Is this the real life?
Это ли настоящая жизнь?
Is this just fantasy?
Или же просто фантазия?
Caught in a landslide
Пойман в оползень
No escape from reality
Не сбежать от реальности
Open your eyes
Открой глаза
Look up to the skies and see
Посмотри в небеса и увидишь
I'm just a poor boy, I need no sympathy
Я просто бедный парень, мне не нужно симпатии
Because I'm easy come, easy go
Потому что я легко прихожу, легко ухожу
A little high, little low
Чуть выше, чуть ниже
Anyway the wind blows, doesn't really matter to me, to me
В любом случае ветер дует, и это не волнует меня.
Queen - Bohemian Rhapsody
***
Сидя за письменным столом в своей комнате, я размышлял на тему: как я сумел натворить столько гребаного дерьма за свою короткую жизнь?
Похерить все — это стало неотъемлемой частью моего излюбленного кредо: «Твори добро, то есть полнейшее дерьмо, и радуйся, будто бы так и должно было быть».
Нет, я не пессимист, наоборот, где-то даже чересчур реалист, учитывая, в какой жопе на данный момент находится всё моё существование. И как показала практика.
Один значительно-незначительный день может изменить всю твою жизнь, наперекор собственным желаниям, первым делом посеяв зерно чего-то удивительного в твоём сердце, чтобы через пару лет превратиться в сущий кошмар. И, знаете, самый абсурд в этой всей каше непонятных мыслей в том, что за прошедших пятнадцать лет я сам не заметил, как почти опустился на самое дно.
Двумя пальцами обеих рук массируя гудящие от острой боли виски, задумываясь ещё глубже, я прикрыл красные от витающего по всей комнате едкого дыма травы глаза.
Жар от долго работающего лэптопа и минутой ранее выкуренного косяка не давали нормально сконцентрироваться на какой-либо мысли, и почему-то в голове всплывало не то дерьмо, которое происходило со мной сейчас, — оно тянулось с далёкого прошлого.
Тёмно зелёные глаза.
Растерянность.
Чувство жалости и тепло от чужого прикосновения.
Это ключевые слова к моему прошлому. К личному моменту четкого разделения моей жалкой жизни на «до» и «после».
***
Родился и вырос я в Детройте, в семье, состоявшей из двух человек, — Кэрри и меня.
Кэрри я называл мамой лет так до пятнадцати (дальше просто не срослось), а своего отца я никогда не знал. По большей части я не спрашивал о нём, и в общем и целом мне было глубоко плевать на того, кто обрюхатил мою мать и тупо слился, не желая брать на себя ответственность.
В этом же городе мне предстояло бы пойти в начальную школу, с большим трудом окончить среднюю и, возможно, поступить в какой-нибудь колледж, однако у жизни относительно меня были другие планы. В итоге на колледж я забил большой болт, как и на всё остальное, что касалось примерного поведения и жизни образованного мальчика.
И причиной этому стал один прекрасный июльский день, когда мне посчастливилось — а так ли это было на самом деле? — встретить его.
Мне было всего шесть, и я был далёк от того, чтобы понять, что именно со мной происходит.
В тот самый день, 19 июля, был мой шестой день рождения.
На мой праздник мама позвала пару моих друзей с их родителями в огромный центр Family Aquatic Center* — прекрасный аквапарк, что находился в пяти милях от города.
Как и всегда, в это время года стояла невыносимая жара. Перед торжеством Кэрри не один месяц ломала голову, какой праздник для меня устроить, но я так хотел научиться плавать, что решение напрашивалось само собой. Во дворе нашего дома когда-то стоял маленький бассейн, но к своим шести годам я вытянулся, и он стал для меня маловат, а купить побольше мы не могли себе позволить. Да и на мой праздник Кэрри копила деньги почти год, сколько-то даже пришлось занять у знакомых.
Поэтому, пригласив моих немногих друзей из начальной школы, мы всем скопом поехали в аквапарк. Там было море разных разноцветных горок, маленьких и больших бассейнов и даже отдельный зал с аквариумами.
Чудесное место. Я помню, как в первый раз захотел войти в бассейн без надувного круга. Было страшно. В воде я совсем не чувствовал себя уверенно.
В бассейне уже плавали другие дети, они весело смеялись и плескали друг в друга водой, а у меня отчаянно тряслись коленки от вида тёмно-синей глубины.
