Драконий гон

****

Тесно. Горячо. Что-то сжимает со всех сторон, движется и царапает, — но в этой сухой тесноте совсем не страшно, словно в объятиях огрубевших от тяжёлой работы рук. Хочется продолжать спать. Однако успевшее проклюнуться беспокойство уже не позволяет вернуться во тьму, зудит летней мухой на грани сознания, стучит, предупреждает… — М-м-м… Хах? Первое, что Чайльд видит, открыв глаза: огромную разинутую пасть с изогнутыми змеиными клыками, каждый из которых длиной в человеческий рост. Из тёмной глотки несёт жаром, как из раскалённой печи, мясистый раздвоенный язык поджимается, готовясь принять подношение… «Да меня же сейчас сожрут?» Плечи, грудь, ноги сдавило в жёстких тисках, не позволяя пошевелиться, разве что зажмуриться и собраться, готовясь к моменту, когда хватка ослабнет, — в пасти же его должны отпустить? — …Ч-чайльд? Кажется, только моргнул, а перед глазами уже не готовая схлопнуться пасть, а обеспокоенное человеческое лицо. И на лице этом ярко светятся два янтарных глаза — даже ярче, чем растущие из стен кристаллы. «Ха-а… Что произошло? Мне приснился кошмар?» Сухие губы еле шевелятся, пересохшее горло издаёт жалкий хрип, и взгляд Моракса загорается ещё большим беспокойством: — Я… с-сейчас. Забавно наблюдать, как этот старик пытается сохранить невозмутимый вид. Только вот, отвернувшись и направившись прочь, Моракс, кажется, совсем забыл про собственный хвост, всё ещё крепко обвивающий Чайльда, в результате его протаскивает по сухой траве, заодно позволяя оценить убранство пещеры, состоящее из этой самой травы, сваленной в форме гигантского насеста, светящихся янтарных кристаллов у неровных стен и… На этом всё. Больше здесь ничего нет. — Прости… Несоразмерно длинный, толщиной в ствол дерева, хвост наконец отпускает Чайльда и быстро уменьшается, пока не втягивается под подол длинного чёрного балахона, — почему-то сменившего уже ставший привычным костюм Моракса. Или это не подол? Чайльд трёт глаза. Ему вдруг почудился клубящийся у ног мужчины туман… Разглядеть точно не получается — Моракс успевает скрыться в глубине пещеры, откуда тянет влагой и холодом. «Проход? Х-ха… какого лешего тут происходит? Как много я пропустил?» Это точно пещера, причём глубоко под землёй — воздух слишком тяжёлый, да и в целом складывается впечатление, что каменная порода простирается далеко во все стороны. «Странно». Чайльд и раньше мог примерно чувствовать окружение, но сейчас все эти пласты породы ощущаются так отчётливо, будто продолжение его собственного тела. Кажется, стоит чуть пошевелиться, и эти «конечности» придут в движение, вопрос только в том, какие именно мышцы напрячь. — Уф-ф… Внезапно к горлу подкатывает тошнота, свечение кристаллов разгорается, и стены сдвигаются, — Чайльда вновь плашмя бросает на травяной настил. Но приступ головокружения проходит, как только он обнаруживает, что трава слишком уж колется. Хотя, с чего бы ей не колоться, когда он полностью голый? — Э-эм… Вернувшийся Моракс застаёт Чайльда за рассматриванием собственного живота, на котором ещё недавно совершенно точно было намного больше шрамов, теперь же почему-то остались лишь самые крупные. Может, света недостаточно? Но и наощупь кожа какая-то слишком уж нежная… — Вот, выпей. Поджав колени, Чайльд принимает грубую глиняную чашку с ледяной водой и косится на мужчину, присевшего перед ним на корточки. Голову этого мужчины венчают золотые рога, а кожа, начиная с шеи, будто густо вымазана древесным углём. — Какой обходительный дракон… — глоток воды быстро проваливается в желудок, и её холод растекается дальше по телу, заставляя Чайльда поёжиться. — Не только уволок в свою пещеру, но уже и раздел… ай-ай-ай, какой озабоченный дракон. — Всё не так. — Ах, да? Жаль. Но зачем же тогда дракон принёс меня в своё гнёздышко? Губы сами собой растягиваются в усмешке. Суетящийся и пытающийся оправдываться Моракс — нечто крайне забавное. — Чайльд, мне