* * *
К высокой башне вела тропа, поросшая сочной зеленой травой и лиловыми цветами. Внушительное строение было сложено из крупного белого камня, а его верхние этажи украшала вереница искусно вырезанных в стене человеческих лиц. Их черты казались до того сверхъестественно живыми, что все строение производило жутковатое впечатление. Тан Лицы и Чи Юнь стояли рядом и ждали. Только что при них из денежного хранилища города Дяньчэн доставили и тут же занесли в башню пятьдесят тысяч таэлей золотом. По условиям сделки Тан Лицы нанимал Шэнь Ланхуня сроком на один год. Глава Башни Отверженных уже одобрил соглашение, и оставалось только дождаться наемника. — Ты так разбрасываешься деньгами, словно ухаживаешь за какой-то красоткой, — лениво подковырнул Чи Юнь, разглядывая жилище наемников. — Интересно, как в такой скромной башенке помещается столько людей? Тан Лицы смерил башню внимательным взглядом. — Подозреваю, что она гораздо вместительнее, чем кажется на первый взгляд. Не успел он договорить, как двери каменной твердыни со скрипом отворились, и оттуда ровной походкой вышел человек. «А я-то думал, что такие люди встречаются только в байках» — хмыкнул про себя Чи Юнь. С виду наемнику было чуть больше тридцати лет. Бледный, среднего роста, среднего телосложения, он к тому же обладал совершенно непримечательным лицом. Если бы не красная татуировка в виде змеи на правой щеке, этот человек великолепно подошел бы на роль шпиона — с таким десять раз столкнешься и все равно не запомнишь. Но красную змею на щеке Шэнь Ланхуня невозможно было забыть. Примечательна была ее поза — змея не закручивалась спиралью и не извивалась волной, а кусала сама себя за хвост, образуя кольцо. При виде этой метки Тан Лицы на мгновение замер, и в его глазах появилось сложное нечитаемое выражение. После короткой паузы он сверкнул улыбкой: — Брат Шэнь, я уже давно о тебе наслышан и высоко ценю твои способности. — Что от меня требуется? — таким же невыразительным, как и внешность, голосом спросил Шэнь Ланхунь. Тусклый и безжизненный взгляд задержался на Тан Лицы. — Я хочу, чтобы ты помог взять в плен одного человека, — сказал Тан Лицы. — Кого? — хладнокровно спросил Шэнь Ланхунь. — Юй Цифэна, — улыбнулся Тан Лицы. — Но если есть возражения… — Никаких, — бесстрастно произнес Шэнь Ланхунь. — Вот и чудесно. Тогда в путь. Начиная с сегодняшнего дня — мы друзья. Позволь представить — это Чи Юнь, известный как Небесное Облако. Потухшие глаза на мгновение ослепительно вспыхнули. — Вот как — значит, это Чи Юнь… Чи Юнь сделал молниеносный выпад ладонью, целясь в шею Шэнь Ланхуня. Наемник ловко парировал удар и ушел в сторону. В запястьях у обоих возникло покалывание. Чи Юнь радостно рассмеялся. Шэнь Ланхунь остался невозмутимым. Одного удара хватило, чтобы молодые люди прониклись взаимным уважением, молчаливо признавая способности противника. Тан Лицы хлопнул в ладоши, подзывая три больших паланкина. На лице Шэнь Ланхуня проступило легкое удивление. Уже несколько лет он работал наемником и повидал всяких клиентов, но никому еще не приходило в голову доставлять его к месту работы таким замысловатым способом. Увидев, что Тан Лицы и Чи Юнь уже заняли свои места, он последовал их примеру. Паланкины плавно поднялись с земли и двинулись по тропе. Носильщики отличались недюжинной силой, а внутреннее убранство паланкинов, задрапированных в украшенный жемчугом изумрудно-зеленый шелк, ослепляло неслыханной роскошью. Через некоторое время паланкины покинули Теснину Лиловых Соцветий и повернули в сторону Дяньчэна.* * *
