Сегодня канун Нового года, а значит должно случиться чудо.
Детская мысль, которая почему-то кажется вполне реальной. Должно случиться. Должно ли? Но случится. Потому что хочется, потому что это то, что скрасит ужасные последние месяцы, за которые произошло слишком много неприятных вещей. Чимин, одеваясь, зевает, а после, взглянув в последний раз на Юнги, замечает, что у него всё ещё учащенное сердцебиение. Он сравнивает со своим пульсом и начинает немного волноваться. Аналитик подходит к медсестре у стойки и просит проверить палату охотника, а после выходит из медицинского корпуса. Снег громко хрустит под его ногами. Яркое солнце скрашивает зимнюю мерзлоту, и кажется, что стало даже теплее, чем вчера. Есть что-то приятное в мерцающем снеге, слепящих глаза лучах и покалывании в носу от холодного воздуха. Найти дом Юнги оказывается не так сложно. Полчаса ходьбы пешком, и Чимин уже стоит в задней части города, где есть лишь пустующие занесённые и покрытые инеем дома. Лишь один отличается: аккуратный тёмный домик, грустный, чистый и совсем голый перед праздником. Ни огней, ни ёлки. Чимин вздыхает и входит внутрь. В принципе, ничего другого он и не ожидал от берлоги Юнги. — Простите за вторжение! — говорит негромко он. Аналитик оказывается в просторной гостиной. Первое, что он замечает — это пара дырок в стене напротив. Кто будет стрелять в своей же гостиной? Чёрный кожаный диван, телевизор, камин, на журнальном столике радио и куча разодранных бумаг; на полу серый ковёр, окна зашторены тёмными плотными шторами. Выглядит безжизненно и одиноко. Ёлка в углу комнаты не наряжена, а просто стоит, молча и тихо. Под ней лежит та самая сумка, которую он должен взять, но как можно отказать себе в любопытстве осмотреть дом получше? Кухня оказывается более обжитой. Там в раковине стоит гора грязных кружек из-под кофе, а на столе недопитый стакан горько пахнущего алкоголя. Холодильник звонко пиликает и начинает подтекать. Чимин шикает и заглядывает внутрь. Там еда быстрого приготовления, острые соусы, пиво и сгнивший лимон. Аналитик кривится и закрывает дверцу, бегло вытирая лужицу под ногами валяющейся тряпкой. Становится немного мерзко, и Чимин сам не знает почему, но он заправляет рукава и начинает мыть сначала посуду, потом вытирает стол, потом выбрасывает испорченные овощи и фрукты, а затем находит себя с тряпкой для пыли. Он вытирает полки с острыми специями, на камине под статуэтками каких-то зверей, а после взглядом натыкается на какой-то документ. На отрывках он видит только «Господин», «Корейская Организация по Ликвидации Тварей» и подпись с печатью. У Юнги есть какой-то договор с Господином? Чимин отшатывается, будто увидел то, что не должен был, аккуратно берёт в руки чёрную спортивную сумку и ужасно пыхтит от тяжести. — Там что, камни? — сопит он и выходит на улицу. В этот же момент ему звонит Тэхён. — Чёрт возьми, ты где?! — взрывается он. — Мы тут ушиваемся! — Бегу-бегу!***
На кухне Хосока творится настоящий хаос. Множество продуктов, тарелок, на каждой конфорке что-то стоит, а сам шпион орудует ножом, нарезая овощи. Гостиная ярко украшена разными гирляндами, стол накрыт новогодней скатертью, на каждой полке есть или свечка, или олень, или ещё какая-то тематическая фигурка. Фотографии, которые висят на стенах, тоже украшены. От ярких элементов декора даже начинает рябить в глазах, но от этого только посмеяться хочется, потому что это же Хосок, это Рождество, праздник и веселье! — Тэхён! Креветки в кляре готовы? Рис уже сварился, — стирая со лба пот, спрашивает шпион. — Да, почти! Ещё немного корочка поджарится и готово, — отвечает Тэхён. — Чимин, вытащи рис и половину разложи по тарелкам. Аналитик сразу же берёт рисовые глубокие маленькие тарелочки с крышкой и перекладывает рис из рисоварки, из которой идёт густой пар. Запах овощей и мяса навевают такой аппетит, что каждый не может дождаться, когда же они наконец сядут за стол. Сейчас только девять часов, а сесть они собираются в половину десятого, что просто