Цена свободы

— А вдруг нам удастся её завести? — Дьякон с нетерпением наблюдал, как Элис открывала люк подлодки, слегка торчавший над водой. — Отправимся в морское путешествие. Я покажу тебе Гренландию… Я ведь говорил, что однажды добрался до неё вплавь? — Говорил. — Элис наконец открутила заржавевший вентель, и они вдвоём откинули люк в сторону. — Повторим твой легендарный маршрут. Я буду плыть на лодке, а ты своим ходом, раз такой крутой. — Тряхну стариной… — Дьякон мечтательно взглянул на морскую гладь и вслед за Элис полез по лестнице в лодку. — Ты ведь защитишь меня от радмегалодона, если он опять попытается меня сожрать? В прошлый раз он доставил мне много проблем… Откусил левую ногу, я еле заставил его выплюнуть. Пришлось её потом собственноручно пришивать, как только добрался до суши. Не замечала, что я иногда прихрамываю? Ступив на пол узкого прохода, Элис осмотрелась и серьёзно протянула: — М-м, а я думала, это от шила в заднице. — Ты совсем не разбираешься в травмах, — с видом знатока заявил Дьякон, спустившись. — Шило не даёт человеку долго сидеть и к хромоте это не имеет никакого отношения. — Вот оно что. — Элис двинулась к следующей переборке, на всякий случай держа руку на кобуре. — Спасибо, что разъяснил мне свой диагноз. Буду знать. — Всегда пожалуйста. — Судя по звуку, Дьякон за её спиной достал винтовку. В их паре он всегда был более осторожным. Элис повернула вентиль. За открывшейся дверью они увидели то, что ожидали меньше всего. В комнате управления, которую можно было назвать капитанским мостиком, обнаружился разумный гуль в военной форме, совсем непохожей на американскую. — Вы кажетесь… способными людьми. Но не угрожаете, — заговорил он с явным акцентом, не сразу подбирая слова. — Заходите в хэ пин. Мир? Элис не могла поверить глазам. Она видела китайцев в симуляции Анкориджской операции, но никогда бы не подумала, что увидит одного в реальности, пусть и гулифицированного. — Мир, мир, — ответил за неё Дьякон, когда молчание затянулось. — Кем будешь, морячок? — Цзао. Капитан китайского флота, — отчитался гуль. — Я плыву на Янцзы-31, этой чьентин. Подлодке. На моём прекрасном корабле. Говорите злые слова обо мне, если нужно. Но моя Янцзы… К ней проявите уважение. — Ну и раритет, — сказал Дьякон напарнице вполголоса. Элис не могла расцепить зубы. Какое-то смутное ледяное чувство закрадывалось от вида этого капитана и сковывало внутренности инеем. — Почему вы здесь? — спросил Цзао. — Война давно закончилась. И на моей Янзцы нет бао у. Нет... сокровищ. Грабить здесь нечего. — Да мы так, просто мимо проходили... — начал Дьякон, но Элис вдруг заговорила: — Так ты находился здесь все эти двести лет? — Ва! Неужели прошло столько времени? — Капитан выглядел растерянным. — Ши де... Похоже, что так. Давным-давно... сразу после огня Янцзы нашла на мину. Моя цянь тин едва добралась до этой гавани. Элис угрожающе двинулись на него. — Так значит, это ты запустил боеголовки в Бостон двести лет назад? — Да. — На облезшем лице отразилось сожаление. — Так было приказано. — Тварь, — прошипела Элис, выхватила пистолет и приставила дуло к его подбородку, вцепившись в его меховой ворот другой рукой. Цзао лишь поднял руки и смиренно проговорил: — Можешь убить меня, американец. Это будет справедливо. Двести лет я жил здесь с чувством вины. С этим стыдом. Я не могу даже починить Янцзы без посторонней помощи, чтобы вернуться домой. Стреляй. Это твоё право. Элис почувствовала, как её бьёт жуткий озноб, а пистолет безнадёжно пляшет в руке. Бешеный