Снег на моей голове...

— Все, давай, утри нос!— Ольга командовала новой знакомой, похлопывая покровительственно по спине.— Мужиков много, а ты у себя и у ребенка одна! Лена всхлипывала, кивала головой, кажется, полностью подпав под влияние старшей из женщин. Ариадна молча наблюдала картину, не влезая в воспитательный процесс. Во-первых, Оля была права - — мужчин много, а у ребенка одна мать. Во-вторых, что могла сказать Ариадна? Наверное, что иногда от отцов детей столько проблем, сколько никогда бы их не было, не будь у этих детей отцов вовсе. — Иди в тепло!— велела утешительница чуть успокоившейся Лене.— Не хватало еще из-за твоего кота блудливого разболеться! — Я не хочу,— помотала головой девушка.— Там душно и шумно. Воздухом подышу. — Только не мерзни!— Ариадна даже чуть улыбнулась, поняв, что старшая из участниц диалога, вероятно, по привычке взяла младшую под опеку.— Кого хоть ждешь-то? — Сына,— ладошка прикрыла округлый живот.— Мы и хотели сына… Голос снова задрожал. Бедная Лена приготовилась опять плакать. — Сын — это хорошо,— кивнула Ольга.— Сыновья — это приключение! — Дети — это вообще приключение,— подала голос Ариадна. Переглянулись с матерью Богдана и хором засмеялись. Есть миры, в которых надо побывать, чтобы понимать друг друга, материнство — один из них. С Евой Ариадна прожила множество поворотов и перипетий, не сказать, что все приятные, некоторый так и совершенно разрушающие, например, ее болезнь. На фоне страха за жизнь и здоровье ребенка то, что устроил Дадиани, было ерундой, если подумать. Но ерундой весьма неприятной, и для дочери, и для самой Серебряковой. Все дело в том, что Ева победила… даже не так, все дело в том, что Ева победила нечестно. По справедливости дочь не должна была попасть даже в призовые места, максимум — награда от жюри в качестве поддержки “подающей надежды”. Ничего особенно ужасного не произошло, ребенок всего лишь перенервничал и наошибался. С кем не бывает? Ариадна, конечно, пофыркала, сердито попосмотривала на Колю, но тоже мне — трагедия: не победить в детском конкурсе. Евушка поплакала над своими ошибками, да и успокоилась через некоторое время. А выступления шли дальше. Другие ученики их Школы показались неплохо, ожидаемо рассчитывали на достойный результат. Потом стали объявлять призеров. Дочка ни на что не рассчитывала сразу, как и ее наставник, а Серебрякова все же надеялась на минимальную поддержку, все-таки видно, что девочка талантливая. Но раздали все спецноминации, и она тоже успокоилась. Нет и нет, в конце концов, они не сильно и собирались на этот конкурс. Зато двух других птенцов их гнезда заметили. Вот вручили вторые премии. Вот прошли лауреаты первых. Осталось только Гран-при. После объявления имени переглянулись с Николаем, непонимающе, придержали готовую вскочить с места Еву. Женщина даже пробормотала: — Это ошибка, дочь. Никакой ошибки. В гробовом молчании ребенок забрал свой приз. В нем же вернулся назад и сел на место. Еще до возвращения победительницы со сцены Николай склонился ближе и спросил: — Ты понимаешь, что происходит? В тот момент не понимала, но осознала, что добром это не кончится. Дочери, конечно, ничего не сказала. Девочка убежал довольный к себе, радуясь победе. А им с Колей оставалось только недоумевать. — Я ее люблю, ты же знаешь,— качал головой мужчина,— она и правда лучшая по таланту была, но не по выступлению. — Коля, ты прав, но что теперь сделать? Идти и отнимать у собственного ребенка приз? Или убеждать жюри, что они неправы?— нервно отозвалась Ариадна. — Нет, конечно,— пожал плечами Коля.