? — пугается целитель, сконфуженный такой реакцией. — Нет-нет, — мотает головой Тэхён. — Просто ты такой… Такой… — Влюблённый? — договаривает Чонгук и улыбается. — Ты прекраснее любой розы, хен. Твоя искренняя улыбка, твои объятия и сладкие речи — это то, ради чего я готов на всё, я работаю не покладая рук, я… — Чон Чонгук, ты молодец, — хихикает Тэхён, розовый румянец живописно обрамляет его щеки, — но ты так смешно говоришь. — Я хотел красиво преподнести свои чувства, — его улыбка выглядит так, будто его немного задели, и Тэхён успокаивается от неё. — Я… Я сложный человек. Вернее не сложный, а тяжёлый в эмоциональном плане. Но ты мне точно не противен, — Тэхён смело мотает головой под свои слова. — Мне даже… Нравится. Вот. Чонгук улыбается ярко, а после неожиданно целует в лоб. — Мне этого достаточно, — говорит он и ложится рядом, притягивая за талию. — Какие у тебя планы на сегодня? Я немного нервничаю из-за того, что моё расписание сбилось, поэтому хочу подстроиться под тебя. Тэхён смотрит наверх, крутит свой локон между пальцев и мычит. — Во-первых, привести себя в порядок. Я выгляжу просто отвратительно здесь, поэтому… Надо обновить гардероб, потренироваться в стрельбе, а после… Не знаю, — он зевает, прикрыв рот рукой, и потягивается. — Я всегда хотел спросить… — начинает издалека Чонгук. Он кончиками пальцев касается чужой скулы, замечая небольшой, еле заметный, шрамик. — Почему ты всегда пытаешься выглядеть идеальным? Это отнимает так много сил… Одно дело, если бы ты делал это тогда, когда ты хочешь, но ты делаешь это всегда. — Это ритуал, — говорит Тэхён. — Встать, принять душ, помыть голову, воспользоваться лосьоном для тела со сладким запахом, позаниматься йогой, уложить волосы, накраситься… И вот ты другой человек.(Wishing — Goodnight Dad I Love You)
— А какой ты настоящий? — шепчет Чонгук и заглядывает в глаза. — Я ненавижу йогу. И мыть голову каждый день. И я не люблю обтягивающие вещи, мне всегда хочется чем-то себя накрыть. — Но? — Если я буду не просто ни на что не годным, но ещё и уродом, будет совсем грустно, — как-то отчаянно и жалко звучат эти слова из его уст. Голос его к концу предложения сникает, а глаза становятся невыносимо грустными. Чонгук резко выпрямляется. Его обычно расслабленные брови сходятся к переносице, взгляд становится серьёзным и напряжённым. Тэхён не только удивляется, но даже немного пугается этого. — То есть без макияжа, йоги и чистой головы, ты — урод? — Не прям урод, но… Близок к этому, да. — Ты не урод, а дурак, Ким Тэхён. Кто вообще вбил тебе в голову?Кто
Вбил
Тебе это
В голову
FlashBack
Хлесткая пощёчина. Мальчик ровно стоит на месте, опустив голову и не смея даже приложить руку к горящей щеке. Он сдерживает слёзы, рассматривает белоснежный пол и жуёт нижнюю губу. В голове пусто, руки немного подрагивают. В этом большом доме, всегда наполненном только тишиной, чувствуешь себя одиноким. Дорогое дерево холодного каштанового оттенка, строгий просторный дизайн, как с картинки, где ты — чужой. Здесь нельзя ничего подвинуть, из этого никак не сделать уют. Остаётся жить, будучи погружённым в идеальную картинку. Только внутри у неё пятна от плесени, где были пролиты слёзы, под картинами вмятины, а в гостиной собирается пыль, ведь там никто почти не сидит. — Как так получилось, Ким Тэхён? — жёсткий холодный голос матери заставляет поежиться и вжать голову в плечи. — Что мне с тобой делать, скажи мне? Она возвышается над мальчиком и поднимает его лицо за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. Холодно. От взгляда в них становится холодно и страшно. В них невозможно смотреть, хочется отвернуться, уйти от такого напора, спрятаться под лестницу и не выходить, обнимая лишь свою плюшевую игрушку. Но так нельзя. Схватят за руки, начнут волочить по квартире, поставят в угол, накажут, разочаруются. — Дорогая… — звучит голос отца, который неловко обнимает женщину за плечи и пытается отвести от ребёнка. — Он просто разодрал коленки, как любой нормальный ребёнок. — Вредить себе — это нормально, по-твоему? — шипит она и дёргается, вырываясь. — Он же не специально, — говорит ласково мужчина. Пока родители разговаривают, Тэхён оборачивается через плечо. Гостиная с новым ремонтом в классическом стиле застлана солнечным светом. Пусть… Пусть здесь и летает пыль, не