— Вам не о чем беспокоиться, леди Криста. Всего лишь дурной сон.
К изумлению Кристы, её рассказ о виденном ночью кошмаре его светлость не впечатлил, и не важно, что речь шла о множестве человеческих жизней.
— Вы не понимаете, там всё было совсем по-настоящему! — взмолилась Криста. — Такие сны всегда сбываются. Мы должны найти способ остановить его величество, иначе погибнут очень много невинных людей. Это… это ужасно, ваша светлость.
Они шли по мощёной булыжником дорожке между соснами и облетевшими деревьями, названия которых Криста не знала. Следом топали вооружённые гвардейцы и отец. Солнце то и дело скрывалось за облака, но шерстяной плащ спасал от осенней прохлады.
— Напомню, что вы не проходили посвящение в жрецы, чтобы вещие сны получать, — терпеливо напомнил канцлер, смерив Кристу мрачным взглядом. — В любом случае ваш сон никак не может сбыться. Незачем ему сбываться. Обычный бред, рождённый из ваших страхов и женских тревог. Банальный кошмар. Выкиньте его из вашей очаровательной головки и не вспоминайте.
Криста почувствовала успокаивающее прикосновение омежьей силы отца и прочла сомнения в его чувствах. Её рассказ немало его встревожил, и всё-таки он предпочитал поверить словам канцлера. Но видение не могло быть простым кошмаром, почему никто не хочет этого понять? Криста видела всё как будто вживую и зрелище было поистине ужасно. Дракенхопф превратился в окружённое стенами пылающее море. Если ничего не придумать, за упрямство канцлера заплатят все жители столицы.
— Почему вы так уверены, ваша светлость?
Криста оглянулась на отца. Последнее время он был сам не свой в присутствии его светлости — неуверенно улыбался, то и дело заливаясь румянцем, и тщетно пытался скрыть смятение в чувствах. Выглядело всё так, будто отец ощущал неловкость рядом с канцлером. Который всякий раз при этом с хитрой ухмылкой на губах задумчиво щурился, словно такая реакция его забавляла. В очередной раз встретившись взглядом, он похотливо облизнулся — отец вспыхнул и спешно отвернулся, испытывая при этом совершенно непонятные для Кристы чувства. Она уже пыталась выведать у отца, что между ними произошло, но тот наотрез отказывался обсуждать эту тему, лишь сильнее смущался.
— Драконы не охотятся возле логова, а его величество тоже в некотором роде дракон, — голос канцлера выдернул Кристу из тревожных размышлений. — Поэтому виденное вами во сне событие совершенно исключено в реальности. Даже думать нечего. Дракенхопф — самое безопасное место в империи. Ни единого разу драконы не вредили столице. Повторяю, ваш кошмар сбыться не может. Да и с чего вы взяли, что пожар учинил именно Регал, а не второй дракон?
При упоминании белого дракона в чувствах его светлости отчётливо сверкнула тревога. Он в самом деле не желал верить, что император и его верный ящер способны погубить множество людей, но при этом не сомневался в существовании другого дракона. Только вот в империи и соседних государствах нет и никогда не было драконов, кроме Аглаи и Регала. И всё же величественный белый ящер не в первый раз приходил Кристе во снах. Да ещё и это пророчество о Спасительнице, что должна прилететь на белых крыльях и спасти империю от драконьей тирании…
— Я просто знаю это, — тихо прошептала Криста, комкая подол платья и осознавая, что её сейчас поднимут на смех. Потому что в самом деле, ну что за аргумент такой? — Пожалуйста, поверьте мне, ваша светлость. Мы обязаны предотвратить беду.
Смеяться канцлер не стал, только смотрел с досадой и раздражением.
— В Дракенхопфе проживает много человек. Вы даже не представляете, насколько много. Окажись ваш сон верным — такое же видение получили бы и жрецы. Не все, возможно, но жрецы Ариссии уж точно. Работа у них такая, пророчества получать и толковать. Однако извещений от Церкви мне не поступало. Из чего делаем вывод, что вы напрасно накрутили себе страхов и переоценили свои провидческие способности, леди Криста.
Глаза защипало, в груди всё сжималось от гнева и отчаяния. Не верит, его светлость ей не верит! Как же спасти тогда людей? Как будто мало ей, что Розалинда категорически отказалась принимать вытравливающее зелье, а его светлость лишь махнул на это рукой и принуждать её не стал. Неужели ему настолько важно получить наследников своего Дома, что готов рисковать жизнью ни в чём не повинной девушки? Есть ли предел его бессердечности и равнодушию?
— Полагаю, окажись видение пророческим — мы получим немало иных предупреждений задолго до свершения предсказанного, — заговорил отец примирительным тоном. — Его светлость прав — драконы не охотятся рядом с логовом, и его величеству потребуются очень веские причины, чтобы сотворить подобное бесчинство. Пожалуйста, не беспокойся прежде времени.
Криста могла лишь вздохнуть в ответ, спорить совершенно не осталось сил. А они ей скоро понадобятся, ведь его светлость вознамерился выполнить давнее обещание научить её ментальной самообороне. К огромному разочарованию канцлера и досаде Кристы — до сих пор у неё ничего не получалось. Как бы его светлость ни пытался заглушить собственную силу, она сама собой вставала на защиту его разума, не позволяя ему навредить. Сколько бы усилий Криста ни прикладывала, пробить этот заслон не могла.
Под рёбрами неприятно тянуло в предвкушении очередного урока, но отказываться Криста не посмела. Тем более что отец предложение его светлости горячо поддержал. Скорее всего причиной тому стала неприязнь отца к Хелене, в которой он продолжал видеть для Кристы врага и соперницу. Боялся, что однажды не окажется рядом в нужный момент, а Криста не сумеет защититься сама.