ужасно! Живот уже требовательно урчит, а во рту скопилось столько слюны, что она скоро начнёт течь по подбородку. — Закуски все выложили? — спрашивает Хосок. Тэхён, перебегая от конфорки к столу, аккуратно и гармонично раскладывая всё закуски, коротко кивает и снова возвращается к креветкам. Те уже готовы, и он перекладывает их на тарелку, закрывая крышкой, чтобы они не остыли. — Овощи почти потушились. Как дела с мясом? — спрашивает нападающий, украшает один из салатов и уносит к столу. — Всё хорошо, сэр, — отвечает Чимин и разгребает кухню. Утварь вся яркая и приятная на ощупь, чистая и блестящая. Хосок хорошо заботится о ней. Сейчас шпион открылся именно в том свете, которого все ждали. Он же вырос в многодетной семье, был самым старшим, а значит командовать мог, не любил, но мог, когда надо. Слышится звонок в дверь. — Кто это? — удивляется Чимин, отрываясь от протирания стола. — Открой, пожалуйста, я занят роллами. Их тоже в кляре сделаем, как и креветки? — Хосок бегло осматривает всю кухню и машет рукой аналитику. Тот моет руки и вытирает их о полотенце, и только потом выходит в коридор, чтобы открыть дверь. Там, неожиданно, стоят Чонгук и Сокджин. — Чонгук? Сокджин-щи? — глаза Чимина забавно округляются, а на лице появляется глуповатая еле заметная улыбка. — Просто Джин-хен, мы не в официальной обстановке, — с уставшей улыбкой, говорит Ким. — Тэхён написал, что можно прийти и помочь. Мы с подарками, — Чонгук показывает несколько пакетов в руках. — Я случайно встретился с Сокджин-хеном и решил взять его с собой. Надеюсь, вы не будете против, — он легко приподнимает уголки губ, как умеет, и от этого на душе становится теплее. Как их можно не впустить? Чимин вспоминает, что Ким должен был отмечать с семьёй. Возможно, он ненадолго. — Подарки только после стола! Мы столько наготовили, что нам троим точно не съесть, поэтому проходите и помогайте, — улыбаясь, говорит Хосок, выглядывая из кухни.Melanie Martinez — Sippy cup
Оттуда же показывается и Тэхён, который резко краснеет и прячется. В следующую секунду он уже выходит с подправленными волосами и высоко поднятой головой. Даже в розовом очаровательном фартучке, который нашёл ему Хосок, он выглядит гордо и элегантно. То, как Тэхён держится на людях, всегда поражало Чимина. — Привет, — говорит смущённо Чонгук, отряхиваясь от снега и снимая свою куртку. Чимин быстро хватает за руку снявшего ботинки Джина и под предлогом, что надо помочь, быстро уводит его на кухню. Чон румяный от холода, мягкий, счастливый и смущённый. Тэхён на него смотрит свысока, но порозовевшие уши его выдают. Он прокашливается. — Привет, — говорит он холодно. — Хосок сказал… — Чонгук пыхтит, снимая ботинки, а после поправляет челку и выпрямляется; нападающий только сейчас замечает, что младший выше его на несколько жалких сантиметров, — что подарки только после ужина, но, эм, — он чешет себя за ухом и протягивает один из своих пакетов. Тот золотого цвета, небольшой и аккуратный. — Что это? — Тэхён щурится. — Открой и узнаешь, — улыбаясь кроличьей улыбкой — Ким всё ещё считает этих существ крайне безмозглыми — он смотрит прямо в глаза, и в них видно столько искренности, что самому грозному злодею станет совестно. Тэхён берёт в руки этот пакетик и осторожно раскрывает. В глаза бросается небольшой футляр белого цвета, бархатный, без каких-либо потёртостей и проплешин. Дорого. Он достаёт его и медленно раскрывает. Серебряная подвеска и раскрытая роза из белого золота с каким-то драгоценным камнем посередине. Выточенные лепестки на него мягко накладываются, и Тэхён даже не может представить, насколько это кропотливая работа. А камень? Неужели бриллиант? — Всего один карат, но… — Чонгук переминается с ноги на ногу, — мне казалось, что тебе понравится. У мастера золотые руки, я не мог… Тэхён не из тех, кто будет отдаваться за подарки. У него этих украшений, вещей и денег целый океан, но тут другое. Это символ. Он ещё не понял чего, но всё равно притягивает Чонгука ближе и аккуратно касается уголка его