Пятьдесят оттенков серого

***

Чонгук открывает дверь пассажирского сиденья черного внедорожника «Ауди», и я забираюсь внутрь. Он ни словом не обмолвился о вспышке страсти, которая случилась в лифте. Можно ли это упоминать? Или притвориться, будто ничего не произошло? Мне уже самому не верится, что это было на самом деле — мой первый настоящий поцелуй. Чем дальше, тем больше он похож на миф — легенду Артуровского цикла или затонувшую Атлантиду. Ничего не было и быть не могло. Наверное, мне померещилось. Я трогаю свои распухшие от поцелуя губы. Нет, никаких фантазий. Я уже совсем не тот, что раньше. Я безумно хочу этого мужчину, и он хочет меня. Чонгук, как обычно, держится вежливо и слегка отстраненно. Как это понимать? Он заводит двигатель, выезжает со своего места на парковке и включает MP3-плеер. Салон машины заполняет сладчайшая, волшебная мелодия — поют два женских голоса. Здорово… мои чувства в беспорядке, и музыка действует в два раза сильнее. От восторга по спине бегут мурашки. Чонгук поворачивает на Парк-авеню. Он ведет машину со спокойной, ленивой уверенностью. — Что за музыка? — я решил поинтересоваться. — Цветочный дуэт из «Аакме» Делиба. Тебе нравится? — Восхитительно. — Да, классно. — Чонгук глядит на меня и ухмыляется. На какое-то мгновение он становится молодым, беззаботным, офигенно красивым — таким, каким должен быть человек в его возрасте. Может, это и есть ключ к его душе? Музыка? Замерев, я сижу и слушаю дразнящие и манящие ангельские голоса. — А можно поставить еще раз? — Конечно. Чонгук нажимает на кнопку, и мой слух снова ласкает дивная музыка, и я отдаюсь ее нежной, томительной власти. — Ты любишь классическую музыку? — спрашиваю, надеясь узнать побольше о его личных пристрастиях. — У меня очень эклектичный вкус, Тэхен. Мне многое нравится, начиная с Томаса Таллиса и кончая «Кингз оф Леон». Все зависит от настроения. А ты? — То же самое. Только я не знаю, кто такой Томас Таллис. — Я тебе когда-нибудь сыграю. Это английский композитор шестнадцатого века. Духовная музыка эпохи Тюдоров. — Чонгук улыбается. — Похоже на эзотерику, я понимаю, но вообще-то завораживает. Он нажимает на кнопку, и начинается песня «Кингз оф Леон». Эту я знаю. «Секс в огне». Очень подходящая. Музыку прерывает звонок мобильного телефона, доносящийся из динамиков стереосистемы. Чонгук нажимает кнопку на руле. — Чон, — отрывисто произносит он. Какой он все-таки бесцеремонный. — Мистер Чон, это Уэлч. У меня есть информация, которую вы запрашивали. — Из динамиков доносится скрежещущий механический голос. — Хорошо, скиньте ее мне по электронной почте. Хотите что-нибудь добавить? — Нет, сэр. Чон нажимает на кнопку — звонок закончен, снова играет музыка. Ни «спасибо», ни «до свидания». Какое счастье, что я не воспринял всерьез его предложение пойти к нему работать. Я содрогаюсь при одной только мысли. Он слишком требователен и холоден со твоими служащими. Музыка снова прерывается из-за телефонного звонка. — Чон. — Договор о неразглашении выслан вам на почту, мистер Чон. — послышался женский знакомый голос. — Хорошо. Это все, Андреа. — Доброго дня, сэр. Чонгук разрывает связь, нажав кнопку на руле. Не успевает заиграть музыка, как телефон звонит снова. Боже мой, неужели у него все время эти бесконечные телефонные звонки? — Чон, — бросает он. — Привет, Чонгук. Ну как? Ты с ним переспал? — Привет, Юнги. Телефон на громкой связи, и я в машине не один. — Чонгук вздыхает. — А кто с тобой? — Ким Тэхен. — Привет, Тэхен! «Тэхен!» — я подумал, что со стороны Юнги прозвучало очень мило. Я делаю вид, что все в порядке, и ничего такого не слышал... — Доброе утро, Юнги! — Много