Граф Кусакула

Согнувшись над островком, густо поросшем высокой травой, вблизи небольшого ручейка Чонгук внимательно следит за кузнечиками. На самом деле он терпеть не может этих насекомых. Кажется, они вездесущие, а цель их жизни — ежедневно мешать ему спать. И поэтому частенько по ночам он лежит, уставившись в потолок не мигающим взглядом, и рассуждает о том, какой вообще смысл быть вампиром, если в конечном итоге тебя способно одолеть какое-то мелкое насекомое. Но прямо сейчас кузнечики — его спасение. Потому что уж лучше слушать их мерный стрекот, чем нежные речи, которыми обмениваются Юнги и его возлюбленная Ким Юджин. Та самая служанка госпожи Чхве, ради которой они втроем — он, Юнги и Тэхен — безостановочно скакали на протяжении двух с половиной часов в самую рань. Заторможенно моргая и вглядываясь в рябившую перед глазами зелень некошеной травы, Чонгук старается не слишком часто вздыхать от того, как много проблем принес ему этот день. Во-первых. Он в целом не то чтобы хотел куда-то мчаться с утречка пораньше. Еще и верхом на лошади. К счастью, Тэхену, который и уговорил его — хотя скорее упросил с самым жалобным взглядом на свете — провести еще один день в компании с Юнги, чтобы мой парень и мой лучший друг познакомились теснее, не пришло в голову предложить ему добраться до места назначения вместе на Нэрсэ. Чонгук невольно вздрагивал, представляя, сколько раз он оказался бы в какой-нибудь луже или канаве стараниями Нэрсэ, если бы они оба с Тэхеном спятили настолько, что решили бы, будто это был отличный вариант. Но и на самой мирной кобыле, которую Тэхен специально выбрал для него среди всех имеющихся в их конюшне лошадей, Чонгук тоже не горел желанием никуда ехать, не оценивая свои навыки катания верхом хоть сколько-нибудь положительно. Во-вторых. Он не то чтобы так уж мечтал теснее познакомиться с Юнги. Даже если ему в общем нравился этот друг Тэхена, который за пару встреч произвел на него впечатление того, кому он мог доверить своего парня. Устанавливать личные контакты с ним?.. Да нет, спасибо. Чонгук вполне отдавал себе отчет в том, что прекрасно обошелся бы и без лишних рисков быть раскрытым. Потому что рядом с тесным знакомством соседствовали вопросы типа «а позовешь Чонгука с нами?», «а почему Чонгук не пришел?», «а откуда вообще Чонгук? у него есть здесь родственники?». И еще целая уйма прочих вопросов, на которые было бы невозможно ответить. Так что Чонгук предпочел бы превентивно позаботиться о том, чтобы они и не возникли в принципе. В-третьих. Нэрсэ все же и правда не упустил случая боднуть его головой в спину, так что он, совсем не ожидая такой бесцеремонной наглости, чуть было не шлепнулся на землю раньше, чем они вообще куда-то отправились. А ведь потом Тэхен, помогая ему усесться на лошадь — используя вампирские плюшки Чонгук сделал бы это в два счета, но при Юнги приходилось прикидываться нормальным и в результате странно корячиться в попытке не вывалиться из стремени, — еще и обеспокоенно спросил, точно ли он был в порядке. И Чонгуку, безусловно, было невероятно приятно такое пристальное внимание и забота со стороны Тэхена, но… Но пробраться как-нибудь ночью в конюшню и распахнуть пошире дверцу в денник Нэрсе захотелось активнее, чем когда-либо за все время до сих пор. В четвертых. Всю дорогу к дому госпожи Чхве ему действительно пришлось теснее знакомиться с Юнги и разговаривать с ним, пока Тэхен, внезапно решивший онеметь, только молча наслаждался видами природы вокруг них. И… На самом деле довольно скоро Чонгук приноровился отвечать на все вопросы полуправдой, не вдаваясь в вампирские подробности, но в остальном рассказывая о своем прошлом так, как оно и было на самом деле. И он даже не мог сказать, что ему не было интересно слушать в ответ рассуждения Юнги или его рассказы о своей жизни. Но вся эта беседа требовала от Чонгука такой концентрации