Граф Кусакула

— Что насчет этой? — Чонгук вертит в руках здоровенную ветвь, оценивая степень ее крепости. И он бы в жизни не подумал — да даже не в жизни, а хотя бы за последние месяцы знакомства с Тэхеном, — что блуждание по лесу в поисках хорошей древесины станет (очередным) поводом для восхищения его парнем. Но, стоя посреди заросшей высокой травой опушки, именно это Чонгук и испытывает. Потому что… Все началось неделю назад. В тот самый день, когда он с таким остервенением выдул весь свой запас крови, готовясь к операции по наставлению госпожи Пак на путь истинный. И он усердствовал тогда настолько яростно, что умудрился слишком сильно опереться всем своим весом на кухонный стол, так что в конечном итоге одна из ножек не выдержала такого напора и треснула практически пополам, держась все последние семь дней на одном честном слове. И даже несмотря на их вроде как соглашение с Тэхеном, что теперь тот брал все заботы о его, Чонгука, нуждах на себя, Чонгук постеснялся явиться с просьбой обеспечить его новым столом буквально на следующий же день после заключения договоренности. И потому он планировал, как и обычно, присмотреть что-то подходящее для себя в одном из зажиточных имений в округе, чтобы одной прекрасной ночью утащить это в свой замок. Стол, правда, переть на своем горбу было бы далеко не так удобно, как одежду или книги, но Чонгук давно привык к тому, что периодически ему приходилось тратить ночи на малоприятные мероприятия, призванные облегчить его дальнейшее существование, и в общем не жаловался на это. А потом он проговорился о приключившейся с ним совершенно незначительной неприятности. Случайно. Он действительно не собирался заводить об этом разговор, чувствуя себя неловко из-за того, что Тэхен обязательно бы принялся решать его проблемы, когда у него самого их был воз и огромная телега. Но за месяцы их отношений он все же сумел усвоить, что Тэхен обладал каким-то невероятным навыком выуживать из него именно то, о чем он предпочел бы молчать, причем делал это абсолютно непринужденно и, очевидно, интуитивно, а не намеренно. И, разумеется, едва Тэхен узнал обо всем, как план обчистить местного зажиточного купца — которого Чонгук знал уже давно и который, по его наблюдениям, был не слишком приятным человеком, так что доставить ему хлопоты было почти за радость, — накрылся медным тазом. Потому что Тэхен, ожидаемо, тут же заявил, что разберется со всем сам. Так что теперь они ждали новую поставку мебели к какому-то невероятно надежному, по словам Тэхена, поставщику. Но, так как это ожидание могло продлиться довольно долго, Тэхен заодно настоял и на том, что на это время сможет починить ножку и сам. Поэтому теперь они вместе бродили по лесу в поисках достаточного прочного дерева, подходящего под их цели, а Чонгук отдельно заодно еще следил за тем, чтобы не залить всю чащу слюнями: его парень, молодой наследник крупного предприятия, сын одного из самых зажиточных людей в городе, таскался с ним среди дубов, чтобы затем собственноручно чинить стол в его доме… Как это вообще было возможно?.. — М-м, не, не думаю, — пристально вглядевшись в толстую ветвь в руках Чонгука, все же отрицательно качает головой Тэхен, поджав губы. — Наверное, все же глупо было выходить без топора. Давай не будем тратить время и вернемся к тебе? А я на днях принесу топор, и мы просто срубим что-нибудь подходящее рядом с твоим замком? — Как скажешь, — пожимает плечами Чонгук, совершенно не разбиравшийся в подобных вопросах, так что еще более, чем обычно полагавшийся в этом деле на Тэхена. — Хотя откуда ты вообще знаешь, как прибивать ножку к столу? — все же интересуется Чонгук, когда они, побросав