От нуля до любви

Мы въехали на территории федеральной тюрьмы «Долина Гуронов». На улице было достаточно тихо и по осеннему свежо. Вокруг всей территории был построен двойной забор с колючей проволокой, на всех постах висели видеокамеры и стояли наблюдатели с оружием в руках. Между несколькими корпусами обозначенными номерами и названиями улочек, которые находились рядом друг с другом, были вытоптанные широкие дорожки. И это лишь малая часть того, что я видел. Тюрьма занимает колоссальную часть территории Питтсфилда, наверное, от этого в названии и присутствует слово "Долина". Пожалуй, всех с детства учили, что попасть в тюрьму это плохо, а если учитывать тюремную систему в США, то и крайне опасно для жизни. И это я сейчас не говорю об опасных заключённых, которые готовы за любой неверный взгляд в свою сторону всадить что-нибудь острое вам в глотку. В Техасе и некоторых других штатах в регулярном порядке применяются ядовитые инъекции для исполнения смертной казни осуждённого. Заключённый может отсидеть десять, пятнадцать, а то и двадцать лет, в одиночной камере, в так называемых "Death row" , в ожидании исполнения приговора и в один прекрасный день суд пришлёт решение с вынесенной ему датой смерти. В Детройте смертных казней нет, но за одно распространение наркотиков, можно сесть на пожизненное, вместо "положенных" от пяти до пятнадцати. В принципе, все из шайки боялись лишиться свободы за распространение дури и я в том числе, хотя никто об этом не говорил в слух. Некоторые из шакалов по локоть в крови. Не редко нашу территорию пытались занять другие группировки. И то время было очень страшным. Вспоминая, как тряслось от страха моё тело до суда, меня бросало в дрожь. В прочем на самом суде ситуация была ничем не лучше. Я безумно боялся получить срок в пять лет. Сейчас, оглядываясь на низкие здания, похожие на бездушные коробки без окон, я вспоминаю, как пересыхало тогда у меня в горле и звенело в ушах, потому что с каждым проведенным днём в СИЗО я становился ближе к реальному сроку. А все те важные люди: следователь, адвокаты и судья смотрели на меня своими осуждающими и почти бездушными взглядами. В них не было ничего человеческого. Для них мелкие преступления или громкие дела затрагивающие сердца каждого американца — были лишь частью напряжённой рутины. Даже адвокат, которого нанял для меня ублюдок Эндрю, был "акулой" среди прочих, который способен был пойти на что угодно ради пяти, а может и шестизначного гонорара. Лишь бы только выиграть дело. Не спаси меня тогда Эндрю, я не знаю, наверное, сейчас бы я тоже находился в местах не столь отдаленных. Буду честен — не наверное, а точно. И если раньше я считал, что тюрьма это просто страшное место, в которое лучше не попадать, то сейчас я думал, что это просто ужасное место, в которое лучше однозначно никогда не попадать! Ни каким образом не переступать закон — с нынешнего дня и до дня моей смерти — моё кредо по жизни. Со стороны казалось всё таким… тихим и чем-то отдаленно похожим на летний лагерь, но даже воздух на улице оказался давяще тяжёлым. Каждой клеточкой своего тела я чувствовал подавленность и муки тех заключённых, кто ограничен в перемещении четырьмя толстыми стенами и стальной дверью с решетчатым окошком. — Мы на месте, — позвонив в специальный звонок на стене, мы дождались пока откроется железное раздвижное окошко, и мисс Вильямс, поздоровавшись, протянула стоящему за тяжёлой металлической дверью офицеру наши удостоверение личности. — У нас заказано. Заключённая номер: 236645, адвокат Джинни Вильямс и Кристиан Вайт. — Кем мистер приходится заключённой? — услышал я из-за двери приглушённый голос. — Сын. Вот так просто. Одно слово и железная многовесящая дверь распахнулась со скрипом в моей голове. Прежде чем пройти внутрь помещения я бросил последний взгляд на двор и улочки, которые проходили между несколькими корпусами. Пройти внутрь тюрьмы, означает стать лишенным свободы. Мне казалось, что у меня не хватает воздуха в груди. Я был переполнен страха и нервозность по кусочку съедала мой голодный желудок. Проходить все проверки на территории тюрьмы было, скажем так, не очень приятное удовольствие. Один из офицеров проверил не только наши личные вещи, но и нас самих. Без внимания не остался даже воротник надетой на меня голубой рубашки.