В Дяньчэне располагался денежный дом под названием Ваньсинь. Иероглиф «синь» в его названии состоял из трех других, обозначающих слово «золото». Фамилия хозяйки этого заведения была Хуан, а имя по удачному стечению обстоятельств звучало как Саньцзинь, что буквально означает «Три золота». Хотя Ваньсинь и не входил в торговые сети Дома Ванцяо, его хозяйка была связана с Тан Лицы деловыми отношениями. И, несмотря на несколько вульгарное для девушки имя, Хуан Саньцзинь была женщиной в истинном смысле этого слова. Тан Лицы и его спутники пили чай у хозяйки Ваньсиня. Знаменитая на весь Дяньчэн госпожа Хуан отличалась ярким обаянием и белоснежной кожей и носила золотистое платье, не вязавшееся с ее грубоватым именем. — Молодой господин Тан, я почту за честь избавить вас от последствий яда, — со смехом сказала она. — Вы не доставили мне никаких хлопот. Боюсь только, что мой непритязательный чай придется вам не по вкусу. — Вы слишком скромны, госпожа Хуан, — улыбнулся Тан Лицы. — Пусть чай и не слишком хорош, беседа с вами с лихвой восполняет все недостатки и освежает, как весенний ветерок. — Какой же вы плут! — кокетливо рассмеялась Хуан Саньцзинь — Говорите комплименты, а сами оскорбляете мой чай! Но вам повезло — у меня слабость к плохим мальчикам. — Она стрельнула глазами в сторону Чи Юня и Шэнь Ланхуня, и уголки ее губ дрогнули в улыбке. — Недавно некий Сюэ Лан одолжил у меня пятьсот таэлей. Он говорил, что гонится за одной юной особой и, судя по всему, направлялся в поместье Юй Цифэна. Если он там сгинул — это его дело, но пусть только попробует не вернуть мне долг! Тан Лицы поставил чашку. — Он не говорил ничего любопытного, когда одалживал деньги? — А как же! Обещал, что долг отдадите вы, — игриво рассмеялась Хуан Саньцзинь. — По его словам вы должны ему шесть тысяч таэлей. Сюэ Лан упомянул, что особа, которую вы ищете, едет в каком-то экипаже. Всех подробностей я не знаю: он был не в настроении объяснять. Чи Юнь вскинул брови. — Что именно говорил этот бесстыжий старик? Под именем «Сюэ Лана», разумеется, скрывался всем известный Сюэ Сяньцзы. — Он сказал, что особа, которая вам нужна, едет в экипаже, который движется с востока на юг. Экипаж полон гадюк — не ошибетесь. Сюэ Лан не захотел связываться с клубком ядовитых змей, поэтому не стал забирать эту женщину. Он передал, чтобы вы искали ее сами. Тан Лицы задумчиво побарабанили тонкими пальцами по чашке. — Раз Сюэ Сяньцзы решил, что эта женщина не стоит того, чтобы тратить на нее время, тогда зачем он отправился в поместье Юй Цифэна? А что если?.. — он многозначительно улыбнулся, предоставив товарищам додумывать остальное. Хуан Саньцзинь кокетливо усмехнулась. — Недаром он говорит, что вы единственный настоящий друг из всех, что у него были. В поместье Юй Цифэна его заинтересовала одна юная госпожа. Пятьсот таэлей были нужны, чтобы купить ей косметику. Тан Лицы покачал головой. — Откуда в поместье Юй Цифэна юная госпожа? Если верить моим источникам, Юй Цифэн живет один. В его хозяйстве нет женщин. Хуан Саньцзинь бросила на него недовольный и проницательный взгляд. — Не надо делать вид, что не понимаете. Вы