От нуля до любви

Погода в Чикаго предвещала шквалистый ветер. Затянувшие небо черные тучи готовились пролиться на пыльные серые улицы проливными дождями. Но несмотря на погоду было круто наконец-то вырваться из Лос-Анджелоса из запертой на сто замков дорогой клетки. Увидеть занятых своими делами людей, не через окно пятнадцатого этажа покрытого легким туманом, а живых, настоящих людей во всей красе их серых будней. К «живым» я не причислял строгую прислугу в лице вечно недовольной Лауры и постоянный надзор Фредерико. От них я жутко устал. А теперь свобода. Вот оно счастье!       Проснувшись ранним утром в номере люкс, я не спешил будить Линара и в спешке вставать с теплой постели. Как это часто бывало в Лос-Анджелесе, чтобы доставить Линару удовольствие орально. Это утро для меня значило наш маленький мир, где царило спокойствие и небывалая нежность. И мне совсем не хотелось, чтобы это когда-нибудь кончалось. Пусть я и знал, что рано или поздно, с его неизбежным пробуждением, мы с головой окунемся в грязную реальность. И чего ожидать от этого дня мне было неизвестно. Признаться, меня удивил наш вчерашний секс. Он в корне отличался от всех предыдущих. И мне не пришлось даже думать о том, как угодить Линару, чтобы удовлетворить его потребности не только физически, но и морально. Наши тела действовали в унисон, без прикрас и лишних движений. Я принадлежал ему, а он мне. И я надеялся, что так останется навсегда. Обнимая Линара одной рукой, я лежал в постели на животе повернув лохматую после сна голову в сторону его красивого мужского лица. Я тонул в его запахе. Нет, не в дорогом парфюме оставшимся на коже его шеи после вчерашнего душа, я наслаждался его тяжёлым запахом тела с примесью ноток горького пота после нашего с ним секса. В воздухе номера смешались все запахи утра: пот, секс и мы… Я казался сам себе каким-то токсикоманом, только моей зависимостью стал не запах клея или перебродившего дерьма, а Линар. И я готов был впитывать его в себя до конца своей жизни.       Во сне Линар отличался от себя наяву: его черты лица выражали спокойствие, его тело было мягким и податливым, без капли напряжения и безумно горячим в моих глазах. Прислонившись к его вздымающийся груди головой, я с жадностью слушал мерный ритм его сердца. И мое собственное сердце ёкнуло. Желание любить и всецело принадлежать этому человеку прошлось горячей волной по всему телу. Хотя головой я понимал, что верить в линарово хорошее настроение было нельзя, но мне так хотелось мечтать о чем-то прекрасном. О том, что когда-нибудь я займу важную часть в его сердце, стану значимой стороной его жизни. Не как партнёр по сексу, по контракту и прочей сложности. Я искренне пожелал стать ему парой, вместе с которой Линар не стеснялся бы показаться на публике. Учитывая что Мартин не последний человек в Калифорнии… Чёрт, что этот психотерапевт со мной сделал? Он конкретно промыл мне мозги и теперь прошлые поступки Линара для меня не важны? Важны, но они казались мне пустышками в этот момент. Я не понимал, что между нами происходит и почему Мартин в одно мгновение столь изменился. Он давал мне надежду и я цеплялся за эту возможность воспользоваться ею… Быть рядом с ним каждую секунду сегодняшнего утра. — Ты проснулся? — Я вздрогнул от неожиданности. Над моей головой послышался хриплый ото сна голос Линара. Иисусе, походу у меня встал! Никогда не обращал внимание насколько чертовски сексуален Линар именно такой — сонный. Мне не хотелось нарушать свое мгновение «счастья» пустыми разговорами, и я ответил коротким «угу». — Сколько времени? — Пол восьмого утра, — ответил я и поднял голову с его груди, чтобы заглянуть в эти тёмно-зелёные глаза. — Рано ещё, спи. Линар не стал снова засыпать. Он коротко зевнул и взяв меня за голову обеими ладонями, притянул к себе для поцелуя. Честно сказать, я был ошеломлён. Наш секс был как всегда замечательный, но чтобы Линар показывал свои чувства так… Это стало для меня новым откровением. Конечно же, я ответил на его напор взаимностью. И даже умудрился заползти на него сверху и почувствовать, как наши возбужденные с утра члены тёрлись друг о друга. Мне почти хотелось скулить и махать хвостиком — хозяин высказал мне свое расположение! Как никогда прежде я был счастлив.                                                                    *** Сидя на заднем сидении новой Škoda Octavia IV, Линар давал мне очередные инструкции по поводу сегодняшнего вечера. Погода испортилась окончательно и теперь машину со всех сторон омывал холодный ливень, одновременно с раскачивающим деревья, и всё что плохо стоит или лежит, ветром. Не уж то знак какой-то? — Кристиан, не забудь, что должен по большей части молчать и улыбаться, когда того требует ситуация. Не подведи меня, о’кей? Я буду занят переговорами и не смогу уделять тебе время, но ты сможешь немного пообщаться с другими «питомцами». Я надул губы. Это отвратительно называть тех, с кем спишь, питомцами. Нам ведь было так хорошо вместе, зачем мы вообще сюда приехали? Мне не терпелось задать этот вопрос, но я молчал. Линар был мил со мной, пока я выполнял его просьбы. И мне не стоило бы об этом забывать. Иначе, своими «не хочу» действиями я только подтвержу мнение Федерико. Я — слабак, и Линар ни в чем не может на меня положиться. В коем-то веке мне хотелось действительно сделать для него хоть что-нибудь «полезное». Превратился ли я в мазохиста? Похоже на то! — Хорошо, я постараюсь молчать и делать всё то, чему меня обучил Фредерико. Но… Ты ведь не заставишь меня с ними спать, верно? Линар замолчал на какое-то время. Я не давил на него, хотя упорно смотрел в его сторону, ожидая ответа. В глазах Линара отразились сомнения, я ахнул, схватившись за рукав его пиджака, по-щенячьи ожидая, что его взгляд я прочел ошибочно. Ведь такого же не может быть, ведь так? Мудак отвёл глаза в сторону проходящего мимо машины чернокожего мужчины. Линар, сука, совершенно не хотел отвечать, а значит он не уверен — может быть да, а может и нет. Вот же сучёныш! Меня охватывало чувство глубокой ярости. Это же не серьезно? Я принадлежу только тебе! Со всех лёгких хотелось мне кричать в его красивое безучастное лицо. И посрать мне хотелось, что подумают другие. И оглохнет ли от крика водитель, который сидел впереди, закрытый опущенной ширмой. — Ты не уверен. — Отпустив рукав линаровского пиджака, с выдохом разочарования пришлось констатировать очевидный факт. — Я забочусь о своих вещах и редко кому даю к ним притронуться. — Также не глядя на меня, ответил он. Мне было немного обидно, так как ясно же, Линар считает меня некой вещью, удобной игрушкой, а не человеком. Во-вторых, я ему не охотно верил. Как бы меня не тянуло к нему, как бы сильно я не испытывал бы к нему симпатию… Слова Фредерико вселили в меня большие сомнения. И из-за этого внутренне меня сковывал страх неизвестности. Но мне хватало сил сдерживать свое тело, которое из-за испытываемого внутреннего стресса собиралась выкинуть все симптомы сразу: тремор, паническую атаку и последующий за ней обморок. Где мои чёртовы лекарства? «Алан был «воспитан» жёстче.» В мозгу словно громом прозвучали слова Федерико. Именно эту фразу он озвучил в первую ночь «обучения». Ибо зачем кого-то «воспитывать», если его «полезные навыки» останутся «для дома»? Наверняка, «блондинка» проявляла себя во всей красе там, куда уже через несколько минут привезут меня. Ублюдок! Я волновался так сильно, что весь вспотел. Пришлось просить водителя, по встроенной в сиденье рации, включить кондиционер. Линар больше не был настроен на диалог. И я подумал, что так даже лучше. Для моей новой роли мне срочно нужно было успокоиться.