собирается семья, но сюда всегда можно прийти погреться. На кресле спит пожилой мужчина с книжкой в руках. Мальчик, украдкой смотря на мать, проскальзывает в другую комнату и садится на пол рядом с дедушкой. Он подбирает под себя ноги и наблюдает за взрослыми. Те продолжают спорить. Женщина яростно что-то доказывает, а её муж поглаживает её плечи и пытается успокоить. Но она не поддаётся. Она недовольна поведением ребёнка. На ковре вырисовываются тени от ворсинок, и Тэхён их любопытно разглядывает, забывая обо всем вокруг. — Да хорошо! Хорошо! — женщина вскидывает руки и подходит к сыну. Она смотрит на него свысока, с пренебрежением, а после садится на корточки и обнимает. Тэхёна передёргивает, но он не отстраняется — получит. Ему не нравится, когда мать его обнимает. Становится сразу тошно и нервно. Он корит себя за то, что в такие моменты думает, что не любит её. Так горько на душе, так обидно, что она даже не извиняется перед ним. Он правда виноват? Так сильно виноват? — Я перегнула палку, — говорит она и отходит снова на шаг назад. Но это не извинение. Признание ошибки, но не то самое «прости, сынок», которого он так ждёт. Наверное, он не достоин этого. — Приведи себя в порядок, и чтобы я больше этого, — указывает на коленки и грязные шорты, — не видела, ты меня понял? Если она не просит прощения, значит она не виновата. Если она не виновата, значит виноват он. Это всё его вина. Из-за него они ссорятся, из-за его ошибок мама кричит и ругается. Вся проблема в нём. — Хорошо, мама. Прости, — Тэхён жуёт нижнюю губу и опускает голову. Женщина, довольно улыбнувшись, уходит. На макушку неожиданно ложится широкая ладонь. Мальчик удивлённо поднимает глаза, а на него уже смотрит его дедушка с тёплой улыбкой. Может проснулся из-за криков, а может не спал вовсе. — Мда уж, — тянет он и гладит внука по голове, — вырастил, называется. Тэхён тихо посмеивается и вздыхает. Нет времени расстраиваться. У него сегодня первый показ, и он должен выглядеть идеально. Примерно в шесть часов он едет с личным водителем в центр города в одно из арендованных брендом зданий. У матери были свои дела, которые она не могла отложить, поэтому с мальчишкой поехал дедушка и менеджер. Последняя была весьма нервной, дёрганной женщиной, которая пугала ребёнка своими порывами «сделать идеально». Наверное, в этом они с госпожой Ким и сошлись. Стилисты очень требовательные. Они бегают туда и обратно, постоянно что-то поправляют. Они подкрутили Тэхёну кудри, сделали плотный сияющий макияж, одели, словно куклу на выставку. И вот он сидит в углу комнаты вместе с дедушкой — своим сопровождающим. Они уже около двух часов сидят без дела, только наблюдая за людьми, которые спешат. Старший Ким рассказывает какие-то истории из своей молодости. Мальчик их слушает, но что-то пропускает мимо ушей. Это его жизнь? Это его выбор — суматоха и безупречный фон? Только менеджер хочет дёрнуть ребенка куда-то, как дедушка не даёт этого сделать, качает головой и прижимает мальчика поближе к себе. — Он волнуется. Дайте ему передохнуть, — говорит он. — Но… Он закрывает показ, он должен быть готовым, — девушка нервно оглядывается, когда до их очереди остаётся три человека. Старший Ким смотрит в глаза мальчику и поправляет его волосы. — Ты готов, дорогой? — спрашивает он. Тэхён неуверенно кивает и поднимается. Его одежду ещё раз поправляют, и он встаёт в очередь у сцены. Два человека… Осталось всего два человека. Сердце сильно бьётся. — Я буду сидеть в зале, — говорит старший Ким. — Ты будет сиять ярче любой драгоценности, малыш, — он звонко чмокает его в щеку и уходит, слегка похрамывая, в зал. Лицо немного краснеет, но Тэхён бьёт себя по щекам. Всё будет хорошо. Нужно только успокоиться, нужно правильно дышать, сделать надменное лицо и шагать так, как он умеет. Пиджак и штаны большего размера, чем его, рубашка небрежно заправлена, челка неряшливо закрывает глаза. Тэхён вступает на подиум. Он идёт грубоватой походкой, но вальяжной и плавной, как умеет только он. Такое завораживает. В ней чувствуется лёгкость, она приковывает взгляд. Зал заполнен людьми, но Тэ на них не смотрит, стараясь не реагировать на щелчки камер, которые со временем затухают. Сердце бьётся слишком быстро. Мальчик встаёт на конечную точку, позирует, но никто не реагирует.Он сделал что-то не так?
