Сердечные струны

Он не имел понятия, куда его повезет Гук: обессиленный, он и не думал об этом. Подогнав повозку к хижине, усадил его — Тэхён, взяв поводья, приготовился следовать за Чоном, куда он поведет. Свет звезд и луны освещал дорогу. Буря стихла, и дождь оставил в ночном воздухе запах свежести. Омега ощущал нежный аромат цветов и любовался волосами Чона на широкой спине. Несколько часов спустя он остановил Секрета у прогалины, через которую весело бежала речушка. — Переночуем здесь, — объявил он, спешиваясь. Тэ выбрался из повозки и приготовил постель. Закончив с этим, вглядывался, как Гук разводит огонь, чувствуя глубокую умиротворенность от того, что все это так знакомо ему с тех пор, как они встретились. — Есть хочешь? — спросил Чон. Он кивнул. Гук протянул ему бутерброд с изюмом, Тэ улыбнулся, удерживая его так, словно это последняя и самая бесценная пища на земле. — Куда ты хочешь поехать, Тэхён? — Мне показалось, что у тебя на уме есть какое-то место. Он прикончил свой бутерброд в три приема. — Все, о чем я думал, это забрать тебя из этой хижины и увезти из Энчантид Хилл. Следующий город — Сандж, около пяти миль к западу отсюда. Хочешь поехать туда, чтобы найти… расклеить свои объявления? — Он остановился, борясь с собой, чтобы не вспылить. — Как всегда, приезжая в новый город? Вытянувшись на постели, Тэ смотрел, как раскачиваются ветви деревьев. — Без золота я ничем не могу заплатить — сто долларов золотом — установленная плата за… — Он закрыл глаза. После того, что случилось, можно ли мечтать о ребенке для Джинни? — И с тобой нечем рассчитаться, — прошептал он. — Когда-нибудь пришлю счет, — мягко сказал Чон, улыбаясь. Он попытался ответить на улыбку, но ему это не удалось. — Не знаю, что теперь делать, Гук. Ребенок… Даже не знаю, что и предпринять. Он подошел к Киму и помассировал напряженные мускулы плеч. — Поспи. — А утром проснусь и все равно не буду знать, что делать. Улегшись рядом, Чон обнял Кима. — Не надо ничего делать, Тэхёни. Побудь со мной некоторое время. Тэ заглянул в его глаза, освещенные лунным светом. «Возможно, он прав, — подумал он, — пройдет время, и станет ясно, что делать». Прижавшись к нему потеснее, глубоко вдохнул знакомый запах полыни. — Что мы будем делать вместе, Гуки? — Ничего, — ответил он, нежно улыбнувшись. — И все. Тэхёни съел два блина намного раньше, чем Чон прикончил свою порцию. В голову так ничего и не приходило, что можно придумать для их ничем не занятого первого дня, но продолжал рассчитывать, что ему что-нибудь обязательно да придет. С этой мыслью омежка и принялся за чистку сковороды, на которой пеклись блины. Обернув руку полотенцем, чтобы не обжечься, уже собирался выбросить на землю все, что от них осталось. — Подожди! — крикнул Чон. От испуга сковородка выпала из его рук. — Гук, что, Бога ради… — Там ведь еще остались блины. Тэ рассмотрел вначале пустую сковороду, потом его полную тарелку. — Гуки… — Ты собирался выбросить блиновых детишек, — объяснил он. — А это лучшая часть завтрака. — Он указал на крохотные кругляши, оставшиеся на сковороде. — Это капли с ложки, когда ты налил большие. Ну же, Тэ, только не говори, что никогда не ел блинов-детишек. Все это делают. Тэ взял один блинчик размером с монетку и бросил в рот. Он захрустел на зубах, оставляя тот же вкус, что и большие. — Ну вот, Гуки, я попробовал блинчик-детишку. Доволен? — Здорово, а? Он понял, что тема блинов-детишек не закончится до тех пор, пока не признается, что они ему понравились. — Не припомню, чтобы когда-нибудь ел более вкусную пищу. В самом деле, почему в лучших ресторанах Сеула не подают такие деликатесы? — Ну-ну, давай, потешайся. Неужели Чон обиделся? — Я не потешаюсь, я… — А должен бы. — Должен бы что? — Потешаться. Забавляться. Смеяться. Знаешь, на что еще годятся блины-детишки, кроме еды? Тэ не придумал для них иного применения, но подозревал, что Гук знает не менее тысячи. Взяв несколько маленьких