в кусты бесполезные ветки, неспешно направляются в сторону его дома. — А что в этом сложного? — усмехается Тэхен и берет его за руку. — Видимо, ничего, — показывает ему язык Чонгук, стискивая его ладонь в своей покрепче. — Но просто разве это то, что входит в стандартный набор навыков молодого аристократа? Я думал, починкой мебели занимается кто-то из слуг. — Верно, — согласно кивает Тэхен. — Но мой отец всегда считал, что для того, чтобы руководить кем-то, нужно сперва понять принцип работы с самого начала, так что он старался освоить все навыки, которые могли пригодиться в решении самых разных ситуаций, с которыми он сталкивался. Ну а заодно он и меня этому с детства учил. Так что я не такой уж неженка, если ты на это так неумело пытаешься намекнуть, Куки. В следующее мгновение Чонгука за неумение корректно формулировать вопросы настигает кара в виде ощутимого тычка в бок. Точнее… Будь он человеком, это, вероятно, должно было заставить его как минимум скривиться или недовольно зашипеть. Но на самом деле он лишь едва успевает прикусить щеку, чтобы не выдать, насколько сильно умилен подобным игривым поведением Тэхена. — Знаешь… У меня все никак не укладывается в голове… — Что именно, Куки? — Тэхен мягко проводит большим пальцем по тыльной стороне его ладони. — Твои отношения с родителями. Ты злишься на них сейчас. Но у меня все равно каждый раз ощущение, что не такие уж у вас и скверные отношения. Потому что… — Чонгук мнется и хмурится, тщательно подбирая слова, заодно невольно сравнивая опыт Тэхена со своим. Его родители никогда не учили его ничему, кроме как убивать ни в чем не повинных людей. — Ты всегда рассказываешь о них что-то хорошее. То есть, ну… Им не было наплевать на тебя. — Им и сейчас не наплевать. Только на мои чувства и желания. А так, я их удачное вложение в будущее семьи. Ты уже забыл об этом? Чонгук невольно настораживается, но, взглянув на Тэхена, расслабляется, замечая, что тот не выглядит слишком расстроенным или мрачным. — Но в целом да, детство у меня было хорошее, — продолжает Тэхен после короткого тяжелого вздоха. — Родители проводили со мной много времени. Даже отец, несмотря на то, что был вечно занят своими делами. Но он и правда многому учил меня. Сейчас, правда, я понимаю, что он, наверное, воспринимал это как часть своей работы. Мол готовил себе приемника. Ну… И, наверное, это в общем верный подход для родителя, даже если звучит как-то грубо. — Я читал в какой-то книге, что родители не должны быть для человека только друзьями. Все же в большой степени они учителя и наставники. Так что… Даже если и правда звучит жестковато, пожалуй, это вполне логично. — Ну да. Хотя… — Тэхен глубоко вздыхает, и Чонгук тут же перестает смотреть под ноги, обеспокоенно сосредотачивая на нем все свое внимание — в конце концов его замок уже показался из-за густых зарослей кустарника, так что можно было и немного утратить бдительность, не волнуясь зацепиться за что-нибудь и повредить целостность костюма. — Именно из-за этого мне так сложно сейчас. Точнее… — Тэхен мнется и тоже отводит взгляд в сторону, а Чонгук только старается не слишком вытягивать шею, чтобы все же заглянуть ему в глаза, представляя, как наверняка странно со стороны выглядят все его действия. — Не только сейчас. А вообще в последнее время. Еще до встречи с тобой, когда вся эта каша со свадьбой только заварилась. Потому что у меня все никак не сходится в голове, что родители, которых я привык уважать и любить, могут вот настолько игнорировать все, о чем я говорю. И чем дольше все это тянется, тем… — Тем что, Тэ? — осторожно уточняет Чонгук, когда Тэхен вдруг замолкает на какое-то время, выглядя