внимания, что к моменту, когда они наконец добрались до нужного им пустующего домика, где Юнги в основном и встречался с Юджин, у него настолько нервно дергался левый глаз, что он едва различал тропинку перед собой. В-пятых. Кроме Юнги, ему таки пришлось знакомиться и с его возлюбленной, у которой сегодня был выходной и которая специально ради встречи с ними сбежала из хозяйского имения рано поутру. Это была очень милая девушка, скромная и учтивая, а еще удивительно жизнерадостная. И этот контраст с саркастичным, мрачновато выглядящим Юнги сперва несколько сбивал Чонгука с толку. Что эти двое могли найти друг в друге, еще и, по словам Тэхена, с первого же взгляда? Но в конечном итоге Чонгук был вынужден признать, что вместе они выглядели довольно гармонично. Во всяком случае рядом с Юджин у Юнги выявлялась неожиданная способность очень даже по-доброму улыбаться, и Чонгук находил такое преображение очаровательным. Ведь он прекрасно знал, что и сам довольно сильно менялся рядом с Тэхеном. Так что такое сходство между ним и Юнги заставляло его чуть благосклоннее относиться ко всему происходящему. Но. Это все равно не отменяет того, что он крайне недоволен тем, что теперь вынужден наблюдать за ненавистными кузнечиками вместо того, чтобы наслаждаться компанией одного только Тэхена, или хотя бы вместо возможности провести этот день наедине с книгами, раз уж Тэхен был бы занят поездкой с лучшим другом. Конечно, в обычное время, не используя свои силы специально, он функционирует как обычный человек, так что не должен был бы слышать ничего из секретных разговоров Юнги с Юджин, которые уединились в том самом заброшенном домике, случайно обнаруженном ими в одну из подобных встреч. Но он слышит. Потому что весь этот день наполнен таким количеством непривычных для него вещей, что он чувствует себя крайне взволнованным. А когда он взволнован, его чутье независимо от его желания обостряется, готовясь предупредить о малейшей опасности. И он не может ничего с этим поделать. Так что… Либо кузнечики, либо любовные стихи за авторством Мин Юнги. И Чонгук скрепя сердце выбирает… — Нэрсэ что-то совсем от рук отбился, — отвлекает Чонгука от его мрачных рассуждений Тэхен, который все это время был занят тем, что пытался как следует привязать четырех лошадей к обветшавшей, покошенной оградке домика. — А ведь я специально выбрал для него место с самыми разнообразными цветочками. Без понятия, что это. Но визуально выглядело как пир. Нет бы мирно пастись в благодарность. Ага, сейчас, — фырчит Тэхен, усаживаясь на землю и опираясь спиной о крепкий ствол дуба. — Дергался так, что пришлось трижды его перепривязывать. И что с ним такое… — Ты не говорил, что Юнги — поэт, — переводит тему Чонгук, не находясь в настроении обсуждать поведение Нэрсэ. Что в конце концов он может сказать? Что давно намекал о необходимости сплавить несносного коня куда-нибудь? Вряд ли Тэхен, даже злясь на своего любимца, одобрил бы такой план. Значит, и обсуждать тут больше было нечего. — А ты что, слышишь, о чем они говорят? — хмурясь, Тэхен тут же переключает все внимание на новый предмет разговора, переставая то и дело поглядывать в сторону взбунтовавшегося Нэрсэ. — Ага, — шмыгая носом, подтверждает Чонгук и садится в траву напротив Тэхена, надеясь, что пару кузнечиков он все же придавил собой. Случайно. — Куки… — Тэхен запинается, словно не зная, как деликатно озвучить просьбу. — А ты не мог бы не слушать? Это же… некрасиво. Ну… — Я знаю, что некрасиво, — сжимая губы в тонкую полоску, соглашается Чонгук, неожиданно для себя обнаруживая, что, кажется, постепенно начинает все острее реагировать на каждое слово Тэхена. И это срочно надо прекращать. Не хватало еще только снова поссориться, когда все последние недели отношения между ними и так довольно сложно назвать стабильными. — Но я не могу не слушать. Когда я нервничаю, я не могу это