стук сердца заглушал все мысли. Мягкий, покорный голос китайца отражался от стенок черепа и повторялся, как заевшая пластинка. Ценой диких усилий Элис отпрянула от этого полного невыносимой скорби существа и услышала со стороны свой дрожащий голос: — Живи. Живи, пока не заслужишь смерть. Разлагайся здесь и помни, что натворил. Обезображенное лицо, источающее немую боль, долго стояло перед глазами. До Элис долетали обрывки звуков — скрип старого люка, плеск воды, гул ветра. Кажется, они выбрались на берег и приютились в рыбацкой лачуге, но Элис по-прежнему не видела вокруг ничего, кроме застывшего лица капитана. Которое вдруг заговорило голосом Дьякона: — Тот ещё типчик, а? Ты как? — На плечо легла облезлая рука в рукаве мундира. — Я думал, ты всё же его пристрелишь. Не стал мешать. Конечно, он раскаялся, но... это не отменяет того, что он сделал. Приказ приказом, но своя голова на плечах ведь тоже должна быть, верно? — Слова начали теряться среди пронзительного писка. — Если бы все исполнители этого ядерного балагана думали, прежде чем следовать чокнутым приказам начальства, то и мир, возможно, остался бы жив. Элис? Эй, ты чего? Эй! Выстрел забрал у неё слух окончательно. Правое ухо обожгло болью. Чьи-то пальцы крепко сжимали её руку, в которой откуда-то появился пистолет. Затем пистолет исчез, как и весь окружающий мир. Под спиной какое-то время ощущались твёрдые доски, но затем пропали и они. Осталась лишь буря выжигающей всё внутри боли и жгучее желание от неё избавиться. Но, похоже, эта попытка избавления оказалась неудачной. — Десмонд?.. — Элис вскинула брови и еле сдержала внутри глупую улыбку. Она заглянула под маяк, повинуясь смутной надежде, и не прогадала. Старый гуль всё в том же безупречном костюме стоял у одного из огромных процессоров и, кажется, не был удивлён её появлением. — Опять ты... Соскучилась по сырости и уродливым имбецилам? — По тебе трудно не соскучиться, — язвительно усмехнулась Элис и опередила поток его ругани вопросом: — Ты вроде собирался на север — уже передумал? — Техника у Кэлверта оказалась полным отстоем. Я не смогу продвинуться дальше, пока она так нещадно тупит. — Он стукнул носком туфли по гладкому боку процессора. — Кругом один бесполезный мусор... — Всё ещё ищешь следы следующей цели? — Пытаюсь. — В глазах за очками как и всегда кипел мыслительный процесс. — Эта свинья не могла сбежать далеко. Ничего, отыскивал и не таких вертлявых. Элис осмотрелась. Компьютерный отсек за эти месяцы почти не изменился — разве что по углам валялись коробки с деталями разобранных роботов. И почему она раньше не задумывалась о том, что именно здесь происходит? — То есть ты все эти двести лет занят только выслеживанием своих довоенных противников? — Да. Если у тебя созрели комментарии по этому поводу, то можешь засунуть их себе в задницу. — Пожалуй, так и сделаю. — Элис почувствовала себя лишней в комнате с кучей компьютеров и помешанным на них гулем, и перешла к сути: — Раз уж ты ещё здесь, ставлю в известность — я теперь обитаю в мотеле, выходить никуда не собираюсь. Заглядывай в гости, если соскучишься. — Разумеется, буду ходить каждый день и присылать открытки по праздникам. — Десмонд выглядел недовольным и непривычно раздражённым. — А теперь может дашь мне спокойно поработать? — Ухожу. Бывай. Ещё бы ему не быть раздражённым. Застрять в этом мерзком болоте без единого адекватного человека в округе — врагу не пожелаешь. Такое Элис могла пожелать разве что себе. Номер в мотеле не изменился с её ухода. Не пришлось