Утешало, что на этот раз провести урок его светлость пожелал в саду на крыше замка. Жаль не вышло взять с собой хотя бы Розалинду. Фрейлины скучали, запертые в мрачных стенах, и сколько ни выпрашивала Криста позволения прогуляться хотя бы по замку — его светлость оставался непреклонен. О посещении столицы и заикаться не стоило. Императорская супруга и её фрейлины не должны покидать женское крыло замка, особенно, в такие опасные времена, и всё тут. Несправедливо! Будто не люди, а самые настоящие птички в каменной клетке.
Заросшая тропинка, на которую свернул канцлер, вывела к небольшому прудику, огороженному крупными валунами и зарослями осоки. В подёрнутой мелкой рябью тёмной воде отражались голубое небо и обрывки облаков. Криста оглянулась — за деревьями возвышалась подпирающая крышу замка стена. На самом верху, точно собака вытянув перед собой передние лапы, отдыхала Аглая. Она лениво поводила рогатой головой вокруг, пробуя воздух языком. Красивое и величественное творение Высших Сил.
— Это место… — начал канцлер пугающе безжизненным голосом, — навевает не лучшие воспоминания. Стереть бы их из памяти совсем, да совесть не позволяет. Зато вам, леди Криста, моё нестабильное душевное состояние будет на руку. Пользуйтесь, не стесняясь. — Помолчав, канцлер с мрачной досадой посмотрел на Кристу: — Если даже так вы не справитесь, тогда не знаю даже, что с вами делать. Останется только полагаться на Норберта, благо ему доверяю, как себе. Исключительно надёжный человек. Такая верность достойна самой приятной награды, не так ли? — он бросил многозначительный взгляд на разом покрасневшего отца.
Да что между ними произошло? Криста знала об их выходящих за пределы дружеских отношениях, но до недавнего времени необходимость ублажать драконьего сына не смущала отца. Так что изменилось? Ведёт себя, словно едва познавший любовные утехи зелёный юнец из романтической сказки. Подозрительно.
Порыв ветра зашелестел сухой листвой над головой, вытянул из причёски Кристы прядь волос. Волнение неприятно зудело на кончиках пальцев, разрасталось колючими ветвями под рёбрами. По дороге в Блэк Кастл отец наглядно продемонстрировал, на что способна сила одарённого омеги из Старшего Дома, но Криста не находила в себе решительности, чтобы всерьёз атаковать ею кого-то. Даже если всерьёз навредить при всём желании канцлеру бы не смогла.
— Леди Криста, прошу вас встать вот сюда, — его светлость указал на поросшую мхом каменную площадку у самой воды. Криста подчинилась; рядом замер отец — в прошлый раз у неё закружилась голова, и его помощь очень пригодилась. — Благодарю. Готовы?
Криста сглотнула и незаметно обтёрла о складки плаща вспотевшие ладони. Причинять боль его светлости по-прежнему не хотелось, и даже попытки напомнить себе, какой он невыносимый негодяй, не помогали. Высшие Силы создали защитниками и бойцами альф, омеги задуманы были милосердными и смиренными. Они не должны нападать без крайней на то необходимости. Но его светлость ясно дал понять — он не успокоится, пока Криста не преодолеет выстроенный ею барьер в своей голове.
— Я готова, ваша светлость, — соврала Криста.
— Тогда приступайте. — Судя по кислой полуулыбке, его светлость в её готовность нисколечко не поверил. — Надеюсь, в этот раз больно мне будет не только от разочарования в ваших способностях. Весьма сомнительных, скажем так.
Из предыдущих уроков Криста усвоила, что наилучший результат достигается при, как назвал это канцлер, визуализации своей силы. Например, отец представлял в руках кнут, когда отбивался от тех озабоченных гвардейцев. Криста же могла придумать что-то своё, удобное и понятное. Должна была придумать. Но… не получалось.
Снова и снова она посылала в насмешливо улыбающегося канцлера свою силу, но всё тщетно. Та разбивалась о невидимый щит, каждый раз отзываясь всплеском боли в голове. Нет, так никуда не годится. Криста сжала зубы, сосредотачиваясь, и вообразила у себя в руке копьё. Оно обратилось в дымку, стоило им мысленно замахнуться. Как же так? Криста в самом деле никуда не годная слабая омега. От досады на себя и обиды хотелось плакать.
— Вы безнадёжны, леди Криста, — подтвердил её мысли канцлер.
Она закусила изнутри щёку, не позволяя себе разреветься. Тогда уж точно насмешек не оберёшься. Ну же, надо срочно что-то придумать, пока его светлость вконец не прогневался и не решил, что такая бестолковая омега Дому Эждер не нужна.
— Прошу позволить леди Кристе немного отдохнуть, чтобы восстановить силы, ваша светлость, — подал голос отец, в утешение поглаживая её дрожащую руку. Тронутая его заступничеством, Криста легонько сжала ему пальцы. — Вынужден предположить, что в противном случае успеха последующие попытки не возымеют.
Канцлер мрачно прищурился, обдумывая его слова. Криста терпеливо ждала его решения, греясь в тепле отцовской заботы и всё крепче осознавая — лучше бы её вовсе оставили в покое. Не получается у неё сражаться, значит, такова воля Высших Сил. В конце концов, Криста в Тени не клеймилась и блюсти воинскую честь не обещала. Зачем её принуждают кому-то вредить?
— Позволяю, — после недолгих размышлений кивнул канцлер, губы его искривились в нехорошей усмешке. — Погуляйте, леди Криста. Только постарайтесь не заблудиться.
Нехотя отпустив руку отца и одарив его напоследок благодарной улыбкой, Криста направилась вокруг пруда. Ей в самом деле не помешает немного размяться и привести свои чувства в порядок. Она вздохнула: хорош боец, который мечтает лишь о том, чтобы от него наконец-то отстали.
Очередной порыв ветра тряхнул ветвями над головой Кристы. Сорванный ветром лист огненным всполохом спланировал на зеркальную поверхность пруда. Она тут же пошла слабой рябью кругов. Криста вздохнула и тут же зашипела сквозь зубы — так сильно кольнуло в висках. Взор помутился, в голове поселился противный звон, желудок скрутило спазмом тошноты. Да что же это такое… Криста моргнула и оцепенела, не веря глазам.