контролировать. — Ты очень сердишься на меня, да? — Тэхен спрашивает это с таким понимающим тоном, опустив голову и глядя на него исподлобья, что Чонгук, даже если бы и злился всерьез, моментально бы оттаял. К счастью, он и не злится. Так. Может, слегка хочет побубнить. Еще, может, куснуть кого-нибудь слегка. Но в остальном… Разве он вообще может злиться на Тэхена, которого любит, кажется, почти до беспамятства и счастье от пребывания с которым перевешивает любые неудобства? Возможно, ему все же пора задуматься о том, насколько такие чувства были здоровыми. Но пока его все устраивает, он не слишком торопится заморачиваться с психологической самодиагностикой. — За что? — все же уточняет Чонгук. Для того чтобы понять, в чем он сейчас будет разубеждать Тэхена. — За то, что я уговорил тебя поехать с нами? — Тэхен все еще смотрит на него с максимально извиняющимся видом. — Мы обычно уезжаем из города вдвоем, чтобы ни у кого не возникло вопросов, куда это хен периодически один смывается. Но я подумал, что было бы здорово, если бы вы с ним побольше пообщались. Хен очень классный. Даже если вечно злобно шутит. Но он единственный, кроме тебя, кому я доверяю полностью. Так что я был бы очень рад, если бы вы с ним поладили. — Тэ… — с тяжелым вздохом Чонгук понимает, что, похоже, не поладить с Юнги у него просто не осталось шансов. Если Тэхен так сильно этого хочет, а он сам какой-то своей частью тоже очень хочет быть максимально вовлеченным в жизнь Тэхена… Даже если сейчас он предпримет слабую попытку переубедить его, в глубине души он уже знает, чем это все закончится. — Я не сержусь, но… Мне не стоит вступать в контакты с людьми. Это всегда вызывает ненужные вопросы. — Ты бы мог рассказать ему о себе в какой-то момент, — предлагает Тэхен, и Чонгук испуганно — потому что такого он все же не предполагал, — таращится на него, заставляя того тут же активно замахать руками. — Я не предлагаю прямо сейчас! Просто… Может, потом когда-нибудь? Если ты сочтешь его достойным своего доверия. — Тэ, людям не стоит знать о вампирах, — Чонгук устало трет переносицу. — Ничего, кроме беспокойства, им это не принесет, — «и мне тоже» так и остается непроизнесенным. — Со мной же все нормально вышло, — спорит с ним Тэхен, пока Чонгук зарывается в мысли о том, что на самом деле дружба с людьми — это именно то, чем он грезил долгие десятилетия. И все же он не может избавиться от ощущения, что добром такое не кончится. — С тобой все… сложно, — Чонгук снова вздыхает и отводит взгляд в сторону. — Давай поговорим об этом. Куки… — Тэхен зовет его, и Чонгук с совершенно искренним непониманием смотрит на него. — Прости меня. — За что? — Чонгук хмурится, задавая этот вопрос во второй раз за день. Но теперь он чувствует себя окончательно сбитым с толку. Сегодня день, когда все друг перед другом извиняются без повода, а он, как обычно, не знает об этом?.. — За тот раз, — теперь очередь Тэхена смотреть в сторону. — Ты знаешь, — Тэхен произносит это с нажимом, и тогда Чонгук понимает, что да, он все же и правда знает. С того самого раза, с их первой интимной близости — и даже если с точки зрения людей, возможно, в этом не было вообще ничего такого уж раскованного и откровенного, для Чонгука это все равно настолько взрывающее мозг событие, что он до сих пор не рисковал особенно часто вспоминать о произошедшем, — они виделись уже несколько раз к настоящему моменту, но до сих пор ни разу не обсудили случившееся. После того, как он около пары часов тогда на сверхзвуковой скорости побегал по знакомой ему до боли лесной чащобе, сбрасывая пульсирующее внутри него зудящее напряжение, он все же заставил себя вернуться обратно, внезапно заволновавшись о том, что Тэхен мог испугаться такой его реакции или обидеться на него за то, что бросил его одного в такой момент. Он нарисовал себе тысячу самых ужасных картинок, пока мчался обратно к