От нуля до любви

— Мистер Вайт? — обратилась ко мне сидящая в приемной секретарь. — Мистер Кристиан Вайт? Примерно в футе от меня была дверь, а на ней висела совсем новая табличка «Williams and Friends» и в данный момент я уставился именно на нее. С извиняющейся улыбкой, наверное, после третьего раза зова секретаря, я обратил на сидящую в этом давольно-таки мрачном коридоре женщину средних лет свое внимание и показал документы, подтверждающие мою личность. И почему эта табличка меня так заворожила? Я никогда раньше не слышал об этой адвокатской конторе. Может, мне показалось странным, что табличка по стилю не соотвествует дверям? Она слишком новая и красивая, а дверь похоже из склада какого-нибудь Walmart. Но как бы там не было, я одновременно боялся и горел желанием наконец узнать всю правду о своей матери. Возможно, мисс Вильямс расскажет мне то, чего я знать не знал, хотя и прожил с Кэрри целых двадцать лет. Состояние у меня было спокойным, однако я предчувствовал, что оно продлится до поры до времени, поэтому изо всех сил пытался дышать настолько ровно, чтобы не вызывать никаких проблем со здоровьем. Буквально дня два назад я уже объяснял и Майе и пришедшему с проверкой доку Ричардсу о том, что подобные депрессивные состояния совсем для меня не характерны. Обычно я сильный и хорошо справлялся со стрессом, если так можно назвать некоторые мои срывы, с помощью дури и секса (об этом, конечно же, не стоило упоминать). И если дурь для меня уже была почти в прошлом, то качественный секс с партнёром на отлично помогал отвлекаться от ненужных мыслей, но и тут меня ждало разочарование, потому что Линар так и не сообщил мне о своем приезде. Похоже, что Ричардс мне поверил, но и предостерёг от дальнейших срывов, порекомендовав мне несколько дней попить гомеопатическое успокоительное. И конечно же, меньше поддаваться эмоциям и стрессу. А что делать, если просто накипело? Со мной до сих пор приключилось столько дерьма! Найти эту адвокатскую контору оказалось не так-то просто. Пришлось использовать доступные мне технологии и искать адрес по встроенной навигации в телефоне, а там сесть на нужный автобус, проехать несколько остановок, пересесть на другой автобус и вот я здесь, на Woodward avenue, в небольшом здании со стеклянными крутящимся дверьми на входе, на втором этаже. Казалось бы, я прожил в этом городе столько лет. С Детройтом у меня было столько связанно и всего за каких-то семь с половиной месяцев я напрочь забыл родные улицы. Кроме одной, ведущей к моему уже, увы, бывшему дому.       Первой мыслью, сойдя с самолёта, было проехать на такси именно туда, но безмолвный водитель вез меня в сторону отеля. Номер, в котором забронировала для меня Майя, точно также, как и билеты на самолёт, после того, как я ей обо всем рассказал. В течение двух оставшихся дней до отлёта в Детройт мне оставалось лишь трусливо пойти на работу, с большим трудом отработать две смены, и просить у шефа ещё неделю выходных. Сандерс понял, что в Детройт мне нужно по какой-то срочной и даже важной причине (Я рад, что именно он мой начальник и даже не хочу думать, почему он такой понимающий.) Сидя в кабинете начальника, скрывая неловкость за чашкой кофе, сваренной умной кофемашиной, я объяснил в двух словах, что еду именно за тем, о чем мы с ним некогда говорили. Пришлось немного приврать, сказав, что за моей головой наконец явились IRS, что по итогу оказалось не совсем ложью. Мой начальник советовал мне не волноваться и решить все неурядицы с грамотным адвокатом, а деньгами он мне поможет, так как прекрасно знал, что нынешнее мое материальное состояние оставляет желать лучшего. После напутствия и ещё нескольких советов, серьёзный на лицо Мэтью распечатал целую кипу отказных е-мейлов на страховку и, сложив их