Связь

      — Я не хочу с тобой общаться, — резко ответила Даша, с презрением глядя на меня. Наступил следующий день, а проблемы копятся, как будто продолжается вчерашний. Благо, что Цукаса сегодня молчит. Было бы хорошо, если бы он вообще никогда больше не появлялся.       — Я всего лишь спросила, что задали, тем более, мы, вроде как, начали нормально коммуницировать. Я помогла тебе с дежурством на прошлой неделе, мне казалось у нас нейтралитет. В общем, не хочешь, ну и не надо, спрошу у кого-нибудь другого, — пожала плечами, чувствуя неопределенную печаль и легкий укол стыда. Даша была той самой подругой, с которой мы разошлись.       — Я не дам тебе снова наживаться на мне и ничего для тебя больше не сделаю, — отчеканила та, со злобой глядя мне в глаза. Я поджала губу и молча отвернулась. Не хочет, как хочет. Мне все равно.       — Заставлять не буду, — тихо произнесла я, сдерживая злость и стыд. Хотелось доказать, что ее мнение было не совсем верным и оттого болезненно едким, но та меня бы и слушать не стала. Если бы я попыталась, то просто привлекла бы лишнее внимание класса, а Даша бы выкинула что-то болезненно-едкое в мою сторону, отчего я бы целый день с попорченным настроением ходила бы.       — Ребят, как вы думаете, сможет ли класс без меня? — Услышала я разговор Даши с одноклассниками. Они уже во всю что-то обсуждали, пока я делала вид, что сплю и меня ничего не трогает.       — Нет, конечно!       — Да ты что! Без тебя наш класс — не наш.       — Думаю, наш коллектив замечательный такой, какой он есть, в полном составе, — внесла свою лепту я. То, что я испортила с ней взаимоотношения, еще не значит, что я не хочу с ней взаимодействовать. Мне бы хотелось вернуть хотя бы официальные разговоры, чтобы можно было коммуницировать хоть как-то. Но пока что получается скверно.       — А без меня? — поинтересовалась Рита. Хор голосов активно отрицал ее уход. Я тоже их поддержала. Вспоминали смешные моменты, интересные истории и все смеялись. Так, девчонки по очереди задавали этот вопрос, даже пару парней спросили.       — А я? — неуверенно спросила я, ожидая хотя бы одного голоса от скромной девочки, которая ко всем относится лояльно. Да, я каждому говорила о том, что хотела бы продолжить видеть их в нашем классе, но я не ждала такого же напора. Хотя бы шутку, из вежливости, думала за меня скажут два-три человека.       Но в кабинете повисла тишина. Все тактично занялись своими делами. Дарья, увидев такую реакцию коллектива, попыталась замаскировать смешок под кашель. Получилось, мягко говоря, плохо, особенно, учитывая повисшее молчание.       "Какая досада. Неужели тебя так не любят?" — наигранно сочувственным тоном, растягивая каждую гласную, констатировал очевидное Цукаса. Ну и вовремя же ты.       "Замолчи. Я не хочу тебя слышать, пожалуйста, не сейчас."       Я нервно поджала губу и отвела взгляд, пытаясь успокоиться. На душе стало чертовски паршиво. Что ж, я понимала, что мне стоит ожидать подобной реакции. На глаза чуть было не навернулись слезы. Нет, меня не гнобили, но не любили — это уж точно. Из-за этого ждать хорошего отношения было бы глупо.       — Ладно, понятно, ничего страшного, — улыбнулась я, — Слушай, Ярик, а твоя семья, вроде, хотела переехать в следующем году? — перевела тему, чтобы не заострять на этой ситуации внимание. Так мы некоторое время продолжили обсуждение. Вернее, класс общался, а я иногда вставляла слово, если находила это уместным. В конце концов я легла на парту, накрыв голову руками и сделала вид, что продолжила спать.       Но день сегодня выдался необычайно паршивый. После урока я моментально вышла из кабинета, даже не перепроверив свои вещи. Лишь когда пришла в кабинет биологии, поняла, что забыла телефон в классе. Я медленно открыла день и тут же замерла, слыша поразительно знакомый писклявый голос...       — Всем привет, сегодня вы пришли на мой канал Ангелина Лайт! Сегодняшний ролик я посвящу... — Я резко подбежала к столпившимся одноклассникам, чье настроение явно было на высоте и вырвала телефон из рук Даши.       — Отдай мне его, — сдерживая злость и пытаясь не показывать стыда, накрывшего меня, тихо произнесла я.       — На, держи, — пожала плечами та, не особо сопротивляясь. Я тут же выключила звук, и не глядя удалила видео. — За то, будешь поменьше забывать его, — улыбнулась она. По глазам читалось, как ей смешно наблюдать за моим сосредоточенным позором двухгодичной давности. И как она вообще умудрилась найти эти видео? Даже мне казалось, что их больше нет... Раньше я мечтала стать блогером и пародировала любимых ютуберов на своем телефоне, не решаясь выложить куда-то в сеть и слава богу, потому что ни смысла, ни качества в этих роликах не было.       