Искорка

       — Как думаешь, Алатан, что можно подарить Кару? — спросил Идаран, рассматривая себя в зеркало. — Нет, не могу. Лучше буду носить ту одежду, что привык.       — Доспехи? — чуть насмешливо спросил старый слуга.       Алатан сидел в удобном кресле, пил неспешно травяной настой, пока принц примерял новую одежду, что прислали портные короля.       — Нет, пожалуй, в доспехах я буду тут выглядеть слегка нелепо, — Идаран улыбнулся чуть натянуто: шутка была слишком уж очевидной и не показалась ему забавной, но он не хотел обижать верного ему слугу. — Я имел в виду штаны с нормальными штанинами и рубашки приличного кроя. Такэ явно плевать на моду, не думаю, что он будет размышлять, почему я хожу в устаревших костюмах.       — Но остальные будут, — предупредил Алатан.       — Мнение остальных мне неинтересно, — заверил Идаран и запихнул всю новую одежду кучей в глубину гардеробной. — Прикажешь потом развесить в дальнем углу. Мне придётся надеть что-то из подаренного, если мой брат, их величество король Ролад, явится с братским визитом. В ином случае я отказываюсь это носить. Мне уже прислали программы театров?       — Конечно, — кивнул слуга.       Принц довольно кивнул и сел напротив Алатана.       — Главное, чтобы Дайн не подвёл меня.       — Зря вы мальчишку туда послали, — покачал головой слуга. — Он явно не любит мужчин, ему будет сложно соблазнить Паэля.       — Я и не просил у Дайна спать с мэтром некромантии. Просто позаигрывать, чтобы проверить чувства Паэля, — заверил Идаран.       — И скомпрометировать некроманта в глазах Кара, — напомнил Алатан.       — Не совсем… Если Паэль влюблен в Кара, то у Дайна нет ни единого шанса бросить тень на уважаемого мэтра, — не согласился принц.       — Рыжие, говорят, ревнивы, — заметил слуга.       — А брюнеты страстные, — хохотнул Идаран. — Это не более чем стереотип. Но я хочу заранее понять, насколько ревнив Такэ, чтобы не огорчать его в будущем.       — Иногда мне кажется, что вы не до конца понимаете, что такое строить отношения. Все эти ваши хитрости… Если Кар об этом узнает, ему будет неприятно, — покачал головой Алатан.       — Не узнает… А если и узнает, но после того, как всё получится, то я найду способ загладить вину, — мотнул головой принц. — Ты видел Паэля? На него смотришь, и хочется улыбаться. Он тёплый, они из одной среды, оба маги. Ещё и общаются каждый день — работают-то вместе. А я? Какие у меня есть плюсы?       — Вы богаты, и вы принц, — напомнил слуга.       — Принц, — Идаран горько ухмыльнулся, кривя губы. — Лучше бы я был бастардом… Сколько бы неприятностей я бы избежал. Мой титул не дал мне ничего хорошего. Я не был свободен всю свою юность, всё детство. Я всегда жил, ожидая смерти. За мной следили, меня подозревали во всех заговорах. Мой родной брат боялся тогда и, наверное, до сих пор боится меня. Меня, юного и не готового к этому повесу, послали на войну. Тот же Нейполи де Сораж живёт гораздо свободнее меня: ему никогда не нужно было боятся за свою жизнь.       — То есть он и правда бастард вашего отца? — уточнил Алатан.       — Я не знаю, никто не знает. Это и делает Нейполи свободным. Конечно, трона ему не видать, но с другой стороны… Он живёт в столице, получил непыльную должность при дворце, и даже Ролад Верденский не знает, наш ли он брат или нет, — пожал плечами принц. — Прости, мои жалобы на сложную жизнь принца явно кажутся тебе смешными… У тебя жизнь не проще.       — Проще, — не согласился слуга. — Мне повезло. Вначале ваша мать удостоила меня своим доверием, затем вы. Я и моя семья всегда были сыты и в безопасности. Да, другим многим не так повезло. Тот же Дайн из-за своей внешности легко мог бы попасть в очень незавидную ситуацию, не забери вы его под свою опеку. Он даже не из обнищавших благородных… Его не нужно содержать, не нужно уважать, можно просто использовать.       Идаран поёжился, но кивнул, соглашаясь: Алатан был прав. Симпатичные служанки и слуги знатью часто воспринимались как… Даже не как шлюхи — тем нужно было хотя бы платить. А зажать прислугу в тёмном углу считалось чуть ли не правилом хорошего тона. Наверное, поэтому Алатан так любил брать в прислугу к принцу отборных красавиц: Идаран мог полюбоваться на женскую красоту, но не более.       — Кстати, ты говорил, что приезжал слуга Каста, привёз письмо, — вспомнил Идаран.       Слуга кивнул.       — Думаю, это приглашение на приём в столичном доме де Псона: всё же скоро у него день рождения.       — Боги… Ему ещё нужно будет купить подарок, — потёр виски принц. — Ладно, я готов. Прикажи принести почту. Иногда я ненавижу тех, кто первым подумал: а здорово было бы свои мысли отмечать на бумаге, чтобы не забыть.       — Представьте, сколько было бы просителей и посетителей, если бы никто не догадался придумать письменность? — хохотнул Алатан и поднялся, поставив чашку на низкий столик.       Идаран проследил за своим слугой, отмечая, что тот ещё больше сдал с того дня, когда провожал господина на войну. Неумолимое время забирало у принца самого преданного слугу, единственного человека, перед которым Идаран не скрывал своих чувств.       Алатан видел принца слабым, напуганным, почти сломленным. Именно он слушал страхи проснувшегося среди ночи мальчишки, которому приснилось, что отец умер, и стража зашла придушить третьего принца, ставшего лишним.       