***

Клуб джентльменов был ни чем иным, как закрытым стрип клубом для богатеев. Не зависимо сколько на улице было времени, в помещениях всегда темно, а молодые полуголые танцовщицы двигали своими намаслеными телами возле шестов, одетые в полупрозрачное нижнее белье. Сквозь приоткрытую дверь в зал, откуда доносилась музыка, от моего взгляда не скрылось сколько людей в пол десятого утра пришло посмотреть на полуголое шоу танцовщиц. В это время, в своей прошлой жизни, я бы только проснулся, на чьем-то продавленном диване, в чужой гостиной, после бурной гулянки у какой-нибудь очередной обдолбанной телки. Ни до каких влажных от масла шлюх мне и дела не было, как не было и лишнего бабла, чтоб тратить его на платных баб, когда в Детройте я мог видеть все прелести давалок абсолютно бесплатно. На входе в помещение «А» нас с Линаром разделили. Работник презентабельного вида сопровождал Линара с двумя охранниками в зал, пока я, вместе со своими двумя, стоял и смотрел им в удаляющиеся спины, не зная как себя вести в подобной ситуации. Без общества Линара мне было неуютно и небезопасно. Меня кидало и в жар, и в холод, когда несколько минут спустя ко мне подошёл работник клуба и представившись Дорианом, жестом указал следовать за ним к соседним дверям слева, которые были скрыты в сумерках глухого освещения. Наши шаги отдавались эхом в помещении. Дориан выдал мне небольшую карточку с номером и открыл дверь. Внутри комнаты уже находились люди. Их взгляды были совсем не дружелюбно обращены ко мне. — Новенький? — первым спросил меня парень где-то года на два-три старше меня. Как по мне парень был одет в очень откровенный вечерний костюм. Полупрозрачная рубашка, с растегнутыми до безволосой груди пуговицами и в обтягивающие его ровные ноги черные брюки слим. Пиджака на нем не было. На лицо он казался «сладким» мальчиком, я имел с такими дела, когда искал себе проституток, в своей прошлой жизни. — Новенький, да. — Я старался держать голову высоко и отвечал без лишнего высокомерия, но с явной уверенностью в себе. Моё прошлое в «Шакалах» научило меня в таких случаях действовать уверенно и не показывать никаких сомнений, иначе сожрут с потрохами и косточки не оставят. Я огляделся на остальных. Все парни как на подбор из модельного агентства. Мне было неудобно оставаться в их компании. Однако я дал свое слово Линару. И хотел доказать Фредерико, что могу быть своим. Ведь я намного лучше, чем этот засранец Алан!

***

В четырех стенах достаточно узкого помещения, в котором находились четверо парней включая меня, было душно. Окон здесь не предусматривалось, лишь одинокая вентиляция в стене отвечала за обмен воздуха в помещении. Убранство данного места походило на гримерку, возможно это и была она, потому что это круглое, освещённое лампочками по кругу, зеркало, перед которым я сидел на стуле и нервно переключал выключатель — горит, не горит — было очень привлекательным. Каждый щелчок выключателя успокаивал мои нервы, таким образом я отвлекался от полу шумных разговоров «питомцев», которые не отлипали от двери вот уже несколько минут, подслушивая. Мне разговоры каких-то заебатых шишек в зале не были интересны.

***

— Заткнитесь все, говорят о каком-то мустанге! — Вдруг от двери прозвучал голос Сэма, похожего на бразильского принца, заставляя меня вздрогнуть от неожиданной громкости. Смуглый, высокий парень лет тридцати, темные волосы покрытые гелем зачесаны на бок, хорошо подходили к его немного треугольному лицу. На Сэме был надет белый костюм без рубашки открывая его загорелую твердую от постоянных тренировок грудь. — О машине или о конях? — Округлив совсем по-европейски узкие глаза, воскликнул Бим-Бим. Предполагаю, что это не было его настоящим именем, но он никому не делал замечания по этому поводу. Насколько я успел услышать из разговоров парней, Бим-Бим американец тайского происхождения. Именно из-за своих корней у него несколько тонкий для мужчины голос. И одет он более женственно что-ли. Наличие костюма с блёстками делало его стройное тело ещё более тонким в талии, а ягодицы более подчеркнутыми. — Хотел бы я настоящего мустанга нам в конюшню, но Роберт слишком занят, чтобы исполнить мою маленькую прихоть.