Спаси меня

      В отличие от старого будильника, которым следователь Какаши Хатаке пользовался лет семь назад, мелодия на его нынешнем телефоне была очень приятной, но даже она уже успела надоесть за столько лет однообразной жизни. Вот и сейчас, в который раз слыша её в шесть утра, Хатаке морщится, переворачиваясь на бок и протягивая руку к тумбочке. Снова забыл сменить. Впрочем, уже неважно: своё дело она сделала. Он открывает глаза, несколько раз моргает, привыкая к дневному свету, отбрасывает покрывало и встаёт, запуская очередной виток спирали своей жизни.       Вряд ли его жизнь можно было назвать особенной, как и жизни тысячи других людей. Мать он потерял в раннем детстве и до шестнадцати лет воспитывался отцом, которого впоследствии тоже потерял. Память об отце до сих пор была жива, и Какаши каждый раз накрывало грустью, как только в сознании вспыхивал его образ. Образ невероятно чуткого и самоотверженного человека, ценящего людей выше всего. Сакумо Хатаке был выдающимся следователем уголовных преступлений, но, несмотря на это, смерть нашла его совсем в другом месте.       Всё случилось десять лет назад. Какаши тогда было двадцать два, Сакумо — сорок три. Молодой человек желал ступить по стезе отца, он только закончил обучение в полицейской академии, но внезапно на границах страны вспыхнули конфликты, и начавшиеся военные действия изменили все его планы. И он, и отец были отправлены в пограничные территории в составе действующей армии для урегулирования ситуации, однако попали в разные дивизии. Какаши участвовал в военных действиях в составе пехотных войск, и, после их окончания, дослужившись до звания капитана, был зачислен на полицейскую службу. Казалось, его мечта исполнилась, но какой ценой. Отец с фронта не вернулся. Они служили в разных горячих точках, и попрощаться Хатаке-младший смог только с телом.       Оставшись один на всём белом свете, Какаши в память об отце последовал его убеждениям и стал полицейским. С тех пор вот уже десять лет как он работает в полиции, расследуя и раскрывая преступления. Не сказать, что работа приносила ему удовольствие — скорее наоборот. Она изматывала и порой лишала его сна и отдыха, и всё же после каждого закрытого дела Какаши ощущал некое облегчение и удовлетворение от того, что не зря прожил очередной день, неделю или месяц своей жизни.       Он не был женат, ведь с такой работой и отдачей строить длительные отношения не получалось, а от кратковременных он устал, уже в молодости поняв, что ему светит лишь одиночество. От которого, впрочем, детектив совсем не страдал. Проводя весь день на работе, дома он просто засыпал, и порой сил на большее не оставалось.       «Хотя не знаю, на сколько ещё меня хватит», — умывшись, мужчина бесстрастно посмотрел на себя в зеркало. У него всегда были светлые волосы, но то ли из-за работы, то ли из-за генов, его пепельный цвет стал окончательно седым, так же, как и у отца, хотя ему было слегка за тридцать. Его левый глаз не видел: детектив потерял его на войне, вместе с боевым товарищем, которого не смог спасти. Глаз восстановить не удалось, поэтому вместо него был протез, а кожу прорезал длинный шрам. Поначалу Хатаке старался закрывать его: носил то очки, то зачёсывал челку на левый бок, но позже перестал, поняв, что его это беспокоит всё меньше.       «Лет двадцать, тридцать, а что дальше? Закончу так, как пророчествовал мне отец? — посещали его всё утро невеселые мысли. Работа была опасной, но после боевых действий представить себя в другой профессии Какаши просто не мог. В принципе, погибнуть на службе от ножевого или пулевого ранения было лучшей перспективой, чем чахнуть от старости в одиночестве. — Наверное, и правда старею, раз начал думать о таком. В двадцать лет я бы только усмехнулся, а теперь…»       — Идём, идём, — ощущая, как его тянут за ногу, Какаши опустил глаза и вздохнул. От одиночества он и правда не страдал, потому что один практически никогда и не был. Паккун — его питомец, небольшой коричневый мопс, исправно требовал прогулки и кормежки, а в остальное время просто лежал на диване, лениво приоткрывая глаза и шевеля ушами. Пользы от него не было никакой, разве что, разбудить порой мог, если с будильником что-то случалось. Да и в руках подержать тёплый комок тоже было приятно.       