( Да, да, та самая с большим пятном пота подмышкой.) От тщательной проверки не спасло даже наличие адвоката. Правила для всех едины, поэтому её также проверили прежде чем пустить нас обоих в комнату для свиданий. Так как уровень режима в котором пока что находилась Кэрри был первым, мы смогли встретиться в большом светлом помещении. Здесь стояли круглые столы, пластиковые стулья, но, что не осталось без внимания так это обилие видеокамер и, конечно, же, стоящие везде тюремные надсмотрщики готовые в любой момент оказаться рядом с заключённым или нарушителем правил посещения и отвести его в камеру или в карцер, или же просто арестовать. Кроме нас были ещё посетили. Я сильно нервничал. Мне пришлось сдать в пластиковый контейнер обувь и ремень, а также кошелек и сотовый, и на бледно бежевой поверхности пластика оставались отпечатки моих мокрых от пота пальцев. После этого офицер проверил нас металлоискателем. Несколькими минутами позже нам вернули наши личные вещи. После этого я заволновался пуще прежнего, поэтому не сдержался и спросил у офицера, почему они смотрят даже такие мелочи, как кошелек и корпус сотового телефона. Лицо тюремного офицера было серьёзным и мне казалось, что ответа я так и не получу, однако после проведения процедуры проверки он ответил: — Исключаем возможность пронести нелегальные вещества или оружие на территорию тюрьмы. *** — Зачем ты пришёл? — подойдя к занятому нами столу мигом спросила Кэрри вместо приветствия. Мисс Вильямс удостоилась обычного кивка-приветствия. Всё внимание Кэрри было обращено ко мне. Без своего обычного лёгкого макияжа и укладки, она выглядела совсем не так, какой я её видел в последний раз. Да и надетые на ноги тяжёлые браслеты с цепью, наручники, эта тюремная роба тёмно-синего цвета с оранжевыми вставками на плечах портили всё впечатление о красоте этой женщины. Такая Кэрри ещё больше казалась мне незнакомкой. — Пришёл поглумиться? — Нет, вообще-то нет. Я пришел поговорить с тобой. — Меня съедала нервозность, а нападки Кэрри только усугубляли мое состояние. Офицер снял с нее только наручники, подождал пока Кэрри займет место за столом и встал в нескольких шагах от нас. Поговорить наедине не получалось, однако я старался не обращать внимания на посторонних. При виде матери в реальном образе заключённой я никак не мог расслабиться, тем более, что я чувствовал ее отношение к себе. Оно было холодным. Неужели Кэрри действительно не хочет меня видеть? Она не хочет получить помощь и выйти из тюремных стен? Мне казалось это крайне не логичным. Кто сознательно желает остаться за решеткой? — Зачем? Взгляд матери был много говорящим. Им она пыталась ответить на мой вопрос без слов. Мне было больно ее такой видеть. Чувствуя, как в глазах собираются слезы, я показательно их вытер. Мне хотелось кричать. Да, я был плохим сыном, но ты! Ты! Разве ты не могла остаться на свободе? Наладить со мной контакт и благополучно устроить свою жизнь? Мы могли бы быть счастливы даже на расстоянии друг от друга! — Мне нечего тебе ответить, — нервно погладив ладонью свое же плечо, ответила мне Кэрри. — Есть вещи, о которых тебе не надо знать и вмешиваться. Мисс Вильямс, вы передали информацию Кристиану, как я просила? Моя мать делала вид, что меня здесь нет. Я— грёбаная невидимка! Делая вид, что ее не интересует напряжение возникшее между нами, Мисс Вильямс ответила короткое "да". Видимо, именно в данный момент мы подтверждали всё то, что Кэрри рассказывала ей о наших "не простых" отношениях между матерью и сыном. — Ты не имеешь права со мной так поступать, — от злости я повысил голос. Этого делать никак нельзя было, потому что и адвокат, и один из стоящих рядом офицеров сразу же вынесли мне замечание. Пришлось