о вас наслышан, — понизив голос, произносит он. — Не верьте ни одному слову из того, что говорит Чимин. — Я решил подбодрить брата Чонгука. Слышу по другой линии, как Юнги смеется. — Я подброшу Тэхена до дома. — Чонгук подчеркнуто называет меня полным именем. — Тебя забрать? — Да, конечно. — отвечает Юнги. — Тогда до встречи. Снова играет музыка. — Почему ты зовешь меня Тэхен? — Я выгибаю правую бровь. — Потому что это твое имя. — Я думал, что тебе положено называть меня полным именем... — Я нахмурился. Я же ведь ему никто по факту. — До сих пор? — бормочет он. Мы уже почти у моего дома. Как быстро доехали! — Тэхен, — медленно произносит Чонгук. Я бросаю на него сердитый взгляд, но он не обращает внимания. — Того, что случилось в лифте, больше не повторится. Теперь все пойдет по плану. У нашей квартиры я вспоминаю, что он не спросил меня, где я живу. Ах, да… Он же присылал мне книги и, следовательно, знает мой адрес. Для человека, который умеет отслеживать мобильные телефоны и владеет собственным вертолетом, выяснить адрес не проблема. Почему он не хочет поцеловать меня еще раз? Обидно и непонятно. Чон с непринужденной грацией выходит из машины и идет открыть мне дверь. Безупречный джентльмен, за исключением редких, драгоценных мгновений в лифтах. Я краснею, вспоминая соприкосновение наших губ, и вдруг осознаю, что не мог к нему прикоснуться. Мне хотелось запустить пальцы в эти роскошные, непослушные волосы, но я был не в силах пошевелить рукой. Задним числом я расстраиваюсь. — Мне понравилось в лифте, — тихо говорю я, выходя из машины. Потом, не обращая внимания на слабый судорожный вдох, направляюсь прямиком к входной двери. Чимин и Юнги сидят за обеденным столом. Книжек за четырнадцать тысяч долларов нигде не видно. Ну и хорошо. У меня на них свои планы. По лицу Чимина блуждает странная улыбка, он выглядит так, будто еще не пришел в себя после бурной ночи. — Привет, Тэхен! — Чимин вскакивает и обнимает меня, а потом отстраняет на расстояние вытянутых рук, чтобы получше разглядеть. Нахмурившись, поворачивается к Чонгуку. — Доброе утро, мистер Чон, — произносит он, и в его тоне слышится чуть заметная враждебность. — Мистер Пак, — произносит он сугубо официально. — Чонгук, его зовут Чимин, — вмешивается Юнги. — Чимин. — Чон вежливо кивает и сердито смотрит на Юнги, который усмехается и встает, чтобы обнять нас обоих. — Привет, Юнги. — Его шоколадно-карие глаза сияют улыбкой, и он мне нравится с первого взгляда. Он совсем не похож на Чонгука… впрочем, они ведь приемные дети. — Привет, Юнги. — Я тоже улыбаюсь и кусаю губу. — Юнги, нам пора, — с напором произносит Чонгук. — Иду. Он поворачивается к Чимину, обнимает и долго целует его. Ну вот… нашли место. Я стою, смущенно потупившись, а Чонгук внимательно меня разглядывает. Я сердито щурюсь. Почему он не может меня поцеловать? Юнги не отрывается от Чимина, запрокинув его в страстном поцелуе так, что он еле успевает обхватить шею своими руками. — Пока, малыш... Чимин просто тает. Я никогда раньше не видел его таким: на ум приходят слова «милый» и «покладистый». Покладистый Чимин! Вот это да! Юнги, должно быть, хорош. Чонгук закатывает глаза и смотрит на меня с непроницаемым выражением, хотя, похоже, ему весело. Он поправляет мои кучерявые волосы, что лезли в мое лицо, потому что я умудрился потерять резинку, и от его прикосновения у меня перехватывает дыхание. Я чуть заметно наклоняю голову навстречу его руке. Взгляд Чонгука теплеет, он проводит большим пальцем по моей верхней губе. Кровь вскипает у меня в жилах. И почти сразу все заканчивается — Чон убирает руку. — Пока, мистер Ким, — тихо произносит он, и