Набросив куртку и обувшись, Какаши захватил поводок и вывел питомца на улицу. Сам он зевал практически на каждом шагу, мечтая как можно скорее пережить этот день и снова уснуть. Паккун неторопливо трусил вперед, принюхиваясь к каждому кусту. Навстречу Какаши попадались и другие собачники, но ни хозяин, ни питомец не интересовались случайными знакомыми.       Утренняя прогулка бодрила не хуже кофе, поэтому, вернувшись домой, Какаши уже не зевал. Он принял душ, приготовил самый простой завтрак, покормив и Паккуна. Его питомец не особо горевал, когда хозяин сутками пропадал на работе, поэтому Какаши не опасался оставлять его одного. Дорога до полицейского участка, в котором он работал, занимала около получаса езды. Но сегодня детектив добирался дольше, поскольку его машина находилась в ремонте. Он никак не мог её забрать, так же, как и заменить провода телевизора, которые перегрыз Паккун, когда хозяин пропал на пару суток. Это были не жизненно необходимые вещи, поэтому Какаши относился к ним с долей безучастия. В последнее время им частенько овладевала апатия и какое-то равнодушие ко всем окружающим вещам, да и к миру в целом.       — Доброе утро!       — Доброе утро, Какаши-сан! — слышались вокруг бодрые голоса. Детектив Хатаке отвечал на них скупым кивком, в очередной раз входя в это бурное русло рабочей обстановки. Благодаря этой атмосфере он действительно оживлялся и даже ощущал все грани своей жизни, только порой было шумновато и суетливо вокруг.       — Какаши-сан, планерка переносится на два часа, — предупредила его секретарь, обходя все отделы. Хатаке возглавлял восьмой уголовный отдел, но работал в основном со своим напарником — Ямато Тензо, который по его мнению был отличным следователем и на которого можно было положиться целиком. На своём рабочем столе Какаши нашёл записку от него и усмехнулся, направляясь в допросную. Вот уже вторую неделю они расследовали дело об ограблении банка, и вчера, наконец-то, смогли поймать преступника. А сегодня, похоже, выбить из него признание.       — Ну как? — проходя в допросную, Какаши первым делом посмотрел на подозреваемого — молодого парня лет двадцати. У него были длинные светлые волосы, закрывающие почти половину лица, и большие голубые глаза, которые бегали из угла в угол. Сам он странно сидел на стуле, весь сжавшись, а кисть держал у рта, нервно покусывая пальцы. Волосы были грязными и спутанными, одежда тоже несвежей. Да и сам вид изможденным, поскольку несколько дней он скрывался от полиции и не спал.       — Да, он почти признался, — спокойно ответил Тензо, не сводя взгляда с преступника. Ямато, так же как и напарник, по природе своей был бесстрастным и уравновешенным человеком, не теряющим самообладания даже в самых критичных ситуациях. Однако не брезговал он и грязными методами, в частности при допросе преступников. Признаний он добивался быстро, запугивая их всевозможными способами и держа жертву в страхе до последнего. Какаши был не сторонник последнего, но не мог не признать, что метод весьма эффективен.       — Дейдара, я правильно понимаю? — склонившись над столом с документами, Какаши перевернул несколько страниц. Парень, услышав своё имя, вздрогнул и поднял на него большие глаза. — Твою вину мы докажем, в этом можешь не сомневаться. В том банке было заложено две бомбы, которые, к счастью, мы успели обезвредить. А в твоей квартире найдены следы взрывчатых веществ, которые ты, вероятно, не успел уничтожить. И давно ты занимаешься подрывной деятельностью?       