Пятьдесят оттенков серого

***

Сердце колотится. Лифт приезжает на первый этаж, и я выскакиваю из него сразу же, как только раскрываются двери, спотыкаюсь на ходу, но, к счастью, удерживаюсь на ногах. Не хватало еще растянуться прямо здесь — на безупречно чистом каменном полу. Я пулей вылетаю из широких стеклянных дверей и окунаюсь в бодрящий сырой воздух Сеула. Подняв лицо, ловлю холодные капли освежающего дождя и стараюсь дышать глубоко, чтобы вернуть утраченное душевное равновесие. Ни один мужчина не производил на меня такого впечатления, как сам Чон Чонгук. Что в нем особенного? Внешность? Обаяние? Богатство? Власть? Всё равно непонятно, что на меня нашло. Хорошо хоть все позади. Я вздыхаю с облегчением, прислонившись к стальной колонне, изо всех сил стараюсь собраться с мыслями. Трясу головой. Господи, да что же это такое! Наконец сердце успокаивается, и я снова могу нормально дышать. Теперь можно идти к машине. Выехав из города, снова и снова прокручиваю в памяти интервью. Вот ведь неуклюжий придурок! Похоже, я все напридумывал, а теперь переживаю. Допустим: он очень красивый, спокойный, властный, уверенный в себе. И в то же время — холодный, высокомерный и деспотичный, несмотря на безупречные манеры. Однако можно посмотреть и с другой стороны. Невольный холодок бежит у меня по спине. Да, высокомерный, но у него для этого есть все основания — такой молодой, а уже очень многого добился. Он не любит дураков, а кто их любит? Я снова злюсь на Чимина — ничего не сказал мне о его биографии. По пути к I-5 мне не дает покоя вопрос: что заставляет человека стремиться к успеху? Некоторые ответы мистера Чона похожи на головоломку — как будто в них есть какой-то скрытый смысл. А уж вопросы! Как можно спрашивать про усыновление? И не гей ли он? Я содрогаюсь. Неужели я произнес это вслух? Ох, ну ничего себе! Теперь буду мучиться неловкостью… Черт бы тебя побрал, Пак Чимин, иди ты к черту! Я смотрю на спидометр: скорость меньше, чем обычно. И я знаю, это из-за двух проницательных карих глаз и строгого голоса, приказывающего ехать аккуратно. Я встряхиваю головой и понимаю, что Чонгук ведет себя так, словно он в два раза старше своих лет. «Забудь о нем, Тэхен», — одергиваю я себя. Интересное вышло приключение, но не стоит на нем зацикливаться. Все уже закончилось. Я никогда его больше не увижу. От этой мысли настроение сразу же улучшается. Я включаю MP3-плеер, делаю звук погромче, откидываюсь на спинку сиденья и под пульсирующий грохот выжимаю педаль газа. На подъезде к I-5 я замечаю, что еду быстро — так, как хочется мне. Мы живем в Тэгу, в Южной Корее, недалеко от университетского кампуса. Мне повезло: родители Чимина купили своему сыну здесь квартиру, и он берет с меня за жилье совсем смешные деньги. Его квартира была нашим домом последние четыре года. Подъезжая к дверям, я понимаю, что Чимин от меня не отстанет, пока не получит подробный отчет. Ладно, у него есть запись. Надеюсь, мне не придется распространяться ни о чем, кроме самого интервью. — Тэхен! Ты вернулся! — Чимин сидит в гостиной, завален был книгами. Он явно готовился к экзаменам, хотя на нем по-прежнему пурпурная фланелевая пижама с симпатичными маленькими кроликами. Чимин надевает ее, только когда ему плохо: после расставания с очередным бойфрендом, во время болезни или в периоды дурного настроения. Он вскакивает мне навстречу и крепко обнимает. — Я уже начал волноваться. Думал, ты вернешься раньше. — Если учесть, что интервью затянулось, я еще довольно быстро. — Боже! Тэхен, спасибо огромное! Я у тебя в долгу по гроб жизни. Расскажи, как все прошло? Как он тебе? Ну вот! Пошли расспросы! Попробуй на это ответь. Ну что я могу сказать? — Хорошо, что все закончилось и мне больше не надо с ним встречаться. Если честно, я его побаиваюсь. — Я пожимаю плечами. — Он очень настойчивый, даже наглый. К тому же совсем молодой. Чимин смотрит на меня невинным взглядом. Я хмурюсь. — Не