я не могу сдержать улыбки — это так на него не похоже. Понимаю ведь, что это насмешка, и все же где-то в глубине души растроган ласковым обращением. — Я приеду за тобой в восемь. Чон поворачивается, открывает дверь и выходит. Юнги идет следом за ним к машине, однако, прежде чем сесть, посылает Чимин воздушный поцелуй. Я чувствую укол ревности. — Ну, у вас с ним было? — спрашивает Чимин, глядя, как они садятся в машину и отъезжают. В его голосе явственно слышно жгучее любопытство. — Нет, — сердито огрызаюсь я в надежде, что это положит конец расспросам. Мы возвращаемся в квартиру. — Но у тебя-то точно было? — Я не могу скрыть зависти. Чимин легко может заполучить любого мужчину. Он красивый, сексуальный, остроумный, бойкий… в отличие от меня. Но его ответная улыбка заразительна. — Я встречаюсь с ним сегодня вечером. — Он прижимает руки к груди и прыгает от восторга, как ребенок. Чимин не в силах скрыть своей радости и волнения, и я за него рад. Счастливый Чимин… интересно. — Чонгук пригласил меня к себе в Сеул сегодня вечером. — Сеул? — обеспокоенным взглядом взглянул он на меня. Ну вот... — Да. — Может, там?.. — Надеюсь. — Так он тебе нравится? — Да. — Настолько нравится, что ты готов?.. — Да. Чимин поднимает бровь. — Ого! Ким Тэхён наконец-то влюбился, и его избранник — Чон Чонгук, красавчик и мультимиллиардер. — Ага. Все из-за денег, — отвечаю я, и у нас обоих случается приступ хохота. — У тебя новый свитер? — спрашивает Чимин, и мне приходится рассказать ему обо всех малопривлекательных подробностях прошлой ночи. — Он хоть поцеловал тебя? — спрашивает он, заваривая кофе. Я краснею. — Один раз. — Один раз! — смеется он. Я смущенно киваю. — Он очень сдержанный. Чммин хмурится. — Странно. — Да не то слово! — бормочу я. — Значит, сегодня вечером ты должен быть просто неотразим, — произносит он с нажимом. Ну вот… похоже, процедура будет долгой, болезненной и унизительной. — Мне пора на работу. — Успеем. Чимин берет меня за руку и тащит в свою комнату. День в «Клейтонсе» тянется бесконечно, хотя покупателей много. Сейчас лето, поэтому я работаю еще два дополнительных часа после закрытия магазина — расставляю товары по полкам. Занятие чисто механическое, оно дает время подумать. Под бдительным и, прямо скажем, бесцеремонным руководством Чимина мои ноги и подмышки идеально выбриты, брови выщипаны, и я весь чем-то намазан... Стал жертвой такого эксперимента! Не очень-то приятно, но Чимин заверил меня, что в наше время мужчины ждут от мужчин именно этого. Интересно, чего еще он от меня ждет? Мне пришлось убеждать Чимина, что я сам его хочу. Он почему-то не доверяет Чонгуку. Возможно, из-за того, что он держится так строго и официально. Я пообещал дать знать, как только приеду в Сеул. Про вертолет я ему говорить не стал, он бы ударился в панику. Еще надо разобраться с Хосоком. Он послал мне три сообщения и семь раз звонил, но я не брал трубку. Еще он два раза звонил домой и разговаривал с Чимином. Он так и не сказал ему, где я. Хосок, конечно, догадается, что он меня прикрывает. Просто так Чимин не станет скрытничать. Пусть помучается. Я все еще на него сержусь. Чонгук упоминал какие-то бумажные формальности, и я не знаю, шутил он или говорил всерьез. Гадай вот теперь. Мне трудно совладать с нервами. Сегодня ночью!.. Готов ли я? Мой внутренний демон сердито топает маленькими ножками. Он уже давно к этому готов, а с Чон Чонгуком он готов на все, но я по-прежнему не понимаю, что он нашел во мне — в Ким Тэхене, я ж как серый мышь. Чон, разумеется, пунктуален, и когда я выхожу из «Клейтонса», меня ждет черный «Ауди». Чонгук выходит, чтобы открыть пассажирскую дверь, и