Молодой человек отвёл глаза в сторону и раздосадованно поджал губы. Видя, что он не намерен отвечать на вопрос, Какаши выпрямился и сложил руки на груди.       — Впрочем, это неважно. Сейчас вопрос состоит в другом — либо ты сдаёшь своего напарника сам и уменьшаешь свой срок, либо мы его находим без твоей помощи, и ты получаешь по полной. Какой расклад тебя больше устраивает?       В допросной повисла тишина. Какаши с Ямато украдкой переглянулись и продолжили наблюдать за подозреваемым. Тот нервно ёрзал на стуле, хмурил брови, прикусывал губы и до хруста сжимал пальцы в кулаки. Но в итоге всё же посмотрел на следователей и негромко спросил:       — Сколько я получу, если сдам его?       — Восемь лет, — сходу ответил Ямато. — А если не сдашь, то двенадцать. Могут ещё накинуть за террористический акт. Выйдешь из тюрьмы, когда тебе будет сорок или больше, — озвучил его перспективу Тензо. Дейдара, судорожно вздохнув, оперся локтями в стол и запустил пальцы в свои длинные волосы, отчего те полностью закрыли его лицо.       — Гари, — через силу выдохнул он, дрожа с головы до ног. — Моим сообщником был Гари. Это он всё придумал, а я… Я только хотел узнать, получится ли у меня создать настоящий взрыв…       — Такому ребенку, как ты, просто нельзя давать взрослые игрушки, — вдохнул Какаши, пока Ямато протоколировал его показания. Узнав адрес подельника, детективы тут же отправились туда, и уже во второй половине дня разбирались со вторым преступником. Впрочем, тому деваться было некуда, поскольку Дейдара сдал обоих с потрохами.       — Что ж, дело за малым, — подытожил их сегодняшнюю работу Ямато. — Отдать материалы в прокуратуру и вздохнуть спокойно.       — Сегодня уже не успеем, — Какаши взглянул на часы. — Завтра отнесу прямо с утра.       — Да, если не возражаешь, мне бы тоже хотелось уйти пораньше, — попросил Тензо.       — Да, конечно, у нас нечасто выпадает такая возможность, — разрешил Хатаке. Напарник покинул его, а вскоре и всё управление опустело. Оставшись практически в одиночестве, детектив ещё некоторое время просидел за компьютером, внося в базу данные об этом деле, а потом тоже отправился домой.       Его день обычно заканчивался вечерней прогулкой с Паккуном, ужином из магазина, просмотром каких-то передач и сном. Как обычно Какаши слишком поздно вспомнил о том, что снова забыл купить кабель, поэтому вместо телевизора взялся за любимую книгу, которую, впрочем, перечитал уже не раз.       «Кажется, не так давно Джирайя выступал на пресс-конференции, — пролистывая страницы в поисках любимых глав, вспомнил Хатаке. — И обещал, что к сентябрю презентует новую книгу. Как же долго ещё ждать…», — вздохнул инспектор, сожалея о том, что не может исполнить свои самые скромные желания. Чтение затягивало его, но сон оказался сильнее, и Какаши даже не помнил, как отложил книгу и выключил ночник. И как оказался не в своей комнате.       Выжженная земля, на которой он стоял, простиралась вокруг на несколько метров и упиралась в край леса с такими же обугленными деревьями. Воздух был пропитан пеплом, который застилал глаза и затруднял дыхание. Кроме этого, задыхаться заставлял и неприятный запах, исходивший с востока. Какаши сразу понял, где оказался — подобные места в своих сновидениях он посещал не раз. На нём была военная форма защитного цвета, высокие армейские ботинки со шнуровкой. На правом бедре ремнями закреплена кобура для ножей, на поясе — для огнестрельного оружия. На руках — перчатки без пальцев, на шее висит жетон с его номером, а голову защищает каска. Оба глаза ещё целы, и видит он всё предельно четко. Да, он снова здесь. В том месте, где