По другую сторону пруда, позади ничего не подозревающего отца прямо из воздуха сплотилось длинное чёрное тело. Оно волнообразно изогнулось, подкрадываясь ближе, и занесло над отцом треугольную слепую башку. В широко распахнутой пасти чернели иглы острейших зубов. Демон, это точно демон. Чудовище из ирреального мира!
Всё тело сковало ужасом, руки-ноги заледенели и не было никаких сил, чтобы сдвинуться с места. Должно быть, Криста утратила рассудок. Потому что откуда здесь взяться демону? Но это, несомненно, был он. Такой же точно, как те, что убили её верную крылатую кобылу, едва не погубили отца и пытались сожрать саму Кристу. Мерзкие твари настигли вновь, и в этот раз никак не спастись. Ведь Криста всего лишь слабая омега, не способная за себя постоять. Или… нет?
Кто сказал, что Криста обязана быть слабой? Сколько ещё она должна прятаться за других и быть бесполезной обузой? Да, Криста — омега, но из Старшего Дома. Флайхорс — хищное магическое животное, сильное и благородное. Криста стряхнула с себя оторопь, сердце забилось чаще, разгоняя по жилам огненную ярость. Она согревала, питала силы, прогоняла страх. Псионическая сила собралась под сердцем, шёлковой лентой послушно скользнула по руке. Удобная и управляемая. Получай, тварь!
Сила воплотилась в сверкающую кобылу с оперёнными крыльями и одним прыжком перемахнула пруд. Налетела на демона, смяла его грудью, ударила крыльями. Острые копыта втаптывали мерзкую тварь в землю, клыки рвали демоническую плоть. Кто-то окликал по имени, но Криста не обращала внимание, погружённая в жестокое и захватывающее зрелище расправы над ирреальным монстром. Осознание собственной мощи пьянило и возбуждало получше ласк его величества. Криста не слабая. Не жалкая. И уж точно не трусливая. Больше никому она не позволит умереть на её глазах.
А потом вдруг всё вокруг лопнуло, точно разбившаяся стеклянная статуэтка, брызнуло во все стороны мерцающими осколками. Они взметнулись над Кристой беспощадной волной, и сильнейший удар вышиб из неё сознание.
…— Яри, ты чего дуешься? Я честно победил!
На лице стоявшего напротив мальчика довольная улыбка, в светлых глазах под огненно-рыжей чёлкой сверкает торжество. Кажется, даже алый двуглавый дракон на чёрном камзольчике ехидно скалится, потешаясь над слабым омежкой.
— Я не дуюсь, отстань.
После бега через бесконечно длинный коридор не хватает воздуха и гудят ноги. Да ещё и Яромир снова обогнал и уставшим после этого не выглядел. Он всегда побеждает, сколько ни старайся. Альфа во всём превосходит жалкого омегу, потому, наверно, отец брата любит гораздо сильнее. Кому нужен бестолковый омежка.
— Просто я — альфа, вот и быстрее, — брат гордо выпячивает грудь и хлопает по плечу, да так сильно, что едва не роняет. — Давай теперь до виверны? Я чуть-чуть подожду, а потом побегу следом. Только не плачь больше, хорошо?
Продолжать играть в догонялки совсем нет желания. Всё равно победит брат, даже если побежит вторым, да и старое чучело виверны стоит в самом конце коридора. Неохота так далеко бежать ради очередного позорного поражения.
— Да не плачу я! — пришлось быстро вытереть глаза рукавом и шмыгнуть носом, чтобы соплей не напустить. — И играть с тобой не хочу. Сам бегай, дурак.
Брат обижен и не понимает, что он сделал не так, и его чувства только сильнее злят. Да ещё и настойчивые какие. Приходится отмахиваться от них, будто от стаи приставучих мух, и стремглав бежать прочь от брата. Догонять, чтобы уговорить ещё поиграть, он не пытается, и это одновременно радует и страшно расстраивает. Гадкий альфа.
До покоев ещё далеко. Коридор, поворот, за ним ещё один. Из-за следующего выходит человек, и лишь чудом удаётся не врезаться в него. Ледяные пальцы жестоко вонзаются в голову, но тут же отпускают, да и не пальцы это, а та самая, как её там называют, сила омег. Это ещё кто такой?
Чтобы посмотреть на незнакомца, приходится запрокинуть голову, настолько он высоченный. В тени капюшона сложно разглядеть лицо, но чужая омежья сила так и вьётся вокруг, будто голодная змея вокруг мышиной норы. Немного тревожно, но дракон не должен показывать страх, да и чего бояться? Гвардейцы не стали бы пропускать к принцам врага.
— Ты кто? — голосок тонкий, как у мышки. — Я тебя не боюсь.
Человек плавно опускается на корточки, в тени капюшона виднеется едва различимая улыбка.
— Здравствуй, Яросвет.
— Ваше высочество! — Ну как тут сдержать возмущение? — Ты должен звать меня «ваше высочество», потому что я сын его величества Юстиниана Эждера. Императора! — И тут на глаза попадается изящная белая кисть незнакомца с тонкими пальцами — поверх неё отчётливо выделяется клеймо в форме спирали. От увиденного бросает в холодный пот. Жрец! — Ой, простите. — Стыдно настолько, что хочется спрятаться под ковровую дорожку. В голове появляются правильные слова приветствия: — Да будет ясен ваш взор. Я не хотел вас обидеть.
И как сразу не разглядел в госте жреца? Он же замотан в серые жреческие одежды, да и сила омежья вон какая серьёзная, так и норовит в голову пробраться. Отец будет в ярости, когда узнает, что его глупый сын-омега нагрубил служителю Высших Сил.
— Знаю, что вас тревожит, ваше высочество, — голос жреца тянется сладко и чарующе, словно мёд с ложки. — Если желаете, научу вас, как получить уважение брата. Я сам омега, как видите, и понимаю, как неприятно всегда проигрывать альфам. Буду рад помочь вашему высочеству, как своему собрату-омеге.