замку, но в итоге обнаружил Тэхена, неловко укрытого краем его одеяла, мирно спящим на его постели все в той же перепачканной одежде. Вся его комната все еще слишком ярко пахла Тэхеном, так что ему вновь стало трудно сосредоточиться на нормальных, а не пугающих мыслях. И все же он заставил себя найти для Тэхена подходящий костюм в шкафу, а затем, предварительно прочитав себе лекцию о том, что в отношениях главным является уважение, даже сумел аккуратно — чтобы не разбудить — раздеть его и как следует укрыть одеялом, ни разу не посмотрев туда, куда ему явно не следовало, после чего отправился спать в одну из гостиных. А на следующий день он — боязливо ожидая возмездия и, например, позорного избиения человеком, — вел себя так, будто ничего и не произошло, боясь того, что он, еще слишком взбудораженный, даже на простой диалог мог бы отреагировать не так, как следовало. И так как Тэхен, который, вопреки опасениям Чонгука, не избегал его и не пытался сбежать от него как можно скорее, очевидно, придерживался такого же плана, то они так об этом и не поговорили в тот день. Когда Тэхен пришел к нему еще через день, согласно их уговору, разговор о произошедшем вновь не состоялся. И так оно длилось все последующие две недели, до этого самого дня, так что Чонгук совсем не ожидал, что эта тема внезапно всплывет именно в тот момент, когда они будут не наедине. Но… В какой-то степени, пожалуй, это было даже к лучшему. Сейчас у него было слишком много поводов для волнения, чтобы сосредоточиться на чем-то одном и выдать излишне эмоциональную реакцию. — Это… Мне жаль, что все так вышло. То есть… Не жаль, что это в целом произошло. Я… Мне… Мне понравилось, Куки, — Тэхен все еще смотрит куда-то в сторону, очевидно, слишком смущаясь своих слов, пока Чонгук в то же время сосредоточенно смотрит на него в упор, стараясь считать каждую его эмоцию. — Но мне жаль, что это произошло вот так внезапно, когда я почти набросился на тебя. Конечно, ты намного сильнее меня и мог бы просто оттолкнуть, если тебе было неприятно или… — Мне не было! —хрипло перебивает его Чонгук. Он ужасно хочет дослушать до конца все, что Тэхен собирается сказать ему. Но еще сильнее он хочет, чтобы Тэхен не думал, будто ему может быть неприятно делать что-либо с ним. Такое просто невозможно. — Хорошо, — Тэхен не слишком уверенно кивает и продолжает. — Но в любом случае твоя сила, как и то, что ты на сто лет старше меня, не означает, что можно игнорировать твои чувства и не обсуждать подобные вещи заранее. Потому что это касается нас обоих. И мы оба должны быть уверены, что готовы к таким вещам. Потому что если нет, то все нормально, — Тэхен наконец вновь смотрит на него. — Я просто был таким разбитым тогда, и все, что ты мне сказал… Прости, Куки. Это не может быть оправданием. И я сам не ожидал такого. Оно просто… Просто случилось. Потому что с тобой я чувствую так много всего сразу, что не всегда могу контролировать это. Чонгук невольно хмыкает в ответ. Пожалуй, в этом он как раз отлично понимает Тэхена. — Мне не за что тебя прощать, потому что я не злюсь, — отвечает наконец Чонгук, кое-как собравшись с мыслями, которые, несмотря на все его усилия, так и норовили улизнуть от него. И он даже не мог винить себя за это, когда действительно запутался во всем настолько, что понятия не имел, что ему стоило сказать Тэхену, чтобы и не обидеть его своей неделикатностью, и в то же время донести, что для него это все было более чем серьезно. — Но… Нам и правда стоило все обсудить заранее. Тэ, ты только не подумай, что я не хочу этого с тобой, хорошо? Чонгук поднимает на Тэхена взгляд, полный надежды, и немного успокаивается, когда убеждается в том, что тот лишь внимательно его слушает. У него никакого опыта в разговорах о подобных вещах, и оттого он чувствует себя крайне неуверенно. Но в то же время то, как Тэхен смотрит на него, прямо и