Пояс Вечной Ночи

Эпистолярий оставил стратегиум сразу после того, как сообщил магистру причину, и вышел в тусклый коридор. Несмотря на то, что сыны Коракса и Кёрза были в чём-то похожи, на самом деле во многом похожи, к темноте Янтарь относился иначе, чем большая часть ордена, которой яркий свет резал глаза, потому иногда хотел, чтобы в коридорах было поярче. Однако эта мысль заняла его лишь на секунду, после чего он вспомнил странный психический укол, который ощутил незадолго до того, как сержант вышел с ним на связь. Обычно такие ощущения возникали при небольшом прорыве завесы между реальностью и имматериумом, но причиной этого могло быть как использование психических сил другим псайкером, так и проявление демона. Янтарь полагал, что это первый вариант, но и второй исключать было нельзя. Оглядевшись по сторонам и никого не заметив в пустом коридоре, библиарий прошел до следующей стальной двери, за которой находилась комната для личных переговоров, защищенная от подслушивания и даже ментального сканирования специально выведенными внутри оберегами. Кодовый замок легко поддался введению правильных символов и дверь почти бесшумно отъехала в сторону, открывая взгляду десантника небольшое прямоугольное помещение, в котором был лишь когитаторный стол и два предназначенных для десантников стула. Учитывая тот факт, что и стратегиум был защищен так же, как эта каюта, пользовались ею редко, и сейчас библиарию она напомнила комнату допросов. Однако он прошелся от входа до дальней стены, ментально прощупывая её защиту, а заодно проверяя свои возможности в условиях Тени в Варпе, которую создавали тираниды. Для псайкера его уровня это походило на то, как если бы между ним и имматериумом воздвигли перегородку, которую требовалось сначала пробить, чтобы использовать свой дар, но, чем проще была задача, тем ниже и сопротивление. Для тех крупиц влияния варпа, что нужны были ему сейчас, напрягаться почти не приходилось, но, вздумай он применить какой-либо из своих навыков в полную силу, придётся испытать огромное давление. Янтарь сел за единственный приставленный к левой стене стол в ожидании брата Микеля. Иногда отсутствие псайкеров среди братьев его беспокоило, но Тлен ясно дал понять, что библиарии будут больше подвержены влиянию сил, которые преследовали их осколок Легиона, а теперь и орден, так что кандидатам с психическим даром требовалась серьёзная подготовка. Все подходящие дети Фрации уже были отправлены в соответствующее учреждение далеко за пределами сектора и будут проходить отбор и обучение еще минимум несколько лет, прежде чем смогут вернуться и стать частью ордена. Впрочем, сейчас это была чужая забота, и размышления об этом были простым осознанием того, что всё идёт так, как того желает Император, и личные желания кого бы то ни было имеют ровным счётом нулевое значение. Шипение двери в коридоре и последовавшие за этим приближающиеся шаги оповестили Янтаря о том, что Микель и кто-то сопровождающий его уже близко, но библиарий остался сидеть, просто поглядев на оставленную открытой дверь в ожидании. Через несколько секунд сержант с летописицей на руках вошел внутрь, а шедшая за ним служанка Тлена осталась снаружи. Несмотря на одетые на них шлемы, библиарий читал их ауры так же легко, как если бы они сразу рассказали ему о своём настроении и физическом состоянии. Брат Микель старался выглядеть серьёзно, но его беспокойство за здоровье женщины всё равно вырывалось на поверхность вместе с противоречивыми чувствами к ней. Телохранительница летописицы, напротив, была спокойна и полна надежд, хотя слабое чувство вины скрывалось за этими чувствами. Янтарь оставил это им, поскольку практически никогда не говорил окружающим о том, что видит в них, и сосредоточился на Фиррис, которую показал сержанту положить на стол. Вообще, редко кто из смертных проявлял интерес к тому, чтобы сблизиться с ангелами смерти в том смысле, в каком хотела Фиррис, и тому были серьёзные причины. Во-первых, размеры десантников. Во-вторых, отсутствие схожих с людьми интересов, поскольку обычно Астартес интересовала только война, для которой они и были созданы. В-третьих, отсутствие со стороны ангелов Императора нужной людям части чувств. Никого из знакомых ему космических десантников Янтарь не мог назвать эмоциональным за пределами понятия чувств, которые сопутствовали битве и её исходу, потому что печаль, гнев и сожаления были у всех, как и радость от побед. Однако Ангелы Ночи не проходили стандартную гипноиндоктринацию, да еще и были стёрты в большинстве своём до уровня детей десяти-двенадцати лет, потому такое отклонение, которое наблюдалось у брата Микеля, было