Спаси меня

      Эта проблема начала беспокоить Саске давно, ещё с момента их побега. Но только сейчас она стала наиболее острой. У них осталось очень мало денег из тех, которые младший Учиха успел забрать из родительского дома. В основном всё уходило на проживание в мотелях, еду и бензин. Легально Саске не мог устроиться на работу, а нелегальная работа его не особо прельщала: мало того, что их и так разыскивает полиция, так ещё не хватало, чтобы им на хвост сели какие-нибудь криминальные группировки. Вот уже несколько дней он думал, где бы достать деньги, просматривая объявления в интернете и надеясь наткнуться на что-то, что бы подошло ему.       В течение месяца после смерти Джирайи и Чиё рисунков больше не было, и Саске успокоился, посвятив себя заработку денег. Вместо того, чтобы искать, он решил подать объявление сам: парень неплохо разбирался в технике, как в бытовой, так и в компьютерной, поэтому предложил свои услуги технической помощи на доску объявлений в интернете. И буквально через несколько часов получил первый звонок. Это идея оказалась хорошей: практически за неделю он набрал сумму, на которую они смогли бы жить ещё некоторое время, оплачивать мотель и покупать еду. Естественно, о своей маскировке он не забывал: прилизанные и зачесанные назад волосы, очки и пара шариков во рту творили чудеса, превращая его совершенно в другого человека.       «Когда разберемся со всем этим, можно заняться чем-то подобным, — идя от очередного клиента, подумал Саске. — Организовать фирму или вроде того. Ремонт техники — прибыльное, а главное, востребованное дело. В наше время с этим не пропадёшь. Главное только, не засветиться с этим», — оглядываясь по сторонам, он натянул кепку на лоб и торопливо направился к автомобилю. Впрочем, через каких-то десять метров Учиха замедлил шаг, ощущая вкусный запах рамена. Неподалеку от него располагалась небольшая закусочная с этим блюдом, и Саске одолела ностальгия. Вроде бы совсем недавно они с Наруто сидели где-то в такой же раменной, ели и веселились, беззаботно проводя дни. Но теперь это счастливое прошлое казалось настолько далёким, будто было в другой жизни. Игнорируя этот запах, Саске уже хотел пройти мимо, как вдруг напротив входа в закусочную увидел не кого-нибудь, а самого Наруто. Это показалось Учихе настолько абсурдным, что он зажмурил глаза, но когда вновь открыл их, Узумаки был на месте. И, мало того, так же ошеломленно смотрел на него.       «Что за…» — Саске увидел, как друг направляется прямо к нему и хотел скорее убежать, однако Наруто нагнал его буквально в три шага и схватил за руку.       — Нет, Саске, постой! — выпалил он, держа товарища изо всех сил.       — Нельзя, Наруто, — процедил тот, вырывая свою руку. — Ты не должен быть рядом со мной. Если нас увидят вместе, то ты тоже попадёшь под подозрение!       — А что, если я уже попал под подозрение?! — Наруто снова стиснул его предплечье, впиваясь пальцами так, что Учихе стало больно. — Саске, нам надо поговорить, — настойчиво попросил он, сверкая глазами. — Расскажи мне всё!       — Вряд ли ты поверишь мне, — бесцветно отозвался Учиха, но убежать больше не порывался.       — Хотя бы попробуй, — не сдавался Наруто и буквально на себе затащил его в раменную. Усадил за столик, сделал заказ и сел напротив, сверля друга своими лучистыми глазами.       — Если честно, Саске, — начал Узумаки, не дожидаясь его рассказа, — ты меня пугаешь. Я бы никогда этого не подумал, но после смерти Джирайи меня начали одолевать сомнения — а вдруг и правда ты это сделал? Ведь тогда ты попросил у меня его адрес…       — Я не убивал его, — тихо произнёс Саске, после того, как принесли рамен. — Ни его, ни других людей, в убийстве которых меня подозревают. Если не веришь мне, то можешь сразу уходить — тебе незачем якшаться со мной дальше, — Саске придвинул тарелку себе и захватил побольше лапши, отправляя её в рот. Наруто, облегченно выдохнув, внезапно улыбнулся и тоже вкусил своё любимое блюдо.       — Так-то лучше, — повеселел он, поедая рамен вместе с Саске наперегонки и отмечая, что раньше Учиха не особо жаловал это блюдо, а сейчас наесться не может.       — Полиция тебя допрашивала, да? — между порциями лапши спросил Саске.       — Да. Прости, пришлось сказать им про адрес… — виновато пробормотал Наруто.       — Ничего, я и так подозреваемый со всех сторон. Меня больше волновало, чтобы тебя моим сообщником не посчитали.       — Они практически посчитали, — усмехнулся Наруто. — Но тот детектив отпустил меня. Мне кажется… он тоже верит, что ты не убийца, — осторожно поделился своими мыслями Узумаки.       — Это который? Тот белобрысый? — дуя на бульон, спросил Саске.       — Да, Какаши-сан, — кивнул Наруто. — Мне кажется, он неплохой человек.       — Ты обо всех людях так говоришь, даже обо мне, — проворчал Учиха, на что его друг широко улыбнулся.       — А что, разве это не так?       Саске немного опешил, взглянув на эту солнечную улыбку. Как обычно, Наруто в людях видел лишь хорошее, в отличие от него.       — И всё же, Саске, — понизив голос, продолжил Узумаки. — Что происходит? Ты знаешь, кто убил Джирайю?       — Нет, — глухо ответил тот и нахмурился. — Сначала я думал, что это один из официантов, но вскоре убедился, что не он. Не только Джирайю, Наруто, и не только моих родителей. Было ещё как минимум три человека, которые связаны со всем этим.       — Три человека? — пробормотал Узумаки. — Ты говорил, что ищешь связь между убийством своих родителей и Джирайей. Чем они могут быть связаны?       — Не знаю, мы пока это не выяснили, — доев рамен, Саске отодвинул тарелку от себя и подался чуть вперед. — Я не знаю всех этих людей, но Итачи…       — Твой брат? — Наруто тоже чуть приблизился, чтобы разговор слышал только друг. — С ним всё в порядке? Ты говорил, он как-то связан с этим.       — Да, Итачи сейчас намного лучше, — кивнул Саске. — Просто… это кажется чем-то нереальным, но он… У него что-то вроде дара.       Брови Узумаки взлетели вверх, а Саске продолжил.       — Он рисует странные рисунки, которые изображают смерть некоторых людей. Но это не просто фантазия, это предвидение. Я каждый раз ищу людей, которые изображены на рисунках, но прихожу слишком поздно и каждый раз оказываюсь на местах преступлений и попадаю под подозрение. Однако я ищу их не только для того, чтобы спасти: все эти люди, включая Джирайю, как-то связаны со смертью наших родителей, и я хочу поймать настоящего убийцу и выяснить, за что были убиты наши мама и папа.       — Постой, постой, — Наруто замотал головой, в которой эта информация едва могла уложиться. — Получается, твой брат рисует рисунки, а потом эти люди оказываются мертвы?       — И он не просто рисует этих людей, — подтвердил Саске. — А рисует их точь-в-точь как на местах преступлений — в той же позе, одежде, в тех же зданиях.       — Но это… Разве такое возможно? — ошеломленно прошептал Наруто.       — Я и говорил, что в это сложно поверить. Я и сам не верил, пока воочию не увидел сходство между рисунком, нарисованным за две недели, и самим убийством.       — В нашу последнюю встречу, — припомнил Наруто, — ты был очень расстроен. Говорил, что твой брат нарисовал смерть родителей. А через некоторое время они на самом деле погибли.       — Да, тогда я винил во всем его, — тяжело вздохнул Саске, — но Итачи не виноват. Он и сам не знает, как это происходит.       — И что? Кого он нарисовал следующим? — оживился Наруто.       — Пока никого. Сейчас вроде как затишье. Но я думаю, что скоро это случится, — мрачно добавил он.       — Как странно, Саске, — протянул друг. — Если я чем-то могу помочь тебе — только скажи. Я не прочь расследовать эти убийства вместе с вами.       — Чтобы полиция гонялась ещё и за тобой? — хмыкнул Учиха. — Нет уж, предоставь это нам. Ты и так уже помог мне.       — А что ты делал в городе? Если говоришь, что рисунков пока не было? — поинтересовался друг.       — На самом деле, я немного подрабатываю, — признался Саске. — Мы часто переезжаем из одного мотеля в другой, скрываясь от полиции. Деньги быстро уходят. Вот и приходится…       Узумаки внезапно достал из кармана все деньги и положил их перед другом. Саске, хмуро смотря на него, покачал головой.       — Возьми, — настойчиво попросил Наруто. — Если это единственное, чем я могу помочь тебе. Тут немного, и это в долг — потом отдашь, как разберешься со всем этим, — сверкнул улыбкой он. — Ну, а мне уже пора. Как-нибудь напиши мне по защищенному каналу, чтобы я знал, что ты жив. Не волнуйся, полиции я тебя никогда не сдам. Бывай, теме, — подмигнул он и ускакал из раменной настолько быстро, чтобы Учиха не успел его догнать и вернуть деньги.       — Спасибо, добе, — проворчал Саске, расплачиваясь за рамен и тоже покидая закусочную.       Больше всего, после Итачи, Саске опасался потерять Наруто. В его жизни этот человек занимал значимое место. Наруто всегда поддерживал его, несмотря ни на что, верил ему, доверял ему. Как бы они ни ссорились, он всегда сводил всё к шутке, благодаря чему раздора удавалось избежать, а если он и случался, то Узумаки первым шёл на примирение. Только потеряв его из-за этой череды убийств, Саске осознал, какой же он необыкновенный человек и как ему повезло, что во всём мире именно Наруто стал его другом. Он искренне желал ему счастья и хотел бы, чтобы их дружба продолжалась, даже несмотря на эту трагедию.       «Наверное, Итачи он бы тоже понравился, — приближаясь к своему мотелю, отметил Саске. — Нии-сан всегда говорил, что мы тянемся к тем, кто нас дополняет. А мы с братом похожи, значит, Наруто дополнил бы нас обоих», — ухмыльнулся младший Учиха, открывая дверь и проходя в номер. Впрочем, улыбка так же быстро сползла с его лица, когда он не увидел брата в комнате.       — Нии-сан? — позвал он, проверив кухонный уголок. Его не было и там, что взволновало Саске сильнее. — Итачи! — встревоженно воскликнул он, распахивая дверь в ванную. Брат оказался там, но беспокойство от этого не ушло: Итачи сидел на полу, между душевой и унитазом, забившись в угол и, как испуганный ребенок, обхватывал руками согнутые колени. Даже на расстоянии Саске увидел, что тот дрожит, его волосы были мокрыми, а на полу младший Учиха заметил воду.       — Что с тобой? — он тут же припал к нему, убирая мокрые волосы и открывая лицо. Бескровные губы Итачи слабо шевельнулись, а по его лихорадочно горящим глазами Саске всё понял.       — Снова, да? — прошептал он, перекидывая руку брата через плечо и пытаясь поднять его. Итачи встал, но с большим трудом. Его тело как никогда показалось Саске тяжелым. Старший Учиха еле волочил ноги, поэтому до кровати его пришлось буквально тащить на себе.       — Сейчас, потерпи ещё немного, — выкладывая на кровать препараты и антисептик, пробормотал Саске. — Прости, что задержался и заставил тебя так мучиться, — затянув ему плечо и разглядев вену, он ввел лекарство. Итачи, стиснув зубы, откинул голову на подушку и судорожно выдохнул.       — Боюсь… Мне всё же придётся пережить это, — прошептал он, закатывая глаза, — чтобы побороть зависимость… Но пока я не в силах…       — Ты ещё не полностью восстановился, рано начинать следующий бой, пока не окончен предыдущий, — проговорил Саске и отправился в ванную, где захватил полотенце для волос брата. Вернувшись, он положил его под голову и разложил волосы на нём, чтобы те быстрее высохли. У Итачи снова начался озноб: его кисти были холодными, тогда как тело горело. Саске накрыл его двумя одеялами, одно взяв с его кровати, а второе со своей. К тому же, сам лёг рядом, чтобы согреть его как можно быстрее. Он держал брата за руку, тот тоже впивался в его кисть, причем так крепко, что если бы даже Саске захотел, то не смог бы освободиться.       