правы — ослепительная красавица поселилась у Юй Цифэна совсем недавно. Сюэ Сяньцзы только о ней и бредил: дескать, от ее красоты даже вянут цветы, и падают с неба птицы. Я далека от поэзии и плохо разобрала, что он там бормотал. Так или иначе, Сюэ Сяньцзы влюбился по уши и вот уже несколько дней работает у Юй Цифэна садовником. Если он вам нужен — скорее всего, вы найдете его там. Разумеется, если сумеете проникнуть в поместье семьи Юй, и если Сюэ Сяньцзы не нашел себе новую пассию. — Вот как? — мягко улыбнулся Тан Лицы. — Вижу, Сюэ Сяньцзы в последнее время стал серьезнее и, даже одурманенный вашей красотой, не забыл описать все подробности. Хуан Саньцзинь покраснела и одарила его очаровательной улыбкой. — Будет вам, перестаньте! Чтобы добыть эти сведения, я пошла на риск, волнуясь, что вы попадете в беду из-за Юй Цифэна. Я обо всем разузнала сама, но не хотела говорить, чтобы вас не расстраивать, потому и приписала свои заслуги этому старому развратнику Сюэ Лану. И вместо благодарности вы раскрываете мои секреты! Вы просто неисправимы! Тан Лицы вздохнул. — Госпожа Хуан, я не могу принять вашу великодушную помощь. Ваше участие может только все усложнить, и вы правы — я и в самом деле немного расстроен. — Он приподнял левый рукав и небрежно смахнул пылинку. — В следующий раз, когда захотите помочь, предупреждайте заранее. Хуан Саньцзинь склонила голову набок и подперла щеку рукой. — Все так серьезно? Мне всегда было интересно: отчего коварному и безжалостному господину Тану не дает покоя это дело? Это так на вас не похоже. — У каждого свои увлечения, госпожа Хуан, — уклончиво улыбнулся Тан Лицы. — Взять хотя бы нас с вами. Глазах Хуан Саньцзинь заблестели, словно от слез, и вся ее игривость исчезла. — Это правда, — вздохнула она. — Мое увлечение — это вы. Но что же тогда увлекает вас? — Можете считать, что наше увлечение взаимно, — ушел от ответа Тан Лицы. — Если уж беретесь лгать, то лгите хотя бы правдоподобно, — с легким оттенком горечи улыбнулась Хуан Саньцзинь. — Госпожа Хуан, в ближайшие дни будьте, пожалуйста, особенно бдительны. Эта жемчужина с лихвой покроет долг Сюэ Сяньцзы в пятьсот таэлей. — Тан Лицы протянул переливающуюся жемчужину размером с ноготь большого пальца. Ее стоимость явно превышала сумму, о которой он говорил. — Раз Сюэ Саньцзы нашел экипаж, нам пора в путь. Я был искренне рад провести с вами время. Хуан Сяньцзы встала. — Уже уходите? — печально вздохнула она. — Мне не нужна ваша благодарность. Только заглядывайте в Дяньчэн хотя бы раз в год… Тан Лицы с легкой улыбкой вежливо поклонился и вышел за дверь. Чи Юнь и Шэнь Ланхунь последовали за ним. Хуан Саньцзинь проводила их взглядом и задумчиво посмотрела на чашку, из которой пил Тан Лицы. Тень грусти омрачила ее милое лицо. Хуан Саньцзинь привязалась к Тан Лицы с самой первой встречи и тогда же поняла непостоянство его натуры. Но таковы женщины — если уж они любят, то любят всерьез, и никакое непостоянство им не помеха.* * *