объяснимым. Требовало ли оно коррекции, другой вопрос, но библиарий считал любое вмешательство вне острой необходимости излишним, потому оторвался от своих мыслей и поглядел на уложенную на стол женщину. Сразу же стало видно, что оставленные им в разуме Фиррис после событий на скитальце ментальные барьеры разрушены. Она была латентным псайкером, неспособным контролировать свою взрощенную эльдарским кристаллом силу, потому он установил блок на её возможность использовать эту способность сознательно, чтобы минимизировать возможность стать оболочкой для демона, который нащупал бы её слабую душу с другой стороны вуали, но она преодолела его усилием воли еще и в условиях Тени в Варпе. Немалое свершение, как для человека, пусть и прошедшего плен у тёмных эльдар, где большинство ломаются. Кроме того, установленный им барьер должен был высосать её силы после первой же попытки сознательно использовать психический дар, чтобы она не смогла повторить, но женщина оказалась еще и достаточно вынослива, чтобы сделать это дважды. Тревожно, что такая сила пробудилась в столь некронтролируемом человеке, оставили они жить которого лишь по стечению обстоятельств. Впрочем, разве не чего-то такого они ждали с магистром и Тленом, когда обсуждали и решали её будущее? Женщина, способная годами планировать и поддерживать восстание при плотном над ней контроле, готовая пойти на любой риск и принимающая решения быстро, могла стать ценным приобретением, если над ней поработать. А еще библиарию стало понятно, что тот укол, прорвавший вуаль между мирами, который он почувствовал ранее, скорее всего принадлежал не прорвавшейся в реальность демонической сущности, а стал сигналом успешной попытки Фиррис сломать его барьер. Янтарь хмыкнул и задумчиво постучал пальцем по столу, всё еще нависая над фрацианкой. - Что с ней? - когда показалось, что эпистолярий молчит уже слишком долго, спросил сержант, стараясь скрыть беспокойство в голосе. Янтарь мысленно улыбнулся таким переживаниям брата и жестом показал ждать, после чего усилием воли преодолел тень в варпе и погрузился в разум женщины, чтобы выяснить что именно заставило её так напрягаться. На поверхности оказался ярко алый гнев, под ним темная злость, но глубже нашлась светлая любовь, которая и порождала все остальные чувства на поверхности. Достаточно сильная мотивация для человека и это объясняло её упорство. - Она пробудила свой дар псайкера, - пояснил он, когда закончил ментально препарировать воспоминания Фиррис, и решил умолчать о том, что сам блокировал эти её способности после случившегося на Соблазне Мечтаний, когда из-за вызванного демоном прорыва разделяющей миры пелены её дар пробудился на самом деле. Можно было так же сказать, что это опасно одержимостью и призывом демонов в этот мир из-за разрыва вуали, который она может случайно вызвать, но Холлстеру, учитывая характер их с летописицей отношений, это вряд ли будет полезно еще одно напоминание об этом. Можно было предложить обучить её азам, но орден летел в пекло новых сражений и для этого было слишком мало времени. - И что теперь? Она будет каждый раз после попытки излечить кого-то терять сознание? - напряженно спросил Микель, в чьей ауре явно читалось повышение волнения. - Нет, - коротко ответил эпистолярий, покачав головой и размышляя над тем, как лучше поступить. И Микель Холлстер, и пришедшая с ним Ангелика Ординат были связаны с Фиррис прочными нитями судьбы и, если бы Янтарь сейчас сказал им, что они обязаны будут убить летописицу, если та проявит признаки одержимости или случайно призовёт из-за пелены демонов, то они колебались бы дольше, чем того требовала ситуация, а подобное промедление часто стоило сомневающимся и окружавшим их людям жизни. Потому библиарий со вздохом выбрал другой путь. - Нам предстоят тяжелые бои и её дар может пригодится ордену, - добавил он. - Но я буду сопровождать твоё отделение, брат-сержант. "И убью её вместо тебя, если понадобится", мог бы продолжить он, но, разумеется, оставил эту часть при себе. Такая ноша была его правом и обязанностью, ведь убивать близких, ему уже приходилось, а, как он знал на горьком опыте, повторять действие уже гораздо проще, чем совершать его в первый раз. - Как скажешь, брат-эпистолярий, - кивнул Микель Холлстер. - Хорошо. А теперь выйди. Мне нужно время, чтобы привести её в порядок, - попросил Янтарь и склонился над Фиррис с задумчивым видом. Через секунду сержант Холлстер покинул каюту, двери за ним закрылись, и библиарий приступил к внедрению в разум женщины необходимых установок, которые направят её в сложные моменты, если он будет в ином месте, или убьют, если она таки окажется слаба.