Он некрасивый?
Он их не поразил?
Должен был… Не могло быть иначе. Он смотрит на свои пальцы. Те фиолетовые, узловатые. Коротко взвизгнув и отшатнувшись, он ещё раз обводит зрителей взглядом. — Почему… Почему вы спите? — шепчет он и резко разворачивается. Своей же походкой он уходит обратно, решая играть до конца. Он же профессионал. Он должен работать и работать хорошо. В гримерке тихо. Никто не мельтешит, не снимает макияж и неудобную одежду. Только его мать стоит в центре зала с обеспокоенным выражением лица. Женщина быстро к нему подходит и подхватывает на руки. Она закрывает себе и ему рот и нос тряпками, выходит из гримерки и направляется через запасной выход на улицу, где отпускает его только на аварийном балконе. — Всё будет хорошо, Тэхён, — говорит она и нервно оглядывается, хватаясь за телефон. — Почему… Почему мне не хлопали? Я… Я облажался, мама? — сдерживая слёзы, хнычет ребёнок. — Я опозорил тебя, да? Женщина смотрит на него долгим нечитаемым грустным взглядом, а после кому-то набирает. — Я со всем разберусь, Тэхён. Забудь. Просто забудь, что произошло, — говорит она, стирая со лба пот. — Ответь же… Ответь… — чуть ли не шипит она. — Что ж, ладно… Где дедушка? Тэхён смотрит на свои ноги, всхлипывает горько и, подняв глаза, произносит: — Спит.End FlashBack
(ooes — исповедь)
(Nirvana — Something In The Way)
Тэхён закуривает айкос, сидя за туалетным столиком. На нём его халат, холодные каштановые волосы волнами спадают на глаза. Перед его глазами разобранная косметичка из Dior, Guerlain и Lancome. Целый набор из базы под макияж, лёгкого тонального крема для придания сияния и эффекта «увлажнённой кожи», несколько помад, одна из которых — это, конечно же, Dior 999 — классический тёплый красный, которой он почти не пользуется; помады тёмных оттенков, небольшие нюдовые палетки преимущественно холодных оттенков, водостойкие карандаши для глаз, губ, мыло для бровей… Он буквально окружён люксом. Тэхён достаёт набор кистей, убирает волосы блестящими серебряными заколками с цветами и глубоко вздыхает. — Теперь я понимаю, почему твои «тревожные сумки» такие тяжёлые, — говорит Чонгук, сидя на кровати в позе лотоса. Тэхён смотрит на него через зеркало и начинает подготавливать кожу для макияжа. — Скажи спасибо, что мои «тревожные сумки» — это не три чемодана, — говорит он и с грустью смотрит на свои руки. Почему-то начинает подташнивать. — И тебе всё это нравится? — спрашивает тихо Чон и поднимается. Он встаёт за его спину и аккуратно кладёт руки на чужие плечи. Будто раскалённый металлом по нежной коже. Тэхён дёргается, и младший отходит. Нравится? Что ему нравится? Краситься? Выщипывать брови каждые три дня? Удалять волосы с тела каждые два? Тратить своё время на макияж, чтобы выглядит идеально? Быть красивым? Из всего этого списка ему нравится только последнее, и то хочется иногда разодрать своё лицо, потому что… Потому что у него разные веки, потому что ему нужно отбеливать кожу после депиляции, потому что у него много родинок, потому что волосы завиваются так, как хотят, а не так, как нужно. — Даже ты просто влюблён в «красивого меня», — говорит сухо Тэхён и точечно замазывает небольшой шрамик, пигментацию и только ему заметные синяки. — Почему ты так считаешь? — в голосе Чонгука слышна обида, но тот её проглатывает, становясь более серьёзным. — Ты не видел, как бывает иначе, — жмёт плечами Тэхён и растушевывает тональное средство. Скульптор без рыжины от Lancome в палетке, холодные румяна от Huda Beauty, хайлайтер с серебряным отливом без белой подложки от Revolution, потому что у них самое яркое сияние на всём рынке, помада Dior Rouge Velvet в 886 оттенке и палетка от Anastasia Beverly Hills. Не тяжёлый люкс, но когда уход стоит дороже декоративной косметики — это показатель. — Сегодня я увидел тебя без косметики утром, — говорит Чонгук таким грустным мягким тоном, что внутри больно колет, — и я ни на секунду не подумал о том, что ты некрасив. Твоя родинка на носу, губы, естественные скулы… Никто не идеален, Тэхён. — Замолчи! — срывается старший, до скрежета сжимает челюсти и стол под руками. — Идеален. Я — идеален, — говорит он сорванным голосом и поднимает глаза на отражение.Идеален же?
