***
POV Taehuyng.
Я с отвращением смотрю на свое отражение в зеркале. Ну почему у меня такие волосы — они торчат во все стороны! И почему Пак Чимина угораздило заболеть — а я должен страдать! Теперь вместо того, чтобы готовиться к выпускным экзаменам, до которых осталось чуть меньше недели, я пытаюсь кое-как пригладить непослушные волосы. «Нельзя ложиться спать с мокрой головой, нельзя ложиться спать с мокрой головой», — повторив эту мантру несколько раз, я снова пытаюсь привести свои лохмы в порядок и в изнеможении закатываю глаза. Из зеркала на меня смотрит бледный парень с темно-русыми волосами и карими глазами, которые слишком велики для моего лица. Единственный вариант — уложить волосы на бок, используя утюжок, а не ходить с кудрявыми волосами: так хоть вид будет приличный. Чимин — мой сосед по комнате и лучший друг на данный момент. И как раз в тот день, когда у него запланировано интервью для студенческой газеты с каким-то промышленным магнатом, о котором я никогда в жизни не слышал, он свалился с гриппом. Поэтому ехать придется мне. А у меня на носу экзамены, недописанное сочинение, и сегодня вечером я должен был работать, но вместо этого поеду за сто шестьдесят пять миль, в центр Сеула, чтобы встретиться с генеральным директором холдинга «JK энтерпрайзес». Таинственный мистер Чон Чонгук, выдающийся предприниматель и крупный спонсор нашего университета, человек, чье время исключительно ценно — гораздо ценней, чем мое, — согласился дать Чимину интервью. «Невероятная удача» — сказал он тогда. Черт бы побрал эту общественную деятельность! Чимин обосновался на диване в гостиной, накрыл себя пледом. Видя мои смешанные эмоции, молчать не стал: — Тэхён, не сердись! Я девять месяцев уговаривал его дать интервью. И еще полгода буду просить о переносе. К тому времени мы оба окончим университет. Как редактор, я не могу упустить такой шанс. Ну пожалуйста! Чимин упрашивает меня хриплым, простуженным голосом. Как у него это получается? Даже когда он больной, всегда прекрасен, как эльф: золотисто-рыжие волосы лежат волосок к волоску, а его карие глаза, покрасневшие и слезящиеся, все равно сияют. — Конечно, я съезжу, Чимин. Иди ложись. Тебе купить найквил? Или тайленол? — Найквил, пожалуйста. Не забудь взять мои вопросы и портативный диктофон. Тебе надо просто нажать на запись. Я потом расшифрую. — Я ведь ничего про него не знаю, — бормочу я, стараясь подавить приступ паники. — У тебя есть готовые вопросы — это уже полдела. Иди, а то опоздаешь. Ехать далеко. — Ладно, иду. Ложись в постель. Я сварил тебе суп, разогрей попозже. Я смотрю на него с нежностью. «Только ради тебя, Чимин». — Хорошо. Удачи. Спасибо, Тэхен, ты, как всегда, мой спаситель. Я криво улыбаюсь и, взяв свой рюкзак, закинув на плечо. Выхожу на улицу, иду к машине. Просто не верится, что я позволил себя уговорить. Впрочем, Чимин уболтает кого угодно. Из него получится отличный журналист. Для этого у него есть все данные: ясный ум, воля, напор, умение убеждать. А кроме того, он просто красивый, и мой самый любимый, и лучший друг на свете. Рано утром я выезжаю из Тэгу, Южной Кореи, становлюсь на трассу 1–5. Машин на дорогах пока еще немного, а в Сеуле мне надо быть только в два. К счастью, Чимин одолжил мне свой спортивный «Мерседес SLK». Вряд ли Ванда — мой старенький «Фольксваген-жук» — смогла бы одолеть это расстояние за такое короткое время. На «мерсе» ехать приятно: я выжимаю газ до отказа, и мили пролетают одна за другой. Я еду в штаб-квартиру глобальной империи мистера Чонгука. Это громадное двадцати этажное офисное здание из причудливо изогнутого стекла и металла — утилитарная фантазия архитектора. Над стеклянными входными дверьми сдержанная надпись стальными