Школьные годы

      Снимая куртку, Джон задел ещё не заживший разрез на ладони, который к тому же он с того момента как отклеился пластырь, ничем не прикрыл, хотя стоило бы. Парень тихо прошипел от неприятных ощущений. Линч наконец-то отвлёкся от своих мыслей, повесив на крючок куртку друга и сняв с него шапку, как заботящаяся о своём сыночке мама, или точнее сказать отец, взял парня за руку, осматривая рану. — Пошли, лучше обработать надо будет и бинтом перемотать… — не дожидаясь ответа, Егор повёл приятеля в свою комнату, попутно захватив с кухни перекись и бинты. В комнате он так же не давая сказать и слова, посадил Миллера на кровать, а сам сел напротив. Всё время пока Линч пытался обработать рану перекисью, Джон то и дело шипел или дёргался, точно как ребёнок. Как в таких условиях вообще что-то делать? Вздохнув черноволосый пододвинулся к нему, крепко сжав его руку в своей. Наконец он аккуратно закрепил бинт на его ладои, сковываюший движения пальцев, ведь перемотать пришлось обширной участок его ладони, в том числе захватывая и пальцы.       Вся эта мучительная для Джона, хотя казалось бы ничего необычного и страшного в этом нет, закончилась быстрым поцелуем в лоб со стороны юного журналиста, а затем он быстро скрылся из комнаты, унося уже не нужные медицинские принадлежности. И опять он ушёл слишком быстро, не дав ему ничего сказать. Джон и так пару секунд находился в ступоре, не находя что сказать и не понимая своих эмоций. Писатель молча уставился на дверь, всё ещё ничего не понимая. Вновь прокручивая в голове этот момент, его щёки покрылись лёгким розоватым румянцем. Егор же возвращался в комнату, сам не понимая что он сделал. Точнее, да он его поцеловал, но вопрос в другом. Зачем? На это он ответа не находил. Зайдя в комнату он взглянул на Джона, сидящего на кровати, который казалось бы ещё в себя не пришёл. Неслышимо и незаметно подобно призраку он опустился рядом с ним, приобняв приятеля за плечо. — Чем займёмся? — как ни в чём не бывало спросил черноволосый. — А чем обычно занимаемся? — спустя пару секунд молчания, взглянув на него в ответ спросил парень. — Мы… гуляем, играем во что-то… — тот стал вспоминать их развлечения. — И находим приключения на жопу… — со смешком добавил писатель, на что тоже получил молчаливую усмешку. Недолго думая, Джон вспомнил прр дневник, который частенько забывал вести. — Ты придумай нам занятие, а я сейчас сделаю кое что… — произнёс Миллер, потянувшись за рюкзаком и достав из него старый блокнот, а затем и ручку.       Парень положил блокнот себе на колени, аккуратно что бы ни его собеседник ничего не увидел, и что бы ничего не вывалилось. А говоря о собеседнике, он с интересом наблюдал за другом. Писатель щёлкнул по концу ручки и с другого конца показался её стержень. Пришлось её немного расписать, из-за чего Джон чуть не порвал край страницы, но наконец проявились синие линии, отдавая характерный запах чернил. Совсем слабый, но иногда, например сейчас, его почувствовать удавалось. Что бы лишний раз хренью не маяться, неспеша Миллер стал писать всё что приходило в голову: «– Сегодня был мой первый рабочий день, если можно так сказать. Впринципе я доволен, деньги получил и ладно. Хотя девушка очень навясчивая, хоть сразу так и не кажется. Как бы я бабником я не был, как говорят обо мне, сейчас мне как-то внимание и не нужно, сам не знаю почему. Хочется больше времени проводить с Егоркой… кстати говоря о нём, сегодня он поцеловал меня в лоб, и мягко говоря я был удивлён…»       Парень старался писать в литературном стиле, на то он и писатель, надеясь что если вдруг его произведения не будут популярными, может через много лет кто-то найдёт его дневник и хотя бы тогда он обретёт какую никакую славу… Теперь все его мысли были на бумаге, а голова будто пустая. Пролистнув все страницы блокнота, Джон вытащил от туда жевачку, которую по не понятной причине хранил в нём. Одну кинул своему другу, заранее зная что тот не откажется, а другую уже распечатал сам. Приятный привкус арбуза напоминал о лете… Захлопнув блокнот, Миллер убрал его обратно в рюкзак, и ручку тоже.