потерял своего отца, своих товарищей, свою юность и веру в лучшее. Неприятный запах оказался запахом крови и трупов, но Какаши настолько привык к нему, что даже не закрывал рукой лицо. Справа от него находился кто-то ещё. Ещё один солдат собирал по полю мёртвые тела и перетаскивал их в одну кучу, которая и была источником этого трупного запаха. Какаши сразу отметил его невысокий рост и хрупкое телосложение, а когда приблизился, заметил, что волосы, доходящие до плеч, собраны в хвост. Он сразу подумал, что это женщина, возможно даже санитар, хотя повязки с красным крестом на плече не было.       — Тебе помочь? — негромко спросил Какаши, приблизившись к военному. Тот, таща чье-то тело по земле за ноги, развернулся, и Хатаке с удивлением увидел, что это не женщина, а юноша лет шестнадцати. Он был одет в военную форму, но определенно не пехотных войск.       — Да, от помощи не откажусь, — голос оказался низким и не совсем подходящим подростку. Его лицо было очень сильно испачкано в копоти и саже, но всё-таки это не могло скрыть его мягких черт и глубокого сожаления и печали в глазах. Очень больших, тёмных, но странно тёплых. Парень продолжил своё дело, а вскоре к нему присоединился и Какаши. Вдвоём они быстро перетащили тела в одну кучу, но по каким-то мистическим обстоятельствам, возможным только во снах, поле вокруг них вновь было усеяно телами.       — Кто ты? Я тебя знаю? — во время короткой передышки, спросил Хатаке.       — Нет, мы не знакомы, — покачал головой юноша. — Пока не знакомы.       — Ты ведь военный, так же, как и я? Как ты смог попасть на фронт? Тебе же всего…       — Это не имеет значения. Это уже в прошлом, — проронил он и продолжил перетаскивать тела. Какаши, наблюдая за ним, тоже подключился к этой рутинной бесконечной работе, всё больше напоминающей Сизифов труд.       — Откуда здесь столько тел? — недоумевал он. — Здесь недавно было сражение?       — Да, было, — коротко ответил незнакомец и вдруг остановился, прямо и пронзительно посмотрев в его глаза. От этого взгляда у Хатаке пошли мурашки по спине, а от голоса заледенели пальцы на руках.       — Она не последняя. Будут ещё. Всё начнётся завтра, и ни вы, ни я не сможем остановить его. Я слишком слаб, а вы — слепы. Всё уже… предрешено.       Какаши не раз просыпался в холодном поту, особенно в первые месяцы после войны. В последние несколько лет он успокоился, но вот сейчас сон о прошлом очень взволновал его. Война оставила болезненный отпечаток на всей его жизни. Он потерял многих боевых товарищей, отца, видел ужасные смерти, но смог пережить это и вернуться к мирной жизни. Впрочем, сейчас его обуревал не прежний страх, а странное чувство дежавю.       «Что это за парень? Не помню, чтобы мы служили вместе, — выгуливая Паккуна, размышлял с утра Какаши. — Такого юного я бы точно запомнил, но в нашей роте я был самым молодым… Странно. Как может сниться тот, кого я не знаю?»       Помимо странного сна этот день начался точно так же, как и предыдущий, всё с той же мелодии на будильнике, которую инспектор забыл сменить. У Паккуна заканчивалась еда и, чтобы хотя бы не забыть купить её, Какаши поставил себе напоминание на телефоне. В управление он добрался за сорок минут и, захватив папку с закрытым делом о неудавшемся подрыве и ограблении, собрался отнести её в прокуратуру. Как вдруг столкнулся со знакомым прокурором прямо в дверях их участка.       — Инспектор Хатаке, приветствую, — коротко поклонился высокий мужчина с гладкими тёмными волосами, доходящими до середины спины. Его необыкновенные светлые глаза, в ясную погоду казавшиеся практически белыми, пронизывали насквозь, отчего отвести собственные оказалось проблемой.       — Добрый день, прокурор Хьюга. А я как раз направлялся к вам, хотел сдать дело о подрывниках. Что-то случилось? Нечасто можно увидеть вас здесь.       — Да, случилось, — подтвердил его сомнения Хизаши Хьюга, необыкновенно талантливый и справедливый окружной прокурор, которого Какаши бесконечно уважал и которым восхищался. — Дело о подрывниках я у вас заберу, — Хизаши всё же взял из рук детектива папку. — Но, к сожалению, слушание по нему придётся отложить на неопределенный срок. Я как раз направлялся к вашему начальнику, чтобы сообщить эту новость… — он тяжело вздохнул. — Сегодня ночью был найден труп судьи Мей. Скорее всего, расследовать это преступление будешь ты.       — Постойте. Судьи Мей? Теруми Мей? — донельзя удивился Какаши.       — Да, мы сами шокированы случившимся. В любом случае, мне нужно переговорить с вашим начальством, о деталях узнаешь немного позже, — торопливо произнёс он и отправился на третий этаж, где располагался офис руководителя. Какаши тоже вернулся в свой отдел, застав коллег у телевизора. Те смотрели новости, где сообщалась об убийстве судьи Мей.       — Ты видел это? — Ямато, заметив напарника, тут же отделился от общей кучи и подошёл к нему. — Крутят по новостям с самого утра. И как быстро ведь всё пронюхали эти журналюги, — усмехнулся он.       — Нет, не видел, — пожал плечами Какаши. — Паккун перегрыз провод от телевизора, а я не успел его заменить. Но мне сообщил прокурор Хьюга — я столкнулся с ним в дверях.       — Правда? И что он говорит?       — Да ничего, так же удивлён, как и все. Сказал, что дело, скорее всего, поручат нам.       — Похоже, что это действительно так, — пробормотал Ямато, указывая в сторону: к ним как раз бежала секретарь. Через несколько минут они уже собрались в кабинете у начальника полиции, где застали и прокурора Хьюга.       — Думаю, что вы уже слышали новости о смерти судьи Мей. Прокурор попросил меня, чтобы вы расследовали это дело, — сообщил им начальник, — поскольку уверен в вашей компетенции. Надеюсь, что вы достигнете результатов в короткие сроки.       — Мы тоже на это надеемся, — пробормотал Какаши, переглянувшись с бесстрастным напарником. Ямато было всё равно, какое дело вести, он в любом случае доходил до конца. Но на этот раз оба следователя с самого начала почувствовали, что дело тут не на две недели. И даже не на месяц.       — Теруми Мей, сорок пять лет, — через полчаса собрав на неё информацию, Ямато положил бумаги на стол напарника. — Стала судьёй в двадцать шесть лет, затем стремительно продвигалась по карьерной лестнице, и уже в тридцать пять заняла пост главного судьи префектуры. Также с недавнего времени преподавала в правовой академии курс уголовного права. До этого не имела каких-либо прецедентов, связанных с нападением или покушением на жизнь, — сообщил Тензо.       — Да уж, — тяжело вздохнул Какаши. — За двадцать лет работы наверняка скопилось много недовольных её приговором. А что с личной жизнью?       — О, тут гораздо интереснее, — ухмыльнулся Ямато, а тон его голоса даже повеселел. — На её счету восемь браков и столько же разводов. И это официальных. По словам коллег, Теруми была очень яркой женщиной, и мужчины буквально падали к её ногам, так что воздыхателей и любовников по пальцам не пересчитаешь.       — Да, она действительно очень красива, — отметил Какаши, разглядывая фотографию. — Значит, у нас с тобой две версии: либо её убил кто-то из недовольных приговором, либо кто-то из бывших мужей или любовников.       — Или тех, кому она отказала, — закивал головой Ямато. — В любом случае, нам нужно посетить место преступления и дождаться заключения экспертов о причине смерти.       — Наверное, они ещё там. Пойдём, — Какаши захватил куртку, и с напарником они отправились к тому месту, где было совершено убийство.       Инспектор Хатаке оказался прав: место преступления было оцеплено, проходящие мимо зеваки толпились вокруг желтой ленты, а несколько экспертов фиксировали место убийства, делая фотографии и собирая улики. Тело исследовал их знакомый судмедэксперт. Слишком знакомый.       — Какаши-кун, Ямато-кун, — широкая улыбка на бледном, практически бескровном лице, выглядела поистине устрашающей. — Хотел бы я сказать, давно не виделись, но ваши лица ко мне уже во сне приходят.       — Мне тоже частенько снятся кошмары с твоим участием, Орочимару, — вздохнул Ямато. — Тебя порой от трупа сложно отличить. Удивляюсь, как тебя до сих пор не вскрыли по ошибке?       — Сочту это за комплимент, — мужчина выпрямился, а его желтые глаза впились в лицо Хатаке. — Как обычно, пребываете в состоянии покоя, детектив? — хитро спросил он. Какаши поджал губы, чтобы не отвечать на провокацию. Он работал в полиции уже десять лет, и с Орочимару в качестве судмедэксперта встречался постоянно. Было сложно сказать, сколько ему лет: лицо и тело казались молодыми, но голос уже хрипел и сипел, как у старика. Хотя Какаши знал, что тот был ровесником его отца, но никогда бы не подумал, что ему уже за пятьдесят. Подобного скользкого типа редко встретишь на своём пути. Общаться с ним было неприятно, но свою работу он выполнял безукоризненно и, если отбросить все его шутки и даже шантаж, очень помогал следствию. В судмедэкспертизе ему не было равных, поэтому руководство закрывало глаза на все его грешки. К примеру, исследование трупов в личных целях.       — До встречи с тобой было именно так, — Какаши перевёл глаза на тело, которое ещё не успели унести. — Что ты можешь сказать о причине смерти?       — Тут всё ясно, как день, — тон Орочимару тут же сменился на деловой. — Ножевое ранение в область живота, скончалась от потери крови. Была убита недалеко от ночного бара, из которого возвращалась домой, — он указал куда-то налево, где, вероятно, находился этот самый бар. — В крови наверняка будут обнаружены следы алкоголя, но об этом точно я смогу сказать только к вечеру. Следов насилия и сопротивления нет, скорее всего, удар был неожиданным и очень точным. Могу предположить, что убийца имеет некоторые познания в медицине, но поверхностные, — он самодовольно улыбнулся. — Если бы на его месте оказался я, то я бил бы в другое место, чтобы причинить жертве как можно больше боли, — злорадно добавил он. Какаши и Ямато могли лишь недовольно закатить глаза, только бы не разводить тираду.       — Время смерти... в районе от одиннадцати до часа ночи, — добавил судмедэксперт. — Скорее, позже, чем раньше, судя по окоченению тела. Пока это всё, — заключил он. — Остальное, если оно будет, после вскрытия.       — Ясно. Идём, поговорим с работниками бара, — произнёс Какаши своему напарнику, который делал некоторые пометки у себя в блокноте, чтобы потом яснее восстановить картину убийства.       — Никакой благодарности, — прошипел им вслед Орочимару и распорядился, чтобы забирали тело в морг.       По словам бармена, который работал в ту ночь, Теруми Мей в последнее время часто посещала это заведение. Она развелась со своим восьмым мужем около двух месяцев назад и с тех пор завязывала короткие знакомства в этом баре. Но вчерашний вечер она провела одна и покинула заведение тоже одна.       — Может быть, она была чем-то обеспокоена? Или ей кто-то позвонил? — уточнил Ямато во время опроса свидетеля.       — Нет, всё было как обычно, — покачал он головой. — Она всегда заказывала один и тот же коктейль, и если ей никто не составлял компанию, уходила одна, оставив хорошие чаевые. Я не заметил, что она чем-то обеспокоена. Может быть, была немного грустной от одиночества, но не более.       — Что ж, благодарим за сотрудничество. Если вспомните что-то ещё, обязательно сообщите, — Ямато протянул ему свой номер телефона, после чего они ещё раз осмотрели бар и вышли на улицу.       — Наверняка за ней следили, — предположил Какаши, исследуя местность вокруг бара. — Если она постоянно ходила в это место, труда не составит выждать момент и напасть, когда она будет одна, без свидетелей.       — Странно, почему она не вызвала такси? — протянул Ямато. — До дома довольно далеко, а идти так поздно ночью небезопасно.       — Скорее всего, не успела. Ты сказал, что и в последнем браке она развелась? — припомнил Хатаке.       — Да, — Ямато достал из сумки документы по делу судьи. — Меньше двух месяцев назад. Её последний муж — Ао Аяма — владеет сетью магазина игрушек.       — Поговорим и с ним, — пробормотал Какаши. — Если ничего не найдём, то начнём копать дела, в которых она участвовала. Но, боюсь, в них мы погрязнем лет на пять.       — Да уж, не хотелось бы терять столько времени, — невесело ухмыльнулся Ямато. — Насколько я помню, центральный магазин располагается в нескольких кварталах от нас, можем дойти пешком.       — Да, лучше не тянуть с этим, — согласился с ним Какаши, тут же отправляясь в сторону магазина. Они достигли его за несколько минут, но вот владельца смогли увидеть не сразу. Им пришлось некоторое время подождать его. Хатаке, да и Ямато нечасто приходилось бывать в подобных местах, поэтому они ощущали себя несколько сковано среди криков и воплей ребятни и родителей, которые пытались их урезонить. Чтобы не привлекать к себе излишнее внимание, Ямато стал изучать детские книги, а Какаши прошёлся вдоль полок с игрушками, невольно вспоминая своё детство. Не сказать, что отец воспитывал его в строгости, или был слишком беден. Просто уже с детства Какаши был равнодушен к вещам и не упрашивал купить ему ту или иную игрушку, но испытывал чувство невольной радости, когда родители дарили ему что-то.       Его внимание привлёк мужчина, который также ходил между полок с игрушками. Он гулял без детей, поэтому выделялся, как и Какаши. В руках он держал небольшой клочок бумаги — вероятно, искал что-то в соответствии со своими записями. На вскидку ему было около тридцати лет, возможно, чуть меньше. Средний рост, темные волосы, завязанные в хвост… В глаза бросался шрам, который проходил по переносице и делал его старше, чем он был на самом деле.       — Ох, — заметив на себе пристальный взгляд Какаши, незнакомец остановился и слегка склонил голову, тоже разглядывая инспектора. — Вам нужна помощь? — предположил он.       — Нет, я жду кое-кого, — возразил детектив. — И подумал, что помощь нужна как раз вам, — он указал на бумажку.       — Ах, — неловко рассмеялся тот, почёсывая затылок. — Дети вот написали целый список подарков, а я никак не могу найти солдатиков…       — Солдатиков? — Какаши, подойдя ближе, сам заглянув в этот список. — Кажется, я видел что-то похожее во втором ряду слева от входа, — Хатаке указал на дверь.       — О, благодарю. Я порой бываю крайне невнимательным, — добродушно произнёс мужчина и, поклонившись, двинулся к другим стеллажам. Какаши, проводив его взглядом, направился к кассам, не понимая, почему вообще заговорил с ним.       Он вернулся как раз вовремя: Ямато уже говорил с высоким мужчиной лет пятидесяти в солидном деловом костюме темно-зеленого цвета и дорогими аксессуарами. Какаши сразу понял, что это владелец магазина, и поспешил к ним.       — Капитан Хатаке, — представился он. — Я так понимаю, Ао Аяма?       — Да, он самый, — согласился мужчина. — Полагаю, вы здесь в связи со смертью моей бывшей жены?       — Мы хотим задать несколько вопросов, — ощущая некоторую агрессивность, Ямато смягчил тон. — Вы не общались с ней после развода?       — Мей звонила несколько раз, но это было чисто по юридическим вопросам, — коротко ответил тот.       — А причина вашего развода? — протянул Какаши.       — Ха! Так же, как и остальных, — усмехнулся Ао. — Мей просто не способна прожить с кем-то одним больше года. Ей постоянно требовались новые впечатления и эмоции. Она была слишком влюбчивой, возможно, это её и погубило.       — Что вы хотите этим сказать? — насторожился Ямато.       — По правде говоря, кое-что странное действительно происходило, — признался Ао, сбавив свою спесь. — В последние недели нашего брака я стал замечать, что Мей выглядела тревожной. Обычно она никогда не поддавалась депрессии, а тогда была какой-то… запуганной что ли. Ей постоянно казалось, что за ней кто-то следил, хотя мы ходили вместе, и я никого не замечал. Были ещё какие-то письма… Она мне их не показывала, я думал, что от какого-то поклонника, но сейчас, когда её убили…       — Где они? — перебил его Какаши.       — Должно быть, остались в её квартире.       — После вашего развода она жила одна? — спросил его Ямато.       — Насколько я знаю, постоянного любовника после меня у неё не было. Так что, полагаю, что да, одна.       — Спасибо, вы нам очень помогли, — Какаши с напарником переглянулись. — Мы осмотрим её квартиру, и если у нас возникнут какие-то вопросы, снова обратимся к вам. Так что просим в ближайшее время не покидать пределы города.       — Хорошо, я понял. Если найдёте убийцу, то сообщите мне, — напоследок попросил он, и Какаши уловил в его голосе отголоски сожаления.       — Похоже, он не хотел с ней разводиться, — подумалось детективу, когда они прибыли в квартиру судьи.       — Да, я тоже подумал, что он говорит о ней с какой-то грустью. Но я его понимаю — с такими людьми, как судья, очень сложно ужиться. И ещё сложнее их удержать.       — Похоже, об этих письмах говорил Ао? — Какаши довольно быстро отыскал стопку писем в ящике её рабочего стола.       — Странно, что в эпоху телефонов и интернета кто-то пишет письма, — отметил Ямато, вместе с напарником читая их.       — Может, хотел остаться анонимным? — в тексте письма не было ничего особенного, разве что, постоянное признание в любви и восхваление Теруми, как женщины.       — Ага, тогда зачем подписывает? — усмехнулся Ямато, указывая на нижний угол. — Какой-то Чоуджуро. Маниакально помешанный на Мей.       — Может, кто-то с работы? Из адвокатов или прокуроров? Младших судей?       — Не припомню ни одного с таким заковыристым именем, — включая её ноутбук, покачал головой Ямато. — На осужденного тоже мало похож — вряд ли какой-то осужденный стал бы признаваться судье в любви.       — Если только она его не оправдала, — прочитывая одно письмо за другим, предположил Какаши.       — Тогда да, возможно, — согласился коллега, просматривая документы на её компьютере.       — Постой-ка, — остановившись на одном из писем, пробормотал Какаши. — Ты говорил, что она где-то преподает?       — Да, в правовой академии, — тут же ответил Ямато. — Тут у неё рабочие программы, планы, тесты…       — В одном из писем этот Чоуджуро говорит о ней, как о преподавателе. Скорее всего, он…       — Студент! — опередил его Ямато, найдя в документах списки групп.       — Молодой парень, у которого бьют гормоны, и искушенная в любви преподаватель. Теперь цепочка более менее складывается, — забирая письма с собой, отметил Какаши.       — Наверняка он в беспамятстве влюбился в неё, а она ответила ему отказом будучи преподавателем. Он стал преследовать её, добиваясь встречи, писал ей письма, поджидал у дома или караулил у бара… — увлёкся Ямато.       — И в пылу страсти убил? Может быть, — скептически произнёс Какаши. — В любом случае, мы должны встретиться и поговорить с ним. Сейчас уже поздно, — инспектор взглянул на часы. — Пойдём завтра. А пока осмотримся здесь, может быть, найдём ещё что-то интересное.       — Да, я понял. Если это он, то дело в шляпе, — довольно отметил Тензо.       — Надеюсь, что всё действительно будет так просто… — вздохнул Какаши, каким-то шестым чувством ощущая, что это ещё не конец, а только начало.