буквами — «JK HAUSE». Без четверти два — слава богу, не опоздал! — я вхожу в огромный, откровенно устрашающий холл, отделанный белым песчаником. Из-за стола мне приветливо улыбается привлекательная ухоженная блондинка. На ней потрясающий серый пиджак с белой блузкой. Выглядит она безукоризненно. — У меня назначена встреча с мистером Чонгуком. Ким Тэхён вместо Пак Чимина. — Одну минуту, мистер Ким, — блондинка слегка выгибает бровь, снова уткнулась в свой монитор. Я стою перед ней страшно смущенным и жалею, что не одолжил у Чимина пиджак и заявился сюда в синем длинном пальто. Я надел на себя: рваные джинсы, которые подчеркивали мою талию, сверху — у меня было худи фиолетового цвета, а снизу —коричневые кроссовки на подошвах. По моим меркам, это очень элегантно, вроде бы... Заправляю за ухо свою челку и делаю вид, будто мне совсем не страшно. — У Мистера Пака была назначена встреча. Пожалуйста, распишитесь здесь, мистер Ким. — она дала мне журнал и ручку, затем добавила следующее, — Последний лифт с правой стороны, двадцатый этаж. Блондинка любезно улыбается, глядя, как я расписываюсь: похоже, ей смешно. Она протягивает пропуск, на котором крупными буквами стоит «Посетитель». Я не могу сдержать глупой ухмылки. Ну конечно, у меня на лбу написано, что я просто посетитель. Таким тут не место. «И в этом нет ничего нового», — вздыхаю я про себя. Поблагодарив, иду к лифтам мимо двух охранников, одетых в черные, отлично пошитые костюмы. Они выглядят гораздо элегантней, чем я. Лифт с убийственной скоростью возносит меня на двадцатый этаж. Двери автоматически распахиваются, и я оказываюсь в другом большом холле — снова стекло, сталь и белый песчаник. Передо мной еще один стол и очередная блондинка в деловом черном костюме и белой блузке, которая, увидев меня, встает. — Мистер Ким, не могли бы вы подождать здесь? — она указывает на ряд кресел, обтянутых белой кожей. За кожаными креслами — огороженный стеклянной стеной просторный зал для переговоров с длинными столом темного дерева и по меньшей мере двадцатью такими же стульями по бокам. За ними окно во всю стену, из которого открывается панорама Сеула до самого залива. Вид потрясающий, и я на мгновение замираю, выгляжу очарованным. Здорово! Присев на кресло, достаю из своего рюкзака вопросы и еще раз их просматриваю, мысленно проклиная Чимина за то, что он не дал мне хотя бы краткой биографии мистера Чона. Я ведь ничего не знаю о человеке, у которого собираюсь брать интервью. Ему с равным успехом может быть и тридцать, и девяносто. Неизвестность жутко раздражает, и от волнения я начинаю ерзать на кресле. Никогда не любил брать интервью с глазу на глаз. Куда лучше анонимность пресс-конференций, на которых можно тихонько посидеть на заднем ряду. Если совсем честно, то мне больше по душе свернуться калачиком в кресле и углубиться в чтение классического британского романа, а не сидеть, изнемогая от волнения, в огромных прозрачных залах. Я мысленно закатываю глаза. «Соберись, Ким! — повторяю себе я, у себя в голове». Судя по стерильной чистоте и современности здания, мистеру Чонгуку должно быть немного за сорок: подтянутый, загорелый и светловолосый — под стать своим сотрудникам. Еще одна элегантная, безупречно одетая блондинка выходит из большой двери справа. Интересно, они тут все такие? Прямо как в Степфорде. Глубоко вздохнув, я встаю. — Мистер Ким? — спрашивает последняя блондинка. — Да, — хриплю я и прочищаю горло. — Да? — теперь получилось немного уверенней. — Мистер Чонгук сейчас освободится. Вы позволите вашу куртку? — Да, пожалуйста. — я высвобождаюсь из своего длинного синего пальто. — Вам предложили напитки? — Э-э… нет. Ой, кажется, я подставил блондинку номер один? Блондинка