блинчиков, Гук осмотрел окрестности и обнаружил то, что искал. — Смотри. — Он улегся на живот и бросил несколько крошечных кружочков рядом с муравейником. Заинтригованный, Тэхён лег рядом. — Смотри, как они затаскивают блины в муравейник, — сказал Гук, не отрывая взгляда от трудолюбивых муравьев. — Бывало, наблюдал за ними часами. И сейчас люблю смотреть. — Муравьи — одна из нескольких групп общественных насекомых, которые принадлежат к отряду Hymenoptera, — пояснил Тэ. — Известные виды муравьев классифицируются на семь подсемейств Formicidae. Предки муравьев, предположительно, имели твердые, окаменелые… — Тэхёни? — Да? — Замолчи и наблюдай за муравьями. Он так и сделал, и вскоре тоже начал бросать кусочки блинов, чтобы муравьи относили их в свой дом. Когда один блинчик оказался слишком тяжелым и его трудно было затащить, он помог, бросив его прямо у входа в муравейник. Чон не говорил ни слова, пока Тэ играл с муравьями, наблюдал за ним, испытывая глубокое удовлетворение, что видел радость и удовольствие в его прекрасных глазах. Прошло около часа. Тэхён пристроился около пня и удивился — Чон снял сапоги и чулки, босые ноги опустил в лужу, сидел и смотрел, как темная липкая грязь просочилась сквозь пальцы ног. — Зачем ты это делаешь? Он пожал плечами. — Приятно, но если хочешь испытать, найди свою лужу. Это моя. Тэхён не мог понять, зачем погружать ноги в грязь. — Нет особого желания. — Как хочешь. — Он наклонился вперед и опустился в грязь еще и ладонями. Погрузив их глубже, захватил хорошую пригоршню грязи и вытащил ее из лужи. Тэ наблюдал, как поднялись и полопались на поверхности лужи маленькие пузырьки, а потом на палец выполз земляной червь. Он не удержался, чтобы не рассмотреть его поближе. — Ты нашел члена семьи Lumbricidae, Гуки, а именно, бесполого червя, которые передвигаются в земле посредством щетинок… — Нет, ошибаешься. Это не Lubmicditty. — Lumbricidae. — Все равно. — Он поднял червя на уровень глаз Тэхёна. — Это Эрни. Добрый старый Эрни Земляной Червяк, и передвигается по земле, извиваясь, понятно? — Стал искать еще червей и вскоре набрал целую горсть. Тэхён потянулся за одним. Он отвел руку. — Мои. Его усмешка захватила все омежье внимание, как Тэ нравилось это капризное выражение. — Хочешь червяка, Тэхёни, найди сам. Ким посмотрел на грязную лужу, Чона разбирал смех. — Для тех, кто слегка покрывается пылью, сама мысль о том, чтобы сунуть руки в грязную лужу, кажется невероятной. Вот что я скажу вам, мистер Чистюля. А как насчет того, чтобы искупаться после грязевой ванны? — Вместе? — Что светится в твоих глазах — шок или возбуждение? Его вопрос застал Тэ врасплох. — Я не касался грязи, Гуки, следовательно, не нужно и купание. И тут же пожалел о своей торопливости. Чон выпустил червей, захватил еще грязи и провел по его левой щеке. — Это больше, чем немного пыли. Нужна ванна. Грязь расползлась и попала на одежду. — Посмотри, что ты наделал. Омежий испуг показался в высшей степени забавным. — Пора расквитаться со мной. Не поднимая головы, Тэ посмотрел в его глаза, окунул руки в лужу и вытащил две горсти грязи. Неподдельное озорство заискрилось в прищуренном взгляде Тэхёна : что будет дальше? — Ну, давай же, — подстрекал он. — Бросаю тебе вызов — раз, два, четыре! Тэ унял дрожь, когда грязь протекла в рукав, подумав, если бросит ее в Гука, то он не останется в долгу, а стать совершенно грязным не очень хотелось, но отступать тоже было нельзя. Чон пригнулся, когда Тэ решился на бросок. — Ха-ха, промазал! С этого момента грязевая игра захватила его целиком: собираясь во что бы то ни стало измазать его, Тэхён вооружился еще грязью, но не успел воспользоваться случаем, как Гук поднялся, вытащил что-то из седельной сумки и убежал в лес. Ким отправился за ним, но не так быстро. — Гук? — Прислушиваясь к звукам, он вглядывался в заросли. — Гуки? Карканье вороны напугало его так, что он выронил грязь. — Гук, игра в прятки не