— Ну попадись мне этот старый пень! — кипел молодой разбойник. — Представляете, сколько экипажей проезжает с востока на юг? Он вообразил, что я буду останавливать каждый и обыскивать в поисках гадюк? А начинать-то хотя бы откуда? С той минуты, как Чи Юнь покинул Ваньсинь, он не переставая ворчал. Все ему было не так — небо слишком яркое, трава чересчур зеленая, Шэнь Ланхунь молчит как истукан, а Тан Лицы заигрывает напропалую. — Сюэ Сяньцзы слишком быстро разыскал твою невесту. Это скорее везение, чем сноровка, — заметил Тан Лицы. — Сдается мне, что он просто случайно увидел ту ослепительную красавицу и шел за ней до самого поместья Юй Цифэна, а по пути заметил экипаж Бай Сучэ. Чи Юнь презрительно фыркнул. — Дайте мне только добраться до этой женщины, и ей конец! Шэнь Ланхунь хранил молчание, не проявляя ни малейшего интереса к их перепалке. Забрав Фэнфэна, которого все это время няньчила кормилица в Дяньчэне, Тан Лицы нанял экипаж, и теперь они ехали на юг. В экипаже Шэнь Ланхунь принял позу для медитации, устремил взгляд на кончик носа и ушел в себя. Чи Юнь развалился на сидении, бесцеремонно закинув ноги на колени Шэнь Ланхуня, который, по-видимому, не имел ничего против. Тан Лицы сидел рядом с Чи Юнем и благодарил небеса за то, что просторный экипаж позволяет отодвинуться от долговязого разбойника. Они медленно удалялись от Дяньчэна. Друзьям предстояло преодолеть примерно двести ли, чтобы добраться до Гуананя, в окрестностях которого раскинулось Поместье Мечей семьи Юй. Тан Лицы баюкал Фэнфэна. Взбудораженный мерным покачиванием кареты, ребенок так сильно тянул молодого человека за воротник, что оголил его гладкое точеное плечо, но Тан Лицы не обращал на это внимание. Неожиданно он повернулся к Шэнь Ланхуну и прервал его медитацию: — Брат Шэнь, я хочу кое-о-чем тебя спросить. Шэнь Ланхун молчал, не открывая глаз. — В обмен на это я тоже отвечу на вопрос, — предложил Тан Лицы. После этих слов Шэнь Ланхунь мгновенно поднял веки. Его глаза, обычно тусклые, горели угольями, а взгляд пробирал до дрожи. — О чем вы хотите спросить? — ровным голосом произнес он. Тан Лицы указал на красную змею, украшающую щеку Шэнь Ланхуна. — Как ты получил эту метку? Шэнь Ланхунь молчал; его мерцающие глаза не отрываясь смотрели в одну точку. Наконец он прервал долгую паузу: — Вы обрели свое мастерство с помощью техники обмена Хуань Гун? — Верно, — все так же спокойно и улыбчиво ответил Тан Лицы. Глаза Шэнь Ланхуня вспыхнули, он живо обернулся и пристально посмотрел на Тан Лицы: — Превосходно! Их взгляды скрестились. Если в глазах Шэнь Ланхуня сверкали молнии, то во взгляде Тан Лицы скрывался омут страстей — словно мириады чувств слились воедино, став неразличимыми. Чи Юнь открыл глаза и уставился в потолок кареты. Он давно знал, что Тан Лицы обучился боевым искусствам не обычным способом. Техника обмена Хуань Гун была под запретом. Жители цзянху бледнели при одном упоминании о ней, особенно последние несколько лет, после печально известного случая, произошедшего с Бай Наньчжу. Вместе с Гун Сюэ и Юй Гу это темное искусство происходило из потерянного учения Ваншэн Пу. Однако если Гун Сюэ и Юй Гу были основополагающими техниками, то Хуань Гун — опасным их отклонением. Легенда гласила, что десятки лет назад один нечестивый заклинатель подвергся искажению ци, практикуя Ваншэн Пу. В отчаянии он передал свои умения ученику, в результате чего истратил всю силу без остатка и умер. Ученик, однако, обрел неслыханное могущество, стал отъявленным негодяем и долгое время наводил страх на цзянху. Так стало известно, что, если передать навыки с помощью практики Ваншэн Пу, то сила того, кто их получит, возрастет многократно. Это открытие потрясло мир боевых