****
Первые годы в роли юдекса выдались тяжёлыми для Нёвиллета: даже если окончательные решения выносила Оратрис Меканик д’Анализ Кардиналь, от него требовалось заранее рассматривать дела, участвовать в подготовке материалов и составлять первоначальное суждение, исходя из свидетельских показаний, а также речей обвинителей и защитников. Делать это, совершенно не понимая людей, было сложно. К тому же первое, что Нёвиллет уяснил: людям свойственно лгать, поэтому внимание прежде всего нужно обращать на поступки. А второе: что поступки могут быть не менее лживы и теряют всякое значение без знания мотивов. Так что судебные дела ему напоминали спутанные клубки из человеческих судеб, пропитанных жадностью до любви, денег, признания, власти… которые самого Нёвиллета не волновали, а значит, он не мог им сочувствовать и хотя бы примерно понимать истоки темноты в душах людей. Став свидетелем очередной трагедии, Нёвиллет даже решил, что наказание должно обрушиться на Фонтейн как можно скорее, ведь возвращение к первоначальной форме избавит этих созданий от низменных помыслов. Однако… даже проводя почти всё время во дворце Мермония и не желая встречаться с людьми за пределами должностных обязанностей, он знал, что не все жители Фонтейна порочны: среди жертв преступлений часто попадались совершенно невинные души, а среди преступников — те, кто прекрасно осознавал тяжесть своих проступков и жаждал искупления. Каждый раз, когда дождь омывал душу Нёвиллета чувствами сотен людей, эти чувства напоминали ему глубокое море, в котором плавает мусор, а на дне царит гадкая муть, но само море — не беспросветно чёрное, наоборот, ведь так хорошо разглядеть грязь можно лишь в прозрачной воде. «Так вот в чём мой долг?» Верно. Если безнаказанность загрязняет души и жертв, и преступников, то наказание приносит облегчение и тем и другим. А последним — ещё и шанс на искупление. К тому же… люди порой выносят себе более суровый приговор, чем Оратрис Меканик д’Анализ Кардиналь, или добровольно продляют своё наказание: взять к примеру нового управляющего крепости Меропид — этот юноша, осуждённый ещё в раннем возрасте, не только не покинул подземную тюрьму после истечения срока заключения, но и взвалил на себя заботу о других заключённых. Хотя первоначально Нёвиллет счёл его выбор прискорбным свидетельством злого рока. Ведь он прекрасно помнил ребёнка, совершившего ужасное преступление ради приёмных братьев и сестёр. Этот малец не пытался доказать свою правоту, а стойко ждал приговор, — казалось, ему только и нужно отбыть наказание, а затем вернуться к жизни честного человека… Однако лишь сильные духом способны преодолеть все испытания до конца, слабые же подстраиваются и в окружении воров сами становится ворами, а в окружении подлецов — подлецами. Получалось, что и Ризли за несколько лет заразился жаждой власти и денег. Нёвиллет бы не удивился, стань новый управляющий крепости копией сбежавшего. Но Ризли не стал. Более того — он превратил крепость Меропид в место, где осуждённым действительно предоставлялась возможность искупить вину и выбрать правильный путь. И всё же… разочарований в жизни Нёвиллета было так много, что хоть он уже и встречал уникальных людей, до конца поверить в Ризли не мог. По крайней мере, сразу, ведь человеческие поступки порой лживее слов, и даже наличие Глаза Бога не является гарантией честности. Лишь вновь и вновь пересекаясь с ним по долгу службы, Нёвиллет начал осознавать, что совсем не тяготится обществом этого юноши. Как и необходимостью спускаться в подводную крепость — ранее тюрьма казалась ему аналогичной сточной канаве, а общение с прошлым управляющим не вызывало ничего, кроме искреннего омерзения… но в теперь кабинете Ризли приятно пахло свежезаваренными травами, да и воздух крепости больше не был пропитан злобой и кровью. Это место стало похоже на постепенно тщательно отлаживаемый механизм, пребывание в котором не вызывало прежнего тягостного ощущения. Наоборот, действия Ризли и то, к чему они привели, позволило Нёвиллету глубже заглянуть в человеческие души… а ещё он стал лучше распознавать оттенки эмоций, понимать иронию и даже шутки. Как-то раз Сиджвин заметила: «После каждого визита к Его Светлости вы выглядите лучше, чем до». Нёвиллет не стал спорить. Потому что общество герцога действительно доставляло ему удовольствие. Однако при этом он не мог и не хотел усложнять их отношения, ведь жизнь людей коротка. И Ризли… Кажется, только вчера состоялся суд по делу, где этот ещё мальчишка покорно давал показания против самого себя. Но не успел Нёвиллет оглянуться, а мальчик уже стал юношей, а потом и совсем взрослым мужчиной, которому давно пора завести семью и детей или хотя бы просто найти спутника жизни… «И забыть про меня».***