в папку, просил передать своему адвокату. При этом сказав, что он сделал всё, что мог, но суть проблемы ведёт именно в штат Мичиган. А просить своего друга из департамента влезать в это дело глубже его полномочий было подсудным делом. Выслушав начальника, раздосадованный, я уже собирался выйти из кабинета, почти открыв дверь, когда Сандерс остановил меня, и с плохо скрываемым сочувствием на лице попытался подбодрить. — На этом этапе ты должен действовать сам и от своего имени. Но знай, и я, и Том всегда придём тебе на помощь, в какой бы дерьмовой ситуации ты не оказался — ты не один. — Сэр? — секретарь постучала по поверхности стола костяшками пальцев, — Сэр! — Да, прошу прощения. Я Вайт и у меня назначена встреча с Мисс Вильямс по делу Кэрри Изабель Вайт. — Вы проживаете по адресу…? — секретарша смотрела на меня как на инопланетянина. Я смотрел на нее в ответ таким же рассеянным взглядом. По-прежнему не мог прийти в себя. Всё в Детройте для меня стало чужим и если бы не Кэрри… — Сэр, ваш адрес в Детройте, — настойчиво спросила у меня эта нетерпеливая мигера, прожигая взглядом из-под очков. Ей в самый раз сидеть в этом продуваемом со стороны дверей коридоре. — На данный момент я проживаю в Калифорнии, в Лос-Анджелесе. *** Кабинет Мисс Дженни Вильямс был совсем небольшим. Он составлял примерно двести шестьдесят квадратных футов, насколько я мог оценить своим совсем нематематическим взглядом. И в помещении царил полный минимализм. Возле окна стоял письменный стол с портативным компьютером и множеством каких-то черных папок и бумажек на нём, компьютерное кресло (его форму и внешний вид я не видел из-за сидящей там адвоката), а возле стены стоял высокий стеллаж с папками, ну и последняя «деталь» интерьера — деревянный стул, на котором, собственно, я и разместился, и могу сказать, что несмотря на жесткость, он довольно удобен. Мисс Вильямс вызвала меня в кабинет пять минут назад, но со мной так ещё и не познакомилась. Она спешно извинилась и принялась завершать свой телефонный разговор. Так как я не слышал начало разговора, мне было совсем непонятно о чем же шла речь. И пока у меня было время на подумать, я вынул из купленной мной по дороге барсетки на ремне тонкую папку со своими документами, а также распечатки, данные мне Сандерсом, и принялся ждать окончания разговора, особо не вслушиваясь в серьезный голос адвоката. Наверное, из-за этого я настолько задумался ни о чем, что в очередной раз пропустил момент, когда завершился звонок и меня позвали по имени. — Итак, Мистер Вайт, я — Дженни Вильямс, адвокат, представленный штатом для защиты Кэрри Изабель Вайт в суде. Очень приятно, — профессионал своего дела, а по другому я эту женщину не мог назвать, привстала со своего кресла и протянула мне руку для пожатия. Не зря феминистки боролись за равные права. Эта женщина лишь на вид выглядит хрупкой, на самом же деле у нее очень острый взгляд. У Вильямс была очень крепкая рука и лицо ее менялось от серьёзного к приветливому, ну и обратно с такой же скоростью. Одета она в серого цвета костюм, а светло каштановые волосы связаны на макушке в некое подобие хвоста. Выглядит эта дамочка очень ухоженной и, слава Иисусу, от нее ничем не пахнет, в смысле я не чувствовал абсолютно никакого парфюма. Возможно от ее одежды немного пахло сигаретами, но еле ощутимый запах не казался мне отталкивающим. Пытаясь скрыть свою нервозность, чувствуя, как подрагивают мышцы ног, мне пришлось последовать примеру мисс Вильямс, привстать с нагретого места и ответить вежливостью на вежливость. Правда ладони у меня вспотели. Сильно. И этого скрыть я не сумел. — Может, чаю или предпочитаете кофе? Я попрошу секретаря принести нам напитки, потому что разговор будет долгим и нелёгким. Но… Но не нужно меня боятся. Я ни