FlashBack
— Я убил их… Убил… — в истерике шепчет Тэхён, забившись в угол. — Малыш… — говорит ласково отец. — Ты ни в чём не виноват. — Это всё я… Это я! Я убил их! — кричит мальчик и начинает рыдать. — Я убил дедушку и тех людей! Погода сегодня неспокойная. Отдыхая в Японии в своём домике рядом с морем, начался сильный шторм. В окна бьёт дождь и ветер, деревья расшатываются из стороны в сторону, а одна из веток уже упала на прочную крышу. После случая с показом, первым же рейсом они улетели в Японию, оставив своих людей разбираться с произошедшим. Они знали, что за ними придут. Что они придут. — Я убийца!End FlashBack
(ailie — агония)
Руки снова становятся фиолетовыми, рвота подступает к горлу. Тэхён истерично смеётся, бьёт рукой о стол и кричит. Громко, пронзительно… Отчаянно. Он размазывает макияж, пачкает подбородок помадой, трёт накрашенные глаза, ставя себе тёмные пятна, рвёт волосы. — Таким, — кричит он, а в глазах застывают слёзы. — Таким я тебе тоже нравлюсь?! Он смотрит на Чонгука. В этом взгляде застыли боль, ожидание, надежда. Он вглядывается и боится услышать ответ. Целитель же растерян, но на удивление спокоен. Он скользит по красным глазам, на веках которых ошмётки и комки туши, по бровям, уложенным и растрепанным снова, покрасневшим от трения губам, бледным щекам… — Нравишься. Искренне, просто и мягко. Так, что внутри всё разрывает от неверия. — Врёшь! — срывается Тэхён, поднимается резким движением и хватает младшего за ворот футболки. — Прямо мне в глаза! — хочет верить, что нет, верит, что не врёт, но язык говорит обратное. — Не вру, — качает головой Чонгук, а в глазах у него ни капли страха или опасения. Он не боится за свою жизнь. Не боится, что Тэхён может отравить его. Нападающий стирает слёзы, дышит часто, смотрит на Чонгука, но ничего не отвечает, только медленно падает в его руки. Младший усаживает его к себе на бёдра и обнимает, утыкаясь в шею носом. — Почему рядом с тобой я всегда такой… Плакса, — выдыхая, спрашивает Тэхён. — Потому что со мной тебе комфортно, ты доверяешь мне и хочешь открыться. В тебе очень много сдержанных эмоций, которые рвутся наружу, — объясняет Чонгук и гладит по спине старшего. — Я убийца, — шепчет Ким. — Я знаю, — кивает Чонгук. — Я тоже. — Ты же целитель… — фыркает Тэ. — Если не получилось вылечить — это не значит убить. А я убивал. И буду убивать, если останусь здесь. Чонгук мычит, поправляя волосы Тэ. — Так я представитель нападающих, — говорит он просто. — Что? Старший резко выпрямляется, давя всей тяжестью на чужие бёдра. Он смотрит и не верит. — И мне двадцать. Почему-то вы посчитали, что раз я на первом курсе, то мне восемнадцать, но это не так. Я перешёл с третьего курса нападающих — поступил в семнадцать — на первый целителей. Сокджин взял меня в ученики. — Но ты же… — Разрывал людей криком. Сейчас лечу пением. Такая вот способность, — улыбнувшись, заканчивает Чонгук. Тэхён глупо смотрит на его лицо, хлопает глазами и слегка приоткрывает рот, каждый раз останавливаясь и ничего не говоря. — Так ты… — Нападающий, — кивает Чонгук. — Нападающий, — повторяет Тэхён. — Но ты… — Стал целителем. Сначала я ушёл в снайперы, но совесть всё равно продолжала меня съедать, и я переквалифицировался, — на его губах расцветает привычная мягкая улыбка, которая только больше пугает в такой ситуации. Тэхён