выжидательно, придает ему веры в то, что они оба готовы быть настолько честными друг с другом, чтобы преодолевать выжигающее внутренности дотла смущение, не опасаясь столкнуться с осуждением. — Просто ты должен понять, что я… Я всего лишь боюсь причинить тебе боль, не рассчитав силу. Я не мог оставить тебя одного тогда. Просто не мог и все. Потому что я знал, что тебе было нужно, чтобы я был рядом. Но это было абсолютно небезопасно для нас обоих, — Чонгук облизывает губы, немного надеясь, что Тэхен скажет что-нибудь, прервав его сбивчивый поток откровений. Но тот только молчит и внимательно смотрит, слегка нахмурив брови. — Мне и так сносит крышу, когда ты рядом. Да даже когда я просто думаю о тебе! А в тот момент… — Ты никогда не спал ни с кем? Даже с кем-то из своих? — неожиданно спрашивает Тэхен, заставляя Чонгука невольно смутиться еще сильнее. — Никогда, — Чонгук машет головой, отчаянно пытаясь согнать румянец с щек. Правда, Тэхен вовсе не выглядит так, будто собирается смеяться над ним за такую неопытность к его-то возрасту. Скорее так, словно и правда всего лишь задает интересующий его вопрос. — А ты?.. — осторожно спрашивает Чонгук и тут же прикусывает язык. Наверное, ему не стоило… — Я тоже никогда, — кивает Тэхен. — И раз ты не не хочешь этого со мной, — он вдруг слабо улыбается, и Чонгук тут же думает, что ему уж как-то слишком тепло для того, кто пил кровь довольно большое количество часов назад. — Я рад, что мы будем разбираться с этим вместе. Ведь так, Куки? — Ну конечно, — Чонгук наконец тоже улыбается. — Только… Только мне потребуется какое-то время, чтобы научиться достаточно контролировать себя рядом с тобой. И это… — Чонгук шмыгает носом и чешет самый его кончик. — Я не знаю, как долго это продлится. — Это неважно, — Тэхен лишь пожимает плечами. — Мы будем ждать столько, сколько будет нужно, чтобы ты почувствовал себя достаточно уверенным. На самом деле я должен был подумать об этом с самого начала, и… — Давай просто перестанем по кругу оправдываться в чем-то, ладно? — перебивает его Чонгук, решительно не желающий по новой выслушивать извинения Тэхена, когда ему было ровным счетом не за что извиняться. — Не хочу, чтобы все это выглядело так, будто произошло что-то такое ужасное. Это просто… Часть наших отношений. Я уже говорил тебе. Все не может всегда идти идеально, — заканчивает Чонгук и вздыхает, когда понимает, что последние его слова теперь имеют двойное значение: — Насчет идет, Тэ… Юнги совсем скоро, очевидно, к нам присоединится. — Ты слышишь, что они закончили? — выглядя все таким же удивленным его способностями, как и в начале их разговора, Тэхен поворачивает голову к домику, из которого пока, кажется, никто не торопиться выйти. — М-м, пока еще не совсем, — Чонгук слегка морщится. Теперь, когда Тэхен не занимает абсолютно все его мысли, он имеет удовольствие слышать какие-то уж слишком неприлично влажные звуки. Неужели их поцелуи с Тэхеном звучат со стороны так же?.. — Но прощальные любезности уже были, если тебе интересно. — Куки! — немного укоризненно восклицает Тэхен, но тут же понимающе смеется. — Знаешь что? — вдруг говорит он, когда уже вроде почти поднимается на ноги. — Ты такой удивительный, Куки, — а затем улыбается своей самой искренней улыбкой, и у Чонгука все внутри сжимается. Он давно не видел Тэхена таким спокойным. И, как оказалось, так сильно скучал по этому. — Это хорошо или плохо? — все же настораживается Чонгук, искоса наблюдая за нагло прыгнувшим на его руку кузнечиком. Еще один нарушитель его спокойствия… — Конечно, хорошо, — Тэхен смеется, а у Чонгука только сильнее теплеет в груди. Так что даже план хладнокровного убийства путем молниеносного прихлопывания немного меркнет в его сознании. — Я просто… Я привык к тому, что у людей в отношениях все сложнее. Все вечно обижаются на что-то и драматизируют чересчур. Да я и сам так делаю периодически