Да разве можно отказаться от помощи самого настоящего служителя Высших Сил? Тем более такого приятного и дружелюбного. «Ваше высочество», надо же, прислушался к просьбе, а мог бы и отругать за дерзость.
— Да, да, расскажите мне всё!..
Удар сердца, и картинка меняется.
…Снежные хлопья припорошили сухую траву и продолжают сыпаться из серой тучи, мороз кусает лицо, каждый выдох превращается в облачко пара. Если сосредоточиться, можно почувствовать Аглаю. Она где-то неподалёку, просто не показывается на глаза. Но куда сильнее ощущается недовольство топающего следом брата. Такое приключение, а он возмущается и злится. Ну что за дурак!
Жрец не обманул — цепочка присыпанных снегом следов выводит к замёрзшей глади пруда, и стражники по пути не встречаются. Отлично. Лёд под рукой холодный и скользкий, как и рассказывал жрец. Только смельчак рискнёт пройтись там, где легко поскользнуться и упасть. На лицо так и лезет радостная улыбка, потому что вот он — шанс превзойти брата. Если Яромир побоится, ему придётся признать своё поражение.
— Яри, давай лучше вернёмся, — просит он, точно как и предсказал жрец. — Нас хватятся и потом отругают.
— Боишься! — руки в бока и вид сделать гордый, чтобы уж точно понял, кто тут самый молодец. — А вот я не боюсь. Спорим, не упаду?
— Ничего я не боюсь, — нахохлившись, прямо как чучело грифона, сжимает кулаки брат. — Просто не нравится мне это место. Нехорошее оно. Пойдём отсюда.
Ну как тут не засмеяться?
— Трусишка! А-ха-ха-ха. Яромир — трусливый альфа. Да ты там описался уже, наверно. Ну, не плачь. Когда вернёмся, попрошу няню поменять тебе штанишки.
Светлые глаза брата вспыхивают гневом, но сила альфы лишь легонько толкает.
— Болван. Ничего я не боюсь. Просто идём назад, холодно тут и гадко.
Вот вам и альфа-дракон. Боится какого-то замёрзшего прудика. Позорище.
— Смотри и учись, как поступают настоящие воины, когда видят опасность.
Коварный лёд неожиданно убегает из-под ног, и колени больно ударяются о его твёрдую поверхность. По восприятию хлёстко бьёт испугом брата, но боится он не за себя, что только сильнее злит. Даже сейчас он видит перед собой лишь слабого омегу. Да как так?! Сам-то на берегу остался, потому что до мокрых штанишек боится упасть, несчастный трус! И всё же лучше идти осторожнее, чтобы не давать повода брату на противные пожалейки.
— Яри, хватит. Ты смелый и молодец, иди уже обратно. Отец будет ужасно злой, если узнает, куда мы ходили.
Врёт, лишь бы выманить обратно на берег. Нет уж, собрался перейти пруд, надо дойди до конца. Шаг, за ним ещё, медленно и осторожно. От резкого треска под ногами замирает сердце, однако дальше ничего не происходит. И всё равно страх успевает пробраться внутрь и теперь оплетает всё тело, как плющ дерево. Нет уж, нельзя бояться!
— Мне нисколько не страшно! — крикнуть погромче, чтобы самому поверить. — А Яромир — трусливый альфа!
Надо его напугать ещё сильнее, пусть видит, кто тут самый смелый. В голове вспыхивает отличная идея. Если попрыгать на середине пруда, брату станет очень стыдно, что он такой бояка и проиграл омеге. Главное, не поскользнутся и не разбить себе нос.
Вдох-выдох. Прыжок. Треск. Ой-ой! Обжигающая хватка ледяной воды. Она вонзается множеством ледяных иголок, бьёт по лицу, лезет в горло. Жадным чудищем хватает за ноги и тянет на дно. Всепоглощающий ужас сжимает крепкой хваткой, выдавливает воздух и жизнь.
— Яри! — испуганный крик брата.
Он бросается на помощь, и лёд ломается под ним. Однако брат бесстрашно пытается доплыть. Он всё ближе и ближе, но дотянуться до него не хватает сил. Взгляд успевает уловить напоследок всполох его рыжих волос рядом, а потом остаются только сковывающий холод и темнота…
Нутро сковано льдом, под веками мерцают красные круги, душно и тошно.
…Тело сотрясается крупной дрожью, зубы стучат так громко, что наверно слышно по всему замку. Руки и ноги не удаётся почувствовать, как будто их совсем нет. Почему? Что случилось?
Перед глазами не сразу складывается картинка — высоко над головой виднеется морда Аглаи, должно быть драконица лежит рядом. Продрогшее тело жадно впитывает даримое ею тепло. Тут же пронзает страшное воспоминание. Брат! Он тоже ощущается, но слабо, как будто находится ужасно далеко.
Пошевелиться не получается, только голову немного повернуть удаётся. Но и этого достаточно — брат обнаруживается безжизненно лежащим на спине недалеко от пруда, рядом на колено опустился человек в чёрном. Только волосы у него белые, а ещё — мокрые, как и облепившая тощую фигуру одежда. И лицо тоже белое-белое, как снег вокруг. Кто это? И что он делает с братом?!
Положив руку Яромиру на лицо, незнакомец что-то нашёптывает, и от этого шёпота бросает в жар и холод, и страшно так, как не было в ледяной воде. Кажется, что воздух вокруг становится колючим и душным. Аглая тоже чувствует это, её тревога царапает восприятия, только сильнее пугая. Аглая — дракон, она не может ничего бояться!
Человек поднимается и неспешно подходит, совсем не страшась драконицу. Вблизи он оказывается совсем молод и… да это же тот самый жрец, который встретился в коридоре и предложил сбежать к пруду! Обещал, что так можно проучить брата. Брат! Почему не получается его почувствовать? Что с ним? От осознания перехватывает дыхание. Да он же убил его! Жрец убил Яромира! Хочется плакать, драться и кричать, но тело тяжёлое, точно камень, а из горла вырывается лишь жалкий писк. И только сердце стучит быстро-быстро.
