Пятьдесят оттенков серого

***

Чонгук запускает в волосы обе руки и меряет шагами кабинет — он взбешен, а не просто рассержен. Его обычное стальное самообладание, похоже, дало трещину. — Я не понимаю, почему ты мне не сказал, — выговаривает он мне. — Да как-то речи об этом не заходило. А у меня нет привычки рассказывать всем и каждому подробности своей личной жизни — Мы ведь почти незнакомы. — Я разглядываю свои руки. Почему я чувствую себя виноватым? Почему он так взбесился? Я кидаю на него осторожный взгляд. — Ну, теперь тебе известно обо мне гораздо больше, — огрызается он, и его губы сжимаются в тонкую линию. — Я знал, что ты неопытен, но девственник!.. — Он произносит это как ругательство. — Черт, Тэхен, и я тебе все показывал… — Он испускает стон. — Господи, прости меня. А ты когда-нибудь целовался, если не считать того раза со мной? — Ну... нет, с тобой первый раз всё случилось. — Я стараюсь казаться оскорбленным. — Что? Как такое может быть?! И милый молодой человек не вскружил тебе голову? Не понимаю! Тебе двадцать один год. Почти двадцать два. Ты красивый. — Он опять ерошит волосы. «Красивый, — где-то внутри меня посмеялся демон». Я вспыхиваю от удовольствия. Чон Чонгук считает меня красивым. Снова утыкаюсь взглядом в сплетенные пальцы рук, чтобы скрыть глупую ухмылку. Наверное, у него близорукость, — поднимает сомнамбулическую голову мое подсознание. Где оно было, когда я так в нем нуждался? — И ты на полном серьезе обсуждаешь, что я собираюсь делать, когда у тебя совершенно нет опыта? — Он хмурится. — Ты не хотел секса? Объясни мне, пожалуйста. Я пожимаю плечами. — Ну, не знаю, как-то ни с кем до этого не доходило. — Только с тобой. А ты оказался чудовищем. — Почему ты сердишься на меня? — почти шепотом спрашиваю я. — Я сержусь не на тебя, я сержусь на себя. Я-то думал… — Чонгук вздыхает. Он проницательно смотрит на меня, затем качает головой. — Ты хочешь уйти? — Нет, если ты не хочешь, чтобы я ушел, — отвечаю я. О нет… Я не хочу уходить… — Конечно, нет. Мне приятно, что ты со мной. — Он хмурится и смотрит на часы. — Уже поздно… Ты снова кусаешь губу, — говорит Чонгук хрипло и смотрит на меня оценивающе. — Прости. — Не извиняйся. Просто я тоже хочу укусить ее. Сильно. Я ловлю ртом воздух… Зачем он говорит такое, если не хочет, чтобы я заводился? — Иди ко мне, — произносит он. — Что? — Мы исправим ситуацию, прямо сейчас. — В каком смысле? Какую ситуацию? — Твою. Тэхен, я хочу заняться с тобой любовью. Пол уходит у меня из-под ног. Я замираю. — Если ты не против, конечно. Не хочу искушать судьбу. — Ты же не занимаешься любовью? Ты ведь только трахаешься. Жестко. Во рту вдруг пересохло. Я судорожно пытаюсь сглотнуть. Он хитро ухмыляется, и у меня внутри все сладко замирает. — Я могу сделать исключение — или сочетать то и другое, посмотрим. Я действительно хочу заняться с тобой любовью. Здесь, в моей постели. Пожалуйста. Надеюсь, потом мы заключим договор, но сейчас тебе надо хотя бы понимать, на что ты соглашаешься. Мы начнем твое обучение сегодня — с основ. Это не значит, что у нас сразу начнутся сюси-пуси, секс — лишь средство достижения цели, однако я этого хочу, и ты, надеюсь, тоже. — Его карие глаза смотрят на меня в упор. Я краснею… о боже… мечты сбываются. — Но я не делал ничего, из того, что там требуешь в своих правилах. — Мой голос звучит тихо, неуверенно. — Забудь о правилах. Забудь обо всех этих деталях. Я хочу тебя. Я хочу тебя с того самого момента, как ты свалился ко мне в офис, и я чувствую, что ты хочешь меня. В противном случае ты бы не сидел здесь и не обсуждал наказания и недопустимые действия. Пожалуйста, Тэхен, будь со мной этой ночью. Чонгук протягивает мне руки, карие глаза пылают, и я вкладываю свои ладони в его. Он привлекает меня к