успокоиться, у нас нет столько много времени, чтобы я мог устраивать подобные истерики. — Мисс Вильямс готова тебе помочь и уменьшить срок. Сотрудничай с властями. За месяц может многое измениться. Ты ведь не виновата, так? Тебя заставили? Кто это был? Просто скажи его имя! — Замолчи, щенок! — привстав со стула, гремя ножной цепью о пол, одной фразой закрыла мне рот эта женщина. Она не привыкла получать от меня помощи. Тюремный офицер дёрнулся в нашу сторону, но все же остановился и не предпринял попытку остановить Кэрри, потому что она сделала вид, что успокоилась и села на место. Раньше кроме дачи денег мы даже столько не разговаривали, и могли общаться только на повышенных тонах плавно переходя к взаимным оскорблениям. К слову, это «раньше» ровным счётом ничем не отличалось от «сейчас». — Мам, — предприняв попытку хоть чуточку уменьшить гнев Кэрри, я решил пойти другим путем. — Мисс Вильямс — государственный адвокат, скажи мне, что ты хочешь бороться за свою свободу и я найму для тебя платного адвоката. Позволь мне помочь тебе. Я не хочу жить и знать, что ты, по свой глупости чахнешь в тюрьме... Блядь, я ведь давал тебе деньги! Поверить не могу, куда ты их тратила, что теперь осталась не только бездомной, но и заключённой? Почему ты мне ничего не сказала о долгах? Бля, да я же... — Что? Что ты мог сделать? Может, когда ты сбегал из дома ты оставил мне адрес или номер своего гребаного телефона? Плевать. — Кэрри усмехнулась. И продолжила язвить. — Или, может, мне надо было заставить тебя работать в два раза больше, а? Ты хоть помнишь чем ты занимался и к каким последствиям это чуть не привело? Да ты бы раньше сел, чем я что-либо сказала! Одного раза было вполне достаточно... — сквозь зубы прошипела мама. Она сдерживалась, чтобы не повышать голос, но всё равно её искорёженое гневом лицо выглядело устрашающе. — И на какие деньги ты наймёшь адвоката, Крис? Я не думаю, что работая каким-то сраным официантом, ты заработал кучу бабла! — Я не официант! Подожди, откуда ты знаешь, где я работаю? Ты... — Один ублюдок просветил. Он приезжал сюда два или три месяца назад, но ни от тебя, ни от него мне ничего не надо. Ты только внешне похож на меня, но суть твоя такая же трусливая и прогнившая, как и у твоего папаши! Объявился, герой, через двадцать грёбаных лет, узнать сын ты ему или нет! Ты бы поступил так же не приди тебе отказ в страховке и решение суда. Кристиан, ты уже меня бросил! Ты назвал меня мамой, но ты ни когда не вёл себя как мой сын! Мой маленький мальчик, которого я родила и поднимала одна! Пока ты не решил стать крутым, забить на свою жизнь и бросить меня также как это сделал твой ублюдочный отец! Одну, беременную сироту без какой-либо поддержки! А ты знаешь, хочешь, расскажу, как и где ты появился на свет? — Кэрри, остановись! — Мне не нравилось то, что говорила мне мама. Её заносило и офицеры тюрьмы уже поглядывали в нашу сторону. Однако, я чувствовал, что Кэрри наконец-то высказала всё, что ее мучало многие годы. И мне было больно видеть её такой. Обиженной в самое сердце. — Нет дорогой, ты должен узнать обе стороны, не только ту, что, возможно, наплетёт твой трусливый папаша. Я твой единственный родитель, а не он. Он не имеет на тебя никаких прав. Именно я тебя родила, и заботилась о тебе, когда у тебя лезли зубы, когда ты болел ветрянкой и мне пришлось оставлять тебя с соседкой, чтобы пойти на работу и принести в дом еды. Я не спала ночами, я работала как грёбаный конвейер два через один и что получила в итоге? Я плохая мать. Мой ребенок пошёл по кривой дорожке. И это моя ошибка! Мне пришлось красть эти деньги, чтобы поднять тебя. Я виновата! Я сознательно нарушила этот чертов закон и не надо теперь меня спасать! — закричала Кэрри. — Мам... — Ваше время истекло! — за спиной у Кэрри появился офицер. Наши пятнадцать минут ещё не прошли, но тон Кэрри перешёл на повышенный и... — Мам, в следующий раз я приду с другим адвокатом, — одними губами прошептал я видя как заключённая встала, завела руки за спину, на которых тут же захлопнулись наручники, тюремная роба натянулась спереди очерчивая чуть округлый живот Кэрри и, пока я удивлялся ее лишнему весу( мая мать всегда держала себя в одном и том же весе, наверное, во всём виновата тюремная еда), её сразу же отконвоировали за железную дверь. Я последний раз посмотрел в спину Кэрри и молча вышел из комнаты для свиданий, не дожидаясь мисс Вильямс. После всего услышанного, как я мог себя чувствовать? Признать себе, что я эгоист?