Даша была моей подругой и у нас толком не было секретов друг от друга. Я могла попросить передать разблокированный телефон и та уже давно знала мой простенький пароль, который я с того времени не меняла. Не думала, что она осмелится на такую подлость.       Одноклассники потихоньку расходились. Меня потрясывало. От сдерживаемых слез, от гнева, от всего того, что хотелось ей высказать. Мы же были близки! Какого черта она ведет себя так? Да, я ошиблась! Но не настолько, чтобы измываться надо мной и делать из этого прикол! Это не смешно. Мерзко. С каких пор она стала такой? Мне казалось, что она просто меня недолюбливает. До этого дня мы с ней просто игнорировали друг друга, так почему именно в этот момент она решила вести себя, как последняя сволочь? Хотя, возможно, в ее глазах я выгляжу достойной подобного отношения... Все же, я сделала достаточно весомую ошибку, чтобы со мной не хотелось иметь дел и, возможно, испытывать в мою сторону отвращение.       — Ты только не обижайся, ладно? Мы же любя, — она похлопала меня по плечу и, кажется, собиралась пойти дальше. Я поймала себя на мысли, что готова проглотить свой гнев и стыд. Все смотрят, было бы нехорошо закатить скандал. Еще больше виноватой окажусь же. Мне это не нужно. Так, глядишь, и совсем изгоем стану.       Сжав пальцы в кулаки, я почти смирилась с тем, что мне придется забыть про эту наинеприятнейшую ситуацию. Проглотить всю злость, потому что я никогда не злюсь, ведь это плохо, забыть про обиду и молча крутить эту ситуацию в голове, пока она не забудется, а стыд не выветрится окончательно. Я еще долго не смогу смотреть в глаза ни одному из присутствующих здесь, просто потому что они видели этот позор. Они думают над ним. Их глаза смеются. Самый настоящий позор.       Перед глазами все почернело. Прежде, чем успела что-то осознать, я ощутила, как чья-то рука мягко легла на талию.       — Ты же не позволишь им так с тобой обращаться, верно? — послышался тихий голос у самого уха. У меня перехватило дыхание. Мысли одна за другой роились в голове, толкаясь и путаясь, словно пчелиный рой. Хотелось ответить. Сказать хоть что-нибудь, пока еще не поздно. Заявить о своей обиде, о том, что так со мной поступать нельзя... Появилось ощущение, что он на моей стороне. Хоть кто-то тоже считает мои эмоции правильными. Может, тогда не нужно их подавлять?       — Я не могу, — сдержанно ответила я, сжимая пальцы в кулаки. Нет, весь класс смотрит. Увидев мой гнев, со мной вообще перестанут общаться, обозвав психичкой или чего похуже. Возможно, это прозвище даже закрепится, а всю ситуацию увидит учитель. Тогда моих родителей вызовут в школу. Будет очень неприятно и еще более стыдно.       — Не только у нее есть компромат на тебя, — продолжал Цукаса, словно не видел проблемы в том, чтобы выпустить гнев на старую подругу, как она это периодически делала со мной.       — Я лишь усугублю ситуацию, — пояснила я, собираясь убраться прочь отсюда, но парень не дал, напомнив о хватке на талии. Я почувствовала прилив смущения и одновременно с ним раздражения. Я окончательно запуталась в своих ощущениях.       Но Цукаса, кажется, уже заранее знал, как стоит поступить и был уверен в своем выборе.       — Ты ни в чем не виновата. Ваши взаимоотношения были прозрачны с самого начала. Это она придумала себе иллюзию обмана, в которую поверила. Ты всегда была честна. Так с чего бы тебе сейчас сдерживаться? Какие отношения ты хочешь сохранить, когда тебя прилюдно опозорили?       Пришло осознание. Я словно только что раскрыла глаза. Заново взглянула на ситуацию. А ведь действительно. Это она засомневалась во мне. Даша сама не рассказала мне о своих переживаниях, так что всю горькую правду я узнала от третьих лиц, сама обиделась и сама начала относиться ко мне с таким жестким негативом, с каждым днем лишь подкрепляя свою ненависть. Я здесь вообще почти никак не фигурировала. Я просто делала то, что делала всегда и ярого недовольства в свою сторону до определенного момента не получала. Я не совсем виновата в этой ситуации... Не настолько, чтобы взваливать всю вину на себя.       — Я не смогу, — лицо исказилось в жалобной гримасе. На этот раз это было сомнение в своей способности дать отпор. Гнев все еще бурлил где-то внутри, кипел под кожей, и я не понимала, стоило ли позволить ему выбраться наружу или заткнуть на корню, превратив его в безвредные для окружения слезы.       В последний раз, когда я отстаивала свое мнение в настолько тяжелой ситуации меня засмеяли. Я не смогла ничего не сделать. Не сумела подобрать слов. Это было очень давно, но все же...       — Я помогу тебе, — настаивал тот, мягко перехватывая меня под руку. — Только пожелай, и я сделаю так, что победишь в этом споре, — аккуратно придерживая за кисть, Цукаса встал передо мной.       