даже прибираться. Она раскрыла армейскую сумку, доверху наполненную всеми возможными дурманящими веществами и завалилась на кровать. Время свалить из этого поганого мира на недельку-другую. Различать бы ещё дни, проносящиеся мимо, как пули. Хоть бы один попал. Но нет — летят и летят мимо, будто стрелок и не думает целиться. Хотя один день всё-таки угодил ей в память. Это был тот день, когда её бесконечное одиночество временно отступило под напором сырого воздуха, ворвавшегося в её затхлую берлогу. — Отрываешься по полной, я смотрю, — раздался охрипший низкий голос, который ни с кем нельзя было спутать. Элис приподнялась с кровати, обернулась к двери и расплылась в улыбке. — Десмонд, таки зашёл... — Не обольщайся, я по делу. — Он закрыл за собой дверь и окинул беглым взглядом её заваленную пустыми бутылками комнатку. — Для тебя тут нашлась кое-какая работёнка, надо потоптаться в трясине... Но в таком состоянии я тебе даже чистку моих ботинок не доверил бы. Загляну завтра. — Завтра будет то же самое, — остановил его голос Элис. — И послезавтра. И через месяц тоже, если только мне не повезёт сдохнуть от передоза. — Люди подыхают на этом острове только с моего разрешения. И тебе я такого разрешения не давал. — Снова этот доминантный тон, Элис уже успела забыть, каким он бывает властным. — Выполнишь работу — упарывайся, сколько влезет. Но сейчас мне нужен работоспособный и здравомыслящий человек, а таких на острове остались только мы двое. Хотя насчёт тебя я уже сомневаюсь. — Под его строгим взглядом Элис нашла в себе силы сесть в кровати и оправить на себе домашнюю сорочку. — Завтра чтоб была трезвая, иначе депортирую тебя с моего острова к чертям. — С каких пор это твой остров? — С тех самых, как мы с тобой устранили всех остальных претендентов на власть, а я застрял здесь с неисправным оборудованием. — Десмонд не выглядел польщённым такой властью. — Ты помогла мне тут воцариться. Теперь пожинай плоды своих поступков. Элис расслабленно отмахнулась: — Брось, тебе не выгодно меня депортировать — других-то работничков ты здесь не найдёшь. — Именно. Поэтому пока что я прошу вежливо. — Хвалёные британские манеры... — У неё вырвался смешок. — Ну а я в свою очередь вежливо ставлю своё условие. Я выполню твою работу, если ты сейчас присядешь и выпьешь со мной. — Делать мне больше нечего, — фыркнул Десмонд. — Ну тогда и мне нечего будет здесь делать, — пожала плечами Элис и снова развалилась на кровати. — Зачем тебе это? — Он в недоумении воззрился на гору пустых бутылок в дальнем углу. — Не похоже, что тебе нужен собутыльник. — Собутыльник нужен каждому, и тебе в том числе. Вот когда ты в последний раз с кем-нибудь пил? Или хотя бы просто разговаривал? Выглядишь измученно... — С меня буквально слезает кожа, как ты вообще можешь определить, как я выгляжу? — раздражённо спросил Десмонд, но всё же прошёл вглубь комнаты. Снял с плеча винтовку, поставил её к стене, затем расстегнул пиджак и устроился в кресле напротив кровати, закинув ногу на ногу. — Просто я повидала много гулей. Элис достала из-под стола полную бутылку бурбона, открыла и протянула Десмонду. Он недоверчиво взял, взглянул на затершуюся этикетку, нюхнул из горлышка и пробормотал: — Ну и пойло. — А ты знаешь что-то получше? — Не. Хорошее пойло перевелось лет сто назад. Осталась одна только дрянь. Хотя это касается не только пойла… Cheers. Они подняли свои бутылки и выпили. Десмонд тихо фыркнул. — Наверное, до войны всё было вкусным, — отстранённо сказала Элис. Он покачал головой. — Не