Ледяные пальцы больно сжимают лицо, вынуждая смотреть в прищуренные глаза — странного лавандового цвета и злые-презлые. По тонким синюшным губам змеится ядовитая усмешка. Жрец больше не выглядит добряком и хорошим другом, он словно сбросил маску и предстал в настоящем своём облике. И от взгляда на него так и просится сравнение с ядовитой змеёй.
— Ты достойный сын своего слизняка-отца, Яросвет. Глупый мальчишка. — Вторая рука у жреца оказывается испачкана красным, и тут же что-то мокро касается лба. И сразу чувство такое, будто скользкие черви копошатся в голове. — Как ты мог придумать такую ужасную игру? Ты убил своего брата, маленький негодяй.
Хочется закричать, что нет, вовсе не собирался никого убивать, да и к пруду прогуляться сам жрец предложил. Но о чём говорить, когда ты и правда виноват? Дурак, самый глупый в мире омега. Зачем потащил брата к пруду, что хотел себе и ему доказать, ради чего погубил его? Отец будет страшно разгневан и наверняка казнит насмерть.
— Страшно представить, как возненавидит тебя за такое его величество. Бедный-бедный Яросвет, глупостью своей погубивший бесценного и единственного наследника престола, — притворно ласково звучит голос жреца, однако злоба его давит больнее пальцев. — Ты во всём виноват, Яросвет. Понимаешь, что ты натворил? Его величество по твоей вине потерял любимого сына.
Осознание совершённого преступления наваливается тяжёлой глыбой, вдавливает в землю, отнимает дыхание. Заплакать бы, да слёз нет. Как нет и смысла оправдываться. О чём говорить, когда ты убил родного брата. Глупый бесполезный омега убил альфу и наследника драконьего рода. За такое не может быть прощения…
Криста обнаружила себя в крепкой хватке отца — он прижимал её к своей груди, не позволяя упасть. Голова кружилась, горло сводило тошнотой, во рту стоял мерзкий солёный привкус. До сих пор сердце разрывалось от ужаса из-за потери брата — но то не были чувства Кристы. Неизвестным образом она увидела воспоминания канцлера.
Он опирался о дерево в нескольких десятках шагов от пруда. Лицо белее простыни, только потёки под носом и на губах ярко краснели. Стереть кровь его светлость не пытался, лишь смотрел широко распахнутыми глазами на свои трясущиеся руки.
— Этот блядский сучий потрох изменил мою память, — бормотал он, кажется, не замечая никого вокруг. — Кусок горгульего говна. Демонова подстилка. Вот же…
Неловко взъерошив свои волосы, канцлер отшатнулся от дерева и, качаясь, будто вышедший из таверны пьянчужка, побрёл прочь. Уловив тревогу отца, Криста оглянулась. Он стоял весь напряжённый, точно готовый броситься в погоню охотничий пёс, и не отрывал немигающего взгляда от удаляющейся спины канцлера. Ну что ты с ними поделаешь.
— Я в порядке, правда. — Криста высвободилась и мягко улыбнулась. — Думаю, ему ты сейчас нужнее.
Благодарно кивнув, отец поспешил за его светлостью. Криста не обиделась. Чувствовала она себя почти нормально и в поддержке особо не нуждалась. Больше тревожили заполонившие голову вопросы. Как так получилось? Настоящие ли то воспоминания? Неужели тем жрецом в самом деле был его святейшество Асинкрит? Но разве мог он сотворить такое чудовищное злодеяние и пытаться убить малолетних принцев? Да и за что ему их губить? Что ж, придётся подождать, пока его светлость сможет всё рассказать.
Если он согласится что-либо обсуждать с Кристой.
***
— Вы расскажете мне, что я видела, ваша светлость? Если, конечно, желаете, — несмело попросила она, отслеживая настроение канцлера — не хотелось спровоцировать его на вспышку гнева.
Канцлер и так был одновременно зол, подавлен и растерян, как будто увиденное стало откровением и для него тоже, а вовсе не было воспоминаниями из детства. Точно… он же говорил про изменение памяти. Но разве на столь серьёзное вмешательство в чужой разум не способны одни только драконьи владыки? Или жрецов тоже такому обучают?
Криста вместе с отцом сидела на скамейке в тропической части сада — той, что скрывалась от непогоды под стеклянным куполом. Здесь стояло тёплое безветрие, пропитанное запахом цветов, прелой листвы и влажной земли. Плескались рыбки в каменной чаше фонтана — его стерегла песочной расцветки статуя мантикоры. Криста нарочно велела гвардейцам сопроводить её в тропический сад, якобы такова была воля его светлости. Позже он и отец нашли её там.
— Я догадался, что вы слишком нежный цветочек, чтобы без весомой причины показать коготки, — криво усмехнулся его светлость, тут же снова мрачнея. — Поэтому решил вас немного приободрить.
Он сгорбился, сидя на каменном бортике фонтана и выглядел таким бледным и поникшим, что хоть за лекарем посылай. Правда, кровь с лица его светлость всё же отмыл, только тёмные пятна на светлой ткани камзола напоминали о произошедшем. Криста первым делом спросила, не навредила ли ненароком, и его светлость заверил, что носовые кровотечения у него не редкость во время применения силы, поэтому волноваться нет причин. Пришлось поверить.
— Я уже догадалась, что демона мне внушили вы, — мрачно промолвила Криста, всё ещё не понимая, стоит ей быть благодарной за это или всё-таки злиться. Гнева в себе находила всё-таки больше. — Вы прекрасно знали, как сильно я их боюсь, ваша светлость… — чуть подрагивающим от с трудом сдерживаемой злости голосом обвинила она.