номер два хмурится и строго смотрит на молодую женщину за столом. — Что вы предпочитаете: чай, кофе, воду? — снова поворачивается она ко мне. — Стакан воды, пожалуйста, — бормочу я. — Оливия, будьте добры, принесите мистеру Киму стакан воды. — В ее голосе слышен металл. Оливия срывается с места и стремглав исчезает за дверью в противоположном конце фойе. — Прошу прощения, мистер Ким. Оливия — наш новый сотрудник. Прошу вас, посидите немного. Мистер Чон примет вас через пять минут. Оливия возвращается со стаканом ледяной воды. — Прошу вас, мистер Ким. — Спасибо, — отвечаю я ей, не убирая с лица свою улыбку. Блондинка номер два, звонко цокая каблуками, марширует к большому столу, садится, и они обе погружаются в работу. Наверное, мистер Чон берет на работу одних только блондинок. Я рассеянно размышляю, не противоречит ли это закону, и тут дверь кабинета открывается. Оттуда выходит высокий, элегантно одетый чернокожий мужчина с короткими дредами. Да, с одеждой я определенно промахнулся. Он поворачивается и бросает через плечо: — Гольф на этой неделе, господин Чон. Ответа я не слышу. Он поворачивается, видит меня и улыбается, чуть сощуривая темные глаза. Оливия вскакивает и вызывает лифт. Похоже, она здорово в этом деле натренировалась. И нервничает даже больше, чем я. — Всего вам доброго, дамы, и вам того же, молодой юноша, — произносит мужчина и скрывается за раздвижной дверью. Я опешил с такого. Тут что, этикет соблюдают в полном объеме? — Мистер Чонгук готов вас принять, мистер Ким, заходите, — произносит блондинка номер два. Я встаю и чувствую, что ноги у меня подгибаются. Стараясь справиться с нервами, хватаю свой рюкзак и, оставив стакан с водой прямо на кресле, направляюсь к приоткрытой двери. — Можете не стучать, — просто заходите, — мило улыбается она. Я открываю дверь, заглядываю внутрь и, споткнувшись о собственную ногу, падаю головой вперед. Черт, ну нельзя же быть таким неуклюжим! Я стою на четвереньках в дверях кабинета мистера Чонгука, и чьи-то добрые руки помогают мне подняться. Дурацкая ситуация. Я боюсь поднять глаза. Черт! Да он совсем молодой. — Мистер Пак, — едва я поднимаюсь на ноги, он протягивает мне руку с длинными пальцами. — Чон Чонгук. Вы не ушиблись? Присаживайтесь. Молодой, высокий и очень симптичный. В великолепном сером костюме и белой рубашке с черным галстуком. У него непослушные темные волосы и проницательные карие глаза, которые внимательно меня разглядывают. Проходит какое-то время, прежде чем я вновь обретаю дар речи. — Нет, так получилось… — бормочу я. Если ему больше тридцати, то я — испанский летчик. Бессознательно я протягиваю ему руку. Когда наши пальцы соприкасаются, по моему телу пробегает странная, пьянящая дрожь. Я в смущении отдергиваю руку. Наверное, электрический разряд. Мои ресницы хлопают в такт биению сердца. — Мистер Пак заболел, я приехал вместо него. Надеюсь, вы не возражаете, мистер Чонгук, — поправляю я его. Не отрывал одновременно от него свой взгляд. — А вы кто? В голосе слышна теплота. По-видимому, ситуация его забавляет, хотя трудно судить по невозмутимому выражению лица. Возможно, он заинтересован, но, главным образом, вежлив. — Ким Тэхен. Я изучаю английскую литературу вместе с Чимином, э-э… Паком… э-э… с мистером Паком, — я немного занервничал, признаюсь. — Понятно, — говорит он просто. Кажется, на его лице проскальзывает улыбка, но я не уверен,— Присаживайтесь, — Он делает жест в сторону углового дивана, обтянутого белой кожей. Его кабинет слишком велик для одного человека. Напротив огромных, во всю стену, окон стоит невероятных размеров стол черного дерева, вокруг которого легко разместятся шесть человек. В таком же стиле журнальный столик рядом с диваном. Все