***

      Лили уже была готова к встрече. Особо её образ не отличался от того что было на вечеринке, но всё же читался её настрой. В тот вечер это была растеряная девушка, которой разбили сердце, но ей помогли. Сейчас же она с самого начала прежняя Лили, в меру серьёзная, в меру весёлая, а лице милая улыбка в предвкушении встречи. Ровно в назначеное время, она была на месте.       Сразу видно, дорогой ресторан, а не какая-то кафешка или забегаловка. Хотя в них и был свой уют, ощущения другие. Для самой художницы было дороговато, ну раз позвали и обещали заплатить… мало кто откажется от такой возможности. Зайдя в помещение, в глаза сразу бросился один из столов. За ним уже сидел беловолосый. По непонятной для самой себе причине, девушка была сильно рада его видеть. Сейчас бы она начала нести бред, или от её радости стало бы трудно дышать, но взяв себя в руки и вдохнув пару раз, она спокойно подошла и села на против. — Добрый вечер, Лили. — не скрывая лёгкой улыбки произнёс Лэмптон. — Добрый. — та ответила более кратко, но по интонации было уж очень видно, что она рада его видеть. Практически ни о чём завязался диолог. Генри мог поддержать почти любую тему, можно сказать располагал к себе. Лили легко открывалась ему, не сказать что это было легкомысленно, просто он правда вызывал у неё доверие.       Стоило задуматься, почему он сам ничего о себе не говорит. Собственно, такая мысль и посетила голову девушки. — А… Генри, слушайте. Вот мы всё обо мне да обо мне. Расскажите что нибудь о себе. — с интересом та смотрела в его глаза. — О себе.? — на секунду Лэмптон задумался, не зная что сказать. О себе он всегда молчал, одно не хотел рассказывать, другое было… опасно рассказывать вообще кому-то… а что помимо работы рассказывать? Про увлечения если, свободное время он в основном проводит на таких вот веринках. Остальное время — это сон, или чтение. — Знаете… я даже и не знаю что рассказать про себя… — наконец ответил беловолосый с усмешкой. — Чем вы увлекаетесь например? Хм… ну, просто о своей жизни. О своей жизни. Проще было всё же налить воды про то какие интересные у него увлечения, чем рассказать про свою жизнь. Временами тяжелую, о чём свидетельствует шрам на глазу. — Хм, чтением увлекаюсь, коллекционированием… — Что любите читать? Что коллекцианируете? — не сказать что Ли отличалась любопытством, но сейчас она расспрашивала его с большим удовольствием и интересом. — Читаю… разное, детективы, романы, что попадётся в общем-то. Картины коллекционирую, диски, разные старые вещи, антиквар и подобное. — Интересно было бы взглянуть на эти коллекции. — К сожалению, в квартире это всё бы не уместилось, там только малая часть, поэтому остальное храню в загородном доме. Но если вам очень интересно и есть желание… мы могли бы как нибудь зайти ко мне. Разумеется я не настаиваю, всё же это и доверие нужно, идти к человеку… — Хм, ну если будет случай, то почему бы и нет. — Вот и славно, договорились, Лили.       Пару часов они провели вместе в этом ресторане, потом же немного погуляли по улицам города. Уже стемнело, зато различные вывески магазинов были по всюду и ярко светились. Где-то уже готовились к Новому году, хотя рано, но эта атмосфера не сравнима ни с чем. Притоптаный снег слегка шуршал под ногами. Крупные снежинки падали с неба. Завараживающе, из непроглядной тьмы они появлялись вновь и вновь, а затем опускались на любую поверность, что стояла преградой на их пути. На распущенные волосы Лили, аккуратно лежащие на плечах, снег тоже падал, украшая их белым блеском.       Пришло время прощаться, и обменявшись мимолетным поцелуями в щёку, каждый пошёл к своей машине. На морозе замёрзли руки, щёки покрылись розовым румянцем, и вообще все открытые части тела были холодными. Но на душе было тепло, и скоро это тепло согрело и остальное тело.