при этом так, словно решает в эту секунду судьбу всего человеческого рода. — Давай тоже сбежим, Куки? — Тэхен тормозит и тянет путающегося в ногах Чонгука на себя, а затем прикусывает губу и выжидательно смотрит на него. — Тоже? — Чонгук растерянно моргает и поджимает губы, безуспешно силясь угнаться за мыслями Тэхена. — Ага. Ведь я… — Тэхен берет его и за вторую руку, притягивая ближе к себе. — Я только у нее наконец понял, каким трусливым был все это время и как это нечестно по отношению к тебе. — Тэ, все… — Нет, Куки! — тут же перебивает его Тэхен. — Все ненормально. Это ненормально! Она ведь готова бороться за свою… — Тэхен осекается, а Чонгук хмурится, пытаясь угадать, какое слово так и осталось непроизнесенным. — В смысле за своего парня, — поправляет себя Тэхен. — И, Куки… — Тэхен тянется к нему, почти сталкиваясь с оторопевшим Чонгуком носами, и едва слышно шепчет, — я тоже готов. Куки… — А вот и нет! — глаза Чонгука округляются: настолько он сам удивлен своим поведением, но он вдруг отходит от Тэхена на несколько шагов назад и в конце концов даже выпускает его ладони из своих. Потому что он знает, чем все иначе закончится. Тэхен поцелует его. А может он и сам поцелует Тэхена. Такая близость между ними, когда не оставалось ни миллиметра свободного пространства, всегда одинаково безжалостно кружила ему голову, чтобы он не мог думать ни о чем еще, кроме как о сладостном вкусе губ Тэхена. И после этого он точно, поддавшись чарам Тэхена, согласится на любое его предложение, игнорируя все попытки здравого смысла воззвать к нему. И это ни за что нельзя допустить! Они ведь договорились как следует подумать обо всем, прежде чем принимать какие-либо решения. А сейчас Тэхен вновь выглядит так, будто поддавшись нахлынувшим эмоциям, может отважиться на отчаянное безрассудство. И… Чонгук не особенно верит в то, что сможет достойно противостоять своему парню. Только не тогда, когда инфантильная, а еще уставшая от многих лет тоскливого одиночества его сторона так отчаянно желает согласиться на что угодно, лишь бы быть рядом с Тэхеном. Но он должен хотя бы попытаться. — Тэ, то о чем ты говоришь… Это нормально! — стараясь говорить как можно мягче, наконец продолжает Чонгук, до пробегающего по спине мороза боясь того, что этот крайне опасный разговор вновь может привести их к тому, что во второй раз, еще и за такой короткий срок, он точно не сможет вынести. — Нормально, что тебе страшно бросать то, к чему ты привык. И… Это ведь твои родители, с которыми ты прожил всю жизнь. Как решить бросить их может быть чем-то легким? — Но ведь мне все равно однажды придется выбирать, — отвечает Тэхен, и Чонгук на мгновение прикрывает глаза: Тэхен звучит печально, но хотя бы не обиженно. — Сколько бы мы с тобой ни откладывали это и сколько бы я сам ни бегал от этих мыслей, необходимость сделать выбор все равно никуда не денется. — Я просто хочу, чтобы для начала ты хотя бы перестал винить себя за свои чувства, — Чонгук подходит к стоящему неподалеку дереву и приваливается к нему спиной. А на самом деле хочется лечь на землю и закрыть глаза, чтобы открыть их только тогда, когда все проблемы наконец решатся как-нибудь без него. Ну почему все никогда не может быть просто?.. — А еще хочу, чтобы ты даже не думал думать, что приносишь в мою жизнь что-то, кроме счастья. — Разве ты счастлив прямо сейчас? — с явным сомнением хмыкает Тэхен, продолжая стоять на одном месте и от того выглядя окончательно потерянным. — Разве я не обременяю твою жизнь своими бесконечными проблемами и абсолютной неспособностью разобраться с ними? Ведь я… Я… — Тэхен разочарованно выдыхает и запускает пальцы в волосы. — Даже