губ. Маленькие пухлые губы оказываются очень мягкими и нежными. Целитель вспыхивает краской, а Тэхён аккуратно надевает на себя украшение. — Подходит к моему белому жакету. Спасибо, — коротко и сухо говорит он, но Чонгук видит этот блеск в глазах. — Спасибо, — говорит он тихо. — За что? — тушуется Тэхён. — За то, что заставил моё сердце ожить и биться чаще, — говорит Чонгук и притягивает мягко нападающего за талию, чтобы поцеловать в щеку. В этот момент мир замирает. Всего на несколько секунд, но они остаются совсем одни в тёплой прихожей, где нет сквозняка, пахнет вкусной едой и дорогим воздушным парфюмом с лёгким оттенком бергамота, гвоздики и лайма, что очень сочетается с сладкими и теплыми духами нападающего. — Чонгук! — пищит Ким и выбирается из его объятий. Он жутко краснеет и поправляет свою одежду. — П-позже подарю тебе твой, н-нужно на кухне п-помочь. Он быстро убегает, не оглядываясь. Чимин присвистывает, видя новую игрушку у Тэхёна на шее, но тот только шипит на него и не даёт ничего спросить.***
Застолье начинается весьма весело: Хосок решает произнести тост. — Сегодня мы все собрались за одним столом, — начинает торжественно он, поднимая свой бокал шампанского; все гости вторят его движениям, — чтобы отметить это Рождество большой дружной компанией. Кто-то из нас не так хорошо общался, — намекает на себя и Сокджина с Чонгуком, — но этот праздник сможет сплотить нас. Мои дорогие младшие, спасибо, что смогли скрасить мой последний год здесь, — Чимин неосознанно напрягается. — Мне… Ахах, было одиноко, на самом деле. Я скучал по семье, звонков не было достаточно, но вы, ребята, смогли скрасить моё время здесь. Он ярко улыбается, и Чимин почему-то видит даже сейчас в этом солнце теплоту. Он никогда не задумывался о том, что Хосок всегда был где-то рядом, всегда мог выслушать. Просто не замечал его. Он был лишь второстепенной фигурой, которая осталась на втором плане. Аналитик переглядывается с Тэхёном. У того немного нахмурены брови и растерянный взгляд, но он твёрдо кивает и поднимает бокал выше. — Спасибо, хен, — говорит он. — Спасибо, — Чимин ощущает неприятное чувство лицемерия, оседающее в нём, но всё же скрывает его за улыбкой и смотрит прямо в доверчивые глаза Хосоку. — Всем здоровья! — улюлюкает Сокджин и поднимает всех в хохот, под который они и чокаются. — Что б не видел вас больше в моём корпусе, черти, — говорит он, явно расслабляясь. — Кроме тебя, Чонгук, — строго указывает пальцем, а тот посмеивается и кивает. Вечер набирает обороты. Алкоголя оказалось больше, чем кто-либо планировал. Джин принёс с собой бутылки крепкого коньяка, который распивали все, кроме Чонгука. Тот сидел рядом с Тэ, который под воздействием опьянения стал невыносимо болтливым и развязным. — А помнишь? — он хохочет, опираясь на плечо Чимина. — Мы когда в интернате были, ик, мы как-то взломали кабинет физички! — активно жестикулирует руками и хихикает. — В общем, мы написали идеально эту чёртову, ик, контрольную, потому что это же мы! Я — король школы, которому давались все предметы, кроме математических, и Чимин, который спец в точных науках и цифрах. В зависимости от урока мы помогали друг другу, а тут эта карга решила нам снизить баллы за почерк. Мол, Чимин пишет прописными, а я как каллиграф, и она разобрать ничего не может. — Как несправедливо! — вскрикивает Хосок, выпивая вторую кружку пива. Сокджин в этот момент как-то по старчески распивает коньяк и качает головой. — В наше время система образования была совсе-е-ем другой, — тянет он. — И вот мы решили отомстить. Эта женщина всегда забывала, что говорила. Чимину ключи не дали, так я мальчишку из параллели попросил, и он мне их выкрал. Мы смогли открыть лаборантскую, пробрались, а там! Там двое старшеклассников — мы были в средней школе — прямо на столе! Хосок громко охает, а Сокджин снова головой качает. — «Мы» да «мы», — бузит Чимин и поднимается. — А как же подарки! — Точно! — скрикивает шпион. — Уже двенадцать! Все сразу же поднимают бокалы, чтобы звонко