Нападение демонов оставило неизгладимый отпечаток в душе Кристы, из-за чего она совершенно не могла оставаться подолгу одна и старалась не задерживаться в плохо освещённых коридорах. Его светлость и отец много раз напоминали, что в замок порождения ирреального мира пробраться не смогут, но страх был сильнее любых доводов.
— Оставьте нытьё, леди Криста. — По восприятию резануло раздражением канцлера. — Вы справились, что меня неимоверно радует. И всё же постарайтесь в следующий раз соображать быстрее. Будь этот демон настоящим — вы бы остались сиротой. — В очередной раз нервно взлохматив свои волосы, он тяжело вздохнул: — Ну и крепко запомните — убить демона силой омеги нельзя. Только отвлечь или оглушить. Но, поверьте, даже такая малость способна спасти вашу жизнь.
Эти слова отдались болезненным уколом в груди, стоило вспомнить, как бесполезна была Криста, пока демоны убивали Дымку. Если бы только Криста умела тогда сражаться и не испугалась так сильно, возможно, спасла бы крылатую подругу. Ничего, главное уметь делать вывод из своих ошибок и становиться с их помощью лучше. Льдинку — подаренную канцлером альвастрийскую кобылицу — Криста никому сожрать не позволит.
— Я не про демона спрашивала, — тихо и напряжённо заговорила она, глядя на свои сжимающие ткань плаща руки. — То что я, то есть мы с вами оба, видели…
Отец оставался бесстрастен, скорее всего, и так уже обо всём успел разузнать.
— Ах это, — неожиданно развеселился канцлер. — Я предупреждал вас, что его святейшество далеко не такой святой, каким должно быть Инкарнации Высших Сил. Но, признаться, я сам не подозревал — какая он невероятная мразота. Все годы ненавидел себя за случившееся и убийцей брата считал, — голос его сорвался. — А оно вон как оказалось на самом деле…
Тут и добавить нечего. При всей своей мягкосердечности Криста не могла найти оправданий поступку его святейшества. Воспользовавшись наивностью маленького Яросвета, он нарочно заманил на лёд принцев, а потом ещё и сделал что-то ужасное с Яромиром. Зачем? Чем служителю Высших Сил, обязанному хранить верность Церкви и империи, могли помешать невинные дети, да ещё и наследники престола? Демонщина какая-то…
— Зачем он так поступил? — рискнула спросить Криста. — Мне показалось, что он вас обоих за что-то ненавидел. Это из-за вашего отца?
— Догадливая девочка, — хмыкнул его светлость. — Но мой вам совет, леди Криста — выбросьте увиденное из головы. И ни с кем, кроме Норберта, не обсуждайте.
— Но…
— Никаких «но», — перебил его светлость. — Помните, что я вам рассказывал о его величестве и Асинкрите? Даже будь у нас возможность наказать эту змеюку, мы всё равно ничего не смогли бы с ним сделать.
Точно — магическая связь, которая после смерти одного из участников в тот же миг прикончит второго.
— Понимаю, ваша светлость. Клянусь честью своего Дома и Высшими Силами, что сберегу вашу тайну.
***
Остаток дня Криста провела с фрейлинами, безуспешно пытаясь выкинуть из головы подсмотренные моменты детства его светлости. Не давал покоя вопрос: как вышло, что Инкарнация Высших Сил — глава Церкви и самый мудрый, честный, благородный человек в империи — пошёл на злодеяние. Попытка убийства детей, да ещё и принцев — немыслимое в своей жестокости преступление. Почему Высшие Силы оказались слепы и никак не покарали за столь ужасный проступок?
Должно быть, Криста слишком разбередила себе душу тревогой и тяжёлыми размышлениями, потому что стоило лечь спать, как перед глазами встали картины былого…
…— Тебя серьёзно накажут, — встревоженным мальчиковым голосом сообщает замотанная в серые балахон фигурка. На фоне таких же серых камней и сумрачного неба она почти незаметна. — Я серьёзно, Асинкрит, это плохая идея. Уверен, её святейшество сама устроит вашу встречу, когда сочтёт нужным. Возможно, Высшие Силы…
— Желают, чтобы я как можно скорее увиделся с сестрой, — отрезает второй мальчишка — так же точно одетый в серое, но заметно выше ростом. — Что до наказания… не думаю, что Рэйчел сумеет меня удивить. Закроешь за мной портал и сразу возвращайся в комнату. О!
С хлопком из-за белеющего впереди валуна вылетает рэттвинг. Подобно поршающей летучей мыши он делает круг над мальчишками и неловко падает в руки названному Асинкритом. Тот издаёт тихий свист, и из темноты выходит рослый флайхорс с оперёнными крыльями. Ветер доносит шелест волн, набегающих на невидимый во мраке берег. Второй мальчик тоскливо вздыхает.
— Тебе совсем-совсем не страшно?
— Высшие Силы на моей стороне, мне нечего бояться. — Беловолосый мальчик направляется к зазубренному светлому камню, за которым рэттвинг обнаружил крошечную брешь между реальностями. — Будь осторожен. Нельзя, чтобы тебя заметили…
Остаток видения ускользнул из памяти, словно кто-то грязной тряпкой испортил часть свеженаписанного полотна. Запомнилось только, как юный Асинкрит своей кровью открыл портал, а потом с помощью друга забрался на спину флайхорса, да как бойко стрекотал рэттвинг, словно требуя поспешить.
…Обнажённое тело висит вдоль деревянного столба, распухшая плоть на шее норовит поглотить верёвку — она впивается так глубоко, что того гляди отрежет мертвецу голову. Распухший язык напоминает шмат мяса, на нём потирает лапки зелёная муха. К ней подсаживается ещё одна.
Беловолосый мальчик, в котором легко узнать Асинкрита из предыдущего видения, подходит к повешенному и долго-долго всматривается в обезображенное лицо мертвеца. Мухи и тяжёлый запах, кажется, нисколько не смущают. Поначалу мальчик разглядывает покойника с прохладным любопытством, а потом в расширенных рубиновых зрачках вспыхивает узнавание.