Джиу, девушка, решилась бросить все, несмотря на то, что для нее это, вероятно, еще сложнее, чем для меня. Ты же в курсе, да? Таких женщин всегда ждет только осуждение. Ее семья за такое наверняка навсегда вычеркнет из памяти и перестанет упоминать ее имя. Но ей плевать на это. Потому что она сделала выбор и следует за ним, чего бы это ни стоило. А я… — Тэ… — Нет, Куки. Я только все усложняю и порчу! Я заставляю тебя прятаться со мной здесь, не знакомлю тебя ни с кем из своих друзей. И нет. Я общаюсь не только с Юнги-хеном. Я даже домой к себе тебя пускаю только через окно, хотя не было бы ничего странного, если бы я познакомил родителей с еще одним своим другом, который заслуживает войти в наш дом через парадную дверь, а не так, будто он вор… — Тэ, пожалуйста, перестань. Все совсем не так, — качает головой Чонгук, теперь окончательно запутавшийся в том, какого Тэхена ему видеть больнее: злого и ненавидящего его или такого абсолютно раздавленного чувством вины. — А как, Куки? — Тэхен смотрит на него с отчаянной надеждой во взгляде и разводит руками. — Нет. Все именно так. Это из-за меня ты теперь вынужден жить так. Ты. Который говорил, как сильно ты не любишь все эти прятки. Теперь ты должен делать это еще чаще, и все это... Это все из-за меня! Прости, что я такой эгоист. И… Не иди за мной, ладно? — Тэхен не смотрит на него и в конце концов поворачивается к нему спиной. — Я не злюсь на тебя, Куки. Злиться я имею право только на самого себя. Я просто… Похоже, мне нужно побыть немного одному. Прости… Так и не обернувшись, Тэхен уверенно шагает в сторону замка, где его дожидается привязанный к воротам Нэрсэ, а Чонгук, подавляя зудящее желание ринуться следом, всем телом приваливается к дереву и закрывает глаза. Он понимает, почему в последнее время Тэхен стал таким нестабильным, и больше всего злится на то, что никак не может придумать, что еще ему сделать, чтобы как-то исправить это. Он думал, что договоренность с госпожой Пак, а вследствие этого и возродившаяся надежда на отмену свадьбы взбодрит Тэхена и заставит его вновь поверить в то, что все еще может наладиться. Но, похоже, Тэхен воспринял все совершенно иначе. И… Чонгук распахивает глаза, когда слышит пронзительный вскрик Тэхена. — Тэ! Чонгук мгновенно оказывается рядом с лежащим на земле Тэхеном, который, очевидно, оступившись и покатившись кубарем в небольшой овраг, весь покрыт листвой и землей. — Тэ… — снова зовет его Чонгук, осторожно отряхивая Тэхена, пытаясь оценить ситуацию. — Ты как? Встать можешь? — Я… Кажется… — опираясь на руку Чонгука, Тэхен, шипя, пытается подняться на ноги, но тут же с еще более оглушительным вскриком оседает на землю. — Куки!.. Тэхен громко всхлипывает и жмурится, и Чонгук, заметив собравшиеся в уголках его глаз крупные слезы, вновь внимательно осматривает его, пытаясь определить, в чем же дело. Он не чувствует крови и не замечает никаких видимых повреждений, так что все только продолжает безрезультатно сканировать Тэхена взглядом. — Куки, моя нога… — наконец сквозь зубы шепчет Тэхен, смаргивая слезы. И Чонгук тут же принимается ощупывать его показательно отставленную в сторону правую ногу, осторожно продвигаясь от бедра к колену, и затем, за секунду до нового вскрика Тэхена и его закушенной до крови от боли губы, наконец обнаруживает проблему: у Тэхена выбита коленная чашечка. — Черт… А это ведь я только задумался о побеге, — прерывисто дыша, пытается шутить Тэхен, но Чонгук только растерянно смотрит на него, совершенно не улавливая смысл его слов. — Представляешь, что со мной случилось бы, если бы я всерьез взялся за реализацию плана? — Тэ, только не дергайся, ладно? — Чонгук закатывает рукава