Пояс Вечной Ночи

Зрелище того, как Хранитель Тишины пожирает содержимое черепа ксеноса, попутно измазывая ихором своё лицо и волосы, вызвало у Фиррис желание исторгнуть содержимое своего желудка и отвернуться, но она всё равно смотрела на это пока Нарасин не закончил. Лишь когда десантник отпустил пустую черепную коробку ликтора, летописец поняла, почему смотрела на это. Это был её долг, видеть и записывать то, чем на самом деле были ангелы смерти Императора. Теперь ей стало окончательно понятно, что они не люди. Даже близко не люди. А еще она прочувствовала разницу между этим существом, которое именовало себя Нарасином, и своим рыцарем, который будто сошел со старой картины про войну света и тьмы. И от понимания того, что между Микелем и Нарасином на самом деле разница только в характере, закусила губу. Хранители Тишины были загадочными и далёкими, практически непонятными, но сейчас она увидела что за животную сущность они скрывают под этими масками, и порадовалась тому, что держалась от них на расстоянии. Честно говоря, у неё от страха даже мурашки по спине побежали, а инстинкты завопили держаться от него подальше. Нарасин кашлянул кровью и упал на спину, а его правая рука расслаблено упала следом. Фиррис показалось, что он умирал. По крайней мере то количество пробоин в броне, которое высвечивал наплечный фонарь Борземи, стоявшего с Ангеликой чуть позади неё, не предполагало выживания. В прошлый раз, когда она видела настолько израненного десантника, им был Хранитель Тишины Волк, защитивший её от искаженного Слезой горного кота. Сейчас Нарасин использовал их, как приманку, но она не чувствовала себя таковой и, более того, не винила его за это. И не потому, что ей было плевать на свою жизнь. Блондинка была уверена в том, что он знал о том, кто и что она такое на самом деле, потому и использовал так. А раз так, то она была полезна. Не просто звание летописца, которым можно было поставить любого человека, но действительная ценность её, как той, кто может выжить там, где другие погибнут. Даже быть приманкой для ангелов смерти ей показалось почетным делом. Что-то в груди загорелось от этого осознания, будто солнце вспыхнуло прямо внутри неё, и Фиррис пошла к лежащему десантнику, переступая через ногу ксеноса и обходя Микеля, который уже вызывал апотекария по воксу. Она присела около Хранителя Тишины и сняла свой шлем, из-за чего в нос сразу же ударили насыщенный запах крови ангела и вонь ксеносского ихора. - Я познала Слёзы, потому ты и послал меня вперёд, - прошептала она, глядя в черные глаза ангела смерти, выделяющиеся на фоне заостренных черт его напряженного измазанного внутренностями тиранида лица, и поймала себя на мысли о том, что каким бы страшным на вид он ни был, под этой звериной маской всё равно было что-то неуловимо возвышенное. Действительно ангел смерти. Нарасин оскалился в ответ и моргнул в подтверждение её догадок, хотя вполне мог этого не делать и вообще её проигнорировать, потому что кровь вытекала из жуткой раны на его плече резкими толчками в такт биению сердца. - И ты умрёшь не здесь, - выдохнула она тихонько, закусывая губу от внутреннего напряжения, потому что сомневалась, что что-нибудь из этого получится. Хранитель Тишины слегка прищурился, как если бы удивился её догадке, а затем проследил за протянутой к его последней ране рукой летописицы, но ничего не сделал, чтобы остановить её, хотя в помещение уже входили братья, один из которых имел при себе набор для первой помощи. Фиррис услышала за своей спиной шаги Микеля, который остановился за ней безмолвной стеной черного керамита и ждал. Сердце женщины забилось чаще, поскольку сейчас могла решиться её дальнейшая судьба. Тогда, на скитальце, она с трудом понимала что и как делала, чтобы спасти его от трёхглавого дракона, но было кое-что, что помогло ей понять это теперь. В прошлый раз у неё была цель и была воля, пусть и вложенные в её разум эпистолярием Янтарём, но использованная тогда сила была её собственной. Она была затронутой Слезой, которая возводила потаённые желания и страхи до высочайшего уровня, потому и могла