делай вид, что ты не знал! Почему ты не дал мне его биографию? Он выставил меня идиотом: я абсолютно ничего не знал о человеке, у которого беру интервью. Чимин зажимает себе рот ладонью. — О черт! Тэхен, прости, я не подумал. Я злюсь. — Мистер Чон держится вежливо, строго и немного официально — как будто он сильно старше своих лет. Ни за что не скажешь, что ему меньше тридцати. А вообще, сколько ему лет? — Двадцать семь. Черт, Тэхен, извини. Я должен был тебе про него рассказать, но я просто впал в панику. Давай диктофон, я расшифрую запись. — Выглядишь уже лучше. Ты ел суп? — спрашиваю я, чтобы сменить тему. — Да, очень вкусно, как всегда. Сразу полегчало. — Он благодарно улыбается. Я смотрю на часы. — Мне надо бежать. Я еще успеваю в «Клейтонс». — Тэхен, ты же устал... — Ерунда. Пока. Я работаю в «Клейтонсе» с тех пор, как поступил в Южнокорейский университет. Это самый большой в Тэгу несетевой магазин, торгующий инструментами и строительными материалами. За это время я стал немного разбираться в том, что мы здесь продаем, но на самом деле мастерить я совершенно не умею. В нашей семье всякими ремонтными делами занимается папа. Вот посидеть с книжечкой в кресле у камина — это по моей части. Я рад, что успел на свою смену, — смогу сосредоточиться на чем-то помимо Чон Чонгука. У нас много посетителей: начинается летний сезон, и все взялись за ремонт. Миссис Клейтон мне очень обрадовалась. — Ким Тэхен, мальчик мой! Я уж думала, ты сегодня не придешь! — Я освободился пораньше. Так что могу поработать пару часов. — Вот и замечательно. Она посылает меня на склад пополнить наши запасы, и вскоре я с головой ухожу в работу. Вернувшись домой, я застаю Чимина сидящим в наушниках за ноутбуком. Нос у него по-прежнему красный, но он с сумасшедшей скоростью стучит по клавишам. Сил совсем не осталось: долгая дорога, изнурительное интервью и тяжелая смена в «Клейтонсе» вымотали меня окончательно. Я валюсь на кушетку, размышляя о недописанном сочинении и о том, как наверстать время, потраченное на… него. — Отличный материал, Тэхен. Ты просто молодчина. Но я не понимаю, почему ты отказался, когда он предложил показать тебе свои владения. Он явно не хотел тебя отпускать. — Чимин кидает на меня короткий вопросительный взгляд. Я краснею, и мое сердце начинает отчаянно биться. Вовсе он не из-за этого. Просто ему хотелось показать, что он здесь господин и повелитель. Я чувствую, что кусаю губу — надеюсь, Чимин не заметил. Похоже, он полностью поглощен расшифровкой. — Теперь понятно, что ты имел в виду под «официальным тоном». А ты что-нибудь записывал? — Нет, не записывал. — Ну и ладно. Тут хватит на статью. Эх, жалко, что у нас нет фотографа. Красивый сукин сын, правда? Я краснею. — Да, ничего, — отвечаю я как можно более безразличным тоном. Кажется, у меня получается. — Да ладно, перестань, Тэхен, неужели он не произвел на тебя впечатления? — Чимин поднимает идеальную бровь. Чтоб тебя!.. Я пускаю в ход лесть — это всегда хорошо работает. — Ты бы из него выжал гораздо больше. — Сильно сомневаюсь. Он практически предложил тебе работу! С учетом того, что интервью на тебя свалилось в последнюю минуту, ты справился просто на отлично. — Он задумчиво смотрит на меня, и я спешно отступаю на кухню. — Так что ты о нем думаешь? Вот пристал! Как будто больше поговорить не о чем. — Он необычайно целеустремленный, собранный, высокомерный — даже страшно становится, но при этом, очень харизматичный. В нем есть свое очарование, тут не поспоришь, — честно отвечаю я, надеясь, что тема закрыта. — Ты очарован мужчиной? Это что-то новенькое, — фыркает Чимин. Я начинаю резать сэндвичи, чтобы он не видел моего лица. — Зачем ты спрашивал, не гей ли он? Кстати, это был самый глупый вопрос из всех. Я чуть не сгорел со стыда, да и он явно не обрадовался. — Я морщусь от одного воспоминания. — В светской хронике нет ни слова о его подружках. — Ужасно неловко получилось. Да