— Его тонкий голос казался наигранно грустным, хотя лицо никакой грусти не выражало. — Бим—Бим, ты издеваешься? Какой конь? — Чуть не хлопая себе по лицу от тупости собеседника, спросил Николас. Про этого парня информации мало, он более серьезный, чем остальные. В глупые шутки и разговоры предпочитал не влезать. Особенно, если это касалось обсуждения подарков и любимых поз для секса. О которых Сэм и Бим-Бим делились вот уже часа полтора. Николас тоже не был американцем. Его «бизнес партнёр» привез его из Франции. В общем, кроме меня — американца — все остальные «питомцы» были разных национальностей и стран. — Обсуждают новенького. — Снова Николас. — Кинг говорит, что он использует новую технику приручения, отличную от воспитания Алана… Мое внимание сразу же переключилось от разглядывания зеркала на обсуждающих меня парней у двери. «Алан? Снова этот придурок?» — Да о чем ты? — Для Бим-Бима было сложно понимать абсолютно все, он был каким-то ещё слишком наивным или отлично отыгрывал роль дурачка. Явно за него все решал его этот Роберт или как там звали его толстый член? Моё же сердце неприятно пошло в пляс, даже руки мелко задрожали. — Кристиан, походу тебя дурят. Прости, чувак… — Заговорил немецкий «аристократ» Клаус, его выражение лица было не читаемым, зато слишком слышен не родной уху акцент. — В смысле? — Наконец отреагировал я. — Тебя воспитывают по другому, не как Алана… Но результат похоже на лицо. — Коротко усмехнулся Клаус. — Ты здесь, среди нас, и скоро тебя оценят как того самого жеребца из семейства Мустангов. Крепись, в первый раз будет неприятно. Возможно, ты даже познакомишься поближе с одним из наших папиков. — И что в этом плохого? Сэм? — Снова откликнулся Бим-Бим. Он не дал мне и слово вставить, будто бы меня не существовало в этом помещении. — А то, что этот дурак должно быть влюблен в Кинга! — Совсем не вежливо в мою сторону был «выброшен» палец. Мне было не до злости на глупых питомцев. Да, наверное, я считал себя выше остальных. Поэтому и называл их так же, как Линар. Меня чуть не схватил приступ тошноты и паники. В голове крутилось два имени «Алан» и «Линар». Они вместе, они в кровати, они здесь оба, и Линар с прищуром зелёных глаз смотрел на сцену, где Алан принимал покорную позу снимая с себя одежду. Ком встал посреди горла. «Алан, Алан, Алан. Вот же дрянь!» — Расскажите мне про Алана. — Сглотнув тошнотворный ком в горле, попросил я у множества смотрящих на меня пар глаз. В моих глазах всё смешалось и перед взором я видел лишь одну пару зелёных глаз. — Ну, я слышал что он сейчас работает в какой-то дыре в Лос Анджелесе. — ответил Бразильский принц. — Из всех богатств он выбрал жестоко предать Кинга и думать, что ему всё простят. Ненормальная мерзлота. Я его ненавижу и рад думать, что он уже три фута под землёй. — Я его видел…— Прикрывая глаза, со тяжелым вздохом ответил я. — Он жив и лип к Линару… Однажды. — Значит, не сдох. Его счастье. — Будто бы выплюнул слова Сэм. Мне не удалось получить больше информации. К нам в гримёрку пришел один из работников клуба и попросил в течение пятнадцати минут привести себя в порядок. В почти плоском шкафу, ближе к дверям, который я даже не заметил за всеми эмоциями, висели выглаженные до ниточки откровенные наряды. Своей развратностью они поражали мое воображение. Пока остальные раздевались и натягивали на себя тряпки, я держал в руке вешалку и смотрел на на защитный целлофан, под которым были черные шорты и жилет в зелёных блёстках. «Босиком и в этом? Нет, нет, нет такого унижения я не переживу!» Бим-Бим дёрнул меня за руку, заметив мое застывшее состояние. — Одевайся! Прими унижение и надень на себя этот ужас. Нам всем не понравилось в первый раз. Потом привыкаешь. Ты свои шаги помнишь? — Масло не забудь нанести на кожу и причешись. — Руки, одетого в похожий костюм, как у меня, Сэма блуждали по моей рубашке. У меня отняли вешалку с «одеждой», сняли пиджак и расстегнули рубашку. Я очнулся только тогда, когда руки Сэма оказались возле моего паха. — Не трогай! — Не ломайся, чем быстрее приведешь себя в порядок, тем быстрее все закончится. Нижнее белье тоже снимай. Мы все без него. *** Моё унижение на