остальное: потолок, пол и стены — белого цвета, за исключением висящей рядом с дверью мозаики из тридцати шести маленьких картин, составляющих один большой квадрат. Привычные, повседневные предметы выписаны на них так тщательно, что кажется, будто перед тобой фотографии. Все вместе смотрится потрясающе — аж дух захватывает. — Местная художница. Троутон, — поясняет Чон, проследив мой взгляд. — Здорово. Удивительное в обыденном, — бормочу я, смущаясь и от его замечания, и от картин. Он склоняет голову набок и внимательно на меня смотрит. — Совершенно с вами согласен, мистер Ким, — произносит мистер Чон негромко, и я почему-то краснею. Если не считать картин, его кабинет — холодный, чистый и абсолютно стерильный. Интересно, это и есть отражение внутреннего мира Адониса, грациозно опустившегося в одно из белых кожаных кресел напротив меня? Я встряхиваю головой, стараясь отогнать ненужные мысли, и достаю из сумки вопросы, которыми снабдил меня Чимин. Затем пытаюсь подготовить к работе портативный диктофон. У меня ничего не получается, я два раза роняю его на журнальный столик. Мистер Чонгук молчит и — надеюсь — терпеливо ждет, а я все больше волнуюсь и нервничаю. Когда же я наконец набираюсь смелости поднять на него глаза, одна рука у него расслабленно лежит на колене, а второй он обхватил подбородок, приложив длинный указательный палец к губам. По-моему, он пытается подавить улыбку. — Прошу прощения. — Уф, наконец-то получилось. — Я еще с ним не освоился... — Не торопитесь, мистер Ким, — произносит мистер Чон более спокойным голосом свои слова... — Вы не против, если я запишу ваши ответы? — После того, как вы с таким трудом справились с диктофоном? Вы еще спрашиваете? — к моим щекам приливает краска. Я моргаю, не зная, что сказать. Он, по-видимому, пожалев меня, смягчается: — Нет, не против. — Чимин, то есть, мистер Пак, говорил вам о целях интервью? — спрашиваю я у него. — Да, оно для студенческой газеты, поскольку я буду вручать дипломы на выпускной церемонии. — получаю я уверенный ответ от мистера Чона, сделал удивлённые глаза, улыбаюсь. Ого! Для меня это новость, и я сразу представляю себе, как кто-то немногим старше меня, пусть даже суперуспешный, будет вручать мне диплом. Я хмурюсь, стараясь сосредоточить ускользающее внимание на более близкой задаче. — Хорошо. — Я сглатываю слюну. — У меня к вам несколько вопросов. Снова закладываю за ухо непослушную челку... — Я не удивлен, — невозмутимо произносит он. Да этот мистер Чон просто смеется надо мной! Щеки у меня горят, я стараюсь сесть прямо и расправить плечи, чтобы казаться выше и уверенным. С видом настоящего профессионала жму на кнопку. — Вы очень молоды и тем не менее уже владеете собственной империей. Чему вы обязаны своим успехом? Он сочувственно улыбается, но выглядит немного разочарованным. — Бизнес — это люди, мистер Ким, и я очень хорошо умею в них разбираться. Я знаю, что их интересует, чему они радуются, что их вдохновляет и как их стимулировать. У меня работают превосходные специалисты, и я хорошо им плачу. — Он замолкает и внимательно смотрит на меня. — По моему убеждению, для того, чтобы добиться успеха в каком-нибудь деле, надо овладеть им досконально, изучить его изнутри до малейших подробностей. Я очень много для этого работаю. Решения, которые я принимаю, основаны на фактах и логике. У меня природный дар распознавать стоящие идеи и хороших сотрудников. Результат всегда зависит от людей. — Может быть, вам просто везло? — Этого вопроса у Чимина нет, но он так заносчив! Я вижу, как в его глазах вспыхивает удивление. — Я не полагаюсь на случай или на везение, мистер Ким. Чем больше я работаю, тем больше мне везет. Все дело в том, чтобы набрать в свою команду