и все интервью… Хорошо, что я больше никогда его не увижу. — Да ладно, я тебе не верю. Судя по всему, ты ему приглянулся. Я ему приглянулся? Глупости какие! — Хочешь сэндвич? — Да, спасибо. К моему большому облегчению, мы больше не возвращаемся к разговору про мистера Чонгука. После ужина я сажусь за обеденный стол рядом с Чимином и, пока он работает над статьей, сам пишу сочинение по: «Тэсс из рода д'Эрбервиллей». Черт, она родилась не в то время и не в том месте. Когда я заканчиваю, на часах уже полночь, Чимин давно ушел спать. Я бреду к себе в комнату, жутко усталый, но довольный, что так много сделал за понедельник. Свернувшись калачиком на белой железной кровати, закутавшись в мамино лоскутное одеяло, я закрываю глаза и моментально засыпаю. Мне снятся темные холлы, холодные белые полы и карие глаза. Оставшаяся неделя полностью посвящена зубрежке и работе. Чимин тоже занят: ему надо сделать последний номер студенческого журнала — потом он передаст его новому редактору и, конечно, готовиться к экзаменам. К среде он уже почти поправился, и мне больше не надо любоваться кроликами на фланелевой пижамке. Я звоню маме в Джорджию, узнать, как у нее дела, и чтобы она пожелала мне удачи на выпускных экзаменах. Она рассказывает мне о своей новой затее — производстве свечей. У мамы постоянно возникают новые бизнес-идеи. На самом деле ей скучно и хочется чем-то себя занять, но она не может подолгу думать о чем-нибудь одном. На следующей неделе опять будет что-то новое. Меня это беспокоит. Хочется верить, что она не заложила дом, чтобы найти деньги на предприятие. Надеюсь, Боб — относительно новый, но намного старше ее по возрасту муж — присматривает за ней в мое отсутствие. Он гораздо практичнее, чем муж номер три. — А как твои дела, сынок? Всего лишь мгновение я молчу, и она сразу настораживается. — Все в порядке, мам. — Тэхен? У тебя кто-то появился? Ну ничего себе! Как она догадалась? В ее голосе явно чувствуется волнение. — Нет, мам, никого. Я тебе первым скажу, если появится. — Тэхен, тебе надо почаще бывать на людях. Я за тебя беспокоюсь. — Мам, со мной все в порядке. А как там мой братец? Отвлечение — самая выгодная тактика, это давно известно. Ближе к вечеру я звоню Рэю — моему отчиму, маминому мужу номер два, человеку, которого считаю своим отцом и чью фамилию ношу. Мы разговариваем недолго. На самом деле это даже не разговор: он кряхтит в ответ на мои расспросы. Рэй не очень-то разговорчив. Но он все еще жив, все еще смотрит по телевизору футбол, ходит в боулинг и на рыбалку, а в остальное время занимается изготовлением мебели. Рэй — искусный столяр. Это благодаря ему я умею отличить шпатель от ножовки. В пятницу мы с Чимином обсуждаем, куда бы нам отправиться сегодня вечером — мы хотим отдохнуть от занятий, работы и студенческой газеты, — когда раздается звонок в дверь. На пороге стоит мой старый приятель Хосок с бутылкой шампанского в руках. — Хосок! Как я рад тебя видеть! — Я на мгновение обнимаю его. — Заходи! Хосок — первый человек, с которым я познакомился, когда только приехал в Южнокорейский университет и чувствовал себя одиноким и потерянным. Мы сразу распознали друг в друге родственную душу. У нас не только одинаковое чувство юмора; как выяснилось, Рэй и Хосок-старший служили в армии в одном подразделении. В результате наши отцы тоже стали друзьями. Хосок изучает инженерное дело. В своей семье он первый, кто поступил в колледж. Хосок очень способный парень, но его настоящая страсть — фотография. Он умеет видеть хорошие кадры. — У меня для тебя новость. — Он усмехается, темные глаза лучатся. — Ты хочешь сказать, что тебя еще не вышибли из университета? — поддразниваю я, и он притворно хмурится. — В следующем месяце в Тэгу, у нас в галерее пройдет выставка моих фотографий. — Потрясающе! Поздравляю! — На радостях я снова его обнимаю. Чимин тоже сияет. — Так держать, Хосок! Я обязательно напишу об этом в