искусств. Если человек, отдающий силы — опытный мастер, то счастливец, который их получит, может обрести неслыханную, небывалую мощь. При этом ему не придется страдать от обычных последствий, которые приносит техника Ваншэн Пу — к примеру, умирать, не дожив до двадцати пяти лет. Если учение не потеряно — одно небо знает, сколько еще негодяев из отбросов цзянху им воспользуется. Шэнь Ланхунь сразу определил наметанным глазом, что боевые навыки Тан Лицы — это не результат тренировок. И все же он был заметно потрясен, когда его подозрения подтвердились. Тан Лицы, все такой же дружелюбный и обаятельный, как ни в чем ни бывало повторил свой вопрос: — Как ты получил эту красную метку? Помолчав, Шэнь Ланхунь тихо ответил: — Ее нарисовал один человек. — Кто? — А кто передал вам навыки? — парировал Шэнь Ланхунь. — Друг, — не моргнув глазом, ответил Тан Лицы. — И этот друг… — Мертв, — мягко закончил Тан Лицы. Грудь Шэнь Ланхуня ходила ходуном, выдавая его волнение. — Как он узнал о технике Ваншэн Пу? Тан Лицы помедлил и с тихим вздохом сказал: — Он нашел ее случайно. После его смерти рукопись украли. Брат Шэнь, правильно ли я понимаю, что ты пал жертвой техники обмена Хуань Гун и тогда же получил эту метку? Глаза Шэнь Ланхуня потемнели, и он медленно поднялся. Несмотря на тряску экипажа, наемник стоял не шелохнувшись, прямой как копье. Он долго смотрел в окно, а потом наконец прервал молчание. — Вы правы… тот человек одолел меня одним ударом, а потом обездвижил, нажав на акупунктурные точки, и два часа с помощью шпильки моей жены и ее румян рисовал на мне эту метку. Чи Юнь, краем уха слушавший разговор, не выдержал: — Небеса, что за ублюдок! Что он сделал с твоей женой? — Он бросил мою жену… в Желтую реку, — отчетливо произнося каждое слово, проговорил Шэнь Ланхуня. Заметив, что уголки глаз Шэнь Ланхуня покраснели, Чи Юнь вздохнул: — Ну полно, не горюй. Моя жена сбежала с другим, а я даже не проронил ни слезинки. Слезами горю не поможешь. Шэнь Ланхунь криво улыбнулся. — Нам было нечего делить, мы встретились случайно. Он понял, что я хорошо дерусь и нарочно меня спровоцировал… он… он… просто оказался сильнее… — Этот человек, с которым ты дрался… у него ведь были очень красивые глаза? — перебил Тан Лицы. Шэнь Ланхунь помолчал, словно собираясь с силами, а потом тихо произнес: — То есть, вы его все-таки знаете. — Мало кто на свете осмеливается применять технику Ваншэн Пу, а тех, кто выдерживает искажение ци — и того меньше, — своим спокойным и мелодичным голосом продолжал Тан Лицы. — Ты прав. И я и враг, оставивший тебе метку, получили боевые навыки благодаря одной и той же запретной технике, от одного и того же человека. Но кто он — я не могу сказать точно. Я не знаю ни его имени, ни где он сейчас находится. — Но вы же знаете, как он выглядит! — резко обернувшись, воскликнул Шэнь Ланхун. — Что вас связывает? Это ваш друг передал ему способности? Как вы можете утверждать, что не знаете его имени? Внимательно слушавший Чи Юнь вдруг вмешался. — Ты никогда мне об этом не рассказывал, — хмуро сказал он. — Если бы ты спросил, я бы все рассказал, — возразил Тан Лицы. — Но здесь замешана личная месть Шэнь Ланхуня за погибшую жену, и мне поневоле пришлось пойти на откровенность. Шэнь Ланхунь был смертельно бледен, его глаза горели пугающим огнем: — Кто он вам? — Возможно… возможно, его