вам, ни моей подзащитной не враг, а друг. От информации, которую вы мне сообщите будет зависеть дальнейший четко проработанный план действий. На ваших с Мисс Вайт показаниях будет строится защита. Прошу вас ничего от меня не скрывать. Сказав в ответ короткое «да», я согласился на чашку кофе и стал отвечать на многочисленные и разнообразные вопросы, ответы на которые Вильямс записывала на своем компьютере. Видимо список вопросов был заранее подготовлен. И он был примерно таким: Где и когда работала моя мать? Ответ. Когда у нее начались финансовые проблемы? Этого я не знал. Как долго я посещал обязательное учебное заведение? Обязательные двенадцать лет. Подписывал ли я какие либо документы, связанные со страховкой или кредитом будучи несовершеннолетним? Не помню, нет. Знаком ли я со своим отцом? Однозначно, нет. Знал ли я, что Кэрри Изабель выходец из детского дома? Знал, других родственников у нас нет. Ни тётушек, ни дядюшек. Кэрри отказалась от третьей по счету приемной семьи с первого дня своего шестнадцатилетия и переехала жить к подруге. Ни имени, ни фамилии семьи подруги я не знал. И эта информация знакома мне только с когда-то высказанных слов Кэрри. Помнится, она «открылась» мне после вопроса про бабушку, то ли какого-то другого родственника, про которого я спросил насмотревшись на многочисленных членов семьи моих одноклассников. Вопросы изо рта Вильямс сыпались на меня словно из рога изобилия. Некоторые из них я даже не запомнил. И признать честно, не совсем понимал, зачем мне отвечать про своего отца или же про то, что моя мать из детдома. Это несколько личная информация и к делу о мошенничестве она не имела никакого отношения. Однако Вильямс считала по-другому. — Привлекались ли вы к каким-либо уголовным преступлениям? Штрафы, спецшколы, срок? — Центр реабилитации на целый месяц, примерно в середине тринадцатого года, — в этот момент я сконцентрировался чисто на ответе, потому что сердце мое ходило ходуном. — Поймали якобы на продаже наркотиков, но я был не виновен в этом деле. Есть постановление суда. Я был признан невиновным. — За вас вступился очень дорогой адвокат, я видела ваше дело. Кто оплатил счёт? У меня закружилась голова. Я вспомнил, как расплачивался за адвоката и потерю товара, и мне стало дурно. Видимо мое состояние отразилось на моем лице. Представляю, что оно было бледно-зелёным, и с такой рожей я был чуть краше самого зелёного Франкенштейна. Вильямс налила мне воды и открыв окно PVC, вынула из верхнего ящика стола пачку сигарет. Предложила мне закурить и я не отказался. Ответ на этот вопрос я бы хотел оставить при себе. — Я не помню. — Ладно, — докурив сигарету менее чем за три минуты, вздохнула Вильямс. — Дело вашей матери очень сложное и касается оно не только ее, но и вас. На протяжении многих лет Кэрри Изабель подавала фальшивые декларации. Начало берет аж с две тысячи пятого года, и за фальсификацию мисс Вайт получала большой возврат денежных средств, а на тот момент вам было всего пять лет и ваша мама ещё имела официальное место работы. Затем, в две тысячи двенадцатом, когда вам было около двенадцати, вы, будучи несовершеннолетним, были указаны в контракте на страховку как доверительное лицо. За свои сто тысяч долга мисс Вайт в любом случае получит срок, но вы будете должны… — Вильямс просмотрела какие-то бумаги и продолжила, — ваш долг составляет двадцать восемь тысяч долларов и тридцать центов. Мисс Вайт просила меня заняться вашим делом тоже, хотя я не обязана, как вы понимаете. Суд над ней будет проходить по обоим пунктам — фальсификации налоговых деклараций и избегание выплат страховой компании, процесс расследования IRS уже завершён. Вас должны были уведомить. Если вы не хотите пойти под статью за не уплату долга и плюс штрафа в размере трёх