себе, и я всем телом чувствую его прикосновение: все происходит слишком быстро. Проведя пальцами по моему затылку, он обматывает мои кучерявые волосы вокруг своего запястья и мягко тянет вниз: я поднимаю лицо ему навстречу, и он смотрит на меня сверху вниз. — Ты смелый парень, — шепчет он. — Я тобою восхищаюсь. Его слова, как зажигательный снаряд: я весь пылаю. Он наклоняется и нежно целует меня в губы, а потом принимается осторожно посасывать мою нижнюю губу. — Я хочу укусить эту губу, — бормочет он и осторожно сжимает ее зубами. Я издаю протяжный стон и вижу улыбку Чонгука. — Займемся любовью? — спрашивает он. — Да, — шепчу я, потому что для этого я и пришел. Его лицо озаряется улыбкой, он отпускает меня и, взяв за руку, ведет через всю квартиру. Спальня огромна. Из доходящих до самого потолка окон открывается вид на ночные огни Сеула. Стены выкрашены белой краской, а мебель — светло-голубая. Огромная, ультрасовременная кровать из серого, как топляк, дерева, с четырьмя столбиками, но без балдахина. На стене потрясающей красоты морской пейзаж. Я дрожу как лист. Наступил решающий момент. Сейчас это будет у меня в первый раз, и не с кем-нибудь, а с Чон Чонгуком. Я часто дышу и не могу отвести от него глаз. Он снимает часы и кладет их на комод. Потом пиджак. Теперь на нем льняная белая рубашка и джинсы. Он красив так, что сердце останавливается. Темные волосы спутаны, рубашка свободно свисает, карие глаза смотрят смело и пылко. Он скидывает «конверсы», потом по одному стягивает носки. Чон Чонгук босиком… ох… в этом есть что-то такое… Обернувшись, он вопросительно смотрит на меня. — Ты ведь не пьешь противозачаточные? «Что? Черт». — Так я и думал. Чонгук открывает верхний ящик комода и достает упаковку презервативов. — Ты готов? Хочешь, опустим жалюзи? — Мне все равно, — шепчу я. — Ты же ни с кем не спишь в одной постели? — А кто сказал, что мы собираемся спать? — шепчет он. — А-а. «Ах, вот как». Он медленно идет ко мне. Уверенный, сексуальный, глаза сверкают, и мое сердце начинает колотиться. Кровь стучит в висках. Желание, густое и горячее, разливается по животу. Чонгук стоит передо мной, глядя мне прямо в глаза. Невероятно красивый. — Давай снимем твое пальто, ладно? — говорит он и, взявшись за отвороты, мягко стаскивает с меня мое пальто и кладет его на стул. — Знаешь ли ты, как сильно я тебя хочу, Ким Тэхен? У меня перехватывает дыхание. Я не в силах отвести от него глаз. Он нежно проводит пальцами по моей щеке, вниз к подбородку. — А знаешь ли ты, что я сейчас с тобой буду делать? — добавляет он, гладя меня по подбородку. Где-то внутри, в темной глубине, мои мышцы сжимаются от сладостного томления. Чувство такое приятное, что хочется закрыть глаза, но я словно загипнотизирован пылающим взглядом. Чонгук наклоняется ко мне, и его губы, уверенные и неторопливые, сливаются с моими. Он медленно зарывается руками под мой свитер и я ощущаю его руки на своем теле, позже, он избавляет меня от первой одежды, продолжая покрывать легкими поцелуями мои щеки, подбородок и уголки рта. Свитер падает на пол. Он отступает и внимательно смотрит на меня. Я остаюсь перед ним полуголым, сквозняк пронесся по комнате, мурашки по коже прошлись. — Тэхен, какая у тебя кожа! Белая и без единого изъяна. Я хочу покрыть поцелуями каждый дюйм. Я краснею. О боже… Почему он говорит, что не может заниматься любовью? Я сделаю все, что он захочет. Чонгук продолжает меня придерживать, вдыхает мой аромат, и глубоко вздыхает. — Люблю парней с темными волосами, — шепчет Чонгук и запускает обе руки мне в волосы, обхватывая снова мою голову с двух сторон. Он жадно целует меня, его язык и губы сплетаются с моими. Я не могу сдержать стона, мой язык неуверенно тянется ему навстречу. Он обхватывает меня руками и