нужно тебе кое-что сказать… — Спорим, это кое-что точно мне не понравится? — опустив чашку за край то ли ложа, то ли гнезда, Чайльд осторожно касается кончиками пальцев чернильной кожи, и в ответ на ней проступает золотистый узор. Похоже, никакая это не краска… и балахона тоже никакого не было и в помине. — Идите ко мне, господин Чжун Ли, я так соскучился по вашим объятиям. Конечно же, господин Чжун Ли тут же ловит его руку. «Опять оттолкнёт?» Поразительно, но нет: Моракс не отталкивает, а подаётся навстречу и даже обнимает, укладывая на сухую траву. Похоже, дракон не чувствует, какая та колючая, Чайльд же морщится, удивляясь, с каких пор стал таким неженкой. — Послушай, — начинает Моракс снова. Но кто же даст ему договорить? — Кхм-н, — кривится Чайльд. — Что-то болит? — тут же спохватывается дракон, и его обеспокоенный взгляд пробегает по его обнажённой груди. — Ваш хвост… — Хвост? …Ах, да, извини. Сильно ушибся? — Дело не в этом, — отводит Чайльд взгляд. Он уже и забыл, как шлёпнулся недавно. Лучше бы Мораксу тоже перестать беспокоиться о всяких глупостях, и для этого Чайльд обнимает его за шею и притягивает к себе. — Верните обратно свой замечательный хвост, мне так холодно без него. Он почти не лукавит — ему и правда прохладно, особенно с той стороны, к которой не прижимается горячее тело, местами покрытое чешуёй. «Мне же не привиделось? Моракс был в форме дракона? И… он правда хотел меня съесть?» Тогда, увидев огромные клыки и мало что ещё соображая после пробуждения, Чайльд был готов сражаться за свою жизнь, но сейчас при мысли, как гигантский горячий язык проходится по всему его обнажённому телу… дурная кровь приливает к низу живота, а в голове поселяется непривычная лёгкость — мысли увязают и растворяются в ней, оставляя лишь желание действовать здесь и сейчас, пока наваждение не пропало. И пока Моракс не вернулся к прежнему отстранённому и холодному поведению. — М-м-м… Едва длинный и толстый хвост нерешительно опускается на живот, Чайльд ещё придвигается к Мораксу, недвусмысленно потираясь о его бедро. «Как же приятно!» То ли кожа на члене тоже стала чувствительнее, то ли всё это происходит во сне, но давно Чайльда так не накрывало всего лишь от парочки прикосновений. — П-подожди… «Что? Опять?!» — Хрена с два я позволю отделаться от себя! Вцепившись в каменные плечи, Чайльд заставляет Моракса перекатиться на спину, — и получается у него это подозрительно легко… Однако Чайльд не из тех, кто теряется из-за внезапной удачи, нет, он из тех, кто мгновенно использует её! В данном случае — сразу седлает свою жертву. Но почему Моракс хмурится? Словно ему больно? — Ну же… Хотя бы сейчас… Не отталкивайте меня. Смутившись от собственных слов, Чайльд впивается в приоткрытый рот раньше, чем Моракс успевает хоть что-то ответить. Этот поцелуй очень похож на их первое соприкосновение губ: тогда Моракс тоже не проявлял инициативу, а словно ждал, насколько далеко Чайльд захочет зайти. Вот и сейчас ощущается нечто подобное: мужчина неохотно отвечает на заигрывания языка, однако его руки, обхватившие бёдра рассевшегося сверху Чайльда, слишком уж напряжены. Кажется, в кожу даже впиваются когти. Боль немного отрезвляет… и придаёт решимости. Всё настойчивее потираясь о живот Моракса, Чайльд чувствует каменную твёрдость, подпирающую зад, и сдвигается вниз, чтобы потереться и об неё. Почти тотчас до сих пор вяло уклоняющийся язык Моракса вдруг разворачивается! И властно вторгается в его рот, ловит язык Чайльда, будто удав не успевшего ускакать кролика, обвивает, сдавливает… Это победа. Победа, которая будоражит. Как и вся эта ситуация. И дело не только в том, что они наконец-то занимаются сексом, а в том, что ранее Моракс всегда оставался в облике человека. Хотя его облик и сейчас не то чтобы особенно отличается, однако шероховатость чешуек, слишком уж длинный язык и прижимающийся к ногам хвост заставляют тело Чайльда усиленно