пережить то, что другие не смогут, но, так же как эта сила действовала на неё, она могла действовать и на других. Просто нужно было приложить к этому волю и сформулировать цель. Летописец глубоко вдохнула и дрожащими пальцами коснулась окровавленной дыры рядом с шеей Нарасина, пытаясь что-то ощутить, хотя через керамит перчатки это и было невозможно физически, а от двери к ним подошел боевой брат с медицинскими принадлежностями. - Подожди, - попросила Фиррис тихо, понимая, что выглядит это странно, а затем собралась с силами и, закрыв глаза, слегка нажала на рану Хранителя Тишины, вливая в него часть той силы, что взрастила в ней Слеза. Это походило на то, как если бы с её кожи сходил плавный поток теплой воды, проникая в повреждённые ткани Нарасина и заставляя их регенерировать. Но уже после нескольких секунд Фиррис ощутила, как закружилась голова, и лишь вовремя подхваченная под руки Микелем она не упала на бок. Переутомление. Чувствовалось это как переутомление, точно такое же, как когда она выматывалась таскать тяжелые вещи за техножрецом в его лаборатории. Только для физической усталости такого уровня ей нужно было делать это часами, а тут хватило трёх секунд ментального напряжения. - Я в порядке, - дерзко ответила она, пытаясь оттолкнуть руки Холлстера, но, когда открыла глаза, поняла, что всё плывёт и кажется размытым. Тем не менее, Нарасин, до этого способный лишь лежать, сначала с удивлением на лице сел, а затем пошевелил левой рукой, которая снова заработала, и, наконец, встал. - Инквизитор Ингвардоттир делала так же, - заметил заместитель Микеля, брат Доннел, остановившись рядом с медиком их отряда и посмотрел на Фиррис. - Сможешь исцелить брата Серхио? Головокружение медленно проходило, но, как прошло оно от постоянных физических тренировок с Максимусом, так должно было пройти и после тренировок ментальных. Фиррис старалась глубоко дышать, чтобы быстрее прогнать сопровождающую это состояние тошноту, и понимала, что стоит отдохнуть между попытками, но было одно но, которое заставило её обойтись без перерыва. Холлстер считал её бесполезной и издевался. Нарасин тоже использовал её как приманку только потому, что знал о её возможностях выжить. Ни одна, ни другая причины её не устраивали. Она хотела большего, хотела настоящего признания. Настоящей полезности, если не как равной ангелам, то хотя бы быть важной для них, ценной. А еще она хотела позлить Микеля, который наверняка за неё переживал. Возможно, он даже остановит её, отговорит. Это было бы замечательно. - Да, - выдохнула она резко, собравшись с силами, и встала, демонстративно отмахнувшись от рук своего мятежного рыцаря. Через несколько секунд к ним, хромая, подошел и раненый ранее брат Серхио. - Только ты уж постарайся, - подначил её весело Микель, едва не вызвав у неё гневный рык, который блондинка подавила в себе лишь невероятным усилием воли. Она тут страдала, из последних сил хотела исцелить его боевого брата, а он мало того, что не стал её отговаривать, наоборот, требовал большего! И отказаться теперь она не могла, зажатая в тиски собственными словами о том, что сможет. Если даст заднюю, придётся забыть о своих целях, потому что никто из этих ангелов больше не будет воспринимать её всерьёз. Каков подлец этот рыцарь. Ублюдок! Фиррис обернулась к сержанту Холлстеру, заметив, что Готье удерживает Ангелику от того, чтобы та помешала подруге гробить себя, и смерила рыцаря уничтожающим взглядом, обещая ему все кары небесные. Ничего, он еще у неё получит. И этот пёс Готье тоже. - Я ничего не делаю наполовину, - фыркнула она и отвернулась, положив ладонь на пробитый нагрудник Серхио, а затем закрыла глаза и глубоко вдохнула, направляя свою восстанавливающую энергию в тело Ангела Ночи. Она даже не поняла, когда начала терять сознание, и лишь кажущийся отдалённым стук керамита о керамит, когда чьи-то крепкие руки подхватили её, показался чем-то знакомым, как и нежный голос, тихонько просящий маленькую принцессу отдохнуть. Последней мыслью перед тем, как тьма поглотила её, было удивление тем, как Микель может быть таким милым подонком.