приветливо улыбается. — Здравствуйте, мистер Ким, — говорит он. — Добрый вечер, мистер Чон. — Я вежливо киваю и забираюсь на заднее сиденье. За рулем — Тейлор. — Здравствуйте, Тейлор. — Добрый вечер, мистер Ким. Чонгук садится с другой стороны, берет меня за руку, и его пожатие отзывается томительным чувством во всем теле. — Как работа? — спрашивает он. — Долго не заканчивалась, — отвечаю я хриплым от желания голосом. — Да, у меня сегодня тоже был длинный день. — Тон совершенно серьезен. — А что ты делал? — я изогнул правую бровь, взглянул на него. — Мы с Юнги гуляли пешком. Его большой палец легко поглаживает костяшки моих пальцев, сердце дает перебой, дыхание учащается. Как ему это удается? Он лишь слегка прикоснулся к моей руке, а гормоны уже устраивают свистопляску. Поездка длится недолго, и я не сразу понимаю, что мы приехали. Интересно, где тут может быть вертолет. Повсюду городская застройка, а даже я знаю, что вертолету нужно место, чтобы взлететь. Тейлор останавливается, выходит и открывает дверь с моей стороны. В мгновение ока Чонгук снова оказывается рядом и берет меня за руку. — Готов? — спрашивает он. Я киваю и хочу добавить «на все», но от волнения не могу произнести ни слова. — Тейлор. Вежливым кивком он отпускает водителя. Мы входим в здание и направляемся прямо к лифтам. Лифт! Я снова вспоминаю наш утренний поцелуй. Целый день он не шел у меня из головы. Я стоял за прилавком в «Клейтонсе», а мысли мои были далеко. Миссис Клейтон пришлось дважды окликнуть меня, чтобы вернуть с небес на землю. Сказать, что сегодня я был рассеян, — ничего не сказать. Чонгук смотрит на меня сверху вниз, и на его губах появляется легкая улыбка. Ха! Он думает о том же, что и я. — Тут всего три этажа. — В его карих глазах мерцают искорки смеха. Он явно читает мои мысли. Кошмар. В лифте я стараюсь ничем не выдать своих чувств. Но вот мы остаемся вдвоем, и вновь между нами возникает странная сила притяжения. Я закрываю глаза в тщетной попытке овладеть собой. Он крепче сжимает мою руку. Всего пять секунд, и мы оказываемся на крыше здания. На площадке стоит вертолет с голубой надписью «JK энтерпрайзес» и эмблемой компании. Нецелевое использование собственности компании, так и запишем. Чон ведет меня в небольшой кабинет, где за столом сидит какой-то пожилой дядечка. — Ваш полетный лист, мистер Чон. Машина проверена, сэр. Можете лететь. — Спасибо, Джо. Чонгук приветливо улыбается. Ого! Кто-то заслуживает его вежливости… наверное, это не сотрудник компании. Я смотрю на старика с почтительным трепетом. — Идем, — говорит Чонгук, и мы направляемся в сторону вертолета. Вблизи он оказывается гораздо больше, чем мне показалось вначале. Я ожидал, что он размером со спортивный автомобиль на двоих, а там по меньшей мере семь кресел. Чонгук открывает дверь и указывает мне на место рядом с пилотом. — Садись и ничего не трогай, — говорит он, залезая в вертолет следом за мной. Дверь с шумом захлопывается. Хорошо еще, что со всех сторон площадки светят прожектора, иначе в маленькой кабине было бы ничего не видно. Я усаживаюсь на предназначенное для меня сиденье, и Чонгук наклоняется, чтобы закрепить на мне ремни. Это система с четырьмя точками крепления, застегивающаяся одной центральной пряжкой. Чон подтягивает верхние лямки. Он так близко, что наклонись я чуть вперед — уткнусь носом ему в волосы. От него чудесно пахнет свежестью и чистотой, но я намертво прикреплен к креслу и не могу пошевелиться. Чонгук глядит на меня и улыбается какой-то одному ему понятной шутке. Он так соблазнительно близко. Я задерживаю дыхание, пока он подтягивает верхние ремни. — Ну, все, теперь ты не