всё. Дряни всегда хватало. Мне на работе вечно подавали дерьмовый кофе, до сих пор помню. Хотя я сейчас и от такого бы не отказался. — Кофе? — Её затуманенной памяти это слово показалось знакомым, но она никак не могла вспомнить его значение. — Что это? — Напиток, дубина. Скажи ещё, что про чай не знаешь. Элис растерянно помотала головой. Десмонд тяжело вздохнул. — Господи, в какое время мы живём… — Скажи спасибо, что в столице теперь течёт очищенная вода, — проворчала Элис. — Уже неплохой напиток, знаешь ли. — И то верно. Тридогнайт говорит, что дело рук какой-то детки из стопервого убежища. Уже все уши про неё прожужжал — куда ни плюнь, везде попадёшь в эту мессию пустошей. — Десмонд с выражением скепсиса расположился в кресле поудобнее. — Кто она вообще такая и что в ней особенного? — Тот же вопрос. — Элис мысленно удивилась натуральности своей реакции. — Достала уже всех спасать, я постоянно жду от таких кадров подвоха. — Подвох есть всегда. Вопрос в том, как глубоко он спрятан. Я вот сразу веду себя естественно — как бессердечный ублюдок — и всем всё сразу про меня понятно. — Ты пускаешь пыль в глаза, а не ведёшь себя естественно, — прищурилась Элис. — Подвох есть всегда — сам только что сказал. — Не воображай, будто что-то там обо мне поняла. — Десмонд снисходительно приподнял подбородок. — Ты ничерта не знаешь. Она с хитрой улыбкой взглянула в голубые глаза за очками и вкрадчиво заговорила: — Когда Кэлверт подорвал твой особняк, ты не сокрушался о разрушенной технике или собственном поражении. Ты жалел о смерти своих собак. — Тоже мне наблюдение, — серьёзно отозвался Десмонд и глотнул бурбона. Элис с удовлетворением отметила, что он не торопится ей возражать или язвить. Выпив, он заговорил оживлённее: — Да, я люблю собак, и что? Собаки в сто раз преданнее и полезнее любого человека. — Похоже, тебе не везло с людьми. — Не умничай, — прищурился он. Элис ощутила себя под прицелом его цепкого взгляда. — По тебе можно сказать то же самое. Сидишь в этой заднице мира, гробишь себя, и что-то никто не торопится тебя здесь искать. Дай угадаю: разозлила кого-то влиятельного, порвала все контакты и залегла на дно? — Да ты обо мне хорошего мнения, — невесело усмехнулась Элис. — Нет, всё гораздо проще — я не хочу никого видеть. — Никого, кроме меня? — Его чёрная бровь выглянула из-за роговой оправы. — Это что, какая-то особая честь — участвовать в твоём моральном разложении? — Вроде того. Твоё здоровье. Десмонд неодобрительно пронаблюдал, как Элис влила в себя почти четверть бутылки разом. — Когда я сказал тебе до завтра протрезветь, я подразумевал, что ты завтра же возьмёшься за работу. У меня мало времени. — Да брось. — Элис нетвёрдо махнула рукой. — Твой дружок ждал тебя двести лет — подождёт один лишний день. — Не факт. Я бы дал 50% вероятности, что этот неудачник уже сдох, и 40% того, что он окочурится со дня на день. — Тебе же лучше, разве нет? — Я хочу прикончить его собственными руками. — Он сжал жилистые пальцы на подлокотнике, в глазах загорелся азарт. — Хочу увидеть его рожу в этот момент… Если, конечно, у него ещё есть рожа. — Что за одержимость… — нахмурилась Элис. — За эти двести лет ты не нашёл себе занятия поинтереснее? — Поинтереснее? — Десмонд со стуком поставил бутылку на столик и ткнул в Элис пальцем. — Твой примитивный мозг не в состоянии понять, что значит вести большую игру, битву умов, на протяжении столетий. Да ничего интереснее тебе и не снилось. — В его голосе послышалась неподдельная страсть. — Выслеживать цель, искать