чокнуться. Шампанское переливается за края, Чимин, быстро черканув на бумаге своё желание, сжигает его под куранты и запивает. Тэхён с него улюлюкает и заваливается на Чонгука, который мягко поддерживает за талию. Чимин дарит Тэхёну белый винтажный пиджак, который нашёл неизвестно где каким-то чудесным образом. Ни коллекция, ни бренд неизвестны, но выглядит, как настоящая мечта. Нападающий выглядит в нём как принц! Хосоку же он дарит оранжевые шапку и шарф, которые связал сам. Его реакция разбивает сердце: он смотрит неверящим взглядом, поджимает губы, сдерживая слёзы, а после крепко обнимает. От шпиона Паку достаётся невероятно яркая толстовка с логотипом фанты на спине. Какая-то очень редкая, из специальной коллекции и коллаборации. Пусть аналитик и отдаёт предпочтение пастельным цветам и классике, но рыжий — его слабость. От Тэхёна он получает целый набор косметики, где он подобрал и уход, и декоративку. Чонгуку от Сокджина достаётся целительный камень. Чимин не совсем понимает его суть, но чувствует, что из него так и бьётся светлая энергия. Судя по горящим глазам их младшего, вещь эта очень важная и значимая. Хосока задаривают двумя парами кроссовок, одни из которых — это лимитированные Dunk-и Low жёлто-зелёного цвета. Каждый занят распаковкой своих подарков. Сокджин даже пробует набор скальпелей на курином бедре, что весьма жутко выглядит, но для всех кажется смешным. — Что это за сумка? — тянет старший целитель, резко обращая внимания на то, что лежит под елкой. — Кажется, я её где-то видел. Чимин громко ойкает и подходит к ней, чтобы звонок бжикнуть собачкой. — Это что-то от Юнги-хена! Он просил забрать и открыть после курантов. Наверное, это подарки, — говорит аналитик с улыбкой. — Так… Сокджину… «Искусственно натуральное для всяких бумажек», — говорит он и вытягивает небольшой пакет, который сразу же отдаёт старшему. Тот хмурится, а после по-доброму хмыкает. — Это портфель из крокодильей кожи, — говорит он, а после оглаживает стыки и прошитые нитками края. — Не думал, что он сам сделает его для меня. — Сам? — удивляется Тэхён, заинтересованно рассматривая. — Профессиональная работа. У Чимина в душе что-то тёплое разливается от этих слов, будто он гордится тем, что это сделал его… партнёр? Звучит двусмысленно. — А это Чонгуку. «Он проводит энергию, поэтому сможешь и лечить эффективнее, и въе… — Чимин прокашливается, — в лицо дать». Металлический кастет оказывается в руках целителя. На нём какая-то гравировка, от которой Чонгук громко вздыхает, но улыбается и пробует надеть на руку. Тэхён не скрывает своего интереса, и его пьяная голова не придумала ничего лучше, как сомкнуть свои пальцы на кастете и провести немного своей энергии через него. Целитель краснеет, крупно вздрагивает и начинает качаться. Ким гадко хихикает и убирает руку. — Тэхёну? — Чимин хмурится. — Тут нет записки. — Мне? — нападаюший берёт в руки большой свёрток и аккуратно разворачивает. — Ничего себе! Это лук! Резной синий лук, вокруг которого обвиваются будто лозы, позолоченные и красиво блестящие, подстать новому хозяину. Ким также достает две такого же цвета и охает. Он не может стрелять такими красивыми стрелами, они же потеряются! Он что-то бубнит под нос и опирается на Чонгука спиной. Тот выглядит неимоверно счастливым от такой тактильности. Чимин прикусывает губу, когда видит своё имя, и ежится. Он резко хватает свёрток и убегает. — Эй! Чимин? — кричит Тэхён, но тот уже закрылся в туалете. Он садится на бортик ванной и дрожащими руками начинает раскрывать подарочную бумагу. Резной автомат. Своими руками. Красный. С частичками души. Чимин пальцами аккуратно проводит по каждому уголку, по магазину, по ствольной коробке, по шомполу, затвору. Он охает. Каждая деталь сделана вручную, и она реагирует на его энергию, начинает светиться. Чёрт возьми. Что это может значить? Юнги будет знать, когда он стреляет? Или это как… поддержка? Чимин выбегает из санузла в коридор, быстро натягивая на себя одежду. — С Новым годом! Меня не ждите! — кричит