Мои друзья побоялись подойти ближе: мало у кого из них был даже самый обычный надувной бассейн во дворе, поэтому мне, как имениннику, пришлось взять на себя роль отважного героя, чтобы развеять их страхи. Не успел я толком собраться с силами, как меня подхватила на руки мама, резво спустилась в бассейн и окунула с головой в воду. Для неё это было что-то наподобие глупой шутки, но так как я уже привык к её
дурацкому чувству юмора, в этом поступке не было ничего страшного. Хотя тогда хлорированная вода значительно так залилась мне в рот и уши, но это возымело нужный эффект. Друзья нацепили надувные нарукавники и с внезапно откуда-то появившейся у них уверенностью попрыгали в воду. Я с удовольствием бултыхался вместе с остальными в теплой, пахнущей химией воде и был до безумия доволен таким днём рождения.
Наплававшись, немного уставшие, но безумно счастливые, мы расположились в одном из ближайших кафе рядом с аквапарком.
В зале, украшенном голубыми шариками разного размера и подвесными пластиковыми самолётиками, мы все смогли наконец начать пировать. На нашей закрытой вечеринке каждый веселился, смеялся и танцевал. Наевшись лёгких закусок и набравшись сил, мои друзья бегали из угла в угол, норовя поймать меня, именинника, и защекотать, пока я безуспешно пытался от них ускользнуть под холодные струи кондиционера.
Я хорошо помню вкус того лимонада со множеством пузырьков в стакане, что так сладко освежал моё тело после десятка намотанных кругов по залу.
В конце праздника мне вручили огромное количество разных, ненужных подарков: начиная от игрушечных пистолетов, пиратского костюма, машинки, заканчивая новым надувным кругом для плавания, но ничего из этих вещей не пришлось мне по душе.
Нет, разочарован я не был, просто это всё было не тем. Я по-прежнему весело улыбался и принимал щипки (бедные мои щеки) и поцелуи от Кэрри и родителей моих друзей. Но в душе я желал настоящий взрослый подарок — гитару. Вот только не все желания на день рождения исполняются.
Наше бурное веселье затянулось почти до самого вечера; вкусный сливочный торт наконец был съеден до последней крошки. Видя, что неугомонные ребятишки потихоньку начинают валиться с ног, Кэрри организовала небольшой микроавтобус, чтобы развезти всех уставших гулён по домам.
Выйдя на улицу в теплый июльский вечер, никто и не подозревал, что за стенами нашего праздника разразилась настоящая трагедия.
Ровно в пять вечера рядом с аквапарком был захвачен легковой автомобиль с пассажирами. В нём находилась семья из трёх человек: светловолосая женщина, мужчина и мальчик лет семи. Весь периметр за воротами парка был оцеплен полицейскими. На месте инцидента собралось много народу: они все желали увидеть шоу, забывая о своей собственной безопасности. На лицах собравшихся людей были абсолютно разные эмоции: кто-то сочувствовал несчастным, корча жалостливые мины, а кто-то просто стоял и молча смотрел на происходящее.
Недалеко от толпы зевак стояли различные представители СМИ с множеством больших камер на штативах. Репортёры быстро перемещались с места на место, желая получить как можно больше информации и отснять первосортный материал.
Крепко держа меня за руку, мама пыталась протиснуться сквозь толпу к микроавтобусу, но из-за этого сборища и нарядов полиции нам это не удалось. Мы тихо встали позади и наблюдали за происходящим.
Выйдя за ворота аквапарка, к нам подошёл отставший от нашей праздничной группы мистер Хеннинг. Усадив меня на плечи, отец моего лучшего друга взял маму за руку и ещё раз попытался провести нас к микроавтобусу, расталкивая народ в разные стороны; его сын и остальные родители как-то сумели обойти толпу раньше и уже ждали нас внутри салона.
Я видел, как переживали стоявшие со всех сторон от меня люди, как шустрые репортёры брали интервью у полицейских, но я даже не представлял, что в данный момент происходило в самой машине с похищенными людьми.
В какой-то момент мы проходили мимо одного из репортёров, и краем уха я услышал часть интервью лечащего врача захватчика. Не задумываясь, я вцепился в густые волосы отца моего лучшего друга Тома и сжал их так крепко, что мужчина остановился и, нахмурив темные брови, по моей просьбе спустил меня на землю.
Не помню, что конкретно заставило меня так поступить, но с того места, где я стоял с надетым на голову идиотским колпаком с надписью Happy Birthday, были хорошо слышны дальнейшие слова репортёра и виден захваченный автомобиль.
