Айболит, рыжая валькирия и побитый пес

К физкультуре и лишним активностям Игорь был равнодушен. Он отрабатывал свою ежедневную норму в тренажёрном зале, по специально под него разработанному комплексу, и после этого шел в душ, завтракал и уходил на работу. Раньше. Теперь же он и после окончания тренировки задерживался в зале за книгой или статьёй, краем глаза наблюдая, как Кира и У носятся по залу ведя как контактный, так и словесный бой. Оба гиперактивных бойца не могли позволить себе потерять форму, поэтому, предварительно договорившись о правилах и красных флажках, ежедневно помимо силовых упражнений, устраивали спарринги, сбрасывая накопившееся за день напряжение. Финишировали в основном в ничью, перебрасывались обязательным колкостями о стиле боя партнера, и расходились, довольные донельзя, по своим делам. Сегодня было ничуть не отличающееся от остальных утро. Профессор Селезнев, уже сменивший спортивную форму на домашнюю хламиду, удобно устроился на невысокой лавочке для инвентаря в углу зала, и погрузился в чтение внушительно весящего раритетного томика Ихтиологии середины прошлого века. — Дорогая, не в жизнь не поверю, что ты сегодня не в форме! — Вещал наступающий Весельчак. — Неужели плохой день? Встала не с той ноги? Заколку любимую потеряла? Господин Иванов опять завалил промежуточный тест, и тебе теперь с ним мучаться внеурочно? Кира скрипнула зубами, собралась, отступила еще на шаг, словно сдавая позиции, а в следующий миг поймала зазевавшегося У в плотный захват, повалив на пол и крепко удерживая. Весельчак подёргался немного ради приличия, подождал замерев пару секунд, хитро улыбнулся, подмигнул Игорю, и вдруг резко укусил за неосторожно подставленное Кирой плечо. Не сильно. Просто открыл и закрыл рот, зафиксировав острые зубы на светлой коже не прокусывая, но и не отпуская. Реакция не заставила себя ждать. Женщина зашипела, отпрянула, выпуская захват, и попыталась дать партнеру по спаррингу в ухо. Бой продолжался. — Не завидуете, профессор? — Вкрадчиво поинтересовался после окончания тренировки подобравшийся почти вплотную У. — Чему это? — вопросительно поднял бровь Игорь, пытаясь предугадать следующий шаг собеседника. — Ну, Кирочку я от всей души цапнул, а про вас и забыл. Впрочем, это поправимо! — Счастливо оскалившийся У перехватил поднятую в защитном жесте руку и, зверски захохотав, отодвинул мешающий рукав в сторону, а затем быстро склонился, прикусывая кожу. Игорь вздрогнул, дёрнулся, и попытался вырвать руку, но пират держал крепко, с любопытством глядя в глаза жертве. Что, мол, делать будешь? Селезнев подумал на секунду о возможности окликнуть жену и стать свидетелем еще одного избиения, вздохнул, нашарил за спиной позабытый томик, и от души врезал им по макушке наглеца. Зубы звонко клацнули закрываясь, а Игорь отдёрнул слегка покусанную и слюнявую конечность. — Зафто, пвоффесор? — Взвыл Весельчак, держась за пострадавшую голову. Судя по невнятной речи, помимо макушки, пострадал и не убранный вовремя язык. Глаза замершей в проходе госпожи Селезневой очень красноречиво говорили, где через несколько мгновений, которые ей понадобятся для того, чтобы добраться до вредителя, окажутся его челюсти. Профессор серьезно заинтересовался природой вторженца, поселившегося в его семье. Ни на одну из ныне существующих рас и их метисов тот не был похож. Тщательнейший анализ крови и биоматериала тоже не пролили свет на тайну происхождения Весельчака, а он сам старательно избегал этого вопроса, отшучиваясь и быстро переводя тему. Но выяснить, что за фрукт этот бывший пират, стоило. Хотя бы по одной простой причине: стандартная медицина на нем срабатывала через раз. Случаи, когда препараты, никогда не дающие осечек, внезапно отказывались работать или работали не совсем так, как предполагалось внушали опасения. Как например тогда, когда во время операции после