газете. Ах, как же я люблю в самую последнюю минуту, в пятницу вечером, вносить редакторскую правку! — смеется Чимин. — Это надо отпраздновать. Я приглашаю тебя на открытие. — Хосок пристально смотрит на меня. Я краснею. — Вас обоих, конечно, — добавляет он, смущенно оглядываясь на Чимина. Мы с Хосоком хорошие друзья, хотя я догадываюсь, что ему хотелось бы большего. Он милый и остроумный, но для меня он как брат. Чимин часто смеется надо мной, говоря, что у меня просто отсутствует ген, отвечающий за потребность в бойфренде, а на самом деле мне просто не встретился такой человек, который… ну, который бы мне понравился. Хотя где-то в глубине души я мечтаю о дрожащих коленях, сердце, выпрыгивающем из груди, головокружении и бессонных ночах. Иногда я думаю: может, со мной что-то не так? Может, я слишком много времени проводил в обществе романтических героев и теперь у меня завышенные ожидания? Увы, никто и никогда не вызывал у меня подобных чувств. «До недавнего времени», — шепчет едва слышный назойливый голос из подсознания. НЕТ! Я стараюсь подавить воспоминания. Не буду, не буду о нем думать! И еще это ужасное интервью! «Вы гей, мистер Чон?» — я кривлюсь от воспоминания. Да, после нашей встречи он снится мне чуть ли не каждую ночь… Впрочем, так я просто стараюсь избавиться от назойливых мыслей, верно? Я смотрю, как Хосок открывает бутылку шампанского. Он высок ростом, футболка и джинсы облегают широкие плечи и крепкие мускулы, у него бледная кожа, темные волосы и жгучие карие глаза. Да, Хосок классный парень, но, думаю, он давно уже понял, что мы с ним просто друзья. Пробка вылетает с громким хлопком, Хосок смотрит на меня и улыбается. Суббота в магазине — просто кошмар. Нас осаждают толпы умельцев, желающих подремонтировать свои дома. Мистер и миссис Клейтон, Джон и Патрик — еще двое студентов — и я — все сбиваемся с ног. Ближе к обеденному перерыву наступает затишье, и, пока я сижу за прилавком рядом с кассой, медленно поедая бейгл, миссис Клейтон просит меня проверить заказы. Надо сверить каталожные номера товаров, которые нам нужны, и тех, которые мы заказали; по мере того как я проверяю их соответствие, мой взгляд скользит от бланка заказа к экрану компьютера и обратно. Потом я почему-то поднимаю голову… и вижу карие, самоуверенные глаза мистера Чона, который стоит по ту сторону прилавка и пристально меня рассматривает. Сердце замирает. — Мистер Ким, какой приятный сюрприз. — он и не думает отводить взгляд. Вот черт! Как он здесь оказался? Да еще в таком походном виде: взъерошенные волосы, свитер грубой вязки, джинсы и туристические ботинки? Челюсть у меня отваливается, и в голове не остается ни одной мысли. — Мистер Чон, — шепчу я, потому что на большее не способен. На его губах мелькает тень улыбки, а глаза сияют от смеха, как будто он наслаждается какой-то, одному ему понятной шуткой. — Я тут случайно оказался поблизости и решил сделать кое-какие покупки. Рад снова видеть вас, мистер Ким. Его голос теплый и низкий, как растопленный черный шоколад… или что-то в этом роде. Я встряхиваю головой, чтобы собраться с мыслями. Сердце выстукивает бешеный ритм, от пристального взгляда серых глаз я почему-то краснею как маков цвет. В его присутствии у меня сразу отнимается язык. Мне казалось, что он просто симпатичный. Но это не так. Чон Чонгук просто потрясающе, умопомрачительно красив. И он стоит здесь, в магазине строительных товаров «Клейтонс». Ну и дела. Наконец ко мне возвращается способность думать. — Тэхен, меня зовут Тэхен, — бормочу я. — Что вам показать, мистер Чон? Он снова улыбается так, словно ему известен какой-то большой секрет. Глубоко вздохнув, я напускаю на себя вид прожженного профессионала — «я-уже-сто-лет-работаю-в-этом-магазине». У меня получится. — Для начала, покажите мне кабельные стяжки, — произносит он. Взгляд серых глаз невозмутим, но задумчив. Кабельные стяжки? — У нас есть стяжки различной длины. Показать