— Просто странное решение. — Странное,— в голове крутились мысли, которые никак до конца не формулировались. — Ладно,— Николай притянул ее за шею к себе,— не бери в голову. В конце концов — это просто небольшой детский конкурс. Может, у них какой-то сбой в матрице. Поцеловал в висок, отводя распущенные волосы. — Привык за эти два дня, что ты все время рядом,— вроде, даже пожаловался на несправедливость жизни и мира Коля. — Ну, так не теряй времени,— порекомендовала любовнику. Быстрый поцелуй, потом жадный поцелуй. Тихий женский смех, когда в порыве слишком резко дернули ворот блузки и две пуговицы отскочили, разлетевшись по комнате. Открытая кожа тут же стала объектом ласки языком и губами. Уверенные пальцы забрались под гульфик и потянули вниз молнию широких летящих брюк, которые были на Ариадне. Частый стук в дверь прервал начинающуюся любовную игру. Женщина резко дернула молнию на штанах вверх, запахнула полы блузы и пошла открывать. На пороге стояла заплаканная дочь и протягивала матери кубок: — Забери его! Я не хочу!— шмыгая носом, сказала дочь.— И грамоту забери! И все забери! Снова расплакалась, хотела убежать, но мать цепко ухватила Еву за руку и втянула в номер. — Что случилось?! — Ты мне купила победу!— ревела и кричала дочь.— Все говорят, что ты специально! Я не заслужила! — Кто говорит?!— ребенок выворачивался из ладони, а Ариадна пыталась его удержать. — Все говорят!— Ева вырвалась и замерла в стороне от мамы.— Мои друзья говорят, родители! Зачем ты меня подставила?! Ненавижу! Как легко прослыть в глазах маленького человека неправедной. Достаточно громкого шепота многих голосов. А еще говорят, авторитет родителя незыблем! Врут! — А ну-ка извинись перед матерью!— грозный голос Коли удивил обеих, Ева развернулась к педагогу ошеломленная.— Сейчас же извинись перед матерью! В этот момент мужчина был как никогда похож на себя в танцклассе: суровый, холодный, требующий полного подчинения. — Вы с ней заодно!— выкрикнула девочка и бросилась к дверям. Ловили уже в четыре руки. Николай успел первым. — Аааа!— завопила пойманная так, что пальцы разжались сами собой.— Не трогай меня! Ор стоял, будто Коля ее колотит смертным боем. — Ева!— у Ариадны тоже есть правильные интонации для зарвавшегося подопечного. Дочь замолкает, но смотрит на обоих взрослых так, словно хочет пробить насквозь взглядом. — Никто тебе ничего не покупал,— тихо встукивается слово по слову в девочку Николай.— Мы тебя даже везти сюда не собирались. Нас почти заставили! Никто не знает, почему судьи решили, что победительница ты. Но твое дело выходить и работать. Дело распределять места — не твое, не твоих соперников, не их родителей! Слышишь?! — Я правда не заслужила?— жалобно интересуется только у Коли. — Нет,— жестко отвечает наставник.— Были танцоры лучше тебя на этом конкурсе. Но судьи решили так, как решили. С этим уже ничего не поделаешь. — Я должна извиниться перед ребятами,— вздыхает девочка. — Нет!— еще раз напористо, хоть и тихо говорит мужчина.— Не ты судила, не ты места распределяла. Извиняться должны те, кто выставлял баллы и присуждал премии. — Ты не виновата, что так произошло,— Ариадна поставила кубок и положила грамоту на стол,— но гордиться этой победой, наверное, тоже причин нет. Есть причины доказывать в будущем, что судьи, пусть несправедливо, но верно сделали выбор. — Мам, а почему они ошиблись?— Ева наконец утихла и забралась в кресло. Ариадна села рядом, Коля встал за спиной у Серебряковой. Взрослые хотели бы ответить на вопросы ребенка, но ответа не находилось, как минимум потому что совершенно невозможно было понять, зачем же так странно повели себя организаторы и жюри на детском, пусть и межрегиональном конкурсе? — Я не знаю, Ев,— мать сцепила руки в замок.— Может, они действительно оценили твой потенциал, поняв, что ошибки — результат волнения. Искала хоть какие-то рациональные начала в произошедшем. — Я хочу на конкурс, где судьи не ошибаются,— поднялась девочка в полный рост. — После операции и реабилитации еще наездишься,— усмехнулась мать. — Хорошо,— ребенок направился к двери. — А ты куда?— спросила в спину Ариадна. — К себе,— девочка развернулась, на лице была написана решимость.— Там мое место. Моя кровать. Мой номер! И пусть облезнут, а я останусь! — Хочешь, я с тобой схожу?