рубашки до локтей. — Все будет хорошо. — Если только для моего отца, — снова крепко жмурясь, отвечает Тэхен, и тут же долго выдыхает. — Теперь ему даже не придется меня привязывать к кровати, чтобы я никуда не делся от него и его планов на меня. Как удачно! Оно ведь заживать будет месяцами. — Тэ, на самом деле… — Чонгук почти собирается приняться за долгие объяснения того, что собирается сделать. Но, наблюдая на лице Тэхена невыразимую гримасу боли, справедливо решает, что ликбез может и подождать. — Просто доверься мне, ладно? И обними меня за шею. Чонгук, опираясь одним коленом о землю, осторожно поднимает Тэхена на руки, бережно прижимая его к себе, и не может сдержать облегченной улыбки, когда чувствует, как доверчиво Тэхен льнет к нему, утыкаясь носом ему в плечо. — Сейчас мы все исправим! — успокаивает замычавшего Тэхена Чонгук, когда наконец опускает его на кровать в своей спальне. — Тэ… Тебе нужно будет выпить мою кровь. — Что?.. — заторможенно моргая, Тэхен переводит на него полный растерянности взгляд. — Зачем? — Кажется, я не говорил тебе, — Чонгук чешет затылок, пытаясь припомнить, упоминал ли он когда-нибудь прежде об этой своей способности. — Но кровь вампира может исцелять раны. Только… — Только что? —нетерпеливо переспрашивает Тэхен, ерзая на постели. — Только ты должен быть очень осторожен после того, как выпьешь ее. В течение следующих двадцати четырех часов. Если человек умирает с кровью вампира в организме, он обращается. Так что… — Чонгук тут же осекается, пораженный осознанием, что так бездумно, кажется, сейчас сам подводил Тэхена к тому, о чем они столько недель спорили, никак не находя компромисса. — Тэ, ты должен пообещать мне, что не станешь ничего делать, пока мы не решим все вместе, — он тоже садится на кровать и берет Тэхена за руки. — Я обещаю, Куки, — тут же кивает Тэхен, и Чонгук, глядя ему прямо в глаза, понимает, что безоговорочно верит ему. — Мы ведь договорились, что примем это решение вместе, да? Я бы ни за что не стал делать ничего за твоей спиной. Тем более что-то настолько… вечное. — Хорошо, тогда… — Чонгук пытается отвернуться, но Тэхен тут же хватает его за локоть и останавливает. — Помнишь? Ты тоже кое-что обещал мне. Что больше не будешь от меня прятаться. Нехотя, но Чонгук все же вынужден признать правоту Тэхена. Так что, перебарывая смущение, он, больше не предпринимая попыток спрятаться, выпускает клыки и прокусывает запястье, а затем подносит его к губам Тэхена. — Ты должен сделать несколько глотков, — говорит Чонгук и тут же слабо вздрагивает, когда чувствует, как Тэхен, обхватив его ладонь и локоть, присасывается к месту укуса. — Да. Вот так. Все будет хорошо, Тэ, — он аккуратно поглаживает Тэхена по спине, немного ругая себя за это, но все равно в глубине души немного радуясь, что их очередной спор, который потенциально мог привести к новой многодневной разлуке, закончился именно так. — Ого… Больше совсем не болит! — восклицает Тэхен, вытирая губы рукавом пиджака и ощупывая свою коленку. — Ничего себе! А я тут как-то две недели ждал, пока порез от ножа на руке пройдет. А оказывается, нужно было сразу к тебе бежать. — Тэ… — Чонгук немного укоризненно и выжидательно смотрит на выглядящего чересчур восторженно Тэхена. — Это серьезно. Не стоит так легкомысленно к этому относиться. И вообще… — Вообще что? Хоть Чонгук и крайне сосредоточен сейчас, но в то же время ему и вправду становится намного легче, когда он видит, что Тэхен все еще не стремится замкнуться в себе, а выглядит действительно заинтересованным всем происходящим. — Вообще я бы вместо твоего отца привязал тебя к кровати, чтобы точно проследить, что с тобой ничего