вообще-то! — Тэхен взмахивает руками, заставляя Чонгука вздрогнуть от неожиданности. — А ты… Какой-то другой. Ты никогда не злишься на меня и не закатываешь мне истерики. И… Куки, — Тэхен прикусывает губу и смотрит так внимательно, что Чонгук невольно начинает беспокоиться, так что испуганно смотрит в ответ во все глаза. — Надеюсь, я не слишком этим пользуюсь. Мне бы не хотелось быть в наших отношениях тем, кто вечно устраивает драму на пустом месте или вроде того. И, пожалуйста, — подрываясь на месте, он резво подходит почти вплотную к Чонгуку и, опустившись перед ним на корточки, кладет указательный палец на его губы. — Не говори сейчас, что все не так, ладно? Я сказал это не для того, чтобы ты начал меня успокаивать и говорить, какой я замечательный в твоих глазах, — Тэхен мягко улыбается ему, и тугая пружина, состоящая из внутренностей Чонгука, постепенно разжимается. — Я просто хотел, чтобы ты знал, что я думаю о тебе и том, какой ты у меня волшебный. Тэхен хихикает, наблюдая за, вероятно, непередаваемой гаммой чувств на его лице, и Чонгук почти ждет, что тот, наплевав на безопасность их секрета, сейчас все же поцелует его, так что даже непроизвольно слегка вытягивает губы вперед, заодно, так уж и быть, отпуская кузнечика с миром. Но вместо сладкого поцелуя получает только слабый щелчок по носу и тихий смех. А затем они оба слышат, как распахивается довольно хлипкая дверь домика и оттуда выходит Юнги. — Все еще как истинный джентльмен не хочешь проводить даму сердца до дома, хен? — поднимаясь на ноги, спрашивает Тэхен у подошедшего к ним Юнги. — Если ты так мечтаешь получить на свой день рождения ничего, мог бы прямо об этом попросить, — Юнги прищуривается и качает головой, а затем обращается к Чонгуку: — Не слушай этого идиота, Чонгук-и. Я всего лишь забочусь о том, чтобы не создавать Джин-и лишних проблем. Если кто-то заметит нас вместе, это точно вызовет вопросы у ее хозяйки, и кто знает, как далеко это все зайдет, — Юнги вздыхает, а Чонгук внезапно ловит себя на мысли, что, возможно, однажды он и впрямь начнет доверять ему. — Ты, чем языком чесать, лучше бы пошел и разобрался с Нэрсэ. Потому что, если твой бешенный взбрыкнет в сторону Джин-и, я лично проведу свадебную церемонию для тебя и Джиу. — Мог бы для разнообразия и научиться нормально просить, а не только угрозами раскидываться, — фырчит Тэхен и показывает Юнги язык, прежде чем действительно направляется в сторону лошадей, чтобы подготовить их к обратной дороге. — Я, кстати, не против, — словно невзначай говорит Юнги, и Чонгук, едва поднявшийся с земли и теперь тщательно отряхивающий свой костюм, замирает. — Не против чего? — Тебя и Тэ, — Юнги кивает в сторону Тэхена, который теперь о чем-то мило беседует с Юджин, заодно успокаивающе похлопывая Нэрсэ по холке. — Ну. Вас вместе. — Что?.. — Чонгук окончательно цепенеет от шока, не зная, что вообще ответить на такое. И только чувствует, как со скоростью света округляются от ужаса его глаза и рот. — Я не… — Да расслабься ты, — Юнги хлопает его по плечу, что совершенно не помогает Чонгуку успокоиться. — Я же сказал, что не против. — Это Тэ тебе рассказал? — едва слышно шепчет Чонгук, внезапно испытывая невероятное желание вернуться к наблюдению за кузнечиками. — Ему не нужно говорить мне о таких вещах, чтобы я заметил, — хмыкая, пожимает плечами Юнги. — Не парься. Не все такие наблюдательные, как я. И уж тем более далеко не все так хорошо знают Тэ, чтобы сделать нужные выводы. — Тебя это не беспокоит? — осторожно спрашивает Чонгук, все еще не вернувший себе ощущение равновесия, несмотря на заверения Юнги. — Раньше мне бы показалось такое странным и, вероятно, неправильным, — кивает Юнги и тут же вздыхает, окидывая очередным тяжелым взглядом Юджин, которая не без помощи Тэхена усаживается на беспокойно перетаптывающуюся под ней лошадь. — Но... Если мои родители узнают, к