следы, собирать по крупицам информацию и при этом не выдавать себя — это мастерство… нет, это искусство. Я был хорош в нём до войны и я многократно превзошёл себя после неё. — Подожди… — Элис сосредоточенно замолчала в ожидании, когда в её нетрезвой голове соберётся нужный пазл. После нескольких секунд тишины она выдала свою мысль: — Выходит, до войны ты был шпионом? — Что за дурацкое слово… — скривился Десмонд. — Это называется «разведка», дубина. МИ-6. Разумеется, сейчас от неё ничерта не осталось, как и от моей страны, но зато выжили мои давние американские враги. Эти идиоты думали, что обеспечили себе бессмертие. Ха! Как бы не так. Скоро я порешу двух последних, и стану самым удачным экспериментом по бессмертию. — Экспериментом? — Элис заинтересованно подалась вперёд. Десмонд уже изрядно расслабился и, отклонившись на спинку кресла, поведал: — Мои дорогие соперники как только не изощрялись, чтобы пережить ядерную войну. Кто-то заморозил себя на сотню лет, кто-то перенёс сознание в компьютер, Кэлверт вообще стал мозгом в банке. Все они плевались при виде меня, и где они теперь? Сгнили гораздо быстрее, чем я. — Ты хочешь сказать, что… твой вид… — Элис ошарашенно покрутила пальцем вокруг лица. — То есть это не случайность? — Со мной не происходит случайностей, ясно? — Он выпил и твёрдо заявил: — Да, я сам сделал себя гулем. И это оказалось самой эффективной стратегией выживания на пустошах. Приспособься или сдохни — таков девиз нового мира. Хотя и в старом он был таким же. — А как… — От удивления и алкоголя Элис не сразу формулировала мысли. — А твои расчёты в итоге… совпали с практикой? — Я полностью осознавал, что с собой делаю, если ты об этом. Разумеется, все последствия рассчитать было невозможно, но я понимал, что иду на куда больший риск, чем остальные. И в итоге не прогадал. — Десмонд уловил на лице Элис не знакомое ему выражение и поспешил её осадить: — Если у тебя сейчас родилось осуждение, то оставь его при себе. — Что? — Она вынырнула из мыслей и подняла на него рассеянный взгляд. — Нет, я просто… Каждый сам решает, что ему с собой делать. Я не осуждаю. — Отлично. Тогда и я не буду осуждать то, чем ты тут занимаешься, — непривычно тихо прохрипел Десмонд. Элис хмыкнула и глядя в окно пробормотала: — Хоть какая-то взаимность в моей жизни. Какое-то время пили молча. Снаружи доносилось стрекотание сверчков, изредка гремели далёкие одиночные выстрелы — наверное, болотные жители вышли на вечернюю охоту. Десмонд не моргая уставился в одну точку от бурного потока мыслей или, наоборот, его отсутствия. Тишина начала давить Элис на рассудок и она выудила из головы первый попавшийся вопрос: — У тебя была семья до войны? Десмонд ожил и приложился к бутылке с таким видом, будто не собирается отвечать на такой личный вопрос, однако после недолго молчания сказал: — Было бы неразумно заводить семью в тогдашней обстановке. — Всё было настолько плохо? Элис поймала на себе взгляд, который предназначался тем, в чьих умственных способностях Десмонд сильно сомневался. — Сама-то как думаешь? Бомбы не просто так упали. Война за ресурсы шла задолго до этого. Ядерный эпилог был вопросом времени, в разведке это было видно особо отчётливо. — То есть вы знали, что упадут бомбы, но не пытались это предотвратить? — вскинула брови Элис. — Разведка подчинялась государству. А государства не особо стремились предотвратить ядерную войну. Каждый желал смерти своему соседу и всем остальным на Земле — это был вопрос выживания. — Десмонд говорил об этом так