так забавна. Покажись, или я… Он замолчал. Или что, спрашивал себя Тэхён, чем он собирался его напугать? — Гук, если ты не покажешься сию же минуту, перестану играть. Ничего. Ни звука, ни движения, ни Чона. — Прекрасно, — крикнул он в лес. — Я возвращаюсь — Он повернулся, сделал несколько шагов, затем резко остановился. Страх сковал его. У подножия дерева, росшего менее чем в футе от него, лежала гремучая змея, свернув толстое туловище и треща хвостом — смертельное предостережение. — Гук, — прошептал он, не шевеля губами. — Гуки-и. Едва Тэ успел произнести его имя во второй раз, как откуда ни возьмись появился Чон, будто упав с неба, и приземлился прямо на опасную змею. В следующую секунду извивающаяся рептилия оказалась зажатой пальцами за голову. — Хочешь погладить? Ким попятился. — Нет. — Давай же, Тэхёни, погладь ее. Не так много людей в мире, которые могут сказать, что гладили живую гремучку. Погладь ее. — Он шагнул к нему. — Погладь же. — Он снова придвинулся к Тэ. Он понял, что Чон не отступит. — Ты ведь будешь крепко держать ее, да? — Если она хотя бы попытается укусить тебя, я сам ее разорву. Не найдя никакого утешения в его абсурдном обещании, провел пальцем вдоль извивающейся спины. — Ну вот, погладил. — Прекрасно, Тэхёни. Замечательно. — Где ты был, Гук? Используя змею, как указатель, он показал в сторону дерева. — Увидев змею раньше тебя, уже собирался предостеречь, когда ты повернулся и чуть не наступил на нее. Дай тебе волю, Тэхёни, и ты не избежишь опасности. Он смотрел, как Чон понес змею в глубь леса, вернулся без рептилии, и Тэхён знал, что он отпустил ее. — Другой на твоем месте убил бы гремучую змею. Гук стряхнул кусок засохшей грязи. — Я убиваю, когда добываю пищу или защищаюсь. Мне не хотелось есть эту змею, а она не собиралась напасть на меня. Вытащив кусок мыла из седельной сумки, направился к ручью. Тэхён знал, куда он идет и зачем, понимал, что ему не следует идти за ним, но пошел. — Ты похож на Санта-Клауса. Гук в последний раз прошелся по намыленной бороде и снова зачерпнул прохладной воды из ручья. — А ты выглядишь так, словно на голове примостилась белая сова. — Это шляпа, Гук. Горностаевая. Ким поднял руки, поправляя мыльную шляпу. Чон сидел в ручье, стараясь смотреть только на мыльное творение, а не на великолепное обнаженное тело. — Что такое горностай? — Большая европейская ласка. — Ручеек мыла пополз вниз, попав на грудь. — На самом деле у меня на голове образовалась гора, Гук. — Больше похоже на шляпу из ласки. — Уже сказал. — Тэ опустился в воду рядом с ним. — О Боже, эти речные камешки… — Приятное ощущение для голой попки, а? — Он притянул его поближе. — Все такое круглое и гладкое. — Круглое и гладкое, — повторил Тэ вслух, глядя на него краешком глаза. — Это о камешках или о попке? Чон увидел завлекающую улыбку в его глазах. — Узнаю приглашение, когда слышу его, Тэхёни, — хрипло пробормотал он. — Сэр, не понимаю, о чем это вы? — Да? Так позвольте показать, мистер. Омега застонал от радостного возбуждения, когда он, подхватив его на руки, уложил на коленях — кожа казалась такой теплой, а вода — прохладной. Пронзил длинными пальцами его волосы — мыльная шляпа соскочила. С его пенной бороды капли падали тому на грудь. Он обхватил Тэ руками, рассматривал, будто впервые, мыльные следы — снова, снова и снова… Это зрелище так подействовало на Чона, что по телу пробежала легкая дрожь. Обняв Тэ одной рукой за шею, Чон, приподняв его лицо , стал целовать, направив другую между бедрами..... . Тэ приготовился смаковать медленное, восхитительное путешествие к наслаждению, но блаженство пришло мгновенно, заструившись по его телу так, как вода ручья сбегает по коже. Изогнувшись, окунул голову в воду. Мог бы утонуть, не поддержи Чон его. — Боже, Тэхени, — произнес Гук, когда он, наконец, затих в его руках. — Извини, мне следовало лучше подготовить тебя. Тэ смущенно улыбнулся, но стыда не чувствовал: тело уже