Ведь она права — я никогда не был хорошим сыном для Кэрри. Мне стыдно от того, что я никогда не интересовался тем, что случилось между ней и моим отцом. Услышав то, что в порыве злости и обиды высказала мне Кэрри навело меня на мысль разузнать об отце и разобраться в этой чертовой ситуации. И единственный человек, который был в курсе многого из наших семейных проблем с матерью это мисс Вильямс. *** — Кристиан, вам нужно успокоиться,— выехав за территорию "Долины Гуронов", я попросил остановить машину и выйдя из нее подошёл к высокому тюремному забору и несколько раз ударил по решетке ногой. Боль не отрезвила. Мне нужно было вымести гнев из своего разума и тела. Иначе я мог натворить много чего такого, о чем бы после жалел. Вымещать злобу на тюремной ограде стало одной из тех самых неминуемых глупостей. — Кристиан, вас сейчас арестуют! Придите в себя! — Расскажите мне,— теряя последнее самообладание, выкрикнул я. — Расскажите мне всё про ублюдка давшего мне жизнь! Мисс Вильямс вздохнула. Не похоже было, что теперь ей хотелось говорить мне хоть что-то. Однако мы оба знали, что ещё вчера она предлагала мне выдать информацию о моем отце. Только я не согласился что-либо о нем знать. Сейчас же, ситуация в корне поменялась. — Давайте, мы сядем в машину и поедим в кафе поеди́м. Там вы успокоитесь и я вам предоставлю все известные мне сведения о вашем биологическом отце. Кристиан, поймите, что злостью здесь не поможешь. Мне хотелось узнать всё сейчас, но я послушно сел обратно в салон серебристого Опеля и в течение где-то десяти минут поездки молчал, боясь что вот-вот мисс Вильямс заговорит. В уме я восстанавливал весь разговор с Кэрри и пытался успокоиться, что сделать было крайне тяжело. Она обвинила меня в том, что я ее бросил! Она сравнила меня с человеком, которого я не знал и никогда не видел! Была ли это попытка задеть и оттолкнуть меня, или же Кэрри на самом деле думала меня обидеть настолько, чтобы я больше не приходил к ней и не пытался ей помочь? Полнейший сумбур в мыслях и эмоциях. Я по-прежнему злился и моему гневу не было предела. Мне срочно нужно было всё это куда-то выплеснуть. Мой выключенный сотовый лежал в кармане джинсов. Пришлось достать его, чтобы написать Майи и позже с ней поговорить обо всем, что произошло в этом чёртовом штате. После нажатия кнопки включения. Экран вспыхнул заставкой "Нокиа", а после введения пин-кода почти сразу появился значок о пропущенных звонках. Линар, Линар, Сандерс... Я нажал на контакт Мэтью и из динамика сразу же пошли длинные гудки. — Алло, Кристиан, я не мог до тебя дозвониться. Всё в порядке? — Да, сэр. Возникли непредвиденные обстоятельства и пришлось выключить телефон. Мэтью, как у вас дела? — Всё хорошо. Я звоню насчёт денег...— Сандерс вдруг замолчал, наверное, ждал, что я начну интересоваться деталями, но пока я не мог и не хотел думать. Мою мать осудят на пятнадцать лет за мошенничество и это субботнее свидание было единственным возможным до суда. После него я не смогу поговорить с ней в течении первых шести месяцев. Мне было крайне тяжело концентрироваться на каких-то побочных мыслях. — Ты ещё здесь? Том позвонил в банк. Сколько дней ты ещё планируешь остаться в Детройте? Ещё три, как мы и договаривались или что-то изменилось? — Да, во вторник я буду в Лос-Анджелесе. В конце недели у меня смены с утра, правильно? Спросив шефа про смены, у меня в груди вдруг вспыхнуло какое-то неприятное чувство. Как он мог узнать, что я работаю в кафе-баре? Ведь, не Сандерс же мой блядский папочка? Это