обыденно, будто объяснял устройство транзистора. — Обмен боеголовками рассматривался не как конец света, а всего лишь как фаза другой, гораздо более долгой и крупной войны. И к этой фазе были морально готовы даже обычные граждане — не зря ведь такую популярность приобрели бункеры и убежища. У каждой уважающей себя семьи был аварийный план на самый крайний случай. Поэтому когда бомбы наконец упали, это стало сюрпризом разве что для отчаянных оптимистов. Элис в недоумении захлопала глазами. — То есть… все знали, но никто не был против? — Любой носитель мозга в организме был против, ясен пень. Но проблема нехватки ресурсов и перенаселения никуда не делась. Уничтожь соседа или умри сам — такое мышление бытовало тогда у народа. И с ядерной угрозой примирились, как с необходимым злом, как с неизбежностью. Более того, многие втайне начали желать, чтобы бомбы упали поскорее, ведь ожидание катастрофы намного хуже самой катастрофы. Прибавь к этому сильных мира сего, для которых эта катастрофа была не более, чем мелкой неприятностью на пути к безграничной власти в постъядерном мире. И где они сейчас? Видела хоть одного? — Элис помотала головой. Десмонд самодовольно сложил руки на груди. — Моя работа. — Постой. — Она в неверии округлила глаза. — Ты один из них? — Если бы. Но к каждому из этих ублюдков у меня личные счёты, ровно как и у них ко мне. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока кто-то из них меня грохнет, поэтому прихожу по их души первым. Работы, как видишь, до сих пор хватает. Мы ведём эту игру столетиями. — Значит... в стороне, незаметно для всех, кучка двухсотлетних старпёров бьются друг с другом за власть в уничтоженном мире? — В уничтоженном ими же мире, — поправил Десмонд. — Да, звучит как полный маразм. Можешь думать, что хочешь, но эти старпёры когда-то правили миром. А после свели его в могилу из-за своих личных идей и амбиций. Они здесь уже изрядно подзадержались, им давно пора перебраться на тот свет — с этим я им и помогаю. В этом дивном новом мире мы уже нахрен никому не сдались. Только мы и помним имена друг друга. Только мы знаем, как друг друга найти и за какие грешки прикончить. — И у тебя не осталось друзей с тех времён? Только враги? — Некоторые из них были мне друзьями. — Последнее слово он выплюнул, как ругательство. — Но с момента, когда по их милости посыпались бомбы с неба, каждый был сам за себя, а их дружба уже ничерта не стоила. — Да уж, хреново. — Элис упёрла взгляд в пол. — Теперь я понимаю… — Что ты там понимаешь? — С детства я никак не могла взять в толк, как люди допустили этот апокалипсис. А теперь всё начало проясняться. — Поздравляю с таким скорым просветлением, ведь больше я тебе ничего не скажу. Я и так что-то разболтался… — недовольно нахмурился Десмонд. — Забудь всё, что ты там поняла. — Или что? — усмехнулась Элис. — Пристрелишь меня ради государственной тайны? — Нет смысла. Ты всё равно не поймёшь где и как использовать эти сведения. Она игриво улыбнулась: — Если втянешь меня в историю со своим следующим врагом, сдам тебя ему с потрохами. — Как сдала меня Кэлверту? — оскалился Десмонд. — Ну-ну, посмотрим. — У меня тогда были сомнения… — Элис всё же не сдержалась, чтобы не подразнить его. — Он предлагал мне награду за пределами моего воображения. — Он вешал тебе лапшу на уши для того, чтобы потом прикончить. — Я сразу это поняла. — Умная девочка, — сказал он без тени сарказма. Элис приложилась к бутылке, чтобы на время закрыть ей своё лицо. На контрасте с извечными «дубинами» и «дурами» такие