тысяч страховой компании, то максимум через месяц вам следует оплатить все задолжности. До начала суда над Мисс Вайт. И перед судом, в самое ближайшее время, я вам настоятельно рекомендую поговорить с вашей мамой. — Но о долге я даже не знал! Я никогда не видел ни договора, ни штрафных квитанций и никаких уведомлений не было! Мы оплачивали… — я занервничал ещё сильнее и прервался. Хотел сказать, что банковские штрафы, пока я жил ещё с Кэрри. Но доказать свои доходы от продажи наркотиков я бы не смог даже если бы захотел. Да и не работа это вовсе. Адвокату определенно не стоило знать, что я был замешан в этом деле по-настоящему. — У меня нет больше родственников и денег таких нет. Что мне делать? — Собирать, занимать, кредит, увы, вам не дадут на фоне долга. Подумайте, может, у вас есть люди, способные вам помочь? Я подумал. И то имя, которое первым всплыло в памяти мне не понравилось. Линару я и так уже должен восемнадцать тысяч, у Майи таких денег нет, Сандерс или Том могли бы помочь, но мне почему-то не хотелось их просить об этом. Но просить у кого-нибудь надо, выхода у меня нет. Линар или Сандерс — вот в чем вопрос. Если первый вариант, то после ничего другого не останется как продать себя ему в рабство на всю жизнь, ибо где я заработаю столько денег, чтобы вернуть их ему? Мне даже всех моих способностей «великого» математика не хватит, чтобы сложить сумму «А» с суммой «Б» и понять каким невообразимым станет размер долга. С Кингом у меня отношения шаткие, хотя есть ли они вообще? С потрохами продать себя за деньги Линару…? Сколько он будет со мной «играть», год, максимум полтора, а потом? Все мои органы столько не стоят, чтобы вернуть ему этот чертов «первый» долг. Так что мысль о займе у Линара я сразу же откинул. Остаётся только Сандерс. Будет ли у него такая крупная сумма денег? Иисусе, в очередной раз чувствую себя голодранцем и попрошайкой. Крайне отвратное чувство медленно сжирающее изнутри. Выйдя из адвокатской конторы я был выжат как лимон. Мисс Вильямс не отпускала меня часа три, может, четыре и разговор был действительно неприятным, сложным и слишком долгим для моей нервной системы. Мне постоянно казалось, будто я нахожусь на допросе. Отвечая на все больше и больше вопросов у меня несколько раз проскакивала мысль, что мне срочно нужно пойти в душ и смыть с себя это гадкое чувство. Мне поведали многое за эти несколько часов и лучше бы я не знал то, что теперь знаю о своей матери. Открыв на телефоне google maps, я двинулся пешком до гостиницы. Путь не быстрый, поскольку ранее я добирался до адвоката на двух автобусах, но мне было просто необходимо срочно освежить голову. Осознание того, что я в очередном дерьме дало обухом по голове. Внутренне меня охватила такая злость, что мысленно я крушил все, что видел. С каждым вздохом, взглядом, шагом вперёд меня накрывала истерика в перемешку с паникой и непонятно какой мутью ещё. Все катилось в пизду! Хотел начать новую жизнь, в новом городе? Увы, чувак, тебя изобъют и кинут в рожу счёт на восемнадцать тыщ баксов. А ты уж будь добр и разбирайся, сука, как хочешь! А потом ещё одна сука придет и испортит жизнь. Серьёзно? Вдох-выдох. Стало чуточку легче, хотя в лёгких прям все жгло от злости и бессилия перед очередными ударами судьбы. Успокаивало сейчас только то, что мне ещё нужно было забежать в магазин и купить поесть что-то чуть полезнее холодных сендвичей, даже если на сегодня я сыт по горло. Обедать, ужинать и завтракать в ресторане при отеле для меня сейчас слишком накладно. Теперь, из-за открытия новых обстоятельств, что я должник сотого левела, мне и вправду нужно было бы экономить, пока я не разберусь с долгом. Ясное дело, что непотраченные на еду двадцать долларов мне не особо помогут, но все же. Проходя по