вам? — отвечаю я тихим прерывающимся голосом и приказываю себе: «Соберись, Ким». Красивые брови мистера Чона немного хмурятся. — Да, пожалуйста, мистер Ким, — отвечает он. Я выхожу из-за прилавка и стараюсь держаться как ни в чем не бывало, но на самом деле сейчас у меня в голове только одна мысль: лишь бы не упасть. Ноги внезапно превратились в желе. Как хорошо, что я сегодня надел свои лучшие джинсы. — Это в электротоварах, в восьмом ряду. — Мой голос звучит чуть радостней, чем следует. Я смотрю на него и сразу же об этом жалею. Черт, какой же он красивый. — Только после вас, — произносит Чон, сделав мне пригласительный жест рукою с безупречным маникюром. Мне трудно дышать: сердце бьется у самого горла и вот-вот выскочит изо рта. Я иду по проходу в секцию электрооборудования. Как он оказался в Тэгу? И что ему надо в «Клейтонсе»? Крошечный, незагруженный уголок моего сознания — вероятно, расположенный в основании продолговатого мозга — подсказывает: «Он здесь из-за тебя». Нет, ерунда, не может такого быть! Зачем я мог понадобиться этому красивому, богатому человеку с изысканными манерами? Мысль кажется мне нелепой, и я выкидываю ее из головы. — Вы приехали в Тэгу по делам? — спрашиваю я, и мой голос срывается на визг, как будто мне прищемило дверью палец. «Черт! Тэхен! Постарайся успокоиться!» — внушаю я себе. — Заехал на экспериментальную ферму Южнокорейского университета, что был расположен в Тэгу. Я финансирую кое-какие исследования в области севооборота и почвоведения, — ответил он равнодушно. Видишь? А вовсе не для того, чтобы найти тебя, смеется надо мной мое подсознание, громко, гордо и недовольно. Я выкидываю из головы дурацкие непрошеные мысли. — Это часть вашего всемирного продовольственного плана? — Что-то вроде того, — признается Чон, и его губы изгибаются в полуулыбке. Он изучает имеющийся у нас выбор кабельных стяжек. Что он намерен с ними делать? Он не похож на домашнего умельца. Его пальцы скользят по выложенным на полке упаковкам, и по какой-то необъяснимой причине я не могу на это смотреть. Чон наклоняется и выбирает пакет. — Вот эти подойдут, — говорит он с заговорщической улыбкой. — Что-нибудь еще? — Да, мне нужна изолента. — Вы делаете ремонт? — Слова вылетают у меня прежде, чем я успеваю подумать. Конечно, он может нанять рабочих, да и наверняка у него есть специальный отдел. — Нет, это не для ремонта, — отвечает он и хмыкает, и я с ужасом понимаю, что он смеется надо мной. Что во мне смешного? Я не так одет? — Сюда, пожалуйста, — в смущении бормочу я. — Изолента в товарах для ремонта. Чон идет за мной следом. — А вы давно здесь работаете? Почему я так нервничаю в его присутствии? Я чувствую себя четырнадцатилетним мальчиком — неловким и чужим. Равнение прямо, Ким! — Четыре года. Мы пришли, и, чтобы отвлечься, я наклоняюсь и достаю два мотка изоленты из тех, что у нас есть. — Я возьму вот эту, — мягко произносит Чон, указывая на более широкую, которую я ему протягиваю. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и снова я ощущаю разряд электрического тока, словно дотронулась до оголенного провода. Я чувствую, как импульс проходит по моему телу и исчезает где-то в глубине живота, и непроизвольно задерживаю дыхание в отчаянной попытке вернуть себе душевное равновесие. — Что-нибудь еще? — интересуюсь я внезапно охрипшим голосом. Его глаза слегка расширяются. — Наверное, веревку, — произносит он хрипло, прямо как я. — Сюда, пожалуйста. — Я наклоняю голову, чтобы скрыть смущение, и иду вдоль прохода. — Какую именно веревку? У нас есть синтетические и из натуральных волокон… бечевка… шнур… Я замолкаю под взглядом его потемневших глаз. Черт! — Отрежьте мне, пожалуйста, пять ярдов из естественных волокон. Трясущимися пальцами я отмеряю по линейке пять ярдов, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Я не смею поднять глаза. Господи, ну почему я так трясусь? Достав из заднего кармана