привлекает к себе. Одна рука остается у меня в волосах, а другая опускается у меня по спине до талии, а потом ниже — падает на ягодицу и мягко ее сжимает. Чонгук удерживает меня на уровне своих бедер, и я чувствую его эрекцию, которую он мягко толкает в меня. У меня снова вырывается стон. Я с трудом сдерживаю чувства, в крови бушуют гормоны. Я просто изнемогаю от желания. Сжав его руку, я чувствую бицепс, удивительно сильный… мускулистый. Неуверенно я провожу рукой по его лицу, касаюсь волос. Боже. Они такие мягкие, непокорные. Я нежно тяну за них, и он стонет. Чонгук отпускает меня и мягко подталкивает к кровати, пока я не чувствую ее у себя под коленями. Я жду, что он опрокинет меня навзничь, но нет — он опускается передо мной на колени, сжимает руками мои бедра и проводит языком вокруг моего пупка, а затем, нежно покусывая, продвигается к выступу тазовой кости, а потом, через весь живот, — к другой стороне. Я уже не сдерживаю стонов. Как неожиданно видеть его перед собой на коленях, чувствовать на себе прикосновения его губ. Я по-прежнему держусь руками за его волосы, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Чонгук смотрит на меня снизу вверх из-под невероятно длинных ресниц: взгляд темно-карих глаз прожигает меня насквозь. Он расстегивает пуговицу у меня на джинсах и медленно тянет вниз молнию. Потом, не отводя взгляда, опускает руку сзади под пояс. Не спеша высвобождает меня из джинсов. Я не могу отвести от него взгляда. Он останавливается и облизывает губы, а потом, не прерывая зрительного контакта, подается вперед и утыкается носом мне между ног. Я чувствую его. Там. — Как ты хорошо пахнешь, — шепчет он и опускает ресницы. На лице его выражение чистого блаженства, и я практически бьюсь в конвульсиях от наслаждения. Чонгук сдергивает с постели покрывало, а затем легонько подталкивает меня, и я падаю на матрас. По-прежнему стоя на коленях, он берет мою ногу, расшнуровывает «конверс» и скидывает его вместе с носком. Тяжело дыша, я приподнимаюсь на локте, чтобы видеть, что он делает. Он поднимает мою ногу за пятку и проводит ногтем большого пальца по подъему. Мне почти больно, но я чувствую, как его прикосновение отзывается эхом у меня в паху. Не отрывая от меня взгляда, он проводит по моему подъему языком, а потом зубами. О-о! Как я могу чувствовать это там? В изнеможении я падаю на спину и слышу его довольный смешок. — Ах, Тэхен, что я сейчас с тобой сделаю, — шепчет Чонгук. Он стаскивает с меня второй кед и носок, а затем и джинсы. Теперь я лежу в его постели только в одних трусах, а он смотрит на меня сверху вниз. — Ты очень красивый, Ким Тэхен. И сейчас я в тебя войду. Боже мой. Эти его слова. Как они заводят. Сил нет терпеть.. — Покажи мне, как ты кончаешь. — Что? Я не понимаю. — Не стесняйся, Тэхен, покажи мне, — шепчет он. Я отрицательно качаю головой. — Ты о чем? — Мне трудно узнать свой хриплый, исполненный желания голос. — Как ты доводишь себя до оргазма? Я хочу это увидеть. — Я сам… никогда… — бормочу я. Чонгук изумленно поднимает брови, карие глаза темнеют, он недоверчиво качает головой. — Ладно, посмотрим, что с этим можно сделать. — В его голосе слышна мягкая, волнующая и невероятно чувственная угроза. Он расстегивает джинсы и медленно стаскивает их, не сводя глаз с моего лица. Наклонившись, берет меня за лодыжки и, быстро разведя их в стороны, ложится между моих ног. Он нависает надо мной. Я извиваюсь от нетерпения. — Лежи смирно, — приказывает Чонгук, а затем наклоняется и целует внутреннюю сторону моего бедра и выше, а потом еще выше, целует меня через мои же трусы. О-о… я не могу не ерзать. У меня не получается. Я весь извиваюсь под ним... — Придется нам что-нибудь придумать, чтобы ты лежал смирно, малыш. — Он целует меня в живот, щекочет