слова казались наивысшей похвалой. Очередная порция алкоголя помогла справиться с эмоциями, и она продолжила как ни в чём не бывало: — Но я выбрала тебя не поэтому. — Тогда почему? Она потянула время с загадочной улыбкой и наконец ответила: — Ты умеешь приручать не только собак. — Ну и что это должно было значить? — Наконец-то бурбон пронял непробиваемого Десмонда, и чёткий английский выговор начал расплываться. Элис же спокойно пропустила его вопрос мимо ушей и продолжила: — А ещё благодаря тебе кусочек моего мозга теперь плавает в банке, так что было бы досадно, если б эта жертва пропала зря. Кстати, он всё ещё стоит здесь… — Элис покачиваясь встала на ноги, в одних носках добралась до шкафа и сняла с полки ту самую банку. В мутной жидкости всё так же плавал небольшой кусочек серого вещества. Элис торжественно вручила склянку Десмонду. — Дарю. — В смысле? — Он с недоумением повертел её в руке. — Нахрена мне твой мозг? — Это неоспоримое доказательство того, что от тебя всё ещё можно потерять голову… Частично. — Она рассмеялась и завалилась на кровать. — Хотя по неосторожности можно и полностью. Ты метко стреляешь. — Если это был подкат, то самый странный из всех, что я слышал. — Несмотря на удивление в голосе, на его лице появилось подобие улыбки. — Можно подумать, ты много их слышал. — В те времена, когда у меня была кожа — да. Я был тем ещё красавчиком. За мной вечно таскались две-три девки, жаждующие со мной переспать, и это чертовски мешало работе. Элис попыталась представить его лицо с кожей, а голос без извечной хрипотцы. Картина и впрямь выходила приятная. Десмонда же пробило на воспоминания: — Одна такая особа пробралась аж ко мне в квартиру — клялась в вечной любви и прочей фигне. Я подумал, что она просто с приветом и решил ей не отказывать. Только когда она ушла наутро после жаркой ночки, до меня дошло, что она украла мои разведданные. Мелкая тварь. — Он с ностальгической ухмылкой глотнул бурбона и ослабил галстук. — Благо, теперь у меня нет таких проблем. Все девчонки разбегаются, едва меня завидят. Ну, почти все. — Он одарил её красноречивым взглядом. — Не беспокойся, я не собираюсь у тебя ничего красть, — расслабленно брякнула Элис и только потом подумала, как это прозвучало. — То есть я не хочу тебя… Чёрт. Я хочу, но не… Её вдруг разобрал смех от всех этих сплетённых в один клубок смыслов, в которых она так позорно запуталась. Десмонд приподнял бровь, поглядел на хихикающую девушку и констатировал: — Либо ты конкретно перебрала, либо тоже с приветом. Как бы то ни было, я допиваю и сваливаю. — Ну и как ты дойдёшь до маяка после бутылки бурбона? Снаружи ведь полно упырей, ты собрался по ним стрелять? — Что я слышу… — язвительно протянул он. — Это что, забота? — Останься, — вдруг жалостливо попросила Элис. — Другие номера нежилые, но у меня широкая кровать. Поместимся. Десмонд взглянул на непонятного цвета двуспальный матрас, на котором она сидела, поджав под себя ноги — так по-домашнему, особенно в этой довоенной одежде, которую девушки когда-то надевали для лёгкой осенней прогулки по парку. Глаза Десмонда снова подёрнулись воспоминаниями. Элис понаблюдала, как он разглядывает то ли её сорочку, то ли вырез на ней, и выдернула из транса вопросом: — Ну так что? Он опомнился и вернул взгляд обратно к её лицу. — Ладно, чёрт с тобой. — Элис не сдержала довольной улыбки. — Одна ночёвка и всё. Десмонд поставил на стол банку, которую всё это время держал на колене. Кусочек мозга кувыркнулся в жидкости и прижался к стеклянной стенке.