~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Солнце жгло кожу, когда Людмила задерживалась у окна. Вова был в садике и начальница осталась наедине с крохой. В таких ситуациях паника боится саму Калугину! Железная леди ловко справлялась с проблемами, которые появлялись одна за другой с непривычки и заставали её в секундном ужасе, сменявшимся на трезвость ума и слаженность работы всей Людмилы. И как только он засыпал в кроватке, она осознавала, как ей страшно. Какой он хрупкий, как трудно сейчас чувствовать его… Калугина в какой-то момент решилась позвонить. Нет, не насчет Сереженьки, от которого она таяла, которого сильно полюбила уже сейчас, которого боится… Нет. Насчет Толи. Почти… Бег по телефонному диску. —…ничего? То есть совсем нет информации?.. Хорошо, спасибо. Заплыв по диску телефона. — «Детей нет» - это точная информация?.. Простите, мало ли что… Я понимаю…. Всего доброго. Прыжок по номерам записной книжки. — Васька, милый… Выручай. Всех обзвонила и никак. У меня сосед, очень близкий мне человек, ушел из жизни вчера. Мужчина пожилой, про родственников не говорил. Может, у тебя получится нарыть что-то… Очень нужно. С меня причитается…~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Людмила не отходила от телефона, пока Сережа спал. Она смотрела на комнату, отражающуюся в корпусе трубки. Каждую секунду было ощущение, что импульсы звонка уже бегут по проводам Москвы и вот-вот достигнут её. В какой-то момент ощущение сменилось явью. Она тут же жадно схватила трубку. — Калугина, слушай, все пусто, перерыли. Детей нет… Официально. Но есть зацепка. Старое свидетельство о рождении, в котором твой сосед числится отцом. Но потом переписали и поставили прочерк на его месте. У него есть семья, я продолжу рыть, как что-то найду, звякну. Редко, когда на прочерк меняют из-за полной уверенности в неотцовстве. Думаю, это его дети. Проверим. Не кисни, Люд, я откопаю, и мы выпьем с тобой вина, я угощаю. — Спасибо… — бессильно сказала она, её верный помощник этого не услышал. Трубка была возвращена на место. Наступило снова время томительного ожидания и отражающейся комнаты в корпусе.~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
Людмила была глубоко в мыслях, даже не заметив первых сигналов тревоги. — Это я, Калугина. Еще не забыла мой голос? — Да говори уже! Ей Богу, ты меня доведешь. — Да ладно, выдыхай. Нашел я его семью. Самое интересно, что они жили близко. — Имя есть?! — Анатолий… кажется, Новосельцев, что ли? — Господи… — А, ты его знаешь? — Еще как… Это был его отец? — По старым документам. Свечу не держал. — Вась, ты умеешь обстановку разрядить… Даже такую. — Все, Людмилка, побежал я. Тебе дать телефон сына его? Или ты его лично..? — Я знаю, да… Ой, Вась, стой! Ты только не передавай Новосельцеву информацию. Я сама… — Хорошо, бывай!~ ~ ~ ~ ~ ~ ~
За окном медленно гасло солнце. В пепельнице остывала только что выкуренная сигарета, свернувшись клубком у бортика, и испускала дух последними частичками парящего в воздухе никотина. Часы били полотну одиннадцатого. Волнение металось по груди Людмилы. Она кормила мальчиков на кухне в такой отвратительной тишине, что паника подступала к горлу. — А где папа? — разбил мысли женщины мальчик. Она опешила, не знала, что ответить. — Задержался на работе… я так думаю. Нет, она не могла. Это изводило её до полуобморока, а пугать детей потерей сознания было нельзя. Она отнесла Сережу в кроватку и побежала к телефону. — Вера, милая, привет. Как там сегодня на работе без меня? — крутила она провод в руке. — Все тихо, Людмила Прокофьевна. — Отчеты все сдали? — А, нет, не все. Ой, я совсем забыла, простите мен.. — Вера, говорите же! — нервничала Калугина и перебивала со злостью. — Рыжовой не было, Дубров все еще на больничном и Новосельцева не было. Внутри все упало. — Как не было? — беспомощно