сцене прошло… успешно? Не знаю, как описать весь тот стыд и позор, которому меня обучал Фредерико и, который мне пришлось показать на публике. Пусть эта самая публика состояла из пяти толстосумов и нескольких охранников, которые были рассредоточены по всему залу, скрываясь то тут, то там. Кстати, один из них пробрался в гримерку перед моим выходом и замазал чем-то мою татуировку «шакала» оставшуюся как память из прошлого. Остальные же стояли не подвижно и только со сцены были заметны лучше всего. Особенно Фредерико… От вида которого у меня тряслись поджилки, спирало в груди, а голове его голосом звучало «Ты грёбаный слабак! И я сделаю все возможное, чтобы на твое место вернулся Алан. Слабак, слабак, слабак!» Скрепив зубы, я принимал позу покорности сидя на коленях перед масляными взглядами чужих мужчин. Линар обсуждал какое-то очевидно «важное» дело с официантом подошедшим сменить его пустой стакан на полный виски, раз даже не повернул голову в сторону сцены на которой был я — собственной персоной. Для меня стоило много сил не обращать внимания на его безразличие. Итак, все шоу состояло в том, чтобы мы, питомцы, блестящие от масла и одетые в откровенные костюмы, вышли на сцену, показывая некоторые ранее заученные движения и легко снимали с себя две тряпки скудного гардероба. А затем, наши господа, толстосумы поднимали таблички с номерами. И нам, пронумерованным на сцене, нужно было подойти к одному из мужчин. Первый номер ушел, второй ушел, третий ушел и четвертый ушел голым в глубь зала занимая место рядом поднявшим табличку Линаром. Почти все распределились по парам. Остался только я. Линар выпивая последние глотки чего-то явно не слабого, кинул беглый взгляд на сцену и махнул рукой, будто бы давая разрешение кому-то выбрать последнего оставшегося неудачника. Мужчина, оставшийся без пары, наконец поднял табличку с моим номером и мне пришлось отойти от оцепенения, стиснув кулаки. И спуститься вниз. В полутьме я подошёл к мужчине и, присев рядом с его стулом, принял позу покорности. Мне было неизвестно чей это папик, но я точно знал что не мой. Слезы обиды скапливались в глазах, мне хотелось кричать от отчаяния, но унижаться ещё больше… Этого я допустить не мог. Чужая рука легла мне на затылок и нежно провела вниз по позвоночнику. По всему телу бегали бесконечные мурашки и приступ тошноты подступал все ближе и ближе. — Он действительно хорошенький, — над головой прозвучал низкий голос, и в нем слышалась какая-то доброта. Я поднял голову и столкнулся с Сэмом. Тот мне моргнул и легко улыбнулся, будто бы одобряя выбор хозяина. Значит, этот мужчина партнер бразильского принца. Как Сэм мог так легко реагировать, зная, что он вскоре поведет меня в номер, где я буду должен провести с ним ночь? — Кинг, это же золото по сравнению с предыдущим щенком, такой чувствительный… — Не напоминай мне о моей прежней ошибочной инвестиции. — Лицо Линара слегка скривилось. — Что с ним случилось? Он ещё жив или кормит рыб где-то на дне океана? — отозвался мужчина, рядом с которым сидел Николас. — Жив, — протягивая очередной пустой стакан официанту, ответил Линар. — Он ещё может послужить мне на благо. Пэрри обещает расширить ассортимент и выйти за пределы Детройта. Как думаете, кого подарят в качестве подарка местному барыге? — Сухо рассмеялся Линар. — Однако, ты с детства был жестоким. Пэрри должно быть очень гордится тобой. Не смотря на твою некоторую блажь… Бизнес отца ты держишь намного строже брата. — Мы определенно в деле… *** Внутренне меня колотило от отвращения. С Алексом, так зовут папика Сэма, мы поднимались наверх по лестнице, где находились отдельные комнаты. Полумрак коридора не успокаивал, я еле сдерживался, чтобы не закричать, а потом вообще сбежать отсюда к чертовой матери. Моё сердце разбилось окончательно. — Проходи, — так же добродушно, как и прежде в зале, Алекс указал мне на дверь. Это был рослый мужчина со слегка лишнем весом. Однако лицо у него было симпатичное, я бы сказал красивое, если бы он был на лет пятнадцать — двадцать младше, — располагайся. Увидев в номере красиво заправленную двухместную кровать, я насторожился и напрягся. Секс это всего лишь секс, я отчетливо