— …Мы вообще сможем вернуться? — …Ладно вернуться, не сдохнуть бы! — …Кто-нибудь пробовал уху из монстров? — …Пахнет вкусно, но на вкус хуже помоев… Матросы проходят по коридору мимо кают-компании, и их голоса удаляются. Пришедший немного ранее Моракс наливает себе горячего чая и взглядом спрашивает у Нёвиллета, налить ли ему, но не получает никакой реакции — гидро дракон как кивнул при входе, так и продолжает внимательно рассматривать мутноватую жидкость в своём бокале. Судя по скопившемуся в помещении облаку феромонов, он ещё не научился их контролировать. Моракс, конечно, «успокоил» этого дракона, однако, если гон не прошёл, справиться с ним Нёвиллет теперь должен сам. Прочим же остаётся лишь терпеть неудобства. «Хорошо, что люди в большинстве своём не способны ощущать феромоны». Да, хорошо, потому что на Моракса смесь чужого недовольства и подавляемого возбуждения действует угнетающе, а ведь он и сам далёк от радужного настроения. К тому же это феромоны лорда, когда-то бывшего повелителем одной седьмой части мира… поддаться им очень просто. И недавно напавшие подводные твари наверняка почувствовали вернувшегося Владыку, — пусть уже и лишённые разума, они не могли не разделить с ним его чувства… Помнится, когда Аждаха гневался, геовишапы тоже сходили с ума. И даже Моракс чувствовал себя неуютно. Сейчас ситуация иная, всё-таки Нёвиллет — лорд другого рода и другой стихии, но всё же в окружении его феромонов трудно оставаться спокойным. «Я слишком стар для такого…» Разве заслуженный отдых не подразумевает наслаждения жизнью без всяких волнений? «Может, стоило задержаться на должности архонта подольше?» — Они подбираются всё ближе к границам, — вдруг вздыхает Нёвиллет. — И мне не подвластны. Так он тоже размышлял о причине недавнего нападения. С одной стороны, потомки существ, изгнанных во благо людей за пределы Тейвата, и правда встречаются всё ближе к обитаемым землям… с другой же, гидро лорд, кажется, недооценивает влияние своего возвращения. — Озлобленные, доведённые до безумия… — наконец отставив стакан, продолжает Нёвиллет и косится на Моракса со странным выражением. — Это так печально. Участь изгнанников действительно прискорбна, однако в тяжёлых словах, взгляде и феромонах гидро дракона читается кое-что ещё. А именно: «Это ваша вина». Если задуматься, после его смерти мир менялся не единожды — и с каждым разом в Тейвате оставалось всё меньше изначальных обитателей, пока людям не стали угрожать лишь мелкие монстры. Какими бы ни были истинные причины катаклизмов, в итоге получается, что и целые расы, и отдельные могущественные существа, принесённые в жертву, и даже нарушавшиеся законы Мироздания — всё это послужило на пользу человечеству… Но разве сам Нёвиллет не обвёл мировой порядок вокруг пальца ради спасения уроженцев Фонтейна? — Защищая кого-то, невозможно обойтись без жертв, — наконец отзывается Моракс. Ответа не следует, только холодные серые глаза Нёвиллета недовольно прищуриваются. Вероятно, ему всё ещё тяжело совместить опыт, полученный во второй жизни, с суждениями из первой. И тем не менее, после принятия своей сущности и разрушения тела гидро дракон вернулся в человеческий облик, а значит, настоящее имеет для него большее значение, чем прошлое. По крайней мере, пока. Ведь полностью вернувшиеся воспоминания ещё могут заставить его передумать… Однако то, что он вмешался в судьбу — уже не изменить. Нёвиллету придётся столкнуться с последствиями. …Хотя Моракса это, конечно же, не касается. И всё же ему бы хотелось, чтобы этот дракон побыстрее начал контролировать свои ферономоны. «Или я скоро перестану контролировать свои…» Отпив остывший чай, Моракс прикрывает глаза и вздыхает. А затем прислушивается, уточняя местоположение и состояние Чайльда: когда этот юноша недавно самостоятельно вернулся на корабль, то только фыркнул и сразу отправился в сторону медкабинета, — должно быть, сейчас мелюзина уже напоила его новой дозой лекарств… Звеньк. Дрогнувшая в руке чашка задевает фарфоровое блюдце, нарушив установившуюся тишину. — Что случилось? — нахмуривается Нёвиллет и, похоже, также прислушивается. — Прошу меня извинить. Направившись к двери, Моракс краем сознания отмечает, что гидро дракон идёт следом. Но последние мысли о нём покидают голову, едва из-за поворота коридора показывается герцог, держащий на руках замотанное в белый халат тело. Не верится, что этот парень, расслабленно обвивший шею Ризли и доверчиво приникший к его широкой груди — Чайльд… Однако сердцебиение, которое Моракс ни за что не спутал бы не с чьим чужим и которое едва не угасло, точно доносится из груди рыжеволосого юноши. «Почему они… выглядят такими близкими друг другу, хотя только и делали, что препирались?» — Что случилось? — раздаётся позади потяжелевший голос гидро дракона. И хотя тон Нёвиллета вроде бы звучит ровно, коридор неумолимо наполняется феромонами гнева, словно лорд пытается поставить всех вокруг на колени. Кроме Моракса это явно замечает герцог: Ризли еле заметно вздрагивает, а значит, метка на его теле точно есть. Но Моракса сейчас больше волнует Чайльд, вновь потерявший сознание, — сердце юноши бьётся так слабо и медленно! А поблёкшие рыжие волосы цветом напоминают выгоревшую солому… — Случилось то, что и ожидалось, — отвечает тем временем Ризли. — Дайте пройти. Герцогу удаётся взять себя в руки и продолжить путь. Он невозмутимо проходит мимо и вносит растерявшего все силы Чайльда в медкабинет, однако Моракс не чувствует облегчения. Вместо этого в душе снова поднимается волна сильнейшего неприятия, как и каждый раз при виде юного Предвестника в таком состоянии, но… разве имеет он право вмешиваться? Что-то запрещать? Ведь Чайльд — не его дитя и даже не его подчинённый.***
«Что со мной?» Нёвиллет был уверен, что убедил себя в полезности сложившегося недоразумения: ведь теперь, когда Ризли уверен, что два дракона образовали пару — наверняка одумается. И наконец оглянётся вокруг в поисках более подходящего партнёра. Однако не могло же это произойти так быстро? «Нет-нет, Тарталья просто потерял сознание, а Ризли — всего лишь проявил участие… Но откуда тогда это беспокойство?»