их первой встречи, мужчина очнулся значительно раньше времени, и не просто очнулся, а начал активничать. Или, когда стандартный спрей-заживитель, принесённый заботливой лаборанткой для поцарапавшегося обо что-то коллеги, вместо того, чтобы впитаться в кожу, как это происходило обычно, внезапно зашипел, и не задерживаясь, словно вода на горячей сковородке, стек прочь. Стоило разобраться в этом ходячем феномене до того, как ошибочное лечение повлекло бы за собой какие-то серьезные последствия. И Селезнев принялся наблюдать за подопытным в естественных, так сказать, условиях обитания. Ранняя пташка, встающий даже раньше жаворонка-Киры, он первым делом топал готовить завтрак на всех, явно получая удовольствие от процесса готовки и буквально светясь от заслуженной похвалы после. Несмотря на внешне вполне человеческую комплекцию, он был ужасно гиперактивным, и умудрялся быть везде и сразу, успевая переделать по десять дел одновременно. Ел правда тоже больше человеческой нормы, догоняясь после обычных приёмов приготовленной пищи белковыми концентратами. Температура тела ксеноса была выше человеческой на пять градусов точно. Вечная печка-Весельчак спокойно мог находиться в охлаждённой секции для животных с холодных планет без утеплённого комбинезона, ничуть не испытывая при этом дискомфорта. Обычная скорость нервных откликов едва ли не превышала самую высокую у людей, а болевой порог оказался завышен на порядок. Психика бывшего пирата так же пестрела необычными проявлениями. Например, в нем при сильных переживаниях проскальзывали абсолютно животные повадки, которые он, впрочем, тут же подавлял, глубоко дыша несколько секунд, и вновь пытался разрешить волнующую проблему цивилизовано. Правда в комфортной среде они так же проявлялись, разумеется, в более мирном формате. У обожал, когда его гладили, и тянулся за скупой лаской проходившей мимо Киры, треплющей его по вихрастой макушке, обожал обниматься, и старательно инициировал тактильный контакт везде, где только мог. Он неизменно приходил к супругам, когда те вместе сидели на диване, и осторожно, словно боясь спугнуть идиллию, устраивался чуть поодаль, со стороны Киры, явно мечтая перебраться в общую кучу. Кусачесть Игорь отнес к таким же проявлениям, скептически глядя на несчастные, измочаленные концы стилусов от планшетов, принадлежавших У. Всю отобранную информацию Селезнев тщательно систематизировал, объединял в одну общую папку, и по-прежнему понятия не имел, что же такое с ними живет. Пока в один вечер не забыл закрыть и убрать подальше это своеобразное досье, на которое и наткнулся ищущий его Весельчак. Пришедший минутой позже профессор застал У, сосредоточено изучающего свое же собственное дело. Стало очень неловко, да и стыдно, будто Игорь не доступные факты собирал, а тайком подглядывал. — Интересуетесь моим богатым внутренним миром, профессор? — Тон не был агрессивным, но затаенная опасность, проявлявшаяся в моменты, когда Весельчак видел для себя угрозу, присутствовала. Отпираться было бы бессмысленно, и Игорь ответил честно: — Интересуюсь. Уж очень ты необычный субъект. Ни с одним геномом в базе совпадений в нужном объеме нет, как и чем тебя лечить, случись что — непонятно. Не хотелось бы навредить по незнанию. Весельчак тут же сдулся, словно дырявый воздушный шарик. Надолго замолчал, поглаживая пальцами корпус планшета, и что-то обдумывая. Наконец выпрямился, вздернув подбородок. — Профессор, вам что-нибудь известно об инциденте с исследовательской станцией номер сто срок четыре дельта тэ? Игорь отрицательно покачал головой. — Неудивительно, — Продолжил У, — Он произошел для вашего времени уже более девяноста пяти лет назад, и был старательно засекречен. С вашим допуском вы бы и не узнали ровным счетом ничего, даже если бы и знали в какую сторону копать. Идем. — И не оборачиваясь, направился в сторону кабинета