произнесла она. — Не знаю, мне не доложили. Но в общем, в остальном всё хорошо. — Спасибо… Вера… Сигарета, вторая, третья, четвертая. Темно. Холодно на балконе. Бетонный пол жег ступни. Пятая, шестая… Полночь. Пачка кончилась. Она пристально смотрела на входную уличную дверь, вглядывалась в темноту, пытаясь увидеть знакомый силуэт. Темно. Мальчики спали, она ходила по квартире предельно осторожно, чтобы судорожно найти сигареты у Новосельцева. Осторожно выдвигала ящики, тихонько поднимала там бумаги, вещи и так же тихо закрывала. Половина первого. Сигарет нигде нет. Сердце стучит так громко, что, кажется, разбудит мальчиков. Людмила ушла на кухню. По щекам потекли слезы. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую забыли родители. Мысли бурлили в голове от самых ужасных до самых ужасных. Глубокий вдох… Выдох… Вдох. Час ночи. Силы покинули тело Калугиной. Она сидела за столом и ощущала, как периодически она вздрагивает. В коридоре кто-то стал ковырять в замочной скважине. Медленно и неаккуратно. Людмила испугалась еще сильнее, было ощущение, что в квартиру пытаются влезть, но жадная надежда, что это был Толя терзала её любопытство. Она подбежала и обняла дверь. Дверной глазок. Ручка. Поворот. На пороге стоял Новосельцев с цветами. Калугина выхватывает у него букет и тут же отчаянно им бьет по лицу мужчины. После пары молчаливых ударов она начинает говорить через каждый удар: — У меня сигареты закончились! — шепотом кричала она, а у самой по щекам ручьем лились слезы и руки тряслись, когда букет был опущен. Стоя на опавших лепестках он хватает её за талию, целуя, прижимает к стене, они сползают на тумбу. Калугина хватается, чтобы не упасть, и с тумбы летят склянки, вещи. Он целует её. Жадно, не прерываясь ни на секунду. Сдирает с плеча ткань… Целует, целует. Послышались голоса в подъезде. Людмила поняла, что дверь не закрыта и вот прямо сейчас их увидят в таком неприличном для общественности положении. — Дверь... Анатолий Ефремович! — крикнула она, вывернувшись. — Дверь... В подъезде показались две пожилые дамы. Они поглядели на сидящую на тумбе Калугина с оголенным правым плечом. Людмила тоже неловко смотрела на них и стеснительно тянула ткань, закрывая оголенное плечо. Мужчина закрыл дверь. — Что произошло? Я чуть... ох... — тяжело дышала она. — Не волнуйтесь... Я должен был позвонить, но... — он стал подбирать упавшие с тумбы вещи. — Если бы Вы знали, что случилось за это время, Вы бы поняли, возможности у меня такой не было вовсе... — Так что произошло? — Не со мной... С Олей... Ей плохо. Она была на грани... В общем, даже хотела наглотаться снотворным... — Господи... А сейчас она как? Её же могут забрать… — Нормализовал. Я думаю, должна прийти в норму. Она дома. Я потом все расскажу в подробностях, сейчас поздно, и я очень устал... — он подошёл к тумбе с Калугиной, покорно сел на пол, обхватил её за ноги и осторожно пару раз поцеловал, нежно и осторожно, отчего у неё пробежались мурашки по всему уставшему от нервов телу. — Я очень извиняюсь... Мне стыдно. Это неправильно. Моя ошибка. Простите, но букетом было незаслуженно мало. Она улыбнулась, спустилась к нему на пол и, просунув руки под его, обняла, положив ладони на его лопатки. — У Вас найдётся покурить? — жалобно взглянула Людмила. — Она по праву ваша — рассмеялся он и достал целую пачку сигарет из кармана. — Я надеюсь, Вы разделите её со мной. Он прислонился своей щекой к её щеке и кивнул. То, что сосед был отцом её самого любимого в мире мужчины она сказать не смогла. Они сидели на полу, обнимая друг друга. Калугина сжимала пачку сигарет, совесть разъедала её. Это не было ложью, но и умалчивать было бессовестно… Возможно позже? Да, определенно. Сейчас ей хочется выкурить всю пачку разом и упасть без сознания в теплоту рук Толи… Она вскочила и побежала исполнять только что задуманное…