он и захлопывает дверь. Он бежит, натягивая шапку, шарф, застёгивая куртку, поскальзывается на льду и добегает до своего дома. Там он хватает одну единственную вещь и держит путь к медицинскому корпусу. Горло побаливает от холодного воздуха, но он не обращает никакого внимания. Быть не может. Такого не бывает. Этот охотник… — Юнги! — он будит своим криком бедного спящего Мина, который резко открывает глаза, принимает сидячее положение и с раздражением смотрит на него. Его глаза опухшие после сна, прическа растрепана. — Что ты… Чимин набрасывается на него с объятиями. — Ты… Сам сделал… Ты же… — Что я? — сонно бормочет охотник и не двигается. — С Новым годом! — Чимин ярко улыбается и суёт в руки старшему вязаный свитер. Тот его осматривает с недоверием. — Кот с косой и в ведьминой шляпе? Аналитик краснеет от стыда и смущения, но его так переполняют эмоции, что он даже не замечает, как комфортно ему сидится на сильных бёдрах. — Это ты, — совершенно серьёзно говорит он. Юнги смотрит на него, как на идиота, а после начинает хрипло смеяться. — Хорошо, мышонок, — говорит он и укладывает руки на бока Чимина. — С Новым годом. Аналитик смущённо и оторопело слезает с чужих ног, усаживаясь на стул рядом. — Как себя чувствуешь, хен? — спрашивает он и елозит на стуле. — Ты совсем перестал меня бояться. Даже хеном называешь, — Чимин не совсем понимает эту интонацию, но задумывается. — Ты… странный. Не в плохом смысле, а в плане, — он запинается. — Непонятный? То злой, то спокойный. Твой настрой невозможно угадать. Да и эти пытки… — Пытки? — прерывает его Юнги, хмурясь. — Когда мы были на свидании, — уточняет Чимин. — То есть для тебя это было пыткой, — щурясь, спрашивает охотник, а потом смеется. — А мне казалось, что тебе нравится. — Мало ли, что тебе казалось! — жужжит Чимин и фыркает. — Для меня это слишком. Я не ищу такого рода отношений, — он вовремя останавливается. Не стоит сейчас на больного Мина сваливать кучу информации о своих предпочтениях. — Хочешь серьёзных, доверительных и мягких? Чтобы твоя слабость вышла наружу, и ты чувствовал себя в безопасности? — мычит Юнги и снова ложится на постель. Видимо, голова начала или болеть, или кружиться. — Я достаточно сильный. — Я знаю… Чимин сидит молча. Что Мин сейчас делает? Пытается переубедить его? Выдвинуть кандидатуру? Да, это то, чего он хочет. Но отношения ему представлялись всегда холодными. Он не может доверять другому человеку так же, как, например, Тэхёну. Не сможет рассказывать личное, будет лежать в чьих-то объятиях и говорить «просто устал», хотя в нём будет целая буря эмоций. Будут есть молча на кухне, тихо заниматься любовью раз в месяц. Будут просто существовать рядом и не знать, зачем они вообще вместе. Но есть и мечта. Мечта, о которой он даже не смел думать слишком часто: становилось больно. Жить у моря, делить плед с любимым, гулять с ним на закате по пляжу, есть всякие сладкие пирожные на крыльце небольшого тёплого дома не по праздникам, а каждый раз, когда захочется. Хочется завести собаку или кошку, а лучше и собаку, и кошку. Лежать на большой мягкой кровати в кругу животных, обниматься с любимым и чувствовать, что вот она — семья, вот он — дом. — Чимин? — тихо зовёт Юнги. Аналитик поднимает влажные глаза и устало улыбается. — Да? — шепчет он вздрогнувшем голосом. — Если мы сблизимся, я могу сделать очень больно, — говорит он устало и прикусывает губу. — Я знаю, хен. — Иногда я импульсивный и злой. Я… через многое прошёл, поэтому у меня много заскоков, которые ты можешь не понять, — говорит он, комкая в руках свитер, а после надевает его. В чёрном свитере он выглядит лучше, чем в больничной одежде. — Тебе просто больно, — Чимин тихо ложится на его грудь, боясь, что его оттолкнут. Он слышит чужое сердцебиение не на аппарате, а так. Слышит его сердце.— Я вижу твою душу, хен. Кто, если не я, поймет её? — Мне нужна будет твоя помощь, — говорит он, кладёт руку на его голову и гладит волосы. Чимин начинает тихо мурлыкать и успокаиваться. — Конечно, хен.