правильных людей и направить их энергию в нужное русло. Кажется, Харви Файрстоун говорил, что: «величайшая задача, стоящая перед лидером, — это рост и развитие людей». — А вы, похоже, диктатор. — слова вырываются у меня прежде, чем я успеваю сдержаться. — Да, я стараюсь все держать под контролем, мистер Ким. В словах мистера Чона нет ни капли шутки. Я гляжу на него, он невозмутимо смотрит мне прямо в глаза. Мое сердце начинает биться чаще, я снова краснею. Почему я так смущаюсь? Может, из-за того, что он невероятно хорош собой? Или из-за блеска в его глазах? Или из-за того, как он касается указательным пальцем верхней губы? Лучше бы он так не делал. — Кроме того, безграничной властью обладает лишь тот, кто в глубине души уверен, что рожден управлять другими, — тихим голосом продолжает мистер Чон. — Вы чувствуете в себе безграничную власть? «Ну точно диктатор!» — Я даю работу сорока тысячам человек, мистер Ким, и потому чувствую определенную ответственность — называйте это властью, если хотите. Если я вдруг сочту, что меня больше не интересует телекоммуникационный бизнес и решу его продать, то через месяц или около того двадцати тысячам человек будет нечем выплачивать кредиты за дом. У меня отваливается челюсть. Потрясающая бесчеловечность. — Разве вы не должны отчитываться перед советом? — Я владелец компании. И ни перед кем не отчитываюсь. Он кривит бровь, глядя на меня. Я снова краснею. Ну конечно, я должен был это знать, если бы готовился к интервью. Но каков наглец!... Пробую зайти с другой стороны. — А чем вы интересуетесь кроме работы? — У меня разнообразные интересы, мистер Ким, — Тень улыбки касается его губ. — Очень разнообразные. Не знаю почему, но меня смущает и волнует пристальный взгляд. В глазах мистера Чонгука мне чудится какая-то порочность. — Но если вы так много работаете, как вы расслабляетесь? — Расслабляюсь? — он улыбается, обнажая ровные белые зубы. У меня перехватывает дыхание. Нельзя быть таким красивым. — Ну, для того чтобы, как вы выразились, расслабиться, я хожу под парусом, летаю на самолете и занимаюсь различными видами физической активности. Я очень богат, мистер Ким, и поэтому у меня дорогие и серьезные увлечения. Чтобы сменить тему, я быстро просматриваю вопросы, которые дал мне Чимин. — Вы инвестируете в производство. Зачем? Почему мне так неловко в его присутствии? — Мне нравится созидать. Нравится узнавать, как устроены вещи, почему они работают, из чего сделаны. И особенно я люблю корабли. Что еще тут можно сказать? — Получается, что вы прислушиваетесь к голосу сердца, а не к фактам и логике. Он усмехается и смотрит на меня оценивающе. — Возможно. Хотя некоторые говорят, что у меня нет сердца. — Почему? — Потому что хорошо меня знают. — его губы изгибаются в кривой улыбке. — Вы легко сходитесь с людьми? Я пожалел об этом вопросе сразу же, как только его задал. В списке у Чимина его не было. — Я очень замкнутый человек, мистер Ким. И многим готов пожертвовать, чтобы защитить свою личную жизнь. Поэтому редко даю интервью, — заканчивает он. — А почему вы согласились на этот раз? — Потому что я оказываю финансовую поддержку университету, и к тому же, от мистер Пака не так-то легко отделаться. Он просто мертвой хваткой вцепился в мой отдел по связям с общественностью, а я уважаю такое упорство. Да уж, упорства Чимина не занимать. Именно поэтому, вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, я сижу здесь и ерзаю от смущения под пронизывающим взглядом мистера Чонгука. — Вы также вкладываете деньги в сельскохозяйственные технологии. Почему вас интересует этот вопрос? — Деньги нельзя есть, мистер Ким, а каждый шестой житель нашей планеты голодает. — То есть вы делаете это из филантропии? Вас