не случится! — вспыхивает Чонгук, выпаливая то, что крутится у него на языке, и тут же испуганно округляет глаза, но Тэхен, к счастью, в ответ только тихо смеется. — Какие у тебя сразу радикальные меры, Куки, — хмыкает Тэхен, но тут же тоже становится серьезным. — Я буду очень осторожен. Обещаю. — Хорошо. Тогда… — Чонгук жмется, но все же поудобнее усаживается на кровати, блокируя Тэхену пути отступления. — Тэ, насчет того, что ты сказал в лесу, — он вздыхает, не понимая, как стоит начать. И в конце концов решает, что лучше все же начать с самого главного. — Я люблю тебя. Чонгук замолкает, словно хочет, чтобы его слова прозвучали многозначительнее, но на самом деле он лишь хочет убедиться, что Тэхен верит ему. — Так что то, о чем ты говоришь, все эти проблемы… — наконец продолжает Чонгук, когда Тэхен так ничего и не предпринимает, но вроде уже не выглядит таким разбитым, как еще полчаса назад. — Это просто часть наших отношений. Вот и все. Ни у кого в жизни не бывает все просто и только так, как он хочет. Так что… Не так, так как-нибудь иначе, но трудности всегда найдут тебя и заставят делать сложный выбор. И это нормально, Тэ. Так что ты вовсе ничего не портишь. — Ну да, но… — Тэхен отводит взгляд в сторону, так и не найдя, что возразить, чем Чонгук сиюминутно пользуется: — Неужели ты так и не усвоил, как на самом деле отвратительно мне жилось в полном одиночестве, когда мне и поговорить было не с кем? Я ведь сотню раз говорил тебе, — он качает головой в притворном упреке. — И я никогда не врал. Пожалуйста, верь мне. Тэ… — он вновь прерывается, чтобы подцепить пальцем лицо Тэхена за подбородок и повернуть его к себе. — Я понимаю. Правда, понимаю, Тэ. Ты устал и злишься. Это нормально. Просто… Пожалуйста, помни, что мы с тобой заодно, ладно? Я на твоей стороне. И я… Я ничем не жертвую, когда думаю о том, как нам выпутаться из этого всего. — А как же… — Тэхен снова пытается что-то сказать, но Чонгук вновь бесцеремонно перебивает его: — Я такой же эгоист, как и ты, и хочу тебя себе, — твердо, почти отрывисто проговаривает Чонгук, чтобы до Тэхена точно дошел смысл того, что он сказал. — Так что… Считай, я тут действую в своих интересах. И… И я наконец-то чувствую, что действительно живу. Пусть я формально и не жив, — кривясь, Чонгук фыркает. — Но благодаря тебе я не просто существую в одном состоянии изо дня в день. Теперь со мной постоянно что-то происходит, и я чувствую, как постепенно меняюсь. Раньше я лишь думал, что мне могло бы понравиться что-то такое. Но теперь я по-настоящему убеждаюсь, что мне нравится заботиться о тебе. Нравится проводить с тобой время, слушать тебя… — Целовать меня, — подсказывает ему Тэхен со слабой улыбкой, притягивая за шею ближе к себе. — Кхм. Да. И это тоже, — Чонгук смущается, но не отводит взгляд, постепенно перебираясь по кровати так, чтобы в конце концов нависнуть над Тэхеном, обхватив его коленями за талию. — Ты делаешь мою жизнь лучше, Тэ. И если ради этого от меня требуется какое-то время пострадать… Я не против, потому что знаю, что это не напрасно. Для меня ты стоишь всего, через что мне, возможно, придется пройти. И поэтому… Чонгук так и не договаривает, когда, подавшись вперед, Тэхен утягивает его в глубокий, влажный поцелуй. Так они не целовались еще никогда. С такой в секунду воспламенившейся яростью, словно таким образом они хотят доказать Вселенной свое право на отношения. Чонгук пытается не слишком сильно сжимать пальцы на боках податливо льнущего к нему Тэхена, но ничего не может поделать с тем, какие чувства рвутся из самых глубин его души. Он чуть было снова не лишился Тэхена... Вот только теперь он не представляет себе, как