— Зачем? — чуть слышно спрашивает мальчик, изо всех сил стараясь оставаться бесстрастным.
Позади появляется одетая в белую с серебристыми узорами мантию женщина с собранными в пучок седыми волосами. Её лицо на миг искажается гримасой ненависти, но тут же вновь разглаживается, принимая привычное надменное выражение.
— В следующий раз думай, прежде чем втягивать кого-то в свои идиотские авантюры, Асинкрит, — цедит женщина. — И благодари Высшие Силы, не позволившие мне перерезать глотку твоему жеребцу. Не знаю уж, чем он им так важен.
Мальчик разворачивается к ней, и лицо его выглядит безразличным, будто ничего не случилось, и лишь нехороший огонёк в глазах выдаёт истинные эмоции.
— Я запомню урок и сделаю из него правильные выводы… ваше святейшество…
Криста проснулась и крепко сжала подушку, в груди сгустилась душная тяжесть. В седовласой женщине несложно опознать предыдущую Инкарнацию Высших Сил — Рэйчел. Коварная архижрица нашла всё-таки способ наказать своего ученика за исполненную мечту увидеться с сестрой и побег со Скайленда. Но это всё равно не объясняло, зачем в будущем его святейшество пытался убить драконьих наследников.
Заснуть никак не получалось. Пришлось походить немного по покоям и выпить воды — благо отец раздобыл где-то маленький и тусклый светокристалл, который разгонял темноту и в то же время не отпугивал сон. Разминка помогла. Стоило Кристе забраться под одеяло, как её тотчас накрыл сон, принёсший с собой новое видение.
…Одетый в серый жреческий балахон юноша с собранными в хвост белыми волосами вальяжно сидит в кресле, всем своим видом демонстрируя превосходство и уверенность в себе. На столике перед ним горит синий светокристалл. Женщина в светлой мантии Инкарнации Высших Сил входит в круг света, её изборождённое морщинами лицо омрачено тревогой, губы поджаты, и только ледяной взгляд выдаёт сдерживаемый гнев.
— Позволь поинтересоваться, Асинкрит, что вынудило тебя утопить и проклясть наследника его величества Юстиниана? — с отчётливой угрозой в голосе спрашивает женщина. — Ты осознаешь, в какое опасное положение нас всех поставил? Если его величество узнает…
— Если его величество не успеет зачать нового наследника — а он точно не успеет — трон займёт моя сестра, — перебивает её жрец. — Такова моя воля и таково решение Высших Сил, и не вам его оспаривать, ваше святейшество. Помимо того замечу, что вы задаёте неправильные вопросы.
Женщина слегка прищуривается, но в остальном ей удаётся скрыть эмоции.
— И что же, по-твоему, я должна была спросить?
Жрец мягко улыбается, глядя сквозь собеседницу.
— «Что я должна сделать для спасения мальчика, Асинкрит?» — вот правильный вопрос.
Женщина с печалью во взгляде качает головой и скованно опускается в соседнее кресло.
— Проклятие необратимо, не существует ни единого способа его отменить. Откуда ты вообще узнал о нём, Асинкрит? Церковь не обучает жрецов тёмной дровийской магии.
— Какая разница… — молодой жрец скучающее рассматривает свои пальцы, как будто собеседница успела его утомить. — Проклятие нельзя снять, но можно нейтрализовать, практически полностью ослабив его действие. Но для этого потребуется твоя помощь.
Больше он ничего не говорит, но, судя по исказившемуся на миг лицу женщины, ей удаётся прочитать всё из его мыслей.
— Предлагаешь помочь тебе провести ритуал магической привязки? Ты намереваешься убить меня, Асинкрит?
— Да, — подтверждает тот, нисколько не смущённый своим ответом. — Я более не нуждаюсь в твоей помощи и твоём покровительстве, Рэйчел. Зато ты можешь напоследок спасти драгоценного сыночка Юстиниана. Яромир, так ведь его зовут? Юный принц — надежда и будущее империи — или старуха, чья жизнь и так уже склонилась к закату. Простой выбор, правда? Но решай быстрее — в таком состоянии мальчишка едва ли протянет до конца месяца.
— Всё-таки Антонио был прав…
— Лорд Ламорте умён и прозорлив, возможно, тебе стоило к нему прислушаться, пока Высшие Силы даровали такую возможность, — едва уловимо улыбается жрец. — Удивляет, что ты всерьёз надеялась подчинить себе дракона. Только моя сестра имеет власть надо мной. Она и…
С перекошенным от ярости лицом женщина вскакивает на ноги. Шаг назад, едва уловимое движение рукой — и в молодого жреца летит кинжал. Стремительно сгустившаяся тьма ловит его, как собака палку. Мгновение спустя буквально из воздуха вырастает чёрная худощавая фигура с рогатой козлиной головой. Владыка демонов — Темараднас. Он разжимает кулак, и кинжал падает на пол. Пушистый ковёр бесшумно принимает его в свои объятия.
— Лю-ю-юди, — зубасто усмехается демон, широко распахивая жутковато светящиеся в полумраке глаза.
— Ты до отвращения предсказуема, Рэйчел, — со вздохом замечает жрец, такой спокойный, будто только что его не пытались убить. — О, не стоит так переживать. Темараднас тебя не тронет, я тоже не стану марать руки. Пока что не стану. Лучше ответь, ты определилась, чья жизнь тебе важнее — твоя или императорского наследника?
— Всё равно ведь убьёшь меня, — с горькой усмешкой произносит старая архижрица, со страхом и любопытством разглядывая рогатого демона. — Да и Яромира не пощадишь, даже если даруешь ему ещё несколько лет жизни. Не так ли? Ответь мне, что ты такое, Асинкрит?
— Определённо не то, что ты все годы пыталась из меня вылепить, — вкрадчиво отвечает он. — И ты права — избавлюсь от тебя в любом случае, независимо от твоего решения. Однако милостиво готов предоставить тебе возможность героически умереть ради спасения его высочества. Согласись, это и так намного больше, чем ты заслуживаешь.