убежишь, — шепчет Чонгук, и его глаза обжигают. — Дыши, Тэхен, дыши. — Он ласково касается моей щеки, проводит длинным пальцем по подбородку и приподнимает его вверх. А потом, чуть наклонившись, запечатлевает у меня на губах краткий, целомудренный поцелуй, от которого у меня сводит все внутренности. — Мне нравятся ремни. — Что?! — я уставился на него... И вижу эту дьявольскую ухмылку на его лице. Вот же засранец! Заставил меня вновь покраснеть... Чонгук садится рядом, пристегивается и начинает долгую процедуру предполетной проверки, уверенно ориентируясь в невообразимом скоплении циферблатов и индикаторов. Огоньки начинают подмигивать, и вся приборная панель озаряется светом. — Надень наушники. Я послушно выполняю приказание, и в это время лопасти начинают раскручиваться. Мне кажется, я вот-вот оглохну. Чонгук тоже надевает наушники, не переставая щелкать переключателями. — Проверяю работу всех систем, — раздается в наушниках его голос. Я улыбаюсь. — Ты точно знаешь, что делаешь? — Я уже четыре года как квалифицированный пилот, Тэхен. Со мной ты в безопасности. — Он хищно ухмыляется. — Ну, по крайней мере в воздухе, — добавляет он и подмигивает. Подмигивает… Чонгук! — Готов? Я киваю с широко раскрытыми от страха глазами. — Хорошо. Вызываю диспетчерскую. Тэгу, это Чарли Танго Гольф — Гольф-Отель, к взлету готов. Подтвердите прием. — Чарли Танго Гольф, взлет разрешаю. Поднимитесь на тысячу четыреста, далее следуйте курсом ноль один ноль. — Вас понял, диспетчерская. Взлетаю. Конец связи. Поехали, — добавляет Чонгук, обращаясь ко мне, и вертолет плавно поднимается в небо. Тэгу исчезает под нами, и мы устремляемся в воздушное пространство Южной Кореи, хотя мой желудок твердо намерен остаться где-то в Орегоне. Вот это да! Яркие огни уменьшаются и уменьшаются, пока не превращаются в маленьких светлячков где-то далеко внизу. Будто смотришь на мир из аквариума. Мы поднимаемся все выше, и вот уже совсем ничего не видно. Вокруг темно, хоть глаз выколи, нет даже луны, чтобы осветить наш путь. Как он понимает, куда мы летим? — Что, страшно? — раздается у меня в ушах голос Чонгук. — Откуда ты знаешь, что мы летим правильно? — Вот смотри. — Он тычет длинным указательным пальцем в один из приборов. Электронный компас. — Это «Еврокоптер» ЕС 135 — одна из самых безопасных машин в своем классе. Он оснащен специальным оборудованием для полетов в ночное время. Чонгук смотрит на меня и улыбается. — На крыше моего дома есть вертолетная площадка. Мы летим туда. Разумеется, он живет в доме с вертолетной площадкой. Мы с ним словно с разных планет. Свет от панели озаряет его лицо. Чонгук сосредоточен и внимательно следит за показаниями приборов. Глядя из-под опущенных ресниц, я упиваюсь его чертами. Красивый профиль. Прямой нос, массивная челюсть… Я бы хотел провести по ней языком. Он не побрился, и поэтому перспектива вдвойне соблазнительна. Чувствовать его щетину под моими пальцами, языком, на коже… Когда летишь ночью, ничего не видно. Приходится ориентироваться по приборам, — вторгается в мои эротические фантазии его голос. — А как долго нам лететь? — произношу я на одном дыхании. Я вовсе не думал о сексе, нет, нет и еще раз нет. — Меньше часа, ветер попутный. Ого! Меньше чем за час до Сеула… Неплохая скорость, понятно теперь, почему мы летим. Меньше чем через час все откроется. Бабочки так и летают у меня в животе. Интересно, что он мне готовит? — Как ты себя чувствуешь, Тэхен? — Нормально. — Я отвечаю коротко и отрывисто. По-моему, он улыбается, но в темноте не видно. Чонгук снова щелкает тумблером. — Тэгу, это Чарли Танго, иду на тысяче четыреста, прием. — Он обменивается