сможет существовать дальше, если такое произойдет. Теперь, когда он чувствует, как с каждым днем становится все более жадным. До прикосновений и взглядов Тэхена, до его улыбок и смеха, до всего его в любом виде нахождения рядом. Вампиры бессмертны? Чушь. Чонгук, напористо впиваясь в опухшие губы задушенно стонущего Тэхена, каждой клеточкой своего тела понимает, что остаться без него и будет значить смерть. И... И тогда Чонгук чувствует, как чужая твердая плоть упирается ему в бедро. — Тэ… — Куки, пожалуйста, — умоляет Тэхен, обхватывая его за плечи, и крепче прижимает к себе, не позволяя отстраниться. А затем начинает притираться теснее, тихо поскуливая ему на ухо. Такого Чонгук не испытывал никогда в жизни. Конечно, он знал, что секс существует. И что это такое, в общем тоже знал. В теории. До практики за все сто двадцать лет его жизни дело так и не дошло. В своем клане он был изгоем, чтобы кто-то обратил на него внимание в этом плане. А не с целью отвесить ему оплеуху или очередной ядовитый комментарий. С людьми же он бы сам никогда в жизни не рискнул заняться чем-то подобным. Обычно он в принципе не доверял людям и не собирался вступать с ними в настолько тесный контакт. Но даже с Тэхеном… Он старался избегать мыслей о том, что, будучи в отношениях, рано или поздно они могли перейти к чему-то подобному. Потому что боялся того, что не сможет себя проконтролировать. Что, если он случайно укусит Тэхена? Или просто сделает ему больно, не рассчитав силы? Сам же Тэхен никогда на эту тему даже косвенно не намекал. Так что Чонгук вполне был готов довольствоваться платоническим течением их отношений с единственным исключением в виде поцелуев, которые были такими вкусными, что он мог бы заниматься этим часами, если бы не знал, что Тэхену периодически все же требовалось дышать. А теперь… Вжимаясь в Тэхена поближе, будучи просто не в силах бросить его в такой момент, он лишь стискивает ладони в кулаки и крепко жмурится, чтобы не позволить и себе сорваться в пучину безумия. Разомлевший, рассыпавшийся под ним на кусочки, разгоряченный Тэхен пахнет так сладко, что его хочется съесть. Пройтись губами по каждому миллиметру его кожи, разукрасить его тело разными оттенками фиолетового, попробовать на вкус его горячую кровь… Чонгук чувствует, как выдержка его, и без того некрепкая, слабеет с каждой секундой, пока он постепенно плавится в жалобном мычании Тэхена куда-то ему в шею. И он тихо рычит, напоминая себе, что ему нужно держаться, что он, даже застигнутый врасплох, не может позволить себе проявить слабость, а затем Тэхен как-то сорвано стонет и, тяжело дыша, откидывается на подушки. А Чонгук тут же отползает к противоположному краю кровати, впиваясь ногтями в свои ладони. Тэхен перед ним такой открытый и совершенно беззащитный. И сильнее всего по Чонгуку бьет осознание того, что это не для него. Не для вампира, который во много раз превосходит его, человека, по силе и может делать с ним что угодно. Нет. Тэхен такой перед ним из-за него. И опуская взгляд вниз, чтобы хотя бы попытаться привести мысли в относительный порядок перед тем, как он пойдет искать в своем шкафу новые брюки для Тэхена, Чонгук приоткрывает рот в немом удивлении и замирает. Потому что и на своих штанах видит расползающееся мокрое пятно — он ведь даже не заметил ничего, так глубоко погрузившись в желание обладать Тэхеном. А еще чувствует, как начинает мелко дрожать от бьющих по всем рецепторам ощущений. На бешенной скорости Чонгук вылетает не только из своей спальни, но и вообще из замка. Если он прямо сейчас не уберется куда подальше от Тэхена, он точно набросится на него, и тогда от них обоих ничего не останется.