разгораться — каждая клеточка словно напитывается электричеством, разряды скапливаются на коже, нервы сплетаются в тугие узлы, заставляя желать большего, тереться всё жёстче и жёстче, приближаясь к болезненной грани… — С-стой! Неожиданно обвивший живот хвост отрывает Чайльда от Моракса, подняв в воздух. — Я не отталкиваю тебя, — быстро добавляет тот. — Просто… подожди, хорошо? Золотое свечение в сузившихся глазах бешено пульсирует, а по всей чёрной коже Моракса уже успела выступить крупная медная чешуя, хотя ранее она едва ощущалась. Да и само тело будто бы стало крупнее? — Хорошо, — недоверчиво щурится Чайльд. Он готов поспорить, что кое-кто сейчас использует свои метаморфозы в качестве очередной отговорки. Однако… подождать не так уж и трудно, верно? Тем более, что Моракс, кажется, и перевозбудился и теперь восстанавливает дыхание: его тонкий, раздвоенный на кончике и абсолютно чёрный язык пару раз пробегает по тонким губам, грудь тяжело поднимается и опускается, чешуя при этом словно бы начинает таять, и свет в тёмных глазах постепенно приглушается, — но пульсация не замедляется ни на миг, вторя учащённому биению сердца — Чайльд прекрасно слышит его, даже продолжая висеть в воздухе, словно пойманный воришка. Вообще-то, ему нетрудно дотянуться пальцами ноги до сочащегося янтарным нектаром органа, смутно напоминающего человеческий член… А вот попробовать надавить на него — уже посложнее. Однако вновь вспыхнувший в глазах Моракса свет заставляет забыть о себе и о царапающих живот чешуйках, Чайльд облизывает губы, наслаждаясь липкой влагой, размазывающейся по ступне. До слуха доносится странный хруст, словно стены пещеры пытаются раздвинуться шире. Или словно их хозяин пытается найти путь для побега. Только вот если бы Моракс действительно хотел уклониться от ласк — мог бы просто поднять его выше или вовсе отбросить. — Ты почти умер, — вдруг хрипло произносит дракон. — Я «почти» умираю каждый день… — Не шути так. Ты и правда… Нет, я хотел сказать не об этом… а что тебе лучше не перенапрягаться сейчас. — Так разве я… перенапрягаюсь? — ухмыляется Чайльд, продолжая уже двумя ногами водить по ещё больше увеличившемуся органу. Постепенно хвост Моракса слабеет, и его опускает всё ниже и ниже. — М-н? Что-то проскальзывает по ступням. И Чайльд с удивлением обнаруживает у ног второй детородный орган, размером лишь самую чуточку уступающий первому. «Э-э… у меня же нет столько дырок…» Озадаченный, Чайльд почти дотягивается до него, когда живот вдруг сжимают и резко вздёргивают. Он даже не успевает толком разозлиться, скорее уж оторопеть от размера держащего его хвоста — тот явно увеличился. При этом продолжая расти из спины вроде бы не изменившегося Моракса. Похоже, драконы совсем не ограничены в изменениях размеров отдельных частей своего тела… Сглотнув, Чайльд косится вниз. И вздрагивает, наткнувшись на мерцающий взгляд — непонятно, когда Моракс успел встать, однако его голова уже на уровне живота Чайльда, а обе ладони обхватили его член. — М-м-нха-а! Ощущения такие острые… Кожа на руках Моракса довольно сухая и даже немного шершавая, и когда его пальцы задевают чувствительную уздечку, по нервам будто пускают электрический ток! …Но постепенно из уретры начинает сочиться секрет, смачивая ладони, и их прикосновения становятся мягче, напряжение немного спадает. Спадает только для того, чтобы вновь расцвести — уже глубже и ярче, наслаиваясь и заставляя теряться в самом себе. Чтобы не потеряться, Чайльд бросается в омут янтарных глаз. Но и в них тонет без остатка… почти даже не чувствуя, как кончает. Лишь внезапно разлившуюся по телу негу, мешающую сосредоточиться и «вынырнуть» на поверхность. «Это ведь не всё? Он же не подрочил мне лишь для того, чтобы я успокоился и отстал?!» — Я подготовлю тебя, — вдруг раздаётся в ушах. А затем между ног проскальзывает ладонь, и увлажнённые собственной спермой пальцы проталкиваются меж ягодиц.