научилось реагировать на сексуальное мастерство Гука, словно музыкальный инструмент в руках мастера, рождающий мелодию слишком прекрасную, чтобы сопротивляться или сдерживаться. С нежностью заглянув в его глаза, почувствовал, что хотел бы дать Чону такое же удовольствие, которое он подарил ему, — не имело значения, что еще не знал, как это делается, но был уверен, научится. Сполз с его колен и сел перед ним, обхватив руками за талию, нежно потер большими пальцами твердый живот, взглянул вниз. — Гуки, копье полностью устремляется из воды. Откинув голову, Чон рассмеялся. — Да, старый миг страсти, определенно, делает выпад, а? Осторожно взял член в руку, наслаждаясь мягким стоном, вырвавшимся у Чона. — Пульсирует. — Мужские органы имеют обыкновение делать это, когда их касается красивый омега Тэ улыбнулся. — Собираюсь провести эксперимент, Чон. Многозначительный тон голоса Тэ воспламенил его. — Какой еще эксперимент? — Во имя науки — сексуальный, — добавил он, крепче сжимая его член. — Доказано, что раскаленные шипы имеют способность пульсировать, но сейчас попытаюсь узнать, что еще они могут делать. Чон не мог ответить сразу, стиснул зубы, делал глубокие вдохи, пытался думать о чем угодно, кроме того, что Ким говорил, делал, собирался делать. В конце концов, проговорил. — Тэхёни, вот-вот взорвусь в твоей руке, — предостерег он. Тэ увидел напряженное выражение его лица. — Но я еще ничего не сделал. — Тебе и не надо. Одна лишь мысль… ощущение твоей руки… Бога ради, омега, лишь звук твоего голоса сводит меня с ума. — Ты выглядишь так, словно тебе ужасно больно. — Так и есть. — А, значит, поищу лекарство. Он удерживался за каменистое дно ручья, когда Тэхён начал скользить вверх-вниз — не было сил сдержаться, хотелось, чтобы происходило медленно, а произошло быстро. Когда Чон прижался к нему, Тэхён встал на колени, прижавшись грудью к его груди, не замедляя ласки. Чон зажал его бедрами, поймал руку. Горячее, твердое, пульсирующее — взгляд Тэ отмечал каждую черточку мужского лица, чувствуя начало освобождения, продолжал ощущать его силу в своей руке. Наблюдение экстаза этого чудесного альфы было самым прекрасным из того, что Тэ когда-либо доводилось видеть. А сознание отмечало, что это он дал ему такое наслаждение — глубокое счастье вырывалось из самой его души. — Тэ, — прошептал Гук. Тяжело дыша, спрятал лицо на груди Кима, чувствуя его сердцебиение. Океан чувств охватил его, он пытался дать им определение, но не мог сконцентрировать внимание на чем-то определенном. Боже, как хорошо. Ему подарили эту радость — хотелось обнять Тэ как можно крепче, но остановился, вспомнив свою силу. С нежностью снова усадил Тэ на колени и покрыл нежными поцелуями шею и плечи. — Необязательно было делать это. — Мне хотелось. — Почему? «Вот он, снова тот маленький мальчик, — подумал Тэ, — ребенок, который отдавал, но ничего не получал». — Гуки, — проговорил он, гладя мускулы его рук, — ты доставлял мне удовольствие в прошлом. Мне было приятно доставить удовольствие тебе. Уверяю, я стал таким же счастливым, как и ты. Его слова коснулись, нашли и согрели какие-то глубокие струны, скрытые так далеко, что невозможно было понять, где они. — Спасибо. Тэ перебирал его волосы, любуясь видом своих бледных пальцев, затерявшихся среди густой черноты. — Не за что, — прошептал он, затем надолго замолчал. — О чем ты думаешь, милый? — спросил Гук. Тэ зачерпнул ладонью воды, вылил ему на плечо, залюбовался тем, как прозрачные струйки пробежали по мускулам груди. — Думал над определением слова «забава», которое означает «веселит или радует», а также — «игривый», часто шуточный поступок или высказывание. Решил, однако, что нельзя считать это определение правильным. Он поднял голову и заглянул Киму в глаза. — Хочешь сказать, что собираешься изменить значение слова? Он кивнул и подтянулся, чтобы поцеловать родинку под нижней губой Чона. — Новое определение слова «забава» — Чон Чонгук.