информацией с диспетчерской. Прямо как настоящий пилот. Мне кажется, мы покидаем зону контроля Тэгу и входим в воздушное пространство Сеул. — Вас понял, конец связи. — Смотри. — Чонгук указывает на маленький огонек далеко впереди. — Это Сеул-Эскала. — Ты всегда так производишь впечатление на мужчин? Берешь их полетать с собой на вертолете? — Мне действительно интересно. — Я никогда не брал с собой мужчин, Тэхен. Это тоже в первый раз. — Его голос тих и серьезен. Ох! Как неожиданно. Тоже в первый раз? А что еще? Спать вместе? — А я произвел на тебя впечатление? — Я просто трепещу, Чонгук. Он улыбается. — Трепещешь? Я киваю. — Ты такой… профессионал. — Спасибо, мистер Ким, — отвечает Чонгук вежливо. Мне кажется, он польщен, но я не уверен. Какое-то время мы летим молча. Яркая точка Сеул становится все больше. — Сеул вызывает Чарли Танго Гольф. Следуйте установленным курсом к Эскала. Подтвердите. Прием. — Говорит Чарли Танго. Вас понял, Сеул-Эскала. Конец связи. — Тебе это явно нравится, — замечаю я. — Что именно? — В полусвете циферблатов я замечаю его вопросительный взгляд. — Летать. — Управление вертолетом требует самообладания и сосредоточенности. Конечно, мне это нравится. Хотя я больше люблю планеры. — Планеры? — Да. Планеры и вертолеты — я летаю на том и на другом. — Ого. Дорогие увлечения. Я помню, он говорил мне это на интервью. А я люблю читать и изредка хожу в кино. В авиации я не разбираюсь. — Чарли Танго, можете заходить, конец связи, — прерывает мои мысли бесплотный голос диспетчера. Чонгук отвечает уверенно и спокойно. Сеул приближается. Мы уже на окраине города. Зрелище совершенно потрясающе. Сеул ночью, с высоты… — Впечатляет, правда? — произносит Чонгук. Я одобрительно киваю. Город кажется нереальным… Я вижу его словно на большом экране, как в любимом фильме Хосока «Бегущий по лезвию». Я вспоминаю Хосока и его неудачную попытку поцеловать меня. Наверное, это чересчур жестоко, все же надо было ему позвонить. Ладно… Подождет до завтра. — Через пару минут мы будем на месте, — небрежно роняет Чонгук, и внезапно кровь начинает стучать у меня в висках, сердце ускоряется, и адреналин течет по жилам. Он разговаривает с диспетчером, но я уже не вслушиваюсь. О господи… Я вот-вот потеряю сознание. Моя судьба в его руках. Впереди показался небоскреб с вертолетной площадкой на крыше. На ней белыми буквами написано слово «Эскала». Она все ближе и ближе, больше и больше… как и мое волнение. Надеюсь, я не обману его ожидания. Он решит, что я его недостоин. Надо было слушаться Чимина и взять у него официальный одноцветный костюм, но мне нравятся мои черные джинсы. Сверху на мне мятного цвета рубашка и черный пиджак из гардероба Чимина. Вид вполне приличный. «Я справлюсь. Я справлюсь», — повторяю я как мантру, вцепившись в край сиденья. Вертолет зависает, и Чонгук сажает его на площадку на крыше. Мое сердце выпрыгивает из груди. Я сам не понимаю, что со мной: нервное ожидание, облегчение от того, что мы добрались целыми и невредимыми, или боязнь неудачи. Он выключает мотор: лопасти постепенно замедляются, шум стихает, и вот уже не слышно ничего, кроме моего прерывистого дыхания. Чонгук снимает наушники с себя и с меня. — Все, приехали, — говорит он негромко. Половина его лица освещена ярким светом прожектора, другая половина — в глубокой тени. Темный рыцарь и белый рыцарь — подходящая метафора для Чонгука. Я чувствую, что он напряжен. Его челюсти сведены, глаза прикрыты. Он отстегивает сначала свои ремни, потом мои. Его лицо совсем рядом. — Ты не должен делать того, что тебе не хочется. Ты понимаешь? — Чонгук говорит серьезно, даже отчаянно, карие глаза не выдают