понимал это, но отвращение к этому обманчиво положительному мудаку росло. Я не хотел быть здесь, сидеть обнаженным не только телесно, но и душевно на этой постели и с содроганием ждать дальнейших его приказов. Фредерико говорил, что в случае выбора меня, как постелегрейки, мне не навредят… Так, и с каких пор я верю в слова Фредерико? Он обещал, что я буду прилюдно делать минет тому, кто меня выбрал, возможно… Вдруг все это просто дурной сон и этому человеку от меня ничего не надо? Мог ли я быть еще более наивным? — Виски? — Снимая с себя пиджак и аккуратно вешая его на стул, спросил задумавшегося меня Алекс. Его взгляд остановился на моем лице ожидая ответа. — Не откажусь, — чуть помедлив, и слегка прочистив горло, ответил я. Может, если я напьюсь мне станет легче и я смогу сделать это с этим человеком? Или нет? — У тебя есть выбор, Кристиан. — Мужчина отвёл взгляд и, проделав несколько шагов до стола, взял оттуда бутылку виски, разливая его в два стакана ровно на полторы фаланги. Виски плескалось в стаканах, пока Алекс нес их. Передавая еле теплую от чужой ладони чашу мне. — У всех он есть. Принимая напиток я отпил немного, ощущая жар на языке и в горле. Совсем не понимая, к чему клонит этот человек. — Выпей до конца и тогда поговорим. — Чего вы от меня хотите, скажите прямо! — Ну, для начала заняться сексом, — допивая свой виски, рассмеялся Алекс. — не нужно бояться. От меня еще никто не уходил не удовлетворённым. А позже, когда ты расслабишься и начнёшь по-другому воспринимать информацию, мы с тобой поговорим. Тебе будет лучше, если ты меня выслушаешь. — Вы мне угрожаете? — Меня слегка прорвало на нервное хи-хи. Алекс налил мне второй, а затем и третий стакан виски. Алкоголь подействовал быстро, с учетом сколько месяцев я не пил, так как по контракту это первое табу в списке. Конечно же, я старался держать лицо перед этим человеком, но в голове совсем уж мутнело и становилось даже как-то весело. Передо мной стирались все границы, которые я сам себе выставил. Отвращение прошло мимо. Осталась обида от осознание того, сколько же воздушных замков я сам себе настроил насчет Линара и любви этой долбанной. А ведь еще до нашего знакомства я жил им, дышал им и надеялся… Вот что делают пустые надежды на несбыточное. Я — питомец, живая игрушка, падший на дно, которого и человеком назвать трудно. Алекс не стал отвечать. На ходу расстёгивая рубашку, мужчина подошёл ко мне и кончиками пальцев правой руки, совсем слегка касаясь моей груди, толкнул меня на кровать. От чужого прикосновения мое тело ожило и все предыдущие тревоги растворились в алкогольном дурмане. В данный момент ему было все равно где оно или с кем. Этого же Линар добивался, ведь так? Так пусть будет по его желанию. Он говорил, что не дает прикасаться к своим игрушкам? Не любит делиться? Так пусть теперь пожалеет об этом. Голая грудь Алекса коснулась моего обнаженного торса. Он уже успел стянуть с себя рубашку и расстегнуть ремень и ширинку. Этого было более чем достаточно, чтобы из моего рта вырвался стон. Неважно, слышит ли меня кто по ту сторону двери. Стало все таким безразличным. Моя голова откинулась назад, рот приоткрылся от завязывающегося глубоко внутри комка возбуждения, пальцами я сминал покрывало и стонал. Алекс входил в меня медленно, от этого ощущения я сгорал. Этот жар поднимался от места нашего соединения и током бил по всем нервам. Волосы на затылке намокали от пота, я наслаждался. Отдавая всего себя чужому человеку я мстил: себе, Линару и всему этому чертовому миру. Я находил в сексе расслабление и отвлечение от реальности. И признаться мне это понравилось. Пусть позже появляясь перед Линаром нахлынет стыд и чувство предательства. Возможно, я приму больше антидепрессанта чем нужно, а после этого пойду в ванную и вскрою вены… Пусть. Это будет потом, а сейчас я горю. Сгораю в чужих руках… — Я почти на пике, сильнее, да! Линар! О, да! Вместе с оргазмом меня оглушила оплеуха. Открыв глаза и увидев надо мной склонившееся лицо Алекса, я рассмеялся. — Только такого отношения заслуживают шлюхи, — из глаз текли непрошеные слезы, — точно! Алекс успел кончить, я чувствовал влагу смазки перемешанную вместе с дурно