языком пупок. Потом поднимается выше, покрывая меня поцелуями. Моя кожа горит. Я краснею, меня бросает то в жар, то в холод, я отчаянно хватаюсь руками за простыню. Чонгук ложится рядом, и его рука движется от моих бедер к талии и потом к груди. Он смотрит прямо на меня, мягко обхватывает мою грудь. — Ты весь умещаешься в моей руке, Ким Тэхен… Он опускает указательный палец к одному соску, и трогает его, делает так же с другим, ласкает их своим языком, то покусывает их, оставляя вокруг них, кажется, вроде бы, алые бордовые засосы. Мои соски набухают и твердеют под его неотрывным взглядом. Я связан своим собственным желанием только стонать и извиваться под ним. — Очень красиво, — довольно произносит он, и мои соски твердеют еще больше. — Ну пожалуйста, — умоляю я, еще крепче вцепляясь руками в простыню. — Посмотрим, сможешь ли ты так кончить, — шепчет Чонгук, продолжая эту медленную, чувственную пытку. Соски сладостно горят под его искусными пальцами и губами, каждый нерв моего тела поет и трепещет в агонии упоения. — О… пожалуйста, — умоляю я. Голова у меня закинута назад, рот открыт в стоне, ноги цепенеют. Что со мною происходит? — Пора, малыш, — шепчет он. Его зубы сжимаются на одном моем соске, а большой и указательный палец сильно тянут за другой. Я рассыпаюсь в его руках на тысячи кусков, мое тело пронзает судорога восторга. Он зажимает мне рот поцелуем, его язык вбирает мои крики. О Боже. Это было чудесно. Теперь я знаю, из-за чего весь сыр-бор. Чонгук с довольной улыбкой смотрит на меня, и в моем ответном взгляде лишь благодарность и восхищение. — Ты очень чутко реагируешь. Тебе надо научиться сдерживаться, и я уже предвкушаю, как мы будем тебя тренировать. — Он снова целует меня. Мое дыхание все еще неровно, я только прихожу в себя после оргазма. Рука Чонгука спускается мне на талию, на бедра, а затем скользит между ног… Господи. Его палец отодвигает мои трусы и медленно, кругами проникает… туда. Он на мгновение закрывает глаза, его дыхание учащается. — Ты весь мокрый. Боже, как я тебя хочу. — Чонгук заталкивает в меня через раз по пальцу, и я вскрикиваю, потому что это повторяется снова и снова. Его ладонь касается моей дырочки, и я снова не могу сдержать восклицания. Его палецы движутся во мне все сильнее и сильнее. Я стону. Внезапно Чонгук садится, стаскивает с меня трусы и бросает их на пол. Он спускает боксерские трусы, высвобождая внушительных размеров член. Ого… Взяв со столика серебряную обертку он раздвигает мне ноги, а затем становится между ними на колени и надевает презерватив. Ох… Неужели?.. Как?.. — Не бойся, — говорит Чонгук, глядя мне прямо в глаза. — Ты тоже расширишься. Он наклоняется ко мне и двумя руками поднимает мою голову так, чтобы я смотрел ему прямо в глаза. Его челюсти сведены, глаза горят. Только сейчас я замечаю, что он все еще в рубашке. — Ты правда этого хочешь? — Да, умоляю. — Согни ноги в коленях, — велит он, и я торопливо повинуюсь. — Сейчас я вас трахну, мистер Ким. — При этих словах головка его члена почти утыкается мне в промежность. — Трахну жестко, — шепчет он и входит в меня. — А-а! — кричу я от щемящей боли где-то внутри, — Чонгук лишил меня девственности. Он замирает, его глаза сияют торжеством, рот слегка приоткрыт. — У тебя там так тесно… Не больно? Я отрицательно мотаю головой, мои глаза широко раскрыты, руки сжимают его предплечья. Я чувствую его в себе. Он неподвижен и ждет, чтобы я привык к новым ощущениям. — Сейчас я буду двигаться, малыш, — предупреждает Чонгук. С утонченной медлительностью он отодвигается назад, а потом снова входит в меня — со всей силы. Я опять вскрикиваю, и он замирает. — Еще? — Да, — выдыхаю я. Я не сдерживаю стоны. Мое тело принимает его в себя… О-о, как приятно. — Хочешь еще? — Да-да-да! — умоляю