волнует проблема нехватки продовольствия? Чон уклончиво пожимает плечами. — Это хороший бизнес, — говорит он, как мне кажется, не совсем искренне. Я не вижу тут никаких возможностей для извлечения прибыли, одну только благотворительность. Немного недоумевая, задаю следующий вопрос: — У вас есть своя философия? И если да, то в чем она заключается? — Своей философии как таковой у меня нет. Ну разве что руководящий принцип — из Карнеги: «Тот, кто способен полностью владеть своим рассудком, овладеет всем, что принадлежит ему по праву». Я человек целеустремленный и самодостаточный. Мне нравится все держать под контролем: и себя и тех, кто меня окружает. — Так значит, вам нравится владеть? «Тиран!» — Я хочу заслужить обладание, но в целом — да, нравится. — Вы суперпотребитель? — Точно. Он улыбается, хотя глаза остаются серьезными. Это расходится с его словами о том, что он хочет накормить голодных. У меня неприятное чувство, будто мы говорим о чем-то другом, только я совершенно не понимаю, о чем. Я сглатываю. В комнате становится жарко, а может, меня просто бросило в жар. Поскорее бы закончилось интервью. Ведь у Чимина уже достаточно материала?.. Я смотрю на следующий вопрос. — Вы приемный ребенок. Как это на вас повлияло? Ой, какая бестактность! Я смотрю на Чонгука, надеясь, что он не обиделся. Он хмурит брови. — У меня нет возможности это узнать. Мне становится интересно. — Сколько вам было лет, когда вас усыновили? — Эти данные можно почерпнуть из общедоступных источников, мистер Ким. Суров. Я снова краснею. Черт! Конечно, если бы я готовился к интервью, то знала бы его биографию. Быстро перехожу к следующему пункту. — У вас нет семьи, поскольку вы много работаете. — Это не вопрос. — сделал мистер Чон мне замечание. — Прошу прощения. — В его присутствии я чувствую себя нашкодившим ребенком. — Вам пришлось пожертвовать семьей ради работы? — У меня есть семья. Брат, сестра и любящие родители. Никакой другой семьи мне не надо. — Вы гей, мистер Чон? Он резко вздыхает, и я в ужасе съеживаюсь. Зачем я читаю все подряд? Как теперь объяснишь, что вопросы не мои? Ох уж этот Чимин! Нашел, что спрашивать! — Да, Ким Тэхен, я гей. Брови удивленно подняты, в глазах холодный блеск. Похоже, я попал... — Прошу прощения. Тут так написано. В первый раз за все время он назвал меня по имени. Сердце у меня забилось, а щеки опять покраснели. Я снова пытаюсь заложить за ухо непослушную челку... Он склоняет голову набок. — Вы не сами писали вопросы? Кровь отливает у меня от лица. Только не это. — Э… нет. Чимин, то есть мистер Пак, дал мне список. — Вы с ним вместе работаете в студенческой газете? Черт! Я не имею никакого отношения к студенческой газете. Это его общественная работа, а не моя. Мое лицо пылает. — Нет, он мой друг и мой сосед по комнате. Мистер Чонгук в раздумье трет подбородок, его карие глаза оценивающе смотрят на меня. — Вы сами вызвались на это интервью? — спрашивает он ровным голосом. Постойте, кто тут кого интервьюирует? Но под его прожигающим насквозь взглядом я вынужден отвечать правду. — Меня попросили. Он заболел, — почти шепчу я. — Тогда понятно. В дверь стучат, и входит блондинка номер два. — Прошу прощения, мистер Чонгук, через две минуты у вас следующий посетитель. — Мы еще не закончили, Андреа. Пожалуйста, отмените встречу. Андреа в нерешительности глядит на него, похоже, не зная, что предпринять. Он медленно поворачивается в ее сторону и поднимает бровь. Она заливается краской. О господи, не я один такой. — Хорошо, мистер Чон, — бормочет она и выходит. Он хмурится и снова переносит внимание на меня. — Так на чем мы остановились, мистер Ким? О, мы вернулись к «Мистер Ким». — Мне неловко отрывать вас от дел. — Я хочу