Драконий гон

***

— Мн-н… Кто бы знал, что быть в чьей-то полной власти так безумно приятно? Хвост продолжает сжимать его, словно гигантский кулак, а внутри двигаются чужие пальцы. Чайльд пытается развести ноги шире, пропуская их глубже и направляя к наиболее чувствительному месту… но Моракс и сам знает, где оно. — Ха-ах… ещё… ещё один… Сквозь влажные ресницы Чайльд видит лишь, как плотно сжимаются губы мужчины. А потом тот всё-таки добавляем к двум пальцам третий. А потом и четвёртый. Внезапная теснота заставляет Чайльда задохнуться и прислушаться к тянущим, распирающим ощущениям. На этот раз они не столько несут в себе наслаждение, сколько предвкушение — опасное, граничащее со здравым смыслом, но безумно манящее… — Ну хватит… уже. — Ещё нет, — упрямо продолжает растягивать его Моракс. — Просто войди… — Я сейчас плохо контролирую своё тело, поэтому… ты можешь не выдержать. — Хах… Выдержу я… всё выдержу! Поэтому… просто сделай это уже. Сделай меня своим. — Ты не мой, — неожиданно процеживает Моракс сквозь зубы, но при этом прижавшись к животу Чайльда лбом, словно пряча лицо. — Я не имею права присваивать тебя себе. Горячее дыхание опаляет кожу. И сердце. — Что за чушь?! Обхватив Моракса коленями, Чайльд собирает все силы и ужом выворачивается из хватки чешуйчатого хвоста, — и то ли сил этих у него прибавилось, то ли Моракс решил уступить, но хватка хвоста слабеет, и Чайльд соскальзывает вниз. Почти соскальзывает, однако успевает схватиться за два золотых рога Моракса и сильнее сдавить коленями его плечи. — Ну зачем всё усложнять?! — лицо мужчины всё ещё прижимается к животу, из-за чего немного щекотно, но Чайльда слишком распирает от злости, чтобы насладиться этим дразнящими ощущениями. — Ясное дело, что мы никому не можем принадлежать до конца! Даже себе! Но это не значит, что здесь и сейчас я не могу быть твоим! — Гм, — обжигает живот жаркий выдох. А потом голова Моракса внезапно увеличивается в размерах! От неожиданности Чайльд отпускает рога и снова едва не скатывается на землю — в этот раз его подхватывает чешуйчатый хвост. Только вот одним подхватом дело не ограничивается, нет, хвост зачем-то обвивает всё его тело, заключая в плотный кокон. «Да какого рожна?!» — Выпусти! Чего ты спрятался?! Или я тебя драконом не видел?! — УПРЯМЫЙ МАЛЬЧИШКА! Оглохнув от внезапно раздавшегося прямо в черепе голоса, Чайльд зажмуривается. Не будь его руки плотно прижаты к телу, точно бы схватился за голову. «Какого хрена…» Сквозь веки просачивается тёплый свет. Видимо, кольца хвоста не так уж плотно прилегают друг к другу, однако Чайльда они держат очень крепко. Совсем как в момент пробуждения… только сейчас гигантская тень виднеется где-то там, по ту сторону. — ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ С ТОБОЙ… Кажется, пещера… нет, земля, камни, сама гора дрожит от этого голоса, пронизывающего всё и вся. — Наплевать! — пересиливая боль в костях черепа, рявкает Чайльд. — А МНЕ НЕТ! — Я видел, как ты едва меня не сожрал, так чего ещё мне бояться?! В этот раз Моракс не отвечает. И звон в ушах постепенно начинает стихать… но не возмущение. Странное дело, Чайльд едва не лопается от злости, и при этом всё ещё возбуждён так, что готов начать тереться хоть о чешуйчатый