я. На этот раз Чонгук не останавливается. Он опирается на локти, и теперь я чувствую на себе вес его тела. Сначала он движется медленно, свободно выходя и входя в меня. По мере того, как я привыкаю чувствовать его внутри себя, мои бедра начинают неуверенно двигаться ему навстречу. Он движется все быстрее и быстрее в беспощадном, неослабевающем ритме, и я подхватываю это движение. Чонгук сжимает мою голову руками и жадно целует, прикусывая нижнюю губу. Он чуть смещается, и теперь я чувствую, как где-то глубоко во мне нарастает уже знакомое чувство. Я весь деревенею, трепещу, обливаюсь потом… О господи… Я и не знал, что так бывает… Даже не представлял, что может быть так хорошо. Мысли разбегаются… остаются лишь ощущения… только он… только я… о, пожалуйста… — Кончай, Тэхен, — шепчет он почти беззвучно. От его слов я обмякаю, достигнув высшей точки блаженства, и распадаюсь на тысячу частей. Сразу вслед за этим он проникает еще глубже и, со стоном выдохнув мое имя, замирает, кончая в меня. Я все еще не могу отдышаться, сердце колотится от счастья, в мыслях полный разброд. Здорово… Это было потрясающе. Я открываю глаза: Чонгук по-прежнему упирается лбом в мой лоб, его глаза закрыты, дыхание неровное. Он открывает глаза и встречается со мной взглядом. И только потом медленно выходит из меня. — Ох. — Я вздрагиваю от незнакомых ощущений. — Я сделал тебе больно? — Протянув руку, Чонгук заправляет мне мешающиеся кудри. Я не могу сдержаться и широко улыбаюсь. — И ты спрашиваешь, не сделал ли мне больно? — А, ирония… — Он саркастически улыбается. — Серьезно, как ты себя чувствуешь? Чонгук смотрит на меня испытующе, даже жадно. Я вытягиваюсь рядом с ним, чувствуя, что мои кости превратились в желе. Я полностью расслаблен и не могу стереть с лица улыбки. Теперь понятно, вокруг чего столько шума. Два оргазма… распадаешься на куски, как будто в барабане стиральной машины прокрутили, обалдеть. Я даже не знал, что мое тело способно высвобождаться, как тугая пружина, с таким восторгом, с таким неописуемым блаженством. — Ты мне не ответил и снова кусаешь губу. — Чонгук хмурится. Я хулигански ухмыляюсь. Он восхитителен — волосы спутаны, карие глаза сужены и серьезны, а на лице мрачно-сосредоточенное выражение. — Хочу еще раз, — шепчу я. На его лице мелькает выражение облегчения, а потом створки снова закрываются, и он смотрит на меня, полузакрыв глаза. — Да что вы говорите, мистер Ким? — шепчет Чонгук насмешливо, нежно целуя меня в уголок рта. — А ты, оказывается, тот ещё требовательный. Переворачивайся на животик. Я бросаю на него быстрый взгляд и поворачиваюсь. Он касается правой рукой и гладит мою спину от шеи, до самого низа. — Какая у тебя красивая кожа… Одна нога у него закинута между моими, он лежит на боку, чуть опираясь мне на спину. Я чувствую, как вдавливаются в меня пуговицы его рубашки, когда он наклоняется, чтобы поцеловать мое голое плечо. — Почему ты в рубашке? — спрашиваю я. Чонгук замирает. Немного помедлив, он сбрасывает рубашку и снова ложится на меня. Я чувствую тепло его кожи. О-ох… Райское наслаждение. Волосы у него на груди чуть щекочут мне спину. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя еще раз? — шепчет он мне в ухо и начинает покрывать легкими поцелуями мою шею и щеку. Его рука опускается мне на талию, скользит по бедру и вниз по ноге к колену. Чонгук подталкивает мое колено повыше, и дыхание мое ускоряется… о господи, что он собирается делать? Он лежит у меня между ног, прижимаясь к спине, и теперь его рука поднимается, но уже наверх. Он медленно и нежно трепет меня по попе, а затем его пальцы проскальзывают мне между ног. — Я возьму тебя сзади, Ким Тэхен. — Чонгук собирает в кулак мои волосы и мягко тянет, удерживая меня на месте. Я не могу