Холодная кровь

Тетя Соня умерла от лихорадки шесть месяцев назад. Для меня будто все перестало существовать. Куда не посмотрю, всюду вижу её лицо, вспоминаю смех. Я сидела возле окна и, вглядываясь в нахмуренный осенний лес, думала о важных словах, важных напутствиях, которые дала мне тетя Соня, когда еще была жива. Как она оберегала меня, не давала в обиду, учила всему, что знала сама, заменила мне мать... В детстве я постоянно называла тетю Соню мамой, но она отучивала меня от этого, говорила, что я должна знать и помнить, что моя мама - Мария Ишервуд. Не знаю, почему, но я никогда не расстраивалась по этому поводу. У меня были две прекрасные тети и любимый дядя. Правда, мне ещё рассказывали про какую-то тетю Кэтрин, но Анна два месяца назад сообщила нам, что она умерла, тоже от лихорадки, и я не успела подружиться с ней, даже увидеть краешком глаза. Но все равно было грустно у меня на душе, хотя тетя Соня не разделила со мной этой печали и весь оставшийся вечер спрашивала об этом. Ведь смерть – сама по себе вещь ужасная, разве она не сеет печаль, тоску, уныние, когда появляется в светлой, доброй жизни? София была на первый взгляд властной, самоуверенной, благородной и немножко жесткой женщиной, но, наверное, только я одна знала, что она очень ранимая, заботливая, мягкая. Даже Анна не знала её такой. При мне тетя Соня могла прыгать от радости, смеяться, плакать, а при Анне вела себя благородно, хладно, как подобает истинной леди, и тем самым давала пример для подражания своей младшей сестре. Софии было двадцать восемь, а Анне двадцать три. Когда к нам приезжал Эрл, мой вечно веселый и полный энтузиазма дядюшка, которому всего-то было девятнадцать, София и вовсе замораживалась и старалась быть похожей на серьёзную даму, словно ей не двадцать восемь, а пятьдесят, и опять, как подобает старшей из всех. Каждый был разносторонне развит и учил меня своим премудростям. Тетя Соня была хорошим врачом, а также умела хорошо готовить и учила меня правильным манером леди. Тетя Анна чудесно рисовала, и каждый раз, когда она приезжала к нам погостить, учила меня писать прекрасные картины. Также она неплохо пела, поэтому, выучив с ней новую песню, я имела обыкновение напевать её просто так, для души. Дядя Эрл... А что дядя Эрл? Он, хоть и не обладал какими-то талантами, научил меня быть смелой, доброй, жизнерадостной. Спасибо ему за это!.. Тетя Анна и дядя Эрл придумывали самые разнообразные игры, чтобы хоть как-то развлечь меня, но все тщетно. Днями напролет я сидела в своей комнате, забросив рисование, музыку, чтение, изучение иностранных языков, но, чтобы не огорчать тетю Анну и дядю Эрла, искренне радовалась привезенным гостинцам, новым развлечениям, общему труду. Каждый день мы с Анной собирали урожай с яблони и сливового дерева, а потом варили варенье или морс. Дядя Эрл по-прежнему приезжал очень редко, но всякий раз пытался вырваться из шумного Лондона к нам на природу. Он привозил то что-нибудь сладенькое, то книжки, то одежду. Хоть мне были интересны только книги, я радовалась и остальным подаркам. Вот и сегодня он должен был приехать после двухмесячной разлуки. Я весь день просидела возле окна, пытаясь первой заметить его и встретить. Уже вечерело, я стала волноваться и решила спуститься к тете Анне. - Тетя Анна, а вы не помните, когда дядя Эрл приезжает? – громко спросила я, спускаясь по лестнице, но мне никто не ответил, хотя я слышала дыхание тети. – Тетя Анна? – я быстро побежала на кухню, куда меня вел легкий сливовый шлейф. Как только я вошла на кухню, то увидела её, сидящей на стуле. Она закрыла лицо руками, а локти положила на колени. На столе лежал помятый, с расплывшимися черными пятнами пергамент. Я тут же подбежала к ней и села рядом на колени. - Тетя Анна? Тетя Анна? Что? – на глаза начали наворачиваться слезы, хотя я даже не знала, что произошло, но поза моей тети говорила о чем-то сером и ужасном. Она всхлипнула. И внезапно, оторвав руки от лица, крепко-крепко сжала меня в объятьях, упала со стула, села рядом на колени и зарыдала так, что грудь ужасно сотрясалась от рыданий, а кухню заполонил громкий, хриплый, стонущий звук. Я не понимала, что случилось, и еле держала себя в руках, а она начала приговаривать. - Нора! Ты… ты… ты теперь одна у меня… Нора! – она стала истерично вопить и ещё крепче сжала меня. Её голос леденил мне душу и сердце, а я непроизвольно тоже начала плакать. Вот так мы и полусидели, полулежали и плакали. Наверное, прошло минут сорок, пока тетя Анна успокоилась и разжала объятья. Затем она встала и села на стул. Выглядела она просто ужасно. От одного только вида, что моему родному человечку так больно, хотелось снова давиться слезами. - Тетя Анна? – тихо, почти шепотом