оживлённому пути, у меня кроме злости ещё не выходили всякие мысли из головы о матери. Оказалось, что с самого детства я жил во лжи. И ни черта не знал о Кэрри! Она никогда не была ангелом и это понятно, все мы люди и далеки от идеала. И будучи ее сыном я никогда ее не идеализировал, да и Кэрри никогда не просила меня этого делать. Из того, что мне удалось понять — моя мать была воровкой и мошенницей. В детском возрасте ее передавали из одной приемной семьи в другую, потому что она была несколько раз замечена в краже. Первые приемные родители пытались как-то повлиять на это дело, но Кэрри успокаивалась на пару месяцев и все возвращалось на круги своя. Вильямс мне рассказывала эту информацию по ее личной инициативе. Я не силен в адвокатской этике и не могу в данный момент судить о правильности ее слов. Нужно ли мне было знать, что моё «неблагополучие» передалось мне с молоком моей матери с первых дней моей жизни? Вторая приемная семья терпела Кэрри ровно три года, на тот момент ей только исполнилось тринадцать, когда она связалась с дурной компанией. Из дома приемной семьи пропадали вещи, деньги, Кэрри даже была замечена в проституции. Вильямс была достаточно деликатной рассказывая мне об этом. — Мисс Вайт, приносила много неприятностей. Не обязательно, что она действительно занималась проституцией, возможно, это было сказано намеренно ее приемными родителями, чтобы отказаться от ребенка. То, что я сейчас скажу очень не профессионально, но мне по-человечески жаль мисс Вайт. Из информации, предоставленной мне обвиняемой, ее с детства все винили, но никто не пытался разобраться для чего она это делает. И никто её был в курсе того, насколько та была несчастной. Ей нужна была помощь, но никто не спешил ей ее дать... Я тогда сделал вид, что поверил. Жить половой жизнью я тоже стал с четырнадцати, так что меня подобным не удивишь. Да, дети растут быстро, а взрослеют ещё быстрее, и слава Иисусу, что у меня их никогда не будет, а значит мне не стоит переживать из-за подобных выходок. Слушая эту информацию, мне с каждым словом становилось всё жалостней, а от того и тревожней. — С какой целью вы мне все это рассказываете? — Меня попросила об этом ваша мама. По работе мне приходится много общаться со своими клиентами. Во время нашей первой встречи она отказалась от защиты, просила быть рядом в суде просто для виду. Рассказала мне то, что сейчас я рассказываю вам и просила оказать вам поддержку. Мисс Вайт мне сообщила о ваших непростых отношениях… Мое лицо было каменным с виду, но в душе у меня царил ураган эмоций. В чем-то я обвинял Кэрри. В чем-то сочувствовал. Но по большей степени я задавался вопросом: Почему именно сейчас всплывают все подробности ее жизни? Зачем мне все это знать не от нее лично, а от совершенно чужого человека? Чего Кэрри этим добивается? Пытается добиться жалости или у нее есть какой-нибудь другой, скрытый мотив? Вопросов было много. Я слушал что мне рассказывала мисс Вильямс и не мог поверить, что я жил с Кэрри столько лет и ничего не знал про ее жизнь. С восьмилетнего возраста я был зациклен на себе, а что уже говорить о подростковом возрасте? Будем честны, мне не было до неё никакого дела. Несмотря на мое отвратительное настроение. На улице светило солнце и было не по осеннему тепло. Проходящие мимо меня прохожие не обращали на меня внимания, ровным счётом как и я на них. Голова забита абсолютно другими вещами, думаю, подойди ко мне кто, я бы даже не заметил. От стресса, испытанного во время разговора с адвокатом, я чувствовал сильное чувство голода. Наверное, только из-за этого я заметил небольшой супермаркет на углу, в другой ситуации задумавшись я бы проскочил мимо. В магазине было прохладно, особенно проходя мимо холодильников с уже готовой и замороженной едой. Немного