пахнущей спермой. Алексу явно пора прекращать с курением. Он вышел из моего тела, потирая свой почти обмякший грязный член о мои ноги, запахнул свое добро обратно в трусы и застегнул ширинку. Я не знал, что он сейчас чувствует. И мне было плевать. Нахлынувшее чувство оргазма смешалось с другими чувствами и теперь я был несколько зол. — В ванной есть халат. Иди прими душ. — Снова наливая себе виски, приказным тоном сказал мне Алекс. Я послушался, ибо говорить было не о чем. Сполоснувшись под горячим душем я наслаждался тупой тишиной в свей голове. Злость клокотала где-то в области желудка, не поднимаясь до конкретной мысли. Все уже сделано. Впереди меня ждут только последствия, как уже не раз пелось в «Богемской рапсодии»: Слишком поздно, мое время пришло У меня мурашки по спине, тело все время болит. Всем до свидания, мне пора идти. Должен оставить вас всех позади и посмотреть правде в глаза Мама, ох (куда ветер подует) Я не хочу умирать Иногда мне хотелось бы вообще никогда не рождаться. Выйдя из душа, накинув на себя белый гостиночный халат, по двум причинам, не только из-за чего-то приказа. Да и не мог же я голышом бродить по клубу в поисках своей одежды! Унижений мне на сегодня хватило. Сев обратно на кровать так как стул был всего один и тот был занят Алексом. — Вы хотели еще о чем-то поговорить? — Сложив руки на груди, легко, будто бы мы с Алексом давнейшии хорошие приятели, спросил я. — Тогда пожалуйста больше не тратьте мое время. Алекс рассмеялся. В его глазах я точно заметил одобряющий блеск. — Кто бы что не говорил, а ты мне нравишься больше чем Алан. Этот малец зря потратил мое время и еще за зря нарвался на неприятности. — О чем вы говорите? Какое Вы имеете отношение к отношениям между Линаром и Аланом? Я только и слышу Алан то, Алан это. Но никто не объясняет мне, в чем же Алан так хорош… Или наоборот плох? — Не все сразу, мой дорогой. Выпей еще немного, расслабься. — Просто расскажите мне, — Взмолился я в шаге от чужой правды. — Наверняка ты не знаешь, кто такой Линар, если до сих пор состоишь в каких-либо отношениях с ним. Нет, подожди не перебивай. Для меня не было шоком то, что случилось по окончанию нашего совместно проведенного времени. Ты влюблен. Не нужно быть ясновидящим, просто достаточно внимательности. Мистер Кинг ни какой не музыкант, это его ширма, его блажь и прихоть. Скажем так, от нечего делать, пока семейный бизнес ведет его отец и брат. — Отчим, — прервал я Алекса. — Отец Линара умер, когда ему было семь. — Все верно. Пэрри Кинг — он же мер штата и крупнейший торговец людьми и наркотиками, его старший сын — Тревор Кинг как раз отвечает за надежный траффик и своевременную поставку, Линар договаривается с другими работорговцами, создавая все больше безопасных нитей для своей семьи. Ты ведь понимаешь, к чему я клоню, правда? От парализующего меня шока я едва мог думать, а где связать не связуемые буквы в одно слово. — Продолжайте… — Ты вторая жертва контракта, Кристиан. Линар будет плести у тебя за спиной все больше паутины и ты никогда не сможешь покинуть его. У всех Кингов, пусть они вообще не состоят в кровном родстве, есть одна общая черта — больная привязанность к своим вещам, это относится и к людям окружающих их. — Получается, вы своей выходкой выкопали мне яму, я правильно понимаю? Линар не идиот! — С Аланом случилось также, мой дорогой. — И теперь его считают предателем. С вашей подачи, да? Вы наговорили гадостей про Алана и подставили его, да? И теперь Кинг желает, если не убить Алана, то продать в рабство! О мой Бог! Зачем? Вы разве не бизнес партнеры? — Мы все не без слабостей, Кристиан. Фредерико не говорил тебе, что у тебя есть выбор. Ты не должен был быть в этой комнате и в моей постели. Ты мог сказать свое нерушимое НЕТ. Но ты выбрал трусость и теперь, дорогой, тебе как можно быстрее нужно бежать. Желательно не только из штата, но и как можно дальше за пределы страны. Ты, как и Алан, для нас всех помеха. Нам не нужен влюбленный Линар, нам выгодно его сумасшествие… Я не знал, что сказать. Эти новости для меня стали последней каплей. Решение принято, теперь осталось действовать без эмоций и очень аккуратно, если мне дорога моя жизнь.