—… парка аттракционов, как выяснилось, психически неуравновешенный Терри Вайлд захватил в заложники молодую пару с ребёнком. В данный момент мотивы преступника не ясны. Полиция уже оцепила округ. Проводится серьёзная операция по освобождению заложников. После установления личности преступника на место захвата был вызван его лечащий врач — Томас Онингтон. Как вы прокомментируете поведение захватчика? — репортёр подошёл ближе к высокому брюнету, одетому в синюю рубашку и летние бежевые брюки, поднося к его губам микрофон.
— Терри Вайлд страдает диссоциативным расстройством личности. Одно из его множественных «Я» подавило личность самого Терри, и он всё-таки решился сбежать из Детройта, как и грозился ранее, утверждая, что «он» родился на другом континенте и не является афроамериканцем. Прежде Терри Вайлд уже проходил длительное лечение в клинике, и негативных сдвигов в его психическом состоянии не наблюдалось, поэтому он мог продолжать медикаментозное лечение дома. Пока я не могу дать объяснение, по какой причине данное эго-состояние Терри Вайлда смогло проникнуть из его подсознания и выйти на первый план, а также наличие у него огнестрельного оружия. — Мужчина в синей рубашке говорил спокойным ровным голосом, и для него это, казалось, была совсем не трагедия, а всего лишь часть скучной повседневности. — Мы готовы предоставить пострадавшим бесплатную психологическую помощь в нашей клинике.
— Спасибо большое, — репортёр отстранился от Томаса Онингтона, поняв, что никакой сенсации от него не добьётся, и подошёл к одному из полицейских, которые стояли в шаге от врача.
И снова протянутая репортёром рука с микрофоном, только теперь к губам одного из офицеров. Мужчина без колебаний поправил фуражку и стал объяснять:
— В двух милях от парка аттракционов Терри Вайлд под видом путника остановил машину. Сев в машину, он взял в плен всю семью, приставив дуло пистолета к голове семилетнего мальчика, и родительское желание спасти свое чадо взяло верх. Остановив машину возле посещаемого многими аквапарка, отец мальчика, перекинувшись через коробку передач на заднее сидение, сумел отвести оружие от головы ребенка. В это же время, не поддавшись панике, женщина смогла выйти, высадить мальчика из машины, набрать 911 и сообщить о нападении. За короткое время пострадавшая успела точно обрисовать ситуацию и описать захватчика. Наша цель: обезвредить и задержать преступника, отделавшись малой кровью.
Полицейский ещё долго разъяснял то, что мотивы преступления не известны и бла-бла-бла, но внимание всех, кто находился рядом, было приковано к той самой легковой машине.
Пока велась борьба между отцом ещё неизвестного мне мальчика и нападающим за право владения пистолета, мы с Кэрри и остальными оставались стоять возле места оцепления, не смея подойти ближе, полностью полагаясь на уже прибывший полицейский патруль.
В тот момент я подумал: «Какие же люди всё-таки трусы!»
Наверное, это была моя первая осмысленная и совсем не детская мысль. Толпа продолжала стоять на месте; полиция как-то нудно и без особенного энтузиазма пыталась словами прекратить происходящее в машине, жестами показывая светловолосой женщине отойти в сторону, схватить стоявшего в оцепенении ребенка и медленно, не привлекая внимания, уйти в безопасное место.
Из полицейских к ним никто не подошёл…
Люди, разинув рты, следили за происходящим, будто бы находились в цирке на первых рядах. Со всех сторон слышался шепот и советы полицейским, хотя те в них совсем не нуждались.
— Они хотят нейтрализовать преступника, но им нужно, чтобы ребенок с женщиной отошли от машины. Почему они продолжают там стоять?
— Как же жалко, убьют ведь!
Кого имели в виду под словами «жалко» и «убьют», в тот момент я не сознавал. Тогда я вообще мало что понимал, кроме того, что всё происходящее перед моими глазами было похоже на боевик, только вот непонятно с каким концом. И будет ли в итоге хэппи-энд?
Спустя примерно пятнадцать минут молодая женщина в сиреневом платье и копной светлых, почти белоснежных волос, оттолкнув от себя мальчишку, резво открыла пассажирскую дверь автомобиля, но сесть в неё не успела…
Все ахнули. Не дожидаясь, пока мальчик подойдёт к ближайшей патрульной машине, полиция бездумно открыла огонь по объекту захвата. Женщина вовремя успела лечь на землю.
В тот момент на моих глазах было совершено убийство.
Молодому мужчине даже не дали возможности попрощаться с женой и сыном. Всё произошло всего за несколько секунд. Через лобовое стекло две пули попали точно в находящихся там людей: первая пуля попала в затылок брюнету, повернутому спиной к лобовому стеклу; вторая же, пройдя сквозь обшивку сидения, лишь немного задела преступника и повредила его правое плечо, тем самым напугав и заставив успокоиться. Светловолосая женщина отделалась лишь лёгким испугом и побледневшим от страха лицом.