кому я сбегаю каждую неделю, они тоже скажут, что это неправильно и мне не по статусу. Так что... Правильность — штука весьма относительная. Так что я не против. А еще рад за Тэ. А то в последние пару лет он совсем сник. А теперь как будто снова ожил. — Мне так сложно представить, что он мог быть таким настолько продолжительное время, — признается Чонгук, все же чувствуя, что, пожалуй, пусть и пока предусмотрительно не слишком, но может верить Юнги. — Сникшим в смысле. Он иногда бывает таким, когда что-то случается, и это кажется чем-то абсолютно неестественным. Как будто… — Чонгук прикусывает губу и внимательно следит за каждым действием Тэхена, умело справляющимся с очередным приступом Нэрсэ. — Он просто не должен быть таким. Из всех людей только не он. — Очень мило, — не удерживается от ехидного замечания Юнги. — У Тэ и правда не было шансов устоять. Чонгук на это ничего не отвечает, пока не обнаруживая в себе желания делиться с Юнги мыслями о том, что тем, кто на самом деле пропал первым, вероятно, был именно он. — Но… Тэ весь извелся со всей этой историей с Джиу, — мрачнея, вдруг снова без тени насмешки говорит Юнги. — Он бы сделал то, что от него хотел его отец. Хотя Тэ сказал, что Джиу сбежать собирается. Так что тут, видимо, многое зависит и от нее. Но со своей стороны Тэ вряд ли стал бы предпринимать хоть что-то, чтобы избежать этой свадьбы. Так что смотреть на него все это время было довольно жутко. Тебе повезло, что ты не застал это время. А вот я имел удовольствие видеть его таким. И каждый раз не понимал, это и правда мой друг, или живой труп. Чонгук, дернув бровью, чуть было не возражает, что не так уж живые трупы и плохо выглядят. Но в отношении Тэхена он на самом деле согласен с Юнги, так что никак это не комментирует. — Я рад, что в конце концов нашлось что-то… Точнее кто-то, кто смог помочь ему ожить и начать бороться за свою жизнь. — Могу я спросить кое-что? — сбивчиво спрашивает Чонгук, внезапно озаренный не самым приятным предположением. — Конечно. — Как думаешь… Я… — Чонгук снова кидает короткий взгляд на Тэхена, прежде чем продолжить. — Я нравлюсь ему просто так? В смысле нравлюсь, потому что я сам ему нравлюсь? Или потому, что он подсознательно искал, на кого бы переключиться, чтобы сбежать от Джиу? — Ты ему не доверяешь? — отвечает вопросом на вопрос Юнги, и Чонгук мгновенно вспыхивает: — Доверяю! Просто… Вдруг его чувства ко мне — это всего лишь результат его попытки сбежать от той действительности, в которой он не хотел находиться? Ему нужно было, чтобы кто-то спас его от этого. И вот, он нашел первого попавшегося… — Что ж, ну… — Юнги цокает языком и задумчиво чешет затылок. — Думаю, в какой-то степени в этом есть смысл. Но я не думаю, что это плохо. И уж тем более не думаю, будто ты первый попавшийся. В смысле… Ну да. Наверное, Тэ в глубине души очень хотел, чтобы появился человек, ради которого он бы нашел в себе силы начать снова сопротивляться и заботиться о том, чтобы прожить жизнь так, как хочет он, а не кто-то еще за него. Но… Поверь мне, — Чонгук почти гордиться тем, что не вздрагивает, когда Юнги укладывает тяжелую ладонь ему на плечо. — Я вижу, как он смотрит на тебя. И как говорит с тобой. Я заметил это с самого начала. С нашей самой первой встречи с тобой. Так что… Не волнуйся из-за этого. И вообще, он что, еще не говорил, что любит тебя? — Нет… — вновь шепчет Чонгук, когда Юнги, отходя от него, звучит как-то слишком непринужденно для того, кто говорит подобные вещи. — Ну, думаю, скоро скажет, как дозреет. Потому что сложно не заметить, что это так, — пожав плечами, Юнги направляется к Тэхену. А Чонгук, застывая на месте не в силах пошевелить ни одной конечностью, лишь отводит взгляд в сторону и яростно кусает нижнюю губу, чтобы сдержать робкую улыбку. Кажется, только что даже кузнечики спустя десятилетия наконец получили от него амнистию.