хвост, хоть о камень! «Вот же… Что со мной?.. И что с ним?! Чего он так боится? Как будто я умру от простых потрахушек!» — А ЕСЛИ УМРЁШЬ?.. «Тогда они должны стоить того, чтобы из-за них помереть!» «…» «Стоп, ты что, читаешь мои мысли?» Вновь в пещере повисает тишина. «Моракс?» — пробует Чайльд, пытаясь рассмотреть тени сквозь щели между чешуек. — ПРОСТИ… — наконец доносится до него тяжёлый вздох, при этом голос Моракса раздаётся то ли снаружи, то ли прямо внутри головы. «И как давно?.. Неужели, ты с самого начала читал все мои мысли?» Молчание. Снова вздох. — Моракс, да как ты можешь… — пнув по хвосту, Чайльд ещё и лбом ударяем в чешую. — Даже зная всё, что я чувствую, ты продолжаешь гнать эту пургу?! Ещё пару раз боднув злосчастный хвост, Чайльд вдруг чувствует, как его мягко опускают на колючую траву. Кажется, словно пещера стала в несколько раз меньше, а всё из-за длинного тела, занявшего пространство. И хоть Чайльд недавно заявил, что уже видел его в форме дракона, сейчас внезапно теряет дар речи. От тяжёлого тела ощущается такое давление, что колени слабеют. Всё-таки в Золотой Палате хранилась дрянная подделка, а на затонувшем острове расстояние между ними было слишком велико. И всё же почему-то огромные чёрные глаза с золотистыми зрачками совсем не пугают, а наоборот, весь вид дракона подстёгивает нервы, медная грива и переливы чешуи кажутся невыносимо прекрасными, и эти плавные движения… отзываются глубоко в теле. «Похоже, меня возбуждают драконы…» Открытие немножечко ошарашивает. — ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ В ЭТОМ ОБЛИКЕ, ПОТОМУ ЧТО ТВОЁ ТЕЛО ТЕПЕРЬ ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ПРЕЖНЕГО. Теперь нет никаких сомнений: голос Моракса раздаётся прямо в голове, сам же дракон даже не открывает пасть. Только вот зачем-то отводит взгляд. — Ты сделал это со мной, чтобы спасти? — ВОССТАНОВИТЬ ЖИЗНЕННУЮ СИЛУ МОЖНО ТОЛЬКО ДРУГОЙ ЖИЗНЕННОЙ СИЛОЙ… — И ты отдал мне часть своей? Своей жизни? Что-то застревает в горле, мешая говорить. Чайльд прислоняется к длинному жёлтому когтю, переводя дыхание. — …Зачем? Я не просил об этом. — ЗНАЮ. ЭТО ВСЁ МОЙ ЭГОИЗМ. — Х-ха-а… Хочется рассмеяться, только вот голос Моракса продолжает пронзать нервные клетки, разгоняя жар по телу… воздух кажется очень сухим, а собственное желание — почти невыносимым. Чайльд вновь и вновь облизывает зудящие губы, пытаясь собраться с мыслями, ответить хоть что-то нормальное, только вся его кровь, кажется, отлила от головы, а вместе с ней туда же сбежали и мысли. — …И что я теперь такое? — НЕ ЗНАЮ. НО ТЕПЕРЬ ОТ ТЕБЯ ПАХНЕТ… ОМЕГОЙ. «О-о… О?» Новость заставляет нахмуриться. Чайльд смутно помнит объяснения Ризли, но кажется, тот говорил, что омеги привлекают альф. Это хорошо. Только вот разве Моракс совсем недавно не развлекался с другим драконом? Чайльд бы многое отдал, лишь бы не вспоминать об этом. Однако его возбуждение никуда не девается даже сейчас, наоборот — сил терпеть остаётся всё меньше и меньше. И он отворачивается, прижимаясь животом к гладкому, холодному когтю, который служит просто прекрасной опорой. «У меня нет никакой гордости… Я всё равно вас…» Вдруг коготь исчезает! Не успевает Чайльд плюхнуться на колючую траву, как живот