— предложил Николай поддержку. — Нет!— упрямо проговорила их маленькая “звезда”.— Я сама! Мужчина потрепал по плечу сидящую блондинку и тоже пошел к дверям, чтобы обуться. — Я не буду заходить. Просто провожу до комнаты. Ладно? — Ну,— замялась Ева. — Постою в сторонке, на глаза никому попадаться не буду,— уговаривал мужчина. Только облегченный выдох выдавал, что поддержка все-таки была нужна. Девочка кивнула головой, соглашаясь на провожатого. Ушли вдвоем, оставив Ариадну размышлять о том. что случилось и с чего бы этому случившемуся происходить. Мысли бились в стенки черепа, отдавались неприятной болью непонимания и тяжести. Почему-то никакой случайности не виделось. Да и не могло. Так ошибиться можно только специально. В задумчивости провел ладонью по шее, вспомнился вчерашний бурный диалог с Дадиани. И цепочка, как в мультике, цепляясь идея за идею, факт за факт, выстроилась. — Ах ты ж, сволочь!— выругалась в пустоту номера. Она бы промолчала, не касайся дело ребенка, но заигрываться подобным образом было неправильно, жестоко по отношению к девочке. И не понимать, какие реакции вызовет ее победа Владимир не мог. Он в этой среде варится полвека, все знает, все способен просчитать! Трубка гудела сигналами вызова. И каждый новый протяжный гудок наполнял Серебрякову все большим чувством озлобления на отца своей дочери. — Добрый вечер, Ариша,— бархатно проговорила трубка до постылости знакомым голосом.— Каково это быть мамой победительницы? Я преисполнен счастьем! — Тварь ты бездушная!— напустилась на Владимира.— Ребенка уже сожрали за эту псевдо-победу! — Переживет,- тут же похолодел интонациями мужчина.— Подумаешь пара разобиженных выскажется. Мы делаем девочке карьеру. Еще пара побед и можно будет заходить на ТВ. — Никакого ТВ, никаких побед и конкурсов в ближайшее время!— если бы ненависть и мороз можно было так же осязаемо,как звук голоса, передавать через телефонный звонок, то оба собеседника уже бы лежали с тяжелыми обморожениями. Все очевиднее было, что они ненавидят друг друга почти с той же силой, что раньше любили. По крайней мере, про себя Ариадна так могла сказать однозначно. Теперь ее трясло от одной мысли о приближении к когда-то обожаемому мужчине. А вот самому Владимиру Эдуардовичу, кажется, было безразлично отношение женщины, которая когда-то смотрела на него глазами обожающего щенка. Он шел к цели и такая небольшая преграда, как недовольство одного из объектов плана, вероятно, мало его волновала. — После Нового Года будет фестиваль с присутствием участников из стран СНГ. Ева должна участвовать,— он не уведомлял, не просил, приказывал.— Оттуда будет новостной блок. Победителей и призеров покажут и сделают мини-интервью. Моя дочь должна быть в этом интервью. Ариадна зловеще улыбнулась в трубку, понимая, что планам Владимира Эдуардовича сбыться не суждено. Тот фестиваль, о котором он говорит, приходился ровно на даты операции и послеоперационного периода для Евы. Но знать об этом, конечно, Дадиани не стоит. Пусть покорчится, побесится, поймет, что не с той связался! Щелкнул дверной замок. Вернулся Коля. — Все спокойно,- ответил на встревоженный взгляд женщины.— Твои дела тут как? — Все спокойно… теперь,— потянулась длинной кошкой и выскользнула из кресла.— Я планирую продолжать то, на чем мы прервались из-за Евы. Подкралась неторопливо к стоящему с легкой улыбкой мужчине и провела двумя руками по груди. Зацепила у пояса пальцами рубаху. Вытянула из-под брючного ремня. Внутри бродило хищное чувство тигрицы, вышедшей на охоту. Хотелось крови и плоти. Расстегнула пуговицы мужской сорочки, замерла на кубиках пресса пальцами и весьма сильно укусила в грудную мышцу. — Ого!— охнул Николай, подхватывая любовницу за затылок и поднял женское лицо к своему. Впился губами в губы, протолкнул язык в рот, затевая агрессивную, захватническую игру, где было непонятно, кто выйдет победителем, но выигрыш хотелось разделить на двоих.