Женщина молчит, только дышит тяжелее обычного, а потом её губы складываются в ехидную улыбку.
— Я согласна, Асинкрит, давай спасём мальчика. Не знаю, что ты задумал, да и знать не хочу. Но ты даже не представляешь, во что ввязываешься, — с плохо затаённым злорадством говорит женщина. — Поверь мне, даже твой друг, — она кивает на невозмутимого демона, — ничем не сможет тебе помочь.
— Премного благодарен за беспокойство, Рэйчел, но меня в полной мере проинформировали обо всех последствиях ритуала. Ни одно из них не способно помешать мне исполнить своё предназначение. Да, Рэйчел, мне суждено стать первым и единственным в империи истинным Инкарнацией Высших Сил. Всё прочее совершенно не важно…
Следом, не дав толком опомниться, Высшие Силы послали ещё более страшный эпизод из прошлого.
…Накрытый одеялом мужчина выглядит тяжело больным, почти что умирающим. Со свистящим дыханием и скрежетом зубов он корчится в болезненных судорогах, а потом снова обессиленно вытягивается на постели. Под облезлой рыжей порослью на лице проглядывает нездоровая бледность, губы стягивает корка из гноя и крови. Она трескается и сочится сукровицей, когда больной пытается что-то сказать.
Беловолосый юноша, одетый как Инкарнация Высших Сил, не дрогнув, выдерживает направленный на него ненавидящий взгляд мужчины. Тот снова силится заговорить, но из горла вылетает лишь мучительный стон. Распухшая рука елозит по светлой простыне, марая её бурыми мазками. Следом тело несчастного в очередной раз сотрясают сильнейшие судороги.
— Как ваше самочувствие, ваше величество? — с притворным участием спрашивает молодой архижрец, дождавшись, пока мужчина прекратит дёргаться. — Вижу, что замечательное. Правда, судя по запаху, вы только что испачкали постель. Ничего, вам не привыкать лежать в собственных испражнениях.
Мужчина сдавленно мычит, тщетно пытаясь сжать руку в кулак. Судя по всему — рассудок он пока не утратил и прекрасно понимает каждое слово.
— Вам уже сообщили, что ваш сын сегодня разорвал псионической силой служанку? А потом он сломал в трёх местах руку брату, когда тот попытался не дать прикончить ещё и их няньку. — Его святейшество рассказывает с бесстрастным выражением лица, и голос у него звучит ровно и безразлично. — Она жива, но ни за какие деньги не согласна впредь приближаться к вашим отпрыскам. Никто не желает контактировать с его высочеством Яромиром. Он… — Выдержав паузу, архижрец с неприкрытым удовольствием произносит: — Чудовище. Ваш милый сыночек превратился в монстра, ваше величество. Его боятся и ненавидят абсолютно все при дворе. Но не волнуйтесь, мы с леди Лионхарт никому не позволим прикончить мальчиков, слишком грандиозные планы у меня на них имеются.
Ответом становится протяжный стон, но молодого архижреца это не обескураживает.
— Одного всё не могу понять, — говорит он с глухой печалью, — вы столько лет не могли заиметь потомство. И когда Высшие Силы смилостивились над вами, послав одной с вами крови наследников — милость эту не оценили. Почему? Ведь мы с сестрой не ублюдки безродные, на стороне нагулянные. Мы такие же точно драконы и ваши племянники. Благословленные посланники Высших Сил, которым уготовано великое будущее. Как вы посмели убить наших родителей и желать смерти нам?
Мужчина слушает молча, лишь дыхание его становится чаще, да пузырится кровавая слюна по краям губ.
— Ничего, скоро справедливость восторжествует, и воля Высших Сил будет исполнена. Сестра сядет на трон, а ваш сын-омега станет ей верно служить, и лучше ему согласиться добровольно. Придётся его долго и неприятно ломать, если вздумает сопротивляться моей воле. — Помолчав, архижрец невозмутимым тоном продолжает: — Второго вашего сына уничтожу без всякой жалости. Но прежде он прославится своим безумием и запомнится в имперских хрониках, как бешеный зверь. Полагаю, вы довольны судьбой своих законных и таких долгожданных детей, ваше величество?
Широко распахнутые глаза мужчины блестят сильнее прежнего, но сказать он по-прежнему ничего не может.
— Едва не забыл, — спохватывается архижрец и кладёт руку на отёкшую шею мужчины. — Несправедливо, если вы умрёте слишком быстро, ваше величество. Наш с сестрой отец — его светлость Юстас — по рассказам лекаря промучился половину месяца. Вам не хватало духа докончить начатое, но и позволить лечение ненавистного брата вы не могли. Какая удача, что мне претит быть таким же чудовищем. Буду регулярно навещать вас и поправлять здоровье, не хочу лишать вас удовольствия подумать над своими ошибками. Ваше… величество, — с насмешкой проговаривает он последнее слово.
Ужас в потемневшем взгляде и искажённое мукой лицо императора выдают его боль от осознания услышанного и своей беспомощности что либо изменить…
За завтраком Криста едва прикасалась к еде, чем немало встревожила отца, но объяснить, отчего ей кусок в горло не лез, никак не решалась. Прежде хотелось уложить увиденное у себя в голове. Заодно определиться — стоит ли вообще кому-то сообщать о видениях, слишком уж неожиданными и пугающими они были. Подумать только, его святейшество Асинкрит приходился Кристе близким родственником!
Да и картина теперь практически полностью сложилась. Понятно теперь, почему его святейшество так чудовищно поступил с сыновьями его величества, и кто ему в этих преступлениях помогал. От воспоминания о козлоподобном демоне холодной рукой сжимало нутро. Как получилось, что самый верный Церкви и империи человек связался со страшнейшим из ирреальных чудовищ? Куда смотрят Высшие Силы, почему они допустили столь ужасное святотатство? И знает ли его светлость о судьбе, что уготовил ему лживый глава Церкви? А об их родстве? Столько вопросов и ни одного ответа.