На этот раз он не выглядел ужасным монстром, лишь отдаленно напоминающим человека. Мертвенная бледнота выглядела по-аристократически изящно, а впервые показавшиеся черными дырами глаза напоминали раскаленный янтарь. Я никогда не видела настолько необычного и красивого оттенка. Сейчас мне казалось, словно я действительно смотрю на драгоценные камни.       — Ну же, неужели ты мне не веришь? — поинтересовался тот, с ожиданием глядя на меня. От этого взгляда заныло сердце. Провалившись в тяжелые раздумья, я не заметила, как по щеке покатилась одинокая слеза. Я не верила ему. Не верила себе. Не верила, что все будет хорошо, ведь раньше все становилось лишь еще хуже. Одним пальцем он стер слезу с моего лица. — Только скажи и тебе не придется больше скрывать это.       Доверительно смотрел мне в глаза. Была в его взгляде нотка хитрости и мягкого снисхождения, какое бывает, когда взрослый успокаивает ничего не понимающего ребенка.       — Я хочу, — одними губами прошептала я, чувствуя как трясутся кончики собственных пальцев.       Щелчок. Такой, словно в этот момент все вокруг необратимо треснуло. По лицу Цукасы расплылась довольная жутковатая улыбка, а на дне больших янтарных глаз черной копотью расплывалась тьма.       — Твое желание будет исполнено, — отдающим моросью голосом заверил тот.              Медленно, но решительно он повел меня в танце, переплетая пальцы наших рук, а вокруг сначала тихо, а потом все громче и громче зазвучала музыка. Одна из моих любимых песен. Под нее можно было танцевать неспешный мрачный вальс. Обычно я любила что-то вроде рока, но эта песня запала в душу, несмотря на отклонение от моих предпочтений.       Я не понимала происходящее, находясь в состоянии аффекта. Все мысли разом выветрились из головы. Сердце шумно стучало в ушах почти наглухо перекрывая музыку, а все эмоции словно сплелись в тугой узел. Злость, стыд, надежда, ожидание, тревога, смущение, непонимание происходящего — все превратилось в один сплошной ком. Я запуталась в разнообразных оттенках собственных чувств и теперь совершенно не знала, как реагировать.        Она не дышит, сердце не бьётся Стынет в руках его нежное солнце Непорочный несёт за собою грехи Он убийца, любовь разливает в духи....       Моя маленькая мечта. Танцевать так с кем-то под любимую музыку. Чтобы кто-то пригласил на танец именно меня. Красивый. Я даже надеяться не могла на то, что это будет кто-то действительно красивый. Ни слова о плохом вкусе в музыке или о неправильных эмоциях.       Цукаса кружит меня в танце, двигаясь гораздо лучше, чем я, но чувства неловкости не возникало. Даже если оно и появилось, то очень быстро затерялось в том обилии всегда подавляемых эмоций, клокочущих в душе лесным пожаром. Но вместо преступника к людям Спускается ангел с небес И никто его больше ни в чём не осудит Божий сын оставляет свой крест       Не смущают ни холодные пальцы, ни чернота в глубине золотистых глаз, ни место, где я оказалась не пойми как. Ведь сейчас это все так неважно. Но он не дышит, сердце не бьётся Кануло в бездну желанное солнце Аромат его сводит с ума всех вокруг Но убийца желает тепло её рук       Лишь к концу песни, когда сбилось дыхание, а щеки покраснели от усталости, я осознала один простой факт: что-то происходит. Я полностью забылась, не думая ни о реальности, ни о том, где вообще нахожусь и как выбраться, ни о том, для чего вообще он все это делает.       Но сейчас я понимаю, что может быть все так просто. Иначе, к чему ему были все эти вопросы? А потемневший взгляд? Цукаса не выглядит надежным человеком с адекватным представлением о мире. Нехорошее предчувствие взволнованной кошкой заскрежетало в душе. Я попыталась отстраниться от замершего на месте Цукасы, но только я попыталась это сделать, как осознала, что не могу даже сдвинуться с места. Паника, словно сорняк, быстро распускала свои корни в сердце, захватывая все мое сознание.       — Отпусти! — потребовала я, но ничего не произошло. С каждой секундой мне все больше становилось не по себе. В какой-то момент меня накрыло настолько, что я истерически завизжала, — Сейчас же верни меня в реальность!       Я резко вдохнула. Первым, что я увидела, было заплаканное лицо Даши. В ее глазах читались шок, непонимание и страх, а уши покраснели от стыда. Она замерла передо мной, словно испуганная мышь перед удавом. Я никогда не видела, чтобы кто-то смотрел на меня так.       На языке появилась неприятная горечь сожаления. Я вновь почувствовала влагу на своих щеках. Лишь сейчас Дарья отмерла, с подозрением взглянула на меня, застывшую в немом шоке, и схватив свою сумку, воскликнула:       — Ты дура! — она выбежала из класса. Повисла гробовая тишина, словно здесь не стояло помимо меня еще десять человек.