Только Алатану Идаран смог рассказать, как счастлив, что Самар Верденский погиб на охоте. Пусть потом принцу и стыдно было за свои слова, но тогда, годы назад, Идаран хотя бы смог дышать спокойнее. Как и любому совсем юному существу, принцу казалось, что отец его уже стар, что ему недолго осталось. И, ложась в постель, Идаран всерьёз опасался, что король умрёт именно этой ночью, а Ролад Верденский прикажет казнить самого младшего брата, а среднему оставит ещё жизнь, ведь ему нужен наследник. И лишь Алатан знал о том периоде в жизни Идарана, до войны ещё, когда наследный принц размышлял о том, что, возможно, дворцовый переворот — малая плата за возможность остаться в живых. Став королем, Идаран бы женился — так требовал закон, завёл бы детей, но никто не посмел бы запретить королю иметь и фаворита.       Только на войне принц осознал ценность чужой жизни. Война изменила Идарана, и тот, пусть нехотя, пусть не вслух, признавал, что изменила в лучшую сторону.       Тяжёлая стопка писем легла в руки Идарана. Принц взял тонкий серебряный нож для конвертов и принялся за работу, сухо кивнув молоденькому, но умелому писарю. Имени его Идаран не знал, парня наняли после того, как он уехал воевать. Но принц был почти уверен, что писарь следит за содержимым корреспонденции и докладывает, кому нужно. Но Идарана это не волновало. Он не собирался вредить своей семье: брату, его женам, племянницам или новорожденному племяннику.       Дайн понятия не имел, как подойти к Паэлю: мэтр некромантии не был замечен в романах со студентами, значит, не был падок на юность. К тому же, при всей своей привлекательности Дайн прекрасно осознавал, что внешность его на любителя. Мягкие черты лица, тонкая гибкая фигурка… Многие мужчины рядом с собой хотели видеть таких же мужчин, а не женственных юношей. А вот те, кто предпочитал типаж Дайна, от него, как правило, были в восторге.       Но и Кар Такэ не отличался особой мужественностью. Это Дайн тоже отметил.       Слуга проследил за мэтром некромантии и его спутником, рыжим чудесным лекарем, до кафе, что располагалось рядом с факультетом земледельческой и погодной магии, но в само заведение не пошёл. Дайн не хотел привлекать к себе внимание Паэля на глазах Такэ — посчитал бесполезным и даже глупым.       Вместо этого слуга отправился в соседнюю пекарню и, взяв свежую булочку, отошёл в тень дерева, где сел и принялся есть. Дайн был слишком далеко, чтобы маги могли рассмотреть и запомнить его лицо, но не боялся пропустить Паэля: рыжие, яркие как пламя, волосы Кара выделяли эту парочку из толпы.       Слуга не собирался игнорировать приказ принца. Король ему дал такой же: при возможности помочь Идарану завоевать сердце Кар Такэ. Правда, Ролад предупредил, что убивать Паэля Ланского нельзя. Король хотел, чтобы Кар зацепился в Верде хотя бы за некроманта.       Это немного усложняло задачу Дайна: для него было бы гораздо проще убить и спрятать тело метра некромантии, чем подстроить непринужденное и как будто случайное знакомство. Но слуга, вернее, тайный агент, исполняющий роль слуги, всегда слушался приказов и не привык отступать. Если обоим монаршим особам нужно, чтобы Кар Такэ стал старшим мужем Идарана Верденского, то Дайн готов был сделать вид для принца, что действительно полюбил Паэля. Даже готов был выйти за некроманта и прожить с ним в браке десяток лет, прежде чем исчезнуть.       Лишь одно беспокоило Дайна в этом задании: то, какими глазами Паэль смотрит на лекаря.       А учитывая, что Паэль сам только недавно пережил разрыв, связанный с изменой, Дайн не сомневался, что некромант не пойдёт на интрижку даже сейчас, когда они с Такэ просто ходят вместе обедать. Лишь влюбив в себя некроманта, Дайн мог скомпрометировать того в глазах Кара, и никак иначе.       Вот только Дайн подозревал, что мэтр некромантии уже влюблен в Такэ и вряд ли способен любить двоих одновременно. Слуга и сам не верил в такое, хотя у его отца было две жены, и тот клялся, что любит обеих.       Дайн наблюдал за дверью кафе, неспешно и без особого аппетита поедая свежую тёплую булочку с хрустящей коркой. Ждать пришлось долго, и это тоже было плохим знаком.       Этим двоим было интересно вместе, им было о чём поговорить, и именно поэтому обед так и затянулся. Дайн поднялся, когда рыжая макушка почти скрылась в толпе спешащих по своим делам студентов и мэтров. К радости тайного агента, Паэль и Такэ распрощались и разошлись в разные стороны.       Проводив взглядом Кара, Дайн приметил и его тайных соглядатаев: двух крепких парней, что незаметно шли следом, присматривая и охраняя мэтра.       Дайн ускорил шаг, нагоняя Паэля, а затем и обгоняя. Пока знакомиться с целью он не собирался, хотел лишь слегка примелькаться, чтобы некромант запомнил, пусть и смутно, его лицо.       Оставив Паэля на пару шагов позади, Дайн громко позвал:       — Лисат!       Краем глаза слуга заметил, что некромант вздрогнул и посмотрел на него. Именно этого Дайн и добивался. Он взмахнул рукой, словно бы пытаясь привлечь чьё-то внимание где-то вдали, и лучезарно улыбнулся. Паэль оступился и хотя слуга и не был уверен, что это произошло от его красоты, всё равно поспешил скрыться в потоке студентов, спешащих на занятия. Для первого раза этого было достаточно: Дайн хотел, чтобы Паэль сам захотел с ним познакомиться.