Искорка

      — Он? — не поверил Каст де Псон.       — Похоже, что да… Я помню рыжие волосы, карие глаза и капризные губы гаремного фаворита. Знаешь, такие губы, что готовы кривиться, если в сладком винограде вдруг встретиться косточка, — кивнул Идаран, принц Вендерский.       Глава охраны глянул на пленника, притихшего, но настороженного. Юный лекарь напоминал сейчас крысенка, что замер в углу, надеясь, что его не заметят. Как звереныш, он понимал нутром, что не сможет сопротивляться двум крупным и подготовленным мужчинам, но был напряжён и готов подороже отдать свою жизнь.       Принц скинул наручи и тут же закатал рукава, а затем повернулся, показывая страшные шрамы на запястьях пленнику.       — Он, — кивнул Каст, теперь уж без сомнения в голосе.       Телохранитель не только увидел узнавание на лице пленника, де Псон заметил другое: лекарю было нелюбопытно смотреть на эти шрамы. Рыжик не потянулся к ним рукой, чтобы привычно и почти рутинно прощупать магией шрам. Так делали все лекари, которые видели запястья Каста, а потом долго выспрашивали де Псона, кто лечил, явно желая научиться делать также. А пленник лишь расслабился, увидев запястья принца, и принялся шарить вначале взглядом по столу, а затем и вовсе взял яблоко и принялся его жадно есть.       — Магическое истощение, — кивнул Каст. — Я принесу ему мяса и каши с кухни.       — И сладостей возьми, — напомнил принц.       — Всегда забываю, что для лекарей и боевых магов у нас с собой и халва есть, и конфеты, — хмыкнул де Псон: он был сластеной, но даже Идарану не было положено сладкое в походе. Его берегли для магов — сладкое помогало быстрее всего справится с магическим истощением. Тех, кто был застукан за воровством сладкого, пороли нещадно, до полусмерти.       Принц занял стул напротив своего любимого и единственного кресла и пододвинул яблоки ближе к лекарю. Идаран понимал, что фрукты не помогут магу восстановиться, но хотя бы уймут немного аппетит, пока Каст принесет что-то существенное.       — Идаран, — прижал к себе руку принц, представляясь.       — Кар Такэ, — подумав, сообщил лекарь, обретая имя.       — Картакэ? — переспросил Идаран, которому показалось, что пленник свое имя разбил на два слова.       — Кар, — лекарь выдержал паузу. — Такэ.       — Всё же два слова, — кивнул принц и потёр запястья: эта привычка у него появилась после битвы у Синей воды.       В отличии от де Псона, Идаран видел, как ему отрубают руки. Вначале правую, затем и левую. И теперь, словно бы убеждаясь, что они все ещё при нем, принц время от времени проводил пальцами по шраму, этим простым движением успокаивая себя.       — Ты тогда многих спас, Кар Такэ, — сообщил лекарю Идаран. — Я верю, что ты пробовал спасти всех… Но многие умерли от боли или потери крови, прежде чем ты смог им помочь. Мне и Касту повезло.       Кар Такэ ответил на галтском, но принц уловил лишь, что лекарь не понимает, что ему говорят.       — Неважно, — заверил Идаран. — Прости, я не могу тебя отпустить… Ты и сам это понимаешь. Но ты не волнуйся: никто не посмеет обидеть лекаря таких умений. Но и упустить тебя никто не посмеет. Ты ведь и к галтам так попал? Не по своей воле?       Принц глянул на Кара, но тот, похоже, устал пытаться понять непонятную речь и хрустел уже третьим, последним яблоком. Идаран рассматривал юного лекаря, не скрывая своего любопытства: низкий, суетливый, ярко-рыжий юноша с тёплыми карими глазами, тонким носом и капризными губами. Красивый.       — Я еду принес, — сообщил Каст де Псон, входя в шатер.       — Отлично, — кивнул принц. — А он симпатичный.       — Весьма. Понятно теперь, почему испугался, когда вы его увезли от остальных, — кивнул телохранитель.       — Поверь, попав в плен, и самый страшный бы испугался, — мотнул головой Идаран.       Такэ подтянул к себе полный поднос и принялся жадно есть кашу с мясом, заедая все это толстым ломтём хлеба. Рядом в небольшой тарелке лежал кусок халвы.       — Жаль, что он плохо знает галтский, — вздохнул принц, наливая в кубок чистой воды и ставя его рядом с пленником. — Нужно ему как-то объяснить, что он поедет в столицу.       — Зачем? — спросил Каст. — Ваше высочество, он тут на войне нужнее. Представляете, сколько жизней наших солдат он может спасти?       — А если галты его вновь отобьют? Или если он откажется нам помогать? — склонил голову на бок Идаран. — Хотя ты и прав… Тут он нужен.       — Отбить уже не смогут: войска галтов отступают, — мотнул головой де Псон. — Вы же помните доклад разведки?       — Иногда мне кажется, что их речи, как молитвы: слушать приятно, да не сбываются, — отмахнулся принц. — Но на наше войско не нападут: слишком нас тут много. Только если мы хотим, чтобы Кар Такэ нам помогал, нужно найти переводчика. Мой галтский тоже оставляет желать лучшего.       — Я и вовсе этот варварский язык так и не освоил, — кивнул Каст. — Но среди северян, которых полно среди солдат и офицеров, многие владеют этим языком как родным. Но сильно ли нам это поможет? Вы сами сказали, что он плохо знает язык.       Лекарь, услышав свое имя, даже на пару минут отложил вилку, пытаясь вслушиваться в незнакомые слова, но вскоре бросил это бесполезное занятие и вернулся к еде.       — Галты же с ним как-то договорились, — пожал плечами Идаран. — Значит, мой галтский хуже, чем его. Будет лучше всего, если переводчик и сам будет лекарем.       — Ты сегодня задаешь мне сложные задачки, — хмыкнул де Псон.       — Сегодня уже не нужно никого искать: поест и спать ляжет. Да и я сегодня занят: буду проверять посты. После битвы солдаты и офицеры устали, многие… заняты, — обтекаемо сказал принц. — Не хочу, чтобы патрули и часовые пропустили контратаку, если она будет. Боги… Только бы разведчики не ошиблись, и всё это, наконец, закончилось бы.       Страна галтов была в три раза больше по площади, чем Верда, но князья никак не могли найти общий язык, не могли выбрать одного главного. И самое важное — половина земель галтов были настолько холодной и негостеприимной, что жить там никто не хотел, да и не мог. Лишь по весне, на лето выгоняли кочевые пастухи на север свои стада, чтобы всю пригодную землю засеяли землепашцы.       Галты жили гораздо беднее и тяжелее, чем верденцы. Не все жители королевства могли себе позволить носить меха, но и не всем нужны были настолько тёплые одежды на зиму. Но в галтском языке было семь слов для обозначения голода… И не каждому гостю галты ставили еду на стол. А верденцы считали простым гостеприимством просто накормить путника, что попросился остаться на ночь в сеннике.       — Вы о чем задумались, ваше высочество? — спросил Каст, вырывая принца из его мыслей.       — Знаешь, иногда мне их жаль, — признался Идаран.       — Врагов? Жаль? — удивился де Псон. — Вы помните, что они сотворили с ранеными?       — Не врагов, не воинов: эти сами выбрали свой путь, — мотнул головой в сторону севера принц. — Тех: женщин, детей, стариков, мирных.       — А вы видели, как они относятся к рабам? Захватывают каждую весну и режут им глотки осенью, чтобы не кормить? Ещё и на сок этот сажают… Чтобы рабы не бежали, даже если понимают, что большинство умрёт до зимы, а потом многие погибнут ещё зимой, когда полуголодными будут работать на морозе, — нахмурился Каст. — Рабство — эта такая дикость.       Идаран тяжело вздохнул и кивнул, вынужденно соглашаясь: галты не очень ценили жизнь в целом, тем более чужую, тем более чужаков. Они и детям имена давали, лишь когда те, наконец переживали свою седьмую зиму.       Кар доел сладкое, залпом выпил воду и сидел, осоловело смотря на верденцев. Такэ уже спал почти, просто сидя. Принц улыбнулся, встал со стула и поманил за собой пленника.       Лекарь, зевая, пошёл за ним и довольно ахнул, увидев в отделённом тканью закрутке шатра небольшую походную кровать. Идаран вышел, оставляя Кара в своей спальне, и спросил:       — Поможешь доспехи нарядить? Вот закончится эта проклятая война, и я года четыре к мечу даже не прикоснусь. И буду носить лишь лёгкие рубашки!       — Даже штаны не будете надевать, ваше высочество? — ехидно уточнил де Псон, помогая своему принцу. — Тогда рубашку выбирайте подлиннее, а то такой конфуз будет перед дамами, если вы поклонитесь своему брату в таком виде.       — Пошляк, — хмыкнул Идаран и рассмеялся, выпуская таким образом всё то напряжение, что не покидало его с момента начала боя. — Зато любовников будет проще искать. Ноги у меня красивые, ровные, длинные. И задница хороша.       — Вы коварны, мой принц, — продолжил дурачиться Каст. — Заманиваете тылом, а дело иметь придется с фронтом.       — А что ж делать, если морда у меня от природы вечно недовольная? Приходится, — шутливо заверил Идаран, и они вдвоём вышли из шатра.       Принц остановился и приказал стражникам у входа в шатёр:       — Никого не впускать и не выпускать. Пленник, что сейчас у меня, очень важен для короны. Сбежит или кто-то ему нанесёт урон, шкуры с вас спущу.       — Служим Верде и славному королю Роладу, — вытянулись те в ответ.       Шатры высшего офицерского состава и лекарей, как и шатёр принца, находились в центре лагеря и тут криков пленных слышно почти не было. Конечно же, и кто-то из офицеров мог себе прихватить добычу, но… Не принято было подобное. Принц задавал тон, а Идаран никого до Кара к себе в шатёр не волок.       Ветер, холодный, предрассветный, трепал тёмные волосы принца, состриженные коротко, как и полагалось на войне. Идаран неспешно прошёл по лагерю, кутаясь в плащ — простой, серый, пусть и теплый. Издали было непонятно, кто идёт — всесильный наследный принц с охраной или простой солдат с группой друзей.