было похоже скорее на черный юмор, чем на правду. — Да, да, не переживай. Ничего не поменялось. Кэйн с Майклом и Аланом работают в штатном порядке. Скажи мне, как тебе удобнее получить деньги? Банк может переслать всю сумму тебе на счёт или же сразу оплатить твой долг в мичиганском налоговом управлении. Сотрудник банка рекомендовал сразу вернуть долг налоговому управлению и страховой компании. От тебя требуется переслать все сканированные оригиналы счетов, документ о взыскании долге от страховой компании, свежую копию твоего ID или паспорта. — Я всё понял. Сегодня же я перешлю все необходимое для оплаты и да, лучше всего, наверное, оплатить сразу. Спасибо, сэр. — Хорошо, Кристиан, тогда я буду ждать твоего емайла. Не переживай ни о чем. До скорой встречи. Мисс Вильямс управляя машиной прислушивалась к моему разговору. Я видел её сосредоточенное лицо и как быстро ее глаза отрывались от дороги и были скошены в мою сторону. Отвернувшись к окну я захотел удовлетворить любопытство адвоката. — Мне пришлось занять деньги у своего босса. Кэрри права, у меня нет средств, чтобы оплатить другого адвоката. — В рюкзаке у меня лежала пачка Мальборо. Я купил ее вчера, но так и не вскрыл. Теперь для этого очень подходящее время. — Вы не против, если я закурю? — Если поделитесь со мной, то не против. — Мисс Вильямс пыталась мне подыграть. Я видел по ее лицу насколько ей было морально непросто подготовить себя к нашему разговору, но она держалась молодцом. — Как зовут вашего босса? Я слышала имя Мэтью. Он вас очень поддерживает... — Да, мистер Сандерс отличный человек. Он как-то сразу, с самого моего переезда в Лос-Анджелес, проникся ко мне симпатией и очень мне помог, когда появились первые проблемы. Если бы не отказ в страховке, я бы и не знал, что я в беде. Потом позвонили Вы и огорошил меня всеми новостями о происходящим с Кэрри. Хотя Мэтью, он мой шеф, а не босс. — Мисс Вильямс явно меня не поняла и запуталась. — Кафе-бар, в котором я работаю принадлежит другому человеку. Он является бойфрендом и деловым партнёр Мэтью. Таккс, Том Таккс. Именно ему я совсем скоро стану должен. Мисс Вильямс на какое-то время замолчала. Это было немного странно, потому что рука, которой она потянулась до зажигалки, совсем коротко, но вздрогнула. Мне пришлось помочь ей прикурить и заодно я чуть-чуть приоткрыл окно со своей стороны и выпустил первую тяжку сигаретного дыма. — Вас что-то расстроило в моих словах? Или вы против ЛГБТ пар? — Оу, нет, конечно же, нет. — Мисс Вильямс, держа во рту сигарету, вырулила из не населенной местности на дорогу ведущую в центр Энн-Арбор. — Чего бы вам хотелось поесть? В городе есть одно замечательное место, в котором жарят отличные стейки средней прожарки. Хотите? — Боюсь, что таких трат я не потяну. — Выпуская очередной дым, я стряс в окошко пепел и усмехнулся. — Давайте где-нибудь бюджетно перекусим? Я не отказался бы от стаканчика дешёвого кофе. *** — Так что же вас так насторожило или расстроило в моих словах? Я рассказывал про своего босса, но ваша реакция на мои слова была явной. Эти люди как-то связанны с Кэрри? — задав волнующие для меня вопросы, я боялся услышать ответ. Мы купили кофе и сэндвичи с индейкой и нашли относительно тихое местечко в парке под клёном. Погода позволяла ненадолго оставаться на свежем воздухе без возможности замерзнуть. Да и мне, признаться, в данный момент совсем не хотелось находится среди большого количества людей. Я боялся, что услышь я то, чего не хотел натворил бы непоправимых вещей. — Я не знаю, как мне вам всё рассказать. Вчера при нашей первой встрече я думала, что ваша мама преувеличивала количество ваших проблем, и что касается отношений между вами тоже. Сегодня я видела как сложно вам общаться. Я видела ваши эмоции, когда мисс Вайт упрекала вас в том, что вы на нее не похожи...