щурится, а после сглатывает. — Я тебя очень плохо знаю… — произносит Тэхён и перекатывается на постель. — Мы можем продолжить в саду, — предлагает Чонгук. — Я расскажу всё, что твоей душе угодно. Коротко всхлипнув, старший, а он всё равно старше, поднимается и уходит в ванную, где он смывает размазанное безобразие с лица, коротко смачивает водой челку, чтобы её неаккуратно зачесать, и переодевается в более свободную повседневную одежду. Когда он выходит, Чонгук берёт его за руку и ведёт куда-то по длинному коридору. Вдоль картин, фарфоровых статуэток и колон, а после вниз. Тэхён переплетает с ним пальцы и с интересом оглядывается, когда ему открывают дверь ботанического сада под куполом. Множество живых цветов, от которых Тэ охает, а после с интересом рассматривает. — Почему, когда ты разговариваешь, ты не… Ну… — начинает он, присев у белоснежных лилий. — Не убиваю всех? — посмеивается Чонгук. — Сначала было… Да, неприятно, — говорит он с грустной улыбкой. — Но мне помог Юнги: он научил меня преобразовывать энергию и перемещать её в другие части тела. От связок в руки, например. Сейчас у меня не мой тембр, а, грубо говоря, настроенный на лечение. Мой настоящий голос ниже. А звуковые волны исходят из рук. — Получается, у тебя разговаривающие ладони? Чонгук смеётся. — Можно и так сказать. — Если ты заговоришь своим голосом, то я умру? — Нет, конечно, я это контролирую. Просто осталась привычка говорить выше. Хочешь услышать мой настоящий голос? — лукаво спрашивает Чонгук и садится рядом с ним. — Хочу, — откровенно говорит Тэхён, слегка покраснев. — Непривычно расслабляться, конечно, но раз ты просишь… — он прокашливается. — Как-то так. Нравится? — голос стал ниже, бархатистее, с явным пусанским акцентом, таким нагловатым и протяжным. Тэхён чувствует, как сердце начинает биться быстрее. — Можно тебя поцеловать? — и так пошло улыбается. — Ай-ай, прекрати! — щеки краснеют, и Тэхён закрывает их руками. — Не говори так развратно! — Как? — повторяет Чонгук тем же тоном. — Идиот, — шипит другой. В окружении цветов Тэхён притягивает целителя за шею, чтобы мягко коснуться его губ. Впервые он чувствует такое.Впервые он понимает слово «любовь».
— Я могу защитить тебя, — шепчет Чонгук и гладит заднюю часть шеи старшего. Тот подрагивает, смотрит из-под ресниц и жмётся, не зная, что сказать. — Тебе не придётся брать в руки оружие, если оно будет у меня. — Я устал быть беспомощным, — качает головой Тэхён, комкает в руках его рубашку и смаргивает неожиданно выступившие слёзы. — Тогда я помогу тебе стать сильнее, — целитель скользит пальцами по позвонкам и касается чужого уголка губ. — Мне было так страшно… — сквозь ком в горле, Тэхён шипит эти слова. Не хочется показаться слабым, но раз за разом именно перед Чонгуком он такой. И это проклятие не кажется уже таким проблемным. — Я знаю, сокровище. — Напился… Проснулся в неизвестной машине… Мы куда-то ехали, а я даже не знал, что происходит… Тошнило, трясло, — говорит он, смутно вспоминания последовательность своих действий в тот день. — Держал меня за руку… Тэхён поднимает растерянные, полные слёз глаза и тянет целителя ближе к себе. — Обещай, что не отпустишь. Обещай, или… или тебе не жить, Чонгук. Чужих губ касается улыбка. Он мягким движением размыкает дрожащие пальцы парня и сжимает их в своих тёплых ладонях. — Не отпущу.