джинсов канцелярский нож, я отрезаю веревку и аккуратно ее сматываю прежде, чем завязать скользящим узлом. Каким-то чудом ухитряюсь при этом не оттяпать себе палец. — Вы были в скаутском лагере? — спрашивает он, и его лепные чувственные губы изгибаются от удивления. «Не смотри на его рот!» — приказываю я себе. — Нет, военно-полевые игры — это не мое, мистер Чон. Он поднимает бровь. — А что же вам нравится, мистер Ким? — В мягком голосе вновь слышна затаенная усмешка. Я поднимаю на него глаза, не в силах произнести ни слова. «Постарайся держать себя в руках, Тэхен», — буквально умоляет мое измученное подсознание. — Книги, — шепчу я, но моя душа так и рвется сказать ему: «Вы! Мне нравитесь вы!» Я сразу же отбрасываю подобные мысли, в ужасе от того, что позволил своему внутреннему «я» зайти слишком далеко. — А какие книги? — Он наклоняет голову набок. Ему-то какая разница? — Ну, обычные. Классика. Британская литература в основном. Чон трет подбородок длинным указательным пальцем, как бы обдумывая мой ответ. Скорее всего, ему просто скучно, и он пытается это скрыть. — Вам нужно что-нибудь еще? — Надо сменить тему: пальцы, касающиеся лица, меня ужасно отвлекают. — Даже не знаю. А вы что посоветуете? «Ну как я могу посоветовать? Я ведь понятия не имею, чем вы занимаетесь», — едва не срывается с моих губ, но вслух я интересуюсь: — Вы собрались что-то мастерить? — Я краснею, и глаза мои почему-то сами опускаются на его облегающие джинсы. — Купите рабочий комбинезон, — продолжаю я, понимая, что уже не могу контролировать слова. Он поднимет бровь: очевидно, я опять его насмешил. — Чтобы не испачкать одежду. — Я делаю неопределенный жест в сторону его джинсов. — Ее всегда можно снять, — ухмыляется Чон. — Хм. — Я чувствую, что мои щеки снова заливаются краской. Наверное, я сейчас цвета коммунистического манифеста. «Хватит болтать. Прекрати болтать немедленно», — приказывает подсознание. — Возьму-ка я парочку комбинезонов. А то, не дай бог, одежду испорчу, — говорит он без всякого выражения. Я представляю себе мистера Чонгука без джинсов и тут же стараюсь избавиться от этого видения. — Что-нибудь еще? — пищу я, протягивая ему парочку синих комбинезонов. Он не обращает внимания на мой вопрос. — Как продвигается ваша статья? Наконец-то нормальный вопрос, без всяких намеков и экивоков… вопрос, на который я могу ответить. Я хватаюсь за него крепко обеими руками, как за спасательный плот, и честно отвечаю: — Статью пишу не я, а Чимин. Мистер Пак. Мой сосед по комнате, начинающий журналист. Он — редактор студенческого журнала и страшно переживал, что не смог приехать сам, чтобы взять у вас интервью. — Я ужасно рад, что наконец-то можно передохнуть от его двусмысленных замечаний. — Статья получилась отличная, только Чимин расстраивается, что у него нет ваших фотографий. Чон поднимает бровь. — А какого рода фотографии ему нужны? Неожиданный ответ. Я качаю головой, потому что не знаю. — Ну хорошо, я пока здесь. Может, завтра… — Он умолкает. — Вы согласны на фотосессию? — Я опять взвизгиваю. Чимин будет на седьмом небе от счастья, если я сумею это провернуть. «И ты сможешь снова увидеть его завтра», — тихонько нашептывает темный уголок моего подсознания. Я отбрасываю эту глупую, несуразную мысль. — Чимин ужасно обрадуется… Если, конечно, мы найдем фотографа. — Я так доволен, что расплываюсь до ушей. Чон открывает рот, словно ему не хватает воздуха, и хлопает ресницами. Какое-то мгновение он выглядит потерянным. Земля сдвигается с оси, и тектонические и литы смещаются со своих мест. О боже! Кажется, мистер Чонгук обескуражен. — Сообщите мне насчет завтра. — Он достает из заднего кармана бумажник и протягивает мне визитку. — Вот моя карточка. Это номер мобильного. Позвоните завтра утром до десяти. — Хорошо. — Я улыбаюсь в ответ. Чимин будет в восторге. — Тэхен! На другом конце прохода материализуется Намджун, мой помощник. Я слышал, что он вернулся