спросила я. - Дядя Эрл… погиб… умер… тоже… от… лихо… - начала тетя Анна охрипшим голосом, но не смогла продолжить. Она обхватила себя за голову и бездумно-стеклянными глазами смотрела на высохшую записку, а по щеке снова полились маленькие прозрачные горькие капельки. Я встала и обняла тетю, а она внезапно встала и посмотрела мне прямо в глаза, а затем снова сжала в объятьях. - Милая моя Нора! Я так тебя люблю! Кроме тебя у меня никого не осталось! Но я не обижусь, если ты захочешь оставить меня! – начала она говорить, поглаживая меня по голове. - Нет, тетя Анна! Нет, я тебя никогда не оставлю! Нет! Никогда! - Нет, девочка моя, придется! – мягко проговорила она все ещё хриплым голосом, а у меня внутри все поледенело. - Но? - Милая, что тебе сказала Соня? Тетя Соня? – спросила она, обхватив мое лицо двумя руками. - Чтобы ты берегла… - Нет, Нора, другое! – тяжело вздохнув, все еще гладя мои белокурые локоны, улыбнулась она. - Я… - У тебя есть отец. Кай. Он живет в Вольтерре, милая. - Но… - И ты не человек, помнишь? - Но тетя Анна? Ты меня выгоняешь? Прогоняешь? – по моим щекам лились редкие слезы, а она, стирая их холодными ладонями, натянуто улыбнулась, сама еле сдерживая слезы. - Нет! Что ты! Милая! Как? Я желаю тебе счастья! Искреннего счастья! Милая Нора! Иди, собирай вещи! - Нет! Нет! Нет! – я вырвалась из её слабых рук и начала вопить, пока горькие капли попадали в рот и на шею. - Милая, пожалуйста, не кричи! Нора! – она успокаивающе потянула ко мне руки, а я, забыв свой слабый гнев, побежала и крепко сжала её. - Тетя Анна, я люблю тебя, пожалуйста, не выгоняй меня! Я буду хорошо вести себя! Буду все делать, что ты захочешь! Все, что попросишь, все, что прикажешь! - Обещаешь? – спросила она дрожащим голосом. - Да! Все, что угодно! Прямо сейчас! – я вырвалась из её рук и с надеждой посмотрела прямо в зеленые глаза. - Иди, собирай вещи, ты поедешь в Вольтерру. Одна. – Её голос хоть и дрожал, но был серьезным и холодным. Я посмотрела в его глаза и, громко зарыдав, побежала в комнату, а там легла на кровать и начала плакать. Через минуту подушка и мое лицо стали мокрыми, но тетя так и не заходила… *** Я подняла голову от подушки и поняла, что уже утро. Холодный металлический свет лился в комнату, а багряно-желтые листья за окном кружились в печальном, прощальном вальсе. Я вспомнила вчерашний день и побежала вниз. Громко топая, я спустилась и побежала на кухню, но никого не обнаружила, да и сливовый запах почти выдохся. - Тетя Анна? – спросила я тихо, прекрасно понимая, что дом пуст ровно, как и мое сердце. На высохшей щеке я почувствовала слезу, ноги подкосились, и я упала на пол, но не ударилась. Часть пола под моим лицом быстро намокла от моих слез, которые бесшумно лились на нее. Сердце упорно отказывалось верить, что тетя Анна ушла, а сознание так и твердило ужасное обратное. Но тут я резко встала, почувствовав знакомый сливовый аромат моей любимой тети. Но это была не она… Жесткое белое письмо, аккуратно свернутое, одиноко лежало на столе и пахло свежими сливами, как моя тетя. Я быстро подбежала и, как спасительный круг, взяла пергамент. Открыла. Там было два листа. На первом было написано: «Милая Нора! Прости, но я была вынуждена это сделать, хотя это и был очень важный и решительный поступок, который я хорошо обдумала, пока ты спала. Мы с Софией давно заметили, что ты очень необычная, просто чудесная, мы поняли, кто ты. Знали это только я, да Соня. Твоим отцом был вампир, и, как сказала твоя мама, его звали, точнее зовут, Кай. Ты ребенок вампира и человеческой женщины, твоей матери, Марии, которая умерла, едва ты появилась на свет Божий. Ты, Нора, была самой красивой девочкой, очень быстро росла, очень быстро развивалась и стала рисовать даже лучше, чем я. Я ушла потому, что не хочу, чтобы ты видела меня старой или, что ещё хуже, наблюдала мою смерть, ибо ты бессмертна. Чтобы как-то обрадовать тебя, напоследок я сделала тебе подарок, наверное, ты уже заметила, какой. Второй лист – это портрет твоей мамы, который я нарисовала. Нора, я люблю тебя, будь счастлива!» Я дрожащими руками взяла второй лист. Мне улыбалась умело нарисованная карандашом девушка с мягкой, как у меня, улыбкой, и светлыми, полными радости глазами, и вьющимися аккуратными волнами волосами. Внизу была подпись «Мария». Моя мама... Примечания: София - http://cs10352.userapi.com/u164363794/-7/x_405431c4.jpg Анна - http://desktopwallpapers.org.ua/pic/201109/800x480/desktopwallpapers.org.ua-4845.jpg Катерина – http://www.infanta.ru/assets/drgalleries/1899/big_247.jpg Мария - http://www.medikforum.ru/news/uploads/stars/ekaterina_vilkova/medium_9543f9d37fc73458268e718e9cae3b71.jpeg Эрл - http://cs9277.userapi.com/u145889173/-6/x_8eb1adb5.jpg