никаких чувств. — Я никогда не стану делать что-то против своей воли. — Я не совсем уверен в правдивости своих слов, потому что ради мужчины, который сейчас сидит рядом со мной, я готов на все. Но это сработало. Он поверил. Окинув меня внимательным взглядом, Чонгук, грациозно, несмотря на свой высокий рост, подходит к двери, распахивает ее и, спрыгнув на землю, протягивает руку, чтобы я могл спуститься на площадку. Снаружи очень ветрено, и мне не по себе при мысли, что я стою на высоте тридцатого этажа и вокруг нет никакого барьера. Мой спутник обнимает меня за талию и крепко прижимает к себе. — Идем, — командует Чонгук, перекрикивая шум ветра. Мы подходим к лифту, он набирает на панели код, и дверь открывается. Внутри тепло, стены сделаны из зеркального стекла. Всюду, куда ни посмотри, бесконечные отражения Чонгука, и самое приятное, что в зеркалах он бесконечно обнимает меня. Чон нажимает другую кнопку, двери закрываются, и лифт идет вниз. Через пару секунд мы попадаем в абсолютно белое фойе, посередине которого стоит большой круглый стол черного дерева, а на нем — ваза с огромными белыми цветами. Все стены увешаны картинами. Чонгук открывает двойные двери, и белая тема продолжается по всей длине коридора до великолепной двухсветной залы. Гостиная. Огромная — это еще мягко сказано. Дальняя стена стеклянная и выходит на балкон. Справа — диван в форме подковы, на котором легко разместятся десять человек. Перед ним современный камин из нержавеющей стали — а может, и платиновый, кто его знает. Огонь уже зажжен и ярко пылает. Справа, рядом с входом, — кухонная зона. Она вся белая, за исключением столешниц темного дерева и барной стойки человек на шесть. Рядом с кухней, перед стеклянной стеной, — обеденный стол, вокруг которого расставлено шестнадцать стульев. А в углу комнаты сияющий черный рояль. Понятно… он еще на фортепиано играет. По стенам развешены картины всевозможных форм и размеров. Вообще-то квартира больше похожа на галерею, чем на дом. — Снимешь пиджак? — спрашивает Чонгук. Я мотаю головой. Мне все еще холодно после ветра на крыше. — Пить будешь? Я бросаю на него взгляд из-под опущенных ресниц. После той ночи? Он шутит? Мне приходит в голову мысль попросить Маргариту — но не хватает наглости. — Я буду белое вино. Выпьешь со мной? — Да, пожалуйста. — Пюйи-фюме тебя устроит? — Я плохо разбираюсь в винах, Чонгук, выбирай на свое усмотрение. — Я говорю тихо и неуверенно. Сердце колотится. Мне хочется сбежать. Это настоящее богатство. В духе Билла Гейтса. Что я здесь делаю? «А то ты не знаешь!» — фыркает мое подсознание. Конечно, знаю: я хочу оказаться в постели Чон, мать его, Чонгука! — Держи. — Он протягивает мне бокал с вином. Даже хрустальные бокалы говорят о богатстве — тяжелые, современного дизайна. Я делаю глоток: вино легкое, свежее и изысканное. — Ты молчишь и даже краснеть перестал. В самом деле, Тэхен, я никогда раньше не видел тебя таким бледным, — тихо говорит Чонгук. — Есть хочешь? Я качаю головой. Хочу, но не есть. — У тебя очень большая квартира. — Большая? — Большая. — Да, большая, — соглашается он, и его глаза лучится. — Ты играешь? — Я указываю подбородком на рояль. — Да. — Хорошо? — Да. — Ну конечно. А есть на свете что-то такое, чего ты не умеешь? — Да… но немного. — Чонгук отпивает вино из бокала, не сводя с меня глаз. Я чувствую на себе его взгляд, когда осматриваю комнату. Впрочем, комнатой это не назовешь. Не комната, а жизненное кредо. — Присядешь? Я киваю; он берет меня за руки и отводит к белой кушетке. Внезапно мне приходит в голову, что я чувствую себя, словно Тэсс Дарбифилд, когда она смотрит на новый дом мерзавца Алека д'Эрбервилля. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. — Что смешного? — Чонгук садится рядом, опирается локтем на подушку и поворачивается ко мне лицом. — Почему ты выбрал для меня именно «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»? — спрашиваю я. Он, похоже, удивлен вопросом. — Ты говорил, что тебе нравится Томас Гарди. — И это все? — Я не могу скрыть своего разочарования. Чонгук поджимает губы. — Мне показалось, что он подходит к случаю. Я могу боготворить тебя издалека, как Энжел Клэр, или совершенно унизить, как Алек д'Эрбервилль. — карие глаза блестят опасно и недобро. — Если у меня только две возможности, то я предпочту унижение, — шепчу я. Мое подсознание смотрит на меня в ужасе. Чонгук судорожно вздыхает. — Тэхен, прекрати кусать губу, пожалуйста. Это ужасно отвлекает. Ты не понимаешь, что говоришь. — Поэтому-то я здесь. — Согласен. Подожди минутку, хорошо? — Он скрывается в широком дверном проеме в дальнем конце комнаты и через пару минут возвращается, держа в руках какой-то документ. — Договор о неразглашении. — Чонгук пожимает плечами и, протягивая мне бумаги, тактично притворяется слегка смущенным. — На этом настаивает мой адвокат. — Я совершенно сбит с толку. — Если ты выбираешь второй вариант — унижение, то должен поставить подпись. — А если я не захочу ничего подписывать? — Тогда вариант Энжела Клера. — он пожимает плечами. Я вдруг вспоминаю его фразу: «отъебись от меня», и понимаю, что сдаваться не собираюсь. Ну нет! Ни за что! — И что означает этот договор? — Что ты обязуешься никому о нас не рассказывать. Ни о чем, никому. Я смотрю на него недоверчиво. Похоже, дело совсем плохо. Но меня уже разбирает любопытство. — Хорошо, я подпишу. Чонгук протягивает мне ручку. — Ты даже не хочешь прочесть? — Нет. Он хмурится. — Тэхен, ничего нельзя подписывать, не читая! — Чонгук, пойми, я и так не собираюсь рассказывать о нас никому. Даже Чимину. Но если это так важно для тебя, для твоего адвоката… которому ты, по-видимому, все рассказываешь, то ладно, я подпишу. Он смотрит на меня сверху вниз и мрачно кивает. — Справедливо, мистер Ким, ничего не скажешь. Я размашисто подписываю обе копии и передаю одну ему. Сложив вторую, кладу ее в свой рюкзак и делаю большой глоток вина. Я кажусь гораздо храбрее, чем есть на самом деле. — Значит, сегодня вечером ты займешься со мной любовью, мистер Чонгук? Черт возьми! Неужели я это сказал? В первый момент у него от изумления открывается рот, но он быстро приходит в себя. — Нет, Тэхен, не значит. Во-первых, я не занимаюсь любовью. Я трахаюсь… жестко. Во-вторых, мы еще не покончили с бумагами, и, в-третьих, ты не знаешь, что тебя ждет. У тебя есть возможность передумать. Идем, я покажу тебе комнату для игр. Я потрясен. Трахаюсь! Черт возьми, это заводит. Но зачем нам смотреть комнату для игр? Загадка. — Ты хочешь показать мне свою игровую приставку? Чонгук громко смеется. — Нет, Тэхен, не угадал. Идем. — Он встает и протягивает мне руку. Я иду с ним обратно по коридору. Слева от двойных дверей, через которые мы вошли, — другая дверь, ведущая на лестницу. Мы поднимаемся на второй этаж и поворачиваем направо. Достав из кармана ключ, Чонгук отпирает еще одну дверь и делает глубокий вдох. — Ты можешь уйти в любой момент. Вертолет стоит наготове и отвезет тебя, куда ты пожелаешь. Можешь остаться на ночь и уйти утром. Решать тебе. — Открой же эту чертову дверь, Чонгук! — умоляю я, нахмурил свое лицо... Он распахивает дверь и отступает, чтобы пропустить меня внутрь. Я глубоко вздыхаю и делаю шаг вперед… Я словно перенесся во времени в шестнадцатый век, в эпоху испанской Инквизиции. Ни фига себе!