обхватывает сильная рука, а сзади прижимается горячее, местами шершавое тело. К этому телу очень хочется прижаться в ответ, что Чайльд и делает, откинув голову на крепкое плечо и растворяясь от жара обжигающих губ, впившихся в шею. — У меня течка? — Нет, — отзывается Моракс, продолжая покрывать поцелуями его шею и плечо. — Для этого состояния ты слишком уж чётко мыслишь. — Тогда почему я так возбуждён? — Потому что… сейчас ты способен немного… улавливать мои феромоны. Два мощных органа трутся о ягодицы, и это буквально сводит с ума. Чайльд поставляет под губы Моракса спину. Ноги наливаются тяжестью. Но ему не дают упасть на траву, а продолжают удерживать стоя. — Мы играем с огнём, — словно ругая самого себя, шепчет Моракс. — Мне всё равно. Я просто хочу быть твоим… Хочу, чтобы ты взял меня без остатка… Кажется, оба детородных органа Моракса ещё увеличиваются, а в следующий момент прямо перед Чайльдом вырастает каменная колонна, к которой тот с удовольствием прижимается. — Ты плохо на меня влияешь, несносное дитя… — Не… зови меня так… Хотя Моракс хорошо его растянул, когда внутрь проталкивается ребристая головка, Чайльд сжимает зубы от боли. Да, ему больно. Но когда член проникает глубже, заполняя внутренности, кажется, душа тоже чем-то заполняется. Чем-то важным, чего до сих пор очень сильно не доставало. — Я смогу… Я приму оба… Я выдержу, Моракс. — Дитя… Глупый мальчишка… Мой мальчик… Горячий лоб упирается в загривок, и внизу к первому члену пытается протиснуться второй. Слёзы брызгают из глаз, всё плывёт, к горлу подкатывает тошнота из-за сдавленных и сдвинутых внутренних органов… Но Чайльд кусает губы, отказываясь издать даже малейший звук. Потому что всё это ерунда… Всё это мелочи… «Я люблю тебя, старик, слышишь?.. Даже если ты однажды сожрёшь меня, мне всё равно… Прошу, просто больше не оставляй меня никогда…» Вдруг опаляющее спину дыхание замирает. — НЕ ОСТАВЛЮ, — раздаётся в голове. Чайльд чувствует лишь, как внутри пульсируют два сильно сдавленных органа. И находит в себе силы покосится через плечо… Когда в шею вдруг вонзаются клыки, и разум затапливает раскалённая лава. — А… А-а… А… — ПРОСТИ, У МЕНЯ ЭТО ТОЖЕ ВПЕРВЫЕ… — Ч-чт… эт… У Чайльда не получается говорить, в его разум вторгаются десятки противоречивых, странных, незнакомых чувств и желаний: сжигающая жажда, глубочайшее сожаление, трепещущий страх, будоражащий голод и… Все они имеют запах и вкус. А потом Моракс начинает двигаться. Жжение и резь, мягкое покалывание и влажная теснота, бесконечное падение и крепкие объятия… горящее ненасытное нутро и терзающие его, распирающие змеи, пробирающиеся до самого горла… И в голове больше не проносится ни единой мысли. Чайльд тонет. Растворяется. Исчезает во всепоглощающей пылающей бездне… . . . — Хах, если я умер… То оживи меня, и давай как-нибудь повторим это ещё раз. — Ты не умер. Спи дальше, несносный мальчишка. Не открывая глаз, Чайльд поворачивается набок, смутно чувствуя покалывание травы и поглаживающую спину ладонь. Так знакомо. И так умиротворяюще. — …Я теперь твой? — почти проваливаясь обратно в сон, уточняет Чайльд. — Мой. Только мой, — успокаивает глубокий, немного охрипший голос. — И теперь у тебя даже нет возможности передумать. «Мр-р… Ляпота…»