узнать о вас побольше. По-моему, это справедливо, — говорит он мне эти слова, куда более чем уверенно. В его карих глазах горит любопытство. Вот влип! Что ему надо? Он кладет руки на подлокотники и сплетает пальцы под подбородком. Его рот меня ужасно… отвлекает. Я сглатываю. — Ничего интересного, — говорю я, снова краснея. — Чем вы намерены заниматься после университета? Я пожимаю плечами, весь смущенный от его внимания. «Переберусь вместе с Чимином в Сеул, найду квартиру, устроюсь на работу», — так далеко я не загадывал... — Еще не решил, мистер Чон. Сначала мне нужно сдать выпускные экзамены. К которым я должен сейчас готовиться — а не сидеть в роскошном стерильном офисе, изнывая под вашим проницательным взглядом. — У нас отличные программы стажировки для выпускников, — произносит мистер Чон негромко, и у меня глаза лезут на лоб. Он предлагает мне работу? — Хорошо, буду иметь в виду, — бормочу я, совершенно сбитый с толку. — Хотя, по-моему, я вам не гожусь. Черт. Лучше бы я промолчал. — Почему вы так думаете? Он вопросительно склоняет голову на сторону, тень улыбки мелькает на губах. — Это же очевидно. Я неуклюжий, растрепанный от волнения и не блондин... — Мне — нет. Взгляд его становится пристальным, он вовсе не шутит, и у меня внезапно сводит мышцы где-то в глубине живота. Я отвожу глаза и упираюсь взглядом в свои сплетенные пальцы. Что вообще происходит? Мне пора идти. Я тянусь за диктофоном. — Если позволите, я вам все тут покажу, — предлагает он. — Мне бы не хотелось отрывать вас от дел, мистер Чонгук, а кроме того, у меня впереди очень долгая дорога. — Вы хотите сегодня вернуться в Тэгу, в университет? — Он удивлен и даже встревожен. Мельком смотрит в окно, за которым начинает накрапывать дождь. — Езжайте осторожнее, — говорит он строго. Ему-то какое дело? — Вы все взяли, что хотели? — Да, сэр, — отвечаю я, заталкивая диктофон в свой рюкзак. — Благодарю вас за интервью, мистер Чон. — Было очень приятно с вами познакомиться. — Чон неизменно вежлив. Я встаю. Мистер Чонгук тоже встает и протягивает мне руку. — До скорой встречи, мистер Ким. Это похоже на вызов или на угрозу. Трудно разобрать. Я хмурюсь. Зачем нам встречаться? Когда я пожимаю его руку, то снова чувствую между нами этот странный электрический ток. Наверное, я переволновался. — Всего доброго, мистер Чон. С плавной грацией атлета он подходит к двери и распахивает ее передо мной. — Давайте я помогу вам выбраться отсюда, мистер Ким. — Чон чуть улыбается. Очевидно, намекает на мое совсем не изящное появление в его кабинете. — Вы очень предусмотрительны, мистер Чон, — огрызаюсь я, и его улыбка становится шире. «Рад, что позабавил вас, мистер Чон», — мысленно шиплю я и от негодования выхожу в фойе. К моему удивлению, он выходит вместе со мной. Андреа и Оливия поднимают головы, они тоже удивлены. — У вас было длинное пальто? — спрашивает мистер Чон, глядя на меня. — Да. Оливия вскакивает и приносит мое пальто, но не успевает подать мне — его забирает мистер Чон. Он помогает мне одеться, я, смущаясь, влезаю в свое длинное пальто. На мгновение, Чон кладет руки мне на плечи. У меня перехватывает дыхание. Если он и замечает мою реакцию, то ничем это не выдает. Его длинный указательный палец нажимает на кнопку вызова лифта, и мы стоим и ждем: я — изнывая от неловкости, он — совершенно невозмутимо. Наконец, двери подъехавшего лифта открывают путь к спасению. Мне необходимо как можно скорее выбраться отсюда. Обернувшись, я вижу, что господин Чон стоит рядом с лифтом, опершись рукой о стену. Он очень, очень красив. Меня это смущает. Не сводя с меня пронзительного взгляда карих глаз, он произносит: — Тэхён... — Мистер Чонгук, — отвечаю я. К счастью, дверь закрывается.