Полиция добилась своего. Они обезоружили и вывели из машины одновременно смеющегося и корчащего гримасы боли молодого и глубоко психически нездорового человека. На вид ему было от силы лет двадцать. С коротко стриженным афро, ростом не выше метра семидесяти, одетый в черную байку с капюшоном и заляпанные кровью светлые штаны.
Мой взгляд не долго был прикован к арестованному психопату. Мое внимание быстро переключилось на легковушку.
Рыдающая женщина открыла боковую дверь и в состоянии аффекта пыталась оживить мужа.
Её отчаянные крики о помощи были ужасными. Пострадавший ребенок наблюдал за душевной болью своей матери...
Этот ребенок не побоялся попасть под пули, не плакал — он просто стоял на месте, почти не моргая. Вырвавшись из рук держащей меня за плечи матери, я пробрался через толпу и подошёл к мальчишке, который изначально совершенно не обратил на меня внимания. У него был отсутствующий взгляд. Бессознательно я загородил ему вид на машину, его мертвого отца и убитую горем мать.
Находя его реакцию забавной, я помахал перед его лицом ладонью, и темно-зелёные глаза уставились на меня. Медленно протянув руку и дотронувшись до его груди, я заглянул в его сухие и очень грустные глаза. Не зная его имени, я даже себе представить не мог, как можно к нему обратиться в такой безвыходной ситуации. Может, выразить сожаление было бы неплохим вариантом, однако не успел я и рта открыть, когда мальчишка в ответ протянул мне свою руку и, положив мне на грудь свою ладонь, крепко сжал мою праздничную футболку. Наши руки перекрестились. Я не знал, что для него означал этот жест; возможно, он хотел отпихнуть меня в сторону, чтобы я не загораживал ему вид на рыдающую мать. Для меня же это был обычный жест поддержки. Конечно, я бы мог его просто обнять, но почему-то на тот момент я совершенно не додумался до такого простого действия.
Услышав за спиной шаги, я повернул голову к машине, всё ещё держа свою ладонь на груди мальчишки. Его мать уже силой довели до машины скорой помощи, и дядька офицер быстрым шагом направлялся в нашу сторону. Сам мальчик пребывал в непонятном для меня состоянии. Он перевел пристальный, но такой холодный взгляд на меня и молчал, поджав тонкие губы.
Наконец, посчитав, что поддержки было достаточно, я убрал свою руку от его футболки и непонятно, отчего смутился.
Мне до сих пор не ясно, зачем я, будучи шестилетним мальчишкой, вообще подошёл к нему? Жалость? Но что я тогда понимал? Признаюсь, когда всё происходило, мне было до жути страшно.
Интерес? Для чего? Видимо, к нему меня подтолкнула какая-то чёртова неведомая сила, раз именно однажды увидев его, моё мировоззрение перевернулось с ног на голову.
После ещё секундного взгляда на черноволосого мальчишку я прошептал:
— Привет, как тебя зовут?
Желая ответить, он без остановки открывал и закрывал свой рот, но не издал ни единого звука. Он выглядел как рыба, выброшенная на сушу; его глаза округлились, а чужая рука ещё сильнее сжала мою футболку, но своего имени он мне так и не сказал.
— Кристиан! — крикнула мне мама, заставив испуганно вздрогнуть. Я слышал, что она быстрым шагом направлялась в мою сторону. Видимо, прежде они ушли к микроавтобусу и совсем забыли обо мне из-за всей этой суматохи. — Как ты смеешь убегать, паршивец?
— А? Прости мам, я... — я не смог произнести ни слова больше. Рука мальчика безвольно опустилась вниз, отпуская меня. Встревоженная мать схватила меня за руку и потянула к готовому отъезжать микроавтобусу. Спустя несколько коротких секунд, которые потребовались, чтобы развернуться и сделать первый шаг вслед за ней, мне удалось расслышать тихое:
— Линар.
***
Из моих мыслей меня выдернул писк перегревшегося лэптопа. С гулко стучавшим сердцем я зло кликнул по мышке и разбудил экран. На недавно созданную электронную почту пришло два сообщения. В одном из них был билет на самолёт, а второе письмо было ответом на моё ложно составленное СиВи.
Осталось только договориться о жилье, воплотить в жизнь свой рисковый план «А» и наконец-то покинуть этот чертов город.