из командировки, но не ожидал сегодня его увидеть. Мы с Намджуном всегда были приятелями, и сейчас, когда предо мной стоит богатый, могущественный, невероятно привлекательный мистер Чонгук, привыкший все держать под контролем, очень хочется поговорить с нормальным человеком. Намджун застает меня врасплох и крепко обнимает. — Тэхен, привет, рад тебя видеть! — в восторге кричит он. — Привет, Джун! Как поживаешь? Приехал на день рождения к сестре? — Ага. Ты выглядишь просто потрясающе Тэхен, — ухмыляется он, разглядывая меня на расстоянии вытянутой руки. Затем он разжимает объятия, но оставляет свою руку на моем плече. Я в смущении переминаюсь с ноги на ногу. Намджун — хороший парень, только немного бесцеремонный. Когда я снова перевожу взгляд на мистера Чонгука, он смотрит на нас, как ястреб: карие глаза прикрыты и задумчивы, губы плотно сжаты. Передо мной уже не внимательный покупатель, а кто-то другой, — холодный и далекий. — Джун, я занимаюсь с клиентом. Ты должен с ним познакомиться, — говорю я, стараясь растопить враждебность в глазах Чона. Тащу Намджуна к нему, и они окидывают друг друга оценивающими взглядами. Атмосфера просто ледяная. — Намджун, это Чон Чонгук. Мистер Чон, это Ким Намджун. Сам не знаю почему, я чувствую необходимость в дальнейших объяснениях. — Мы знакомы давно, с тех пор, как я здесь работаю, но видимся не часто. Намджун изучает менеджмент в Принстонском университете, — лепечу я. «Замолчи, хватит!» — Мистер Ким. — Чон протягивает руку, по выражению его лица нельзя ничего понять. — Мистер Чонгук. — Намджун отвечает на рукопожатие. — Постойте, тот самый мистер Чонгук? Глава холдинга «JK энтерпрайзес»? — За долю секунды неприязнь на лице Намджун сменяется благоговейным трепетом. Чон вежливо улыбается, но глаза остаются холодными. — Здорово! Могу я вам чем-нибудь помочь? — Тэхен уже со всем справился. Он был очень внимательным. — Внешне он совершенно невозмутим, но его слова… Как будто он имеет в виду нечто совершенно другое. Я совершенно сбит с толку. — Отлично, — откликается Джун. — Еще увидимся, Тэхен. — Конечно, Джун. — Я смотрю, как он исчезает за дверью подсобки. — Что-нибудь еще, мистер Чон? — Нет, это все. — Он говорит отрывисто и холодно. Черт! Я чем-то его обидел? Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь и иду к кассе. Что с ним такое? Я пробиваю веревку, комбинезоны, изоленту и кабельные стяжки. — Все вместе — сорок три доллара. Лучше бы я на него не смотрел. Он глядит на меня пристально, карие глаза внимательны и туманны. Мне сразу становится не по себе. — Пакет вам нужен? — спрашиваю я, беря у него кредитку. — Да, Ким Тэхен. — Его язык ласкает мое имя, и сердце у меня снова начинает колотиться. Чуть дыша, я складываю покупки в пластиковый пакет. — Вы позвоните мне, если я буду вам нужен для фотографии? — Он снова заговорил деловым тоном. Я киваю, в очередной раз лишившись дара речи, и протягиваю ему кредитную карточку. — Хорошо. Возможно, до завтра. — Он поворачивается, чтобы уйти, а затем останавливается. — Да, еще… Знаете, Ким Тэхен, я рад, что мистер Пак не смог приехать на интервью. Он улыбается и широким шагом целеустремленно идет к выходу, оставив бурлить во мне массу обезумевших «женских» гормонов. Я несколько минут смотрел на закрытую дверь, из которой он только что вышел, прежде чем вновь вернулся на нашу планету. Ладно, надо признать — он мне нравится. Притворяться дальше бессмысленно. Я никогда раньше не испытывал подобных чувств. Он очень, очень хорош собой. Но это безнадежно, я знаю и вздыхаю с одновременно горестным и сладостным сожалением. То, что он пришел сюда, — простое совпадение. Впрочем, никто не запрещает мне восхищаться им издалека, ведь правда? Мне это ничем не грозит. И если я найду фотографа, то завтра смогу увидеть предмет своего обожания. Я кусаю губу в предвкушении и глупо улыбаюсь, как глупый школьник. Надо позвонить Чимину и организовать фотосессию.