— Мисс Вильямс отпила от своего кофе, чтобы выдержать паузу. Мне не хотелось ее перебивать. — Я не хочу говорить за нее, но... — Какой бы она не была она по-прежнему остаётся моей матерью. Поэтому не пытайтесь её оправдать передо мной. В суде, я прошу вас, попытайтесь сделать всё возможное. — Я попробую. Обещаю, что сделаю всё от меня зависящее. Спасибо. — Я вынул из пачки две сигареты и протянул одну мисс Вильямс. — Скажите мне его имя. Только имя. — закурив, я почувствовал, что хочу наконец-то узнать про своего отца. Время пришло и дольше трусить уже некуда. — Имя вашего отца Том Таккс, Кристиан. Мне очень жаль... Прикуренная сигарета зажатая между моими напряжёнными пальцами проломилась по середине и часть с красным горячим угольком упала мне на ногу, прожигая в джинсах дыру. С моего лица сошла вся краска. Но боль от ожога не была сравнима с той болью, которую я почувствовал в груди. Меня сразу же вырвало. Выпитый недавно горький кофе и желчь обожгли мне горло и рот. Я даже не успел подумать о том, чье имя назвала мне адвокат. Меня рвало от осознания, что я пять, блядских, лет трахался со своим кузеном! Ошибки быть не должно и мозаика так точно сошлась в общую картину. *** Мне было жизненно необходимо увидеть Эндрю и выбить из него всю правду, пока я в Детройте. Знал ли он, что мы являемся кузенами? Приятно ли ему было трахать своего родственника? Больной ублюдок! Наверное, теперь и я моральный урод, раз позволял ему делать со мной всё, что он пожелает и получать от этого удовольствие. Жизнь — полнейшее, сука, дерьмо! Пожалуй, на этом я мог бы закончить и не рассказывать каким образом я вернулся из Энн-Арбор, бросив там мисс Вильямс и сев на междугородний автобус до Детройта. Она назвала имя моего отца... Как только его фамилия сорвалось с её губ меня сразу начало рвать. В одно мгновение мой желудок превратился в один большой спазм и он буквально выталкивал сам себя наружу, через обожжённую желчью глотку. Меня обманывали столь долго! Я работал в кафе-баре семь чёртовых месяцев и Том, гребанный, Таккс всё это время спокойно смотрел мне в глаза! Я больше не знал, как мне жить. И не имел понятия как теперь решить свою проблему с деньгами. Очевидно, что принять в долг деньги от этого человека я больше не мог. Или мог, но тогда мне пришлось бы наступить себе на горло и задушить свою гордость на корню. В очередной раз! Пока я был в Детройте мне хотелось посмотреть Эндрю в его ублюдочные глаза. Сойдя с автобуса я сел в такси и на последние наличные помчался в гетто, где обычно зависал этот ублюдок. Я искренне желал его убить, чтобы стереть всю грязь из моих воспоминаний. Он мой кузен! От одной мысли меня просто тошнило. Гетто расположены почти на окраине города. Таксист отказался ждать моего возвращения. Слава этих мест оставляет желать лучшего и все в городе знали об этом. Словно ураган я ворвался на территорию Таккса. На входе в подвал меня неожиданно встретил Адам. — Ты, что здесь делаешь, бро? — Глаза одного из моих бывших приятелей расширились, я удивлен, что он узнал меня при столь тусклом освещении. Но я был так чертовски зол. Адам ни в чем не виноват, однако мне хотелось накинуться на него с кулаками. Потребовалось минуты две-три успокоиться и попробовать пробиться к главному помещению, а там и до кабинета Таккса не далеко. — Я к Эндрю. — Лучше уходи,— предупредил меня Адам. — бро, уходи и больше никогда не возвращайся сюда. Иди. Уезжай отсюда и никогда не возвращайся в Детройт. Забудь обо всем. — Дай пройти! Мне нужно видеть ублюдка. Я хочу выпустить ему кишки! Ладонь Адама прижалась к моему рту и под весом этого человека меня в буквальном смысле припечатало к стене. В подвалах гетто всегда царил полумрак. Несколько тусклых лампочек висящих на полуразодранных проводах, сырость и крысы. Адам сжимал ладонью мои губы и часть щеки. Я пытался вырваться из захвата и пробежать оставшиеся расстояние до коридора, который ведёт в главный зал, пока не почувствовал дуло пистолета возле правого бока. — Убирайся, Крис. Губы Адама прикоснулись к моему уху. Однако эти его движения были совсем не сексуального характера. — Уже час, как Дэнни и Хэннинг трупы. Подумай ещё раз, хочется ли тебе разделить их участь?