отвлекаясь от мыслей, я успешно справился с задачей и набрал все необходимое из еды на ближайшие три дня в Детройте. — Пачку красного Marlboro, пожалуйста, — на кассе собралась очередь и пока я ждал ее окончания, я то и дело возвращался к недавним совсем свежим воспоминаниям. — Ваша мама вам рассказывала что-нибудь про вашего отца? — Ничего существенного. Называла подонком. — По материалам дела у Кэрри был сообщник. Следователям не удалось узнать его имя. Поэтому я ещё раз рекомендую вам поговорить с матерью. Что касается вашего отца, то у меня есть сведения о нем. Вы хотите знать? — Нет, этот человек не объявлялся на протяжении всей моей жизни. Кэрри говорила вам, зачем она это делала? Теперь ей светит тюремный срок, ведь так? Вы рассказываете мне все это, для чего? — Это было желанием вашей матери. «Желанием вашей матери…» почему эта фраза вызывает во мне столько тревог? Неужели Кэрри намерено сядет в тюрьму? Она отказалась от защиты и я был абсолютно беспомощен в данный момент. Завтра состоится моя встреча с матерью. Я не уверен, что хочу ее видеть, но надо. Мне необходимо узнать её мотивы. Ведь все эти года мы перебивались ее редкими зарплатами. Где деньги? Кому она помогала и зачем добровольно хочет отбыть срок? Вот что мне не даёт покоя. Мы никогда не были с ней близки и, если честно, то я даже не знаю, что ей говорить при встрече. Как рассказать о своей жизни, переживаниях. Будет ли ей это интересно? Какой она видит свою дальнейшую жизнь? В отеле было шумно. И этот шум давил на нервы. Пришлось поскорее втиснуться в лифт и отправится на третий этаж в свой номер. Ручки тяжёлых пакетов давили на ладони, но это был пустяк по сравнению с тем, что я чувствовал. Хотелось помыться, перекусить и лечь в постель проспав часов двенадцать, не меньше. Завтра вечером мне придется быть сильным и пойти на эту встречу, но как она будет проходить… Мне самому не ясно. Поздним вечером на мой сотовый пришли несколько смс сообщений от Майи, Линара и Сандерса. Без всяких раздумий я сразу же позвонил Майе и рассказал обо всем, что сегодня услышал. Ей я могу доверять на все сто, зная, что заточенный нож горькой правды не будет всажен мне в спину. — Тебе страшно? — выслушав краткий пересказ нашего разговора с мисс Вильямс, спросила Майя. Голос у подруги был крайне встревоженный. — Крис, если тебе страшно то… — Мне не страшно, — чуть резче, чем хотелось бы перебил я подругу, — просто я очень взволнован. Понимаешь… — в дверь номера отеля вдруг постучали. Нахмурившись, я сразу же подумал, что никого не жду. Да и на ручке висит табличка «не беспокоить». — Подожди минуту, ко мне кто-то пришел. Наверное, кто-то из персонала. Зажав сотовый между плечом и ухом я пошел к двери. Протянув руку к дверной ручке мне сразу вспомнилось, как однажды, я совершил уже подобную ошибку и открыв дверь, чуть не лишился жизни по вине какого-то мудака. Тогда я не заявил в полицию и уже вроде как даже подзабыл об этом. Может ли такая ситуация повториться снова? Наверное, нет, ведь я в отеле, а тут везде есть камеры… Да и никто, кроме Майи, не знает, где именно я нахожусь. Сердце затрепетало, дыхание участилось. Неужели это Линар? Он мне что-то писал, но я не ответил и даже не открыл сообщение. Мог ли он знать, где я? В Лос-Анджелес он каким-то образом мог меня отслеживать. Возьмём даже тот случай с рестораном. Я был рад обманываться ложными надеждами. Открыв дверь я выпрямился и застыл на месте не выпуская из ладони дверную ручку. Сотовый с глухим звуком соскользнул на ковролиновый пол и от туда раздавался приглушённый голос Майи. — Кристиан, Кристиан? Но я не обращал на посторонние звуки никакого внимания. Все мое внимание было приковано к стоящему по ту сторону двери человеку. — Привет, приятель, давно не виделись…