Так же как и в прошлый раз, Итачи не был спокоен. По началу из-за озноба он лежал и дрожал, а потом, когда дрожь сходила на нет, начал метаться по кровати, откидывая покрывала в стороны. Саске даже пришлось применить силу: он стиснул брата за плечи, чтобы тот ненароком не свалился с узкой кровати. Дыхание у Итачи было частым, а тело сильно потело. Глаза закатаны, а воздух с шумом выходил через рот. Волосы, которые Саске раскладывал на полотенце, снова спутались и прилипали к лицу. Юноша то и дело убирал их, клал ладонь на лоб брата, проверяя температуру. Старший Учиха продолжал метаться по кровати и, чтобы не удерживать его, Саске решил лечь сверху и стиснул его руками, крепко обнимая. Это помогло: поначалу Итачи всё же пытался вырваться, но потом под весом брата успокоился. Где-то через час его дыхание окончательно выровнялось, глаза закрылись, но тело по прежнему оставалось горячим. Лёжа на нём, Саске ощущал его сердцебиение так, будто это его собственное сердце билось. А может и билось, поскольку свой ритм он не улавливал.       Внезапно его одолело странное чувство. Он не впервые сжимал брата в объятьях, но впервые ощущал его тело вот так, практически каждой своей клеткой. Тело Итачи было худым, но крепким, несмотря на слабость. Саске знал, что как бы сильно не сжал его в объятьях, он не сломает его. Что Итачи, несмотря на свой недуг, выдержит всё. Возможно поэтому руки всё крепче и крепче обхватывали его корпус, а лицо замерло над его лицом. Саске смотрел на него близко-близко, так, будто впервые в жизни увидел что-то необычное в его лице. Внутри разрасталось то непонятное чувство, о котором он говорил когда-то. Как будто после зимы сошёл снег и начало что-то пробуждаться. Потоки растаявшего снега неслись по его венам, переполняя его эмоциями, а в сердце отогретые семена дали ростки. Губы брата по прежнему были бледны, и Саске ощутил внезапный, но очень яркий порыв прикоснуться к ним, растопить, наполнить теплом и краской, приблизить лето, сделать их алыми, как спелые сочные ягоды. Это желание оказалось настолько нестерпимым, что юноша склонился ниже и практически коснулся их, как вдруг его разум перекрыл эмоции, и он в страхе отпрянул.       «Что я только что хотел сделать? — сам себя в ужасе спросил Саске, ощущая, как сердце бешено застучало в груди. — Зачем это? Как такое желание могло у меня появиться? Ведь он мой брат. Я не могу… Мне не позволено испытывать подобное к нему. Нельзя…» — Саске судорожно выдохнул, прогоняя наваждение из мыслей. Он снова прижался к Итачи, но на этот раз спрятал голову у него не плече, устыдившись собственных желаний. Хорошо, что брат не видит и не понимает всего этого, поскольку Саске просто не может объяснить этого странного поведения.

***

      — О, Какаши-кун, какой сюрприз, — через два дня после убийства писателя Какаши наведался в Центр судебных экспертиз и криминалистики, чтобы получить результаты вскрытия и исследований по этому делу. Орочимару в своей лаборатории встретил его необычайно дружелюбно, отчего Какаши даже ощутил себя не в своей тарелке.       — Нечасто ты заходишь поболтать, — насмешливо протянул судмедэксперт в белом халате и синих медицинских перчатках, стоя над каким-то телом и тут же делая записи, не отходя от него. Его волосы были затянуты резинкой, рот закрыт маской, а глаза защищали пластиковые очки.       — Я ждал результатов вскрытия весь вчерашний день, — нехотя ответил Хатаке, останавливаясь неподалёку, — но ты мне их так и не сообщил.       — Оу, может, я случайно удалил твой номер телефона? — хмыкнул Орочимару, — во время нашей последней ссоры?       — Что ты несешь, — вздохнул детектив, закатывая глаза к небу. — Ты никак не можешь обходиться без этих прелюдий и сразу отвечать на вопросы?       — Как только ты появляешься, Какаши-кун, все мысли выскакивают из головы, — ухмыльнулся судмедэксперт, заканчивая свои записи, спуская маску, снимая очки и поднимая глаза на инспектора. — Но ты как обычно пришёл лишь по работе, как скучно, — поморщился он, видя бесстрастный настрой детектива.       — Прости, но на свидание тебя приглашать не собираюсь, так что давай ближе к делу, — вздохнул следователь Хатаке. Орочимару ещё около минуты морщился, выказывая своё негодование, но всё же сменил гнев на милость и рассказал инспектору то, что тот хотел получить.       — Как я и говорил, жертва погибла от анафилактического шока, — начал Орочимару, протягивая Какаши отчет по вскрытию. — Время смерти — два дня назад, между шестнадцатью и семнадцатью часами. Полагаю, как раз после начала презентации, так что версия «до» отпадает. Как видишь по результатам вскрытия, в крови была обнаружена повышенная доля йодистых соединений. У Джирайи была редкая форма аллергии на йод. Лишь небольшая концентрация привела к фатальным последствиям, — заключил он.       — А источник? Всё-таки шампанское? — уточнил инспектор.       — И да и нет, — отозвался Орочимару, — йод действительно проник в его тело вместе с шампанским и, что интересно, я нашёл следы не только в бокале жертвы. Небольшая концентрация йода была во всех бокалах, что вы отправили на экспертизу, но вот в бутылках её не было.       — Во всех? — изумился Хатаке. — Но убийца не мог добавить во все. Я лично видел, как шампанское разливалось из бутылок, и никто ничего не мог туда подсыпать — всё было на виду.       — Потому что дело не в шампанском, — щёлкнул пальцами Орочимару, довольный замешательством своего коллеги. — А в бокалах. На всех бокалах, что я проверил, был нанесен тонкий слой прозрачного йодистого соединения. При соприкосновении с жидкостью он смешался, и реакция перешла на шампанское.       — Значит, вот как, — протянул Какаши, — получается, он обработал таким образом все бокалы? — он посмотрел на судмедэксперта даже с долей благодарности.       — Да. Полагаю, чтобы убить наверняка, — улыбнулся Орочимару. — Такая концентрация йода обычному человеку не навредит — он её даже не почувствует. Но убийца знал, что Джирайя страдает такой формой аллергии, поэтому тщательно позаботился о том, чтобы отправить его на тот свет с первого раза.       — Значит, убийца был либо хорошо знаком с Джирайей, либо получил сведения из его медицинской карты, — пробормотал Хатаке. — В любом случае, чтобы всё подстроить потребовалось бы несколько дней. Любопытно, как он смог обработать все бокалы. Я так понимаю, их привезли из ресторана, где работал тот парень. Похоже, придётся допросить его ещё раз. Что ж сегодня ты неплохо поработал, Орочимару, — видя его сияющее лицо, отметил Какаши. — И если ты так хочешь, то можем пообедать как-нибудь, но только один раз, — кисло добавил он, надеясь, что это не войдёт в привычку.       — Не люблю навязываться, Какаши-кун, — отмахнулся тот. — Я знаю, что тебе моё общество не так приятно, как твоего нового друга, — снова широко ухмыльнувшись, добавил он.       — Откуда ты знаешь о нём? Ты что, следишь за мной? — подозрительно спросил Хатаке.       — Ну ты же не поверишь, если я скажу, что случайно видел вас, так что, вариант «слежу» мне нравится больше, — довольно сказал он.       — Мне кажется, обед или ужин тебе бы действительно не помешал, — внезапно тон Какаши стал серьёзным. — Ты сидишь в лаборатории и морге сутками и ешь здесь, если даже не спишь. Тебе полезно бывать на свежем воздухе и говорить с живыми людьми, может хоть так будешь сам меньше похож на мертвеца, — имея в виду его бледную кожу и лиловые синяки под глазами, сказал детектив.       — Надо же, как необычно слышать от тебя такие заботливые слова, Какаши-кун, — проворчал судмедэксперт. — Ты становишься слишком похож на своего отца.       — Моего отца? — проронил Хатаке, не ожидая, что речь зайдёт о нём. Вообще-то, Какаши подозревал о том, что Орочимару с Сакумо были знакомы по роду своей деятельности — ведь его отец до фронта тоже был детективом. Но он никогда не вдавался в подробности, да и судмедэксперт не упоминал об этом. Поэтому эта невзначай брошенная фраза привела следователя в замешательство.       — Я никогда не спрашивал тебя о нём, поскольку, если быть честным, всё это время мне было неприятно общаться с тобой и находиться в одном помещении больше десяти секунд, — сказал Какаши, на что судмедэксперт снова оскалился. — Но за десять лет даже самые злостные враги притираются друг к другу, и теперь я спокойно отношусь к тебе, так что могу вытерпеть даже час. Расскажи мне о нём, — настойчиво попросил Хатаке. — Ты ведь хорошо его знал?       — Лучше, чем ты думаешь, Какаши-кун, — продолжая скрывать за презрительной улыбкой свои настоящие эмоции, ответил тот.       — Значит, нам и правда придётся пойти на ужин, — детектив протянул руку, указывая на дверь, а судмедэксперт, выбросив перчатки и маску, сначала вымыл руки, затем снял белый халат и стянул резинку с волос.       — Только если ты угощаешь, — с ухмылкой согласился он.       Идти куда-то с Орочимару было не самой лучшей идеей, но говорить об отце в морге Какаши нравилось ещё меньше. К тому же, после рабочего дня он был голоден и очень надеялся, что аппетит не пропадёт от вида его собеседника. Впрочем, его опасения оказались напрасными: Орочимару вёл себя довольно прилично, правда, без унизительных шуточек не обошлось. Но теперь Какаши настолько привык к ним, что не реагировал. Хатаке обошёлся большой порцией рамена, а Орочимару заказал себе три порции тамагояки, а также омурайс.       — Итак, что ты хочешь узнать от меня, Какаши-кун? — детективу показалось, что настроение у собеседника поднялось на очень высокий уровень, поскольку с лица исчезла неприятная улыбка, а в глазах пропало лукавство и хитрость. И он как будто бы стал настоящим, перестав играть свою роль.       — Ты как-то упоминал, что работал с ним вместе, — немного насытившись раменом, спросил Какаши. — И насколько давно?       — Не только работали, но и учились вместе, — разрезая омурайс, ответил судмедэксперт, — хотя у нас были разные специальности, на некоторых курсах мы пересекались. К примеру, на криминалистике. Сколько лет назад это было? Больше тридцати? — он недовольно поджал губы.       — Я тогда ещё не родился, — пробормотал Какаши, наслаждаясь вкусом куриного бульона.       — Да, в то время ему ещё было не до тебя, — в своей манере продолжил Орочимару, а потом заговорил серьёзнее. — Судьба несколько раз сводила нас с Сакумо, и случайными эти встречи не могли быть. Он был абсолютно противоположен мне, поэтому друзьями мы никак не могли стать. Его больше интересовали мир и благополучие людей, меня же — исследования и суть вещей. Впрочем, кое-что общее у нас всё же было — это любовь к книгам и знаниям. Я не любил людей, особенно шумных студентов, которые мешали мне сосредоточиться на учебе, поэтому часто занимался в библиотеке. Там Сакумо меня и находил, а потом приставал со своими вопросами, — он снова поморщился и предпочел между омурайсом съесть порцию тамагояки.       — Так вы всё же подружились? — отмечая его странный вкус мешать солёное со сладким, уточнил Какаши.       — Нет, друзьями мы не были, — немного резковато ответил Орочимару. — Впрочем, как и врагами. Просто знакомые, сокурсники, в будущем — коллеги. На третьем курсе он встретил твою мать и с тех пор был увлечен только ею, — в голосе Орочимару засквозило раздражением, и он снова продолжил трапезу омурайсом.       — Похоже, она тебе не нравилась? — отметил Какаши, исходя из его недовольного тона. — Маму я вообще не помню, поскольку она умерла после моего рождения. Мне кажется, или ты что-то не договариваешь? — подозрительно сузил глаза детектив.       — Ничего особенного, Какаши-кун, — Орочимару предпочитал смотреть на омурайс, нежели на него. — К твоей матери у меня нет никаких чувств — ни отрицательных, ни положительных. Сакумо закончил обучение раньше меня, а мне предстояло ещё несколько лет провести в институте: ведь я сразу учился на две специальности — хирурга и судмедэксперта. Затем были ещё годы, проведенные в ординатуре и аспирантуре, для получения ученой степени, практика… В итоге, мы увиделись, наверное, только через десять лет. Сакумо был удивлен, я тоже. Я узнал, что жена у него умерла, зато остался сын, о котором он всё время говорил, — Орочимару, наконец, посмотрел на своего собеседника. — Любовь к тебе была такой же безмерной, как и к твоей матери. У нас с ним были чисто деловые отношения, — снова берясь за тамагояки, продолжил Орочимару, — мы часто с ним встречались в ходе расследования преступлений. Несмотря на потерю жены, Сакумо не замкнулся и не лишился своего доброго нрава. Он по прежнему считал, что мы можем общаться, как раньше, но это было не так. Я испытывал двоякие чувства к нему: в один день меня раздражало всё в нём, в другой же я завидовал тем чертам характера, которых нет у меня. Так мы проработали около пяти лет, затем я отправился на повышение квалификации за рубеж, вернувшись, начал преподавать в институте. Мы снова не виделись около пяти лет вплоть до начала военных действий.       — Ты говорил, что был военным врачом в это время, — припомнил Какаши. Орочимару, доев последний кусочек тамагояки, утвердительно кивнул.       — Судмедэкспертизу я люблю больше, но всё же и о хирургических навыках забывать не хотелось. Поэтому я решил испытать себя и тоже отправился на фронт в качестве военного хирурга.       — Так сложно представить, что ты можешь спасти кому-то жизнь, — проговорил Какаши, на что его собеседник усмехнулся.       — Ты же знаешь, что я там был не ради спасения жизней. Кровь, крики, боль, сломанные и оторванные части тела… Всё это вдохновляло меня, — заявил он, а Какаши невольно содрогнулся.       — Впрочем, пару сотен человек я, пожалуй, спас, — буднично добавил судмедэксперт. — Кроме твоего отца.       — Вы служили вместе? — затаил дыхание детектив.       — Нет, встретились в госпитале, где я проводил операции. Он попал туда с травмой ноги, — Орочимару нахмурился и опустил глаза, словно не хотел рассказывать, что же было дальше.       — Но отец погиб не от ранений в госпитале, — возразил Какаши.       — Нет, — вновь подтвердил Орочимару. — Я восстановил его ногу, но чтобы не потерять конечность, ему требовался длительный курс реабилитации. Его должны быть забрать из горячей точки, но… Он сбежал. Снова вернулся на фронт, поскольку не мог оставить там своих товарищей. И добился своего — погиб вместе с ними, — с недовольством заключил судмедэксперт, выпрямился и сложил руки на груди.       — Да, он всегда был таким, — глухо ответил Какаши. — Чужие жизни ценил гораздо выше, чем собственную. Порой я жалею о том, что мы служили в разных подразделениях, ведь возможно, мне бы удалось спасти его.       — Если бы ты не погиб вместе с ним, — усмехнулся Орочимару. — Есть кое-что ещё, — после того, как они расплатились за еду, внезапно произнёс темноволосый мужчина.       — И что же? — Какаши, который только собрался подниматься, снова опустился на стул.       — Даже на войне твой отец продолжил оставаться детективом и что-то расследовал. Он собирал какие-то материалы, связанные с военной коррупцией, и попросил меня помочь ему.       — Тебя? — изумился Какаши. — Неужели тебя можно о чем-то попросить, — усмехнулся Какаши.       — Ты прав, тогда я отказал ему, поскольку у меня и своих забот было по горло: я проводил по десять операций в день и едва сохранял здравый рассудок. Сакумо не стал настаивать, но попросил хотя бы сохранить их, если с ним что-то случится.       — И где же они? Эти материалы? — напряженно спросил Какаши.       — Вряд ли они имеют какую-то ценность, спустя десять лет после окончания военных действий, — пробормотал Орочимару. — Они были у меня так долго, что я о них даже забыл. При переезде в новый дом куда-то засунул, с тех пор не могу их найти. Или, лучше сказать, я не пытался найти, — отмахнулся он.       — Черт, как ты можешь так относиться к документам? — Какаши недовольно поджал губы. — Ты хоть знаешь, что там было?       — Нет, я не вдавался в подробности. Какие-то технические документы, накладные… Что-то связанное с самолётами, я в этом совсем не разбираюсь, моя сфера интересов более гуманистическая, — пробормотал он, а Какаши снова обреченно вздохнул.       — Очень странно, что отец мог доверить настолько важное человеку, который даже не был его другом, — перед уходом произнёс Хатаке.       — Да, мы не были друзьями, — оставшись один, проронил Орочимару, своими желтыми глазами смотря куда-то в пространство. — Просто знакомые, которые встретились несколько раз.