фамилия — Лю, — встретив взгляд Шэнь Ланхуня, ответил Тан Лицы. — Скорее всего, он вступил в схватку не из-за твоих способностей — его привлекли твои глаза… — А что особенного в его глазах? — удивился Чи Юнь и тоже посмотрел на Шэнь Ланхуня. — Неужели прежде никто не обращал внимания на твои глаза? — задумчиво произнес Тан Лицы. — О чем это вы? — не понял Шэнь Ланхунь. Чи Юнь недоверчиво рассмеялся. — Ты утверждаешь, будто этот Лю пометил лицо Шэнь Ланхуня из зависти к его прекрасным глазам? Что за ерунда! Тан Лицы вздохнул. — Если бы он завидовал твоим глазам, то просто выколол бы их. Я подозреваю, что глаза показались ему необычными, но лицо — слишком невзрачным. И тогда он пометил его, чтобы ты выделялся среди других. Чи Юнь и Шэнь Ланхунь недоуменно переглянулись. Чи Юнь фыркнул: — Ну и бред! Думаешь, я поверю? Тан Лицы загадочно улыбнулся: — Верить или нет — это уж ваше дело. — И все-таки — кто он? И кем был ваш друг? — чеканя каждое слово, спросил Шэнь Ланхунь. — И вы? Кто вы такой? Тан Лицы с улыбкой похлопал его по спине. — Сядь. Если я что-нибудь о нем узнаю, то непременно сообщу. Этого довольно? Чи Юнь внезапно выпрямился. — Ты уже не первый год бродишь по цзянху за пределами столицы, утверждая, что кого-то разыскиваешь. Значит, ты искал этого Лю? — Нет, я ищу другого человека, — ответил Тан Лицы и заставил Шэнь Ланхуня сесть. Обычно стойкий и замкнутый наемник выглядел плохо. Он редко показывал, что у него на душе, но сейчас мелко дрожал, измученный эмоциональным потрясением. Тан Лицы достал из потайного кармана маленькую, размером с ладонь, нефритовую фляжку с искусно вырезанными на ней облаками. Он вынул пробку, и оттуда пахнуло таким крепким хмельным ароматом, что Чи Юнь тут же чихнул. Во фляжке помещалось ровно столько вина, чтобы хватило на несколько глотков. Тан Лицы протянул ее Шэнь Ланхуню. Наемник заглянул внутрь: там плескалась какая-то темная, кроваво-красная жидкость. — Бисюэ! — изумился он. — А ты знаток, — лениво заметил Чи Юнь. — Эта отрава стоит своего веса в золоте, а по вкусу — почти как масло чили. Напиток для самоубийц. Шэнь Ланхунь одним глотком осушил фляжку и выбросил ее в окно. Нефритовая бутылочка жалобно звякнула. Чи Юнь закатил глаза: — Ты хоть понимаешь, что выкинул сейчас в окно не меньше пяти тысяч таэлей? — Он сам предложил выпить — так зачем жалеть фляжку? — невозмутимо ответил Шэнь Ланхунь и бросил взгляд на Тан Лицы: — Отличное вино! Тан Лицы продолжал улыбаться, словно заранее знал, что Шэнь Ланхунь выкинет фляжку в окно. — Тебе стало лучше? — спросил он. Шэнь Ланхунь выпрямился и упрямо повторил: — И все-таки — кто он? — Три года назад один мой друг играл на гуцине в башне Чжоуди, — начал свой рассказ Тан Лицы. — Он был непревзойденным талантом… — В башне Чжоуди? — вклинился Чи Юнь. — Ты имеешь в виду знаменитого Фан Чжоу, известного под именем Три Зова? — Верно, — подтвердил Тан Лицы. Чи Юнь и Шэнь Ланхунь многозначительно переглянулись. Три года назад слава о Фан Чжоу по прозванию Три Зова из башни Чжоуди гремела повсюду. По слухам, любой, кто слышал его музыку, невольно трижды вздыхал: «Фан Чжоу, Фан Чжоу, Фан Чжоу…» — отсюда и пошло его прозвище. — Похоже, вы водили дружбу с самыми талантливыми людьми нашего поколения, — сухо заметил Шэнь Ланхун. — Я ведь и сам талантлив, — с улыбкой напомнил Тан