пошевелить головой — связанный и беспомощный. — Ты мой, — шепчет он. — Только мой. Не забывай. — Его голос дурманит, слова кружат голову. Я чувствую на бедре его нарастающую эрекцию. Длинные пальцы Чонгука медленными вращательными движениями мягко ласкают мою дырочку. Я чувствую на щеке его дыхание и мягкое прикосновение губ. — Ты пахнешь божественно. — Чонгук утыкается носом мне за ухо. Его рука по-прежнему движется по кругу, и рефлекторно я начинаю двигать в такт бедрами. Томительное блаженство течет по жилам, как адреналин. — Не дергайся, — произносит он мягко, но строго, и медленно вводит в меня большой палец, ритмично нажимая на переднюю стенку анала. Эффект совершенно сногсшибательный — вся внутренняя энергия собирается в этой маленькой точке моего тела. Я стону. — Нравится? — спрашивает он, чуть прикусывая зубами мочку моего уха. Его палец не останавливается. Закрываю глаза и стараюсь дышать ровно, вбирая беспорядочные ощущения, которые высвобождают во мне эти пальцы, огонь, пожирающий мое тело. Я слышу свой стон. — Ты снова мокрый, и так быстро. Очень податливый. Мне это нравится, — шепчет Чонгук. Я хочу напрячь ноги, но не могу пошевелиться. Он крепко держит меня, не замедляя ровного, мучительного ритма. Это совершенно потрясающе. После очередного моего стона, Чонгук внезапно останавливается. — Открой рот, — командует он и сует большой палец мне в рот. Я широко распахиваю глаза. — Теперь ты знаешь свой вкус, — шепчет он мне в ухо. — Соси, малыш. Его палец прижимает мой язык, и я закрываю рот и отчаянно сосу. Слизываю то, чем он испачкался от меня же... Черт возьми. Так нельзя, но это ужасно эротично. — Я хочу трахнуть тебя в рот, Тэхен, и скоро я так и сделаю. «Трахнет меня в рот!..» Я кусаю его за палец. Чонгук вскрикивает и больно тянет меня за волосы. — Какой капризный мальчик, — шепчет он и тянется к столику за упаковкой из фольги. — Лежи тихо, не двигайся. Пока он разрывает фольгу, я тяжело дышу, и кровь стучит у меня в висках. Предвкушение опьяняет. Чонгук ложится на меня и вновь берется за волосы, чтобы я не мог пошевелить головой. — На этот раз все будет очень-очень медленно, Тэхен. И он медленно входит в меня. Медленно, медленно, пока не помещается во мне целиком. Безжалостно, неумолимо. Я громко стону. На этот раз я ощущаю его глубже, приятнее. Он нарочно отступает назад, немного медлит и входит до конца. Это повторяется снова и снова. Дразнящий, медленный ритм и краткие мгновения, когда он полностью во мне, доводят меня до исступления. — Так приятно тебя чувствовать, — говорит Чонгук, и у меня внутри все начинает трепетать. Он снова отступает и ждет. — Нет, малыш, не сейчас, — шепчет он. Когда дрожь стихает, он начинает все снова. — Пожалуйста… — умоляю я. Я не знаю, смогу ли это выдержать. Мое тело так напряжено и так жаждет разрядки. — Я хочу, чтобы тебе было больно, малыш, — бормочет он и все длит и длит эту неспешную, сладостную пытку, вперед, назад. — Я хочу, чтобы завтра каждое твое движение напоминало тебе, что ты был со мной. Ты — мой. Я испускаю стон. — Прошу тебя, Чонгук. — Чего ты хочешь, Тэхен? Скажи мне. Я снова стону. Он снова отступает и, медленно поведя бедрами, входит в меня. — Скажи мне, — просит он. — Тебя, ну, пожалуйста. — отвечаю я. Он самую чуточку увеличивает ритм, и его дыхание сбивается. Я начинаю ускоряться, Чонгук подхватывает. — Ты. Такой. Сладкий, — произносит он между толчками. — Я. Так. Тебя. Хочу. Я могу только стонать. — Ты. Мой. Кончай, малыш, — рычит он. В его словах моя погибель, они сталкивают меня в пропасть. Мое тело содрогается в конвульсиях, и я кончаю, громко выкрикнув его имя в подушку. Еще два быстрых толчка, и Чонгук замирает, изливаясь в меня. Потом опускается мне на спину, уткнувшись лицом в мои