Киры, где попытался было взломать дверь, но Селезнев его отстранил, и приложил ладонь к сканеру, открыв дверь. У кивнул, и направился к компьютеру. Десять минут возни, и У подозвал профессора ближе. На экране мелькали кадры из какой-то лаборатории явно внеземного происхождения. Сначала в материалах были в принципе обычные записи, и кадры с разнообразными инопланетными животными в клетках и боксах, но чем дальше листал замолчавший, и мигом посеревший Весельчак, тем в больший ужас приходил Игорь. Теперь часть мест животных заняли люди. Молодые, старые, мужчины и женщины. Они корчились на лабораторных столах, лежали без движения, или сидели с отсутствующими взглядами. Их всех объединял тот факт, что все они уже не были людьми в общепринятом понимании. Руки, ноги, органы и целые системы органов, как гласил протокол, были заменены инопланетными. И в самом конце, совсем короткий пункт был повещён им. Детям. Рождённым уже в лаборатории. Рождённым нелюдьми изначально. Селезнев вглядывался в лица малышей, холодея от ужаса и понимания того, что за эксперименты проводили неизвестные вивисекторы. — Я был последним удачным результатом их проекта. — Подал, наконец, голос Весельчак. — После того, как Конфедерация накрыла лабораторию, и выжгла под ноль это осиное гнездо, меня и остальных подопытных немного повозили по разным учреждениям, поработали с мозгоправами, распихали по разным приютам. И забыли. Кому понравится напоминание о его некомпетентности? — Горько хмыкнул У, и Игорь в жесте молчаливой поддержки опустил руку ему на плечо. — У нас даже имен не было. Номера экспериментов, вот и все, что мы знали о себе. Ну, а дальше все пошло, как пошло. Специалисты в детдоме не смогли справиться с моим взрывным характером, я постоянно дрался, буянил, сбегал, потом встретил очень добрых дядь, которые обещали неплохие деньги. Ну, результат такой деятельности сидит сейчас перед тобой. — Весельчак покачал головой и поднял лицо заглядывая в глаза Игорю. — Злишься? —вдруг спросил он. — Нет, с чего ты такое решил? — удивился и немного ошалел от такого умозаключения Селезнев. — А кто тебя знает? Может ты сейчас только внешне спокойный, а в уме уже прикидываешь на какие опыты меня пустить? — Осклабился У. Игорь с трудом подавил обреченный вздох. Весельчак пусть и был физически старше него в несколько раз, но вел себя как абсолютный ребенок, рассказавший родителю о болящем зубе только спустя неделю, когда боль стала невыносимой. — Не буду я никого ни на какие опыты сдавать, обойдутся мои-твои теоретические исследователи. Понял? И Кира не отдаст. Ты, конечно, тот еще репей, но ты нужен Кире, да и я, пожалуй, не хочу лишаться такого перспективного специалиста по диким животным. Весельчак, сидящий перед вещающим профессором с нечитаемым выражением лица, вдруг дернулся вперед, одним текучим движением вставая с кресла, и замер в считаных сантиметрах от профессора. Игорь оценил порыв и, раскинув руки, притянул пребывающего в раздробленных чувствах Весельчака в немного неловком объятии. Тот, получив условное разрешение, тут же вцепился в него так, что ткань халата заскрипела от нагрузки. Неожиданно на спину Игорю легла тонкая рука, и к спонтанному объятью присоединилась Кира, бережно приобнимая сжавшегося, и словно растерявшего весь свой запал Весельчака. Тот немного ослабил хватку на профессоре, и сгреб ставшей свободной рукой Киру, притягивая ее ближе, и утыкаясь теперь в ее плечо. — Ты все слышала? — Негромко спросил у супруги мужчина. Кира молча кивнула, и мягко погладила по напряженной спине бывшего пирата. — Слышишь, У? Ты внаглую вломился сначала в мою, потом и нашу жизнь, а я взяла на себя ответственность за того, кого приручила. Только попробуй теперь куда-нибудь деться. Найду и выбью всю дурь. Понял? У приглушенно булькнул, что получилось трактовать как смешок, и быстро кивнул, не поднимая лица.