Лицы. — На одно из его выступлений в Башне Чжоуди пришел таинственный музыкант, тоже игравший на гуцине, с наполовину красным, наполовину белым лицом. После выступления, заметив, что моему другу нездоровится, он подарил ему книгу. Он сказал, что когда мой друг будет отчаянно нуждаться в помощи, эта книга даст подсказку. — И это была книга «Ваншэн Пу»? — спросил Чи Юнь. Тан Лицы задумчиво улыбнулся и вздохнул. Хотя он как всегда держался сдержанно и с достоинством, в этом вздохе звучала искренняя привязанность, невольно трогавшая сердце. — Мой друг так и не прочел книгу — ее прочел я. Это и в самом деле было описание практики Ваншэн Пу. К тому времени он был смертельно болен, и ему оставалось совсем немного. Едва хватало сил играть на гуцине. Я помогал ему выполнять все техники, описанные в книге. Изучив их, он передал свои способности мне… Когда рассказ дошел до этого места, Шэнь Ланхун криво улыбнулся: — Господин Тан, вы и правда самый безжалостный из людей, как и подобает главе Дома Ванцяо. Тан Лицы продолжал улыбаться, как будто его нисколько не задело это замечание. — Все шло гладко до того дня, когда нам понадобилось завершить ритуал передачи способностей. Неожиданно в комнату Фан Чжоу в башне Чжоуди ворвались двое и вмешались в ритуал. В результате способности Фан Чжоу перешли не к одному, а к трем людям, после чего он умер. — Один из этих троих — тот негодяй, который убил мою жену? — спросил Шэнь Ланхунь. Тан Лицы со вздохом кивнул. — После смерти Фан Чжоу эти двое забрали книгу «Ваншэн Пу». Тогда я был ранен и с той поры так и не смог ее найти. При этих словах он осторожно коснулся пальцами живота, и его лицо на мгновение исказилось от боли. Чи Юнь продолжал хранить молчание. Шэнь Ланхунь вполголоса спросил: — Но неужели вас не мучает мысль, что вы получили способности ценой жизни друга? Вместо ответа Тан Лицы с улыбкой посмотрел на Чи Юня. Вставив замечание про Фан Чжоу и практику Ваншэн Пу, Чи Юнь все остальное время сидел с закрытыми глазами и делал вид, что совершенно не слушает рассказ Тан Лицы. Но после вопроса Шэнь Ланхуня лениво усмехнулся: — Я всегда знал, что этот седой лис не отличается добротой. На его месте я, скорее всего, поступил бы так же. Все мы когда-то умрем. Лучше передать перед смертью навыки, чем умереть напрасно. Да что там. Я — разбойник, Тан Лицы — демон, да и за тобой, Шэнь Ланхунь, наверняка водятся грешки. Все мы одного поля ягоды. Шэнь Ланхунь негромко усмехнулся. Отведя глаза, он вдруг спросил: — А почему вы хотите схватить Юй Цифэна? — Потому что он негодяй, каких мало, — весело рассмеялся Чи Юнь. — Видел когда-нибудь, как одни негодяи охотятся за другими? — Это ты-то негодяй? — покачал головой Шэнь Ланхунь. — Вот я и господин Тан — другое дело… Все трое рассмеялись. Малыш Фэнфэн, с любопытством слушавший взрослый разговор, зевнул, повозился на руках у Тан Лицы и закрыл глаза. Тан Лицы достал носовой платок и аккуратно вытер обслюнявленный подбородок ребенка. — До Поместья Мечей еще несколько дней пути. Завтра мы, скорее всего, остановимся в усадьбе Яцзин, поедим горячего и наконец-то отдохнем. Шэнь Ланхунь скрестил ноги и закрыл глаза. За все три года работы наемным убийцей он ни разу не путешествовал в экипажах и паланкинах и не ел домашней пищи, прежде чем пойти на задание. Такая роскошь была ему, разумеется, в новинку.