волосы. — Черт. Тэхен! — выдыхает он, сразу же выходит из меня и откатывается на другой край кровати. Совершенно измученный, я подтягиваю колени к груди и проваливаюсь в усталый сон. Когда я просыпаюсь, за окном еще совсем темно. Я не представляю, как долго длился мой сон. Вытянувшись под одеялом, чувствую приятную боль. Чонгука нигде нет. Я сажусь, глядя на панораму города передо мной. Почти все окна погашены, на востоке чуть брезжит рассвет. Доносятся звуки музыки. В серебристых переливах нот слышна грустная, нежная жалоба. Бах, как мне кажется, но я не уверен. Заворачиваюсь в одеяло и иду по коридору в гостиную. Чонгук сидит за фортепьяно, полностью погруженный в музыку. Лицо его печально, под стать мелодии. Играет он великолепно, как профессиональный музыкант. Прислонившись к стене у входа, я в восторге слушаю. Чонгук сидит без рубашки, освещенный светом единственного торшера, стоящего рядом с роялем. Во мраке дома он пребывает в своем, отгороженном от остального мира круге света, неприкасаемый… одинокий. Я тихо подхожу к нему, завороженный, возвышенным, бередящей душу мелодией, и как загипнотизированный, смотрю на длинные ловкие пальцы, мягко касающиеся клавиш, пальцы которые так искусно возбуждали и ласкали мое тело. При этой мысли я краснею и плотнее свожу ноги. Он поднимает голову: бездонные карие глаза ясны, выражение лица не разобрать. — Прости, — шепчу я. — Я не хотел тебе мешать. Чонгук хмурится. — Это я должен просить прощения, — говорит он и, закончив играть, кладет руки на колени. Теперь я замечаю, что на нем пижамные штаны. Он ерошит рукой волосы и встает. Штаны свисают с его бедер так, что… ах. У меня пересыхает во рту. Чонгук небрежной походкой обходит фортепиано и идет ко мне. Широкие плечи, узкие бедра… видно, как перекатываются мускулы у него на животе. Он потрясающий. — Ты должен быть в кровати. — Какая красивая пьеса. Бах? — Переложение Баха, но вообще-то это концерт для гобоя Алессандро Марчелло. — Восхитительно, только очень грустно. Его губы чуть изгибаются в улыбке. — Спать, — приказывает он. — Завтра ты будешь чувствовать себя разбитым. — Я проснулся, а тебя нет. — Мне трудно уснуть, я привык спать один. Я не могу понять его настроения. Похоже, Чонгук немного расстроен, но в темноте трудно определить. Может, это все из-за музыки. Он мягко обнимает меня и ведет обратно в спальню. — И давно ты играешь? У тебя здорово получается. — С шести лет. — А-а. Чонгук — шестилетний мальчик… я представляю себе красивого рыжеволосого мальчугана с карими глазами, который любит невероятно грустную музыку, и сердце мое тает. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Чонгук, когда мы возвращаемся в комнату. Он включает светильник. — Нормально. Мы оба одновременно смотрим на кровать. Простынь немного испачкана, надо будет заменить, прежде чем лечь обратно в постель. Я смущенно краснею и плотнее заворачиваюсь в одеяло. — У миссис Джонс будет пища для размышлений, — произносит Чонгук, стоя рядом со мной. Он приподнимает рукой мой подбородок и внимательно смотрит мне в лицо. Я вдруг понимаю, что никогда не видел его без рубашки. Инстинктивно я протягиваю руку, чтобы коснуться волос на его груди — он тут же отступает на шаг. — Ложись спать, — строго велит Чонгук. — Я приду и лягу рядом с тобой. Я опускаю руку и хмурюсь. Мне никогда еще не удавалось прикоснуться к его голому торсу. Он открывает комод, достает футболку и быстро ее натягивает. — Спать, — снова приказывает он. Я залезаю обратно в кровать, после того, как нам заменили простынь на чистую. Чонгук ложится рядом, за спиной, и обнимает. Он целует мои волосы и вздыхает. — Спи, Ким Тэхен, — шепчет он, и я закрываю глаза, но от музыки и от его слов меня охватывает грусть. У Чон Чонгука есть печальная сторона души.