Мой господин

      — Сюда, сюда. Осторожнее! Не сломайте ни веточки! Лорд Эрвин будет очень расстроен, если форма получится не идеальной!       В последние несколько дней господин Смит не давал никаких заданий и не строил планов. У Леви появилось свободное время. Проводил он его с пользой: много читал, тренировался в стрельбе и метании ножей, ездил верхом, ухаживал за лошадьми, помогал главной кухарке и всё больше изучал поваренную книгу, готовя по секретным рецептам. По ночам он прибирался в библиотеке и рабочем кабинете господина, а следующим днём находил там серебряные монетки: его работа не оставалась незамеченной.       В один из особенно холодных дней, возвращаясь из конюшен, Леви торопился в особняк, чтобы согреться за чашкой чая. Однако у парадного входа было не протолкнуться: несколько мужчин пытались внести огромную ель в дом. Та была настолько большой, что едва проходила сквозь открытые двери. Контролировала всю ситуацию Нанаба, направляя рабочих.       «Точно, скоро же Рождество, — Леви невольно остановился, наблюдая за передвижением ели. — Прошел целый год, как я оказался здесь. Всего год… А моя жизнь так изменилась. Интересно, буду ли я здесь в следующем году?»       — Леви! — Нанаба, заметив его, помахала рукой.       — Я и забыл, что скоро праздник, — приблизившись к ней, пробормотал Аккерман. — И где вы нашли такую здоровенную? — указывая на ель, которая наконец-то прошла сквозь двери, спросил он.       — Ты не поверишь, но я три дня искала в лесу, — рассмеялась Нанаба. — Хотелось порадовать господина Смита. Он любит этот праздник.       — Наверняка будет очередной пышный приём? — вздохнул Аккерман, вспоминая предыдущий на его День рождения, когда он подглядывал в окна. Похоже, и на этот раз его возьмёт в оборот миссис Потти и придётся всю ночь проторчать на кухне, готовя тонну еды для жирных индюков.       — Обычно господин Смит каждый год устраивает приём, — кивнула головой Нанаба. — Но на этот раз, кажется, не собирается. Не хочет привлекать к себе излишнее внимание после громкой смерти герцога Харлина. Но, возможно, примет приглашение от барона фон Мерца, — предположила она. — А возможно останется здесь. Но в любом случае, нужно украсить дом к Рождеству. Поможешь мне? — вежливо попросила она. — Сейчас ведь у тебя нет никаких заданий?       — Да, помогу, — Леви невольно поёжился, понимая, что окончательно замёрз. — Если угостишь меня горячим чаем, — поставил условие он.       — С удовольствием, — согласилась та, и они вместе прошли в особняк вслед за елью. Пока слуги устанавливали её в центре гостиной, они выпили чаю. Леви так замёрз, что сделал это чересчур поспешно и не распробовал вкус. К счастью, Нанаба предложила ещё одну чашку, и он тут же согласился.       — А тебе нравится Рождество, Леви? — когда они приступили к работе по украшению гостиной и ели, спросила Нанаба. Леви, стоя на стремянке, развешивал над камином гирлянды из бантиков, шариков и свечей.       — Не особо, — пожал плечами парень. — Не испытываю какие-то радостные чувства во время праздников. Для меня они мало чем отличаются от обычных дней.       — Понимаю, — сочувствующе произнесла Нанаба. — При тяжелой жизни не до праздников.       — Да, у нас никогда не было ели или гирлянд, но подарки мы друг другу делали, — усмехнулся Аккерман, вспомнив свою прошлую жизнь. — В основном это была еда, выпивка или тёплые вещи. Больше нам ничего не было нужно. Вы наверняка обмениваетесь подарками поинтереснее, — отметил он.       — Бутылка хорошего вина всегда приходится кстати, — ответила Нанаба, тоже взбираясь на лестницу, чтобы повесить игрушки на верхушку ели. — На самом деле, всё просто: женщины любят украшения и шляпки, мужчины — сигары или алкоголь… В высшем свете мало кто преподносит подарок от души, все обходятся лишь формальными. Поэтому ваши простые дары более ценные, чем наши изыски.       За украшением гостиной и разговором с Нанабой они провели весь день. Когда же работа была окончена, Леви несколько минут просто стоял посреди комнаты, глядя на эту красоту. Ель почти упиралась в потолок, её ветви украшали шары, ленты, свечи, шишки, игрушки из дерева, гирлянды из бус. Камин и парадную лестницу также обвивали гирлянды из еловых веточек и шелковых бантов, повсюду висели рождественские венки из остролиста и омелы. На креслах появились пледы и подушки с вышитыми зимними орнаментами, а на столиках — вазочки с букетами остролиста.       — Красиво, правда? — Нанаба встала рядом с ним, любуясь праздничным убранством.       — Да, и стало намного уютнее, — Аккерман невольно взглянул на пледы в креслах, затем на камин. — Было бы здорово посидеть тут в рождественскую ночь, — себе под нос пробормотал он.       — Кто знает, возможно, здесь никого не будет, — подбодрила его Нанаба. — Ты уже приготовил подарки своим друзьям?       — Друзьям, — повторил Леви, глядя на ёлку. На самом деле он об этом не думал, поскольку все деньги отдал им. И у него осталась лишь пара монет, которые он получил от господина за уборку кабинета. — Я им кое-что уже подарил, очень… крупное, — пробормотал он. — И остался на мели.       — Хм, если подумать, — Нанаба в задумчивости потёрла подбородок, — в особняке есть огромный чердак, где полно всяких вещей. Старых и не очень. Возможно, ты там найдёшь какие-нибудь милые безделушки, — посоветовала она. — Только даже не вздумай там убираться, — зная тягу Аккермана к чистоте и порядку, предупредила Нанаба. — Это место специально для хлама, оно таковым и должно оставаться.       — Ладно, — нехотя пообещал Леви. — Не буду.       Но всё же следующим днём, забравшись на чердак, захватил с собой побольше тряпок и ведро с водой.       «Так и думал, что здесь будет одна пыль, — осматривая просторы сваленных в кучу вещей, заключил он. Чего здесь только не было: и старая мебель, и одежда, картины, ненужные столовые приборы и посуда, кухонная утварь, подсвечники и канделябры, люстры, шторы, зеркала в массивных рамах…       — Зачем хранить всё это, если оно сломано? — недоумевал Леви, пробираясь сквозь завалы с тряпкой и отмахиваясь ей от пыли или паутины. — Если бы я был хозяином поместья, выкинул бы всё это не глядя.       Его взгляд упал на старый комод, ящики которого были задвинуты. Леви ощутил в себе непреодолимое любопытство открыть его и пробрался к нему. Но, прежде чем заглянуть туда, ему пришлось сдвинуть другую мебель, что не давала места. И лишь после этого смог отодвинуть верхний ящик.       «Ого, тут полно женских вещей, — удивился он, видя там многочисленные гребни для волос, шпильки, пудреницы, зеркальца, душистую воду и прочие атрибуты для красоты. — Насколько я знаю, лорд Эрвин не был женат. Может быть, это принадлежало его матери?»       — Если подумать, — его неожиданно посетила грустная догадка. — Все эти вещи весьма старые и не по нынешней моде. Что, если это принадлежало его родителям? Поэтому он не смог выбросить, хоть всё сломано и пришло в негодность… Тогда разве я могу отсюда что-то взять?       Он закрыл ящики комода и снова задумался. Воздух на чердаке был ужасно пыльным, однако сейчас он так сильно не досаждал Аккерману, как вначале. Ходя между рядами хлама в поисках подарков, он снова наткнулся на что-то интересное. Сначала ему показалось, что это старинные гобелен, однако когда он развернул ткань, то застыл, изумившись.       — Это… генеалогическое древо? — видя имена и даты рождения, следующие друг над другом, предположил он. Сверху он нашёл имя Эрвина, далее, вероятно, его родителей, а ещё ниже других родственников. Он бегло просмотрел их всех, пока не дошёл до нижних, самых древних имён.       — Как любопытно… — пробормотал Леви. — Его мама, кажется, она из очень древнего рода…       За изучением древа Леви забыл о времени, а когда опомнился, аккуратно свернул его и продолжил поиски. В итоге он нашёл пару забавных рождественских игрушек для мелких ребят и очень милую шляпку и перчатки для Изабель. А ещё старые гирлянды, которые могли украсить их комнату на постоялом дворе.       «Надеюсь, это не особо ценное для него, — спускаясь с чердака, размышлял Леви. — Но спросить всё же стоит».       Однако, к сожалению, в эти дни в поместье лорда Эрвина не было. Как сказал Майк, молодой господин делал рождественские подарки и посещал званые вечера. Поэтому Леви на свой страх и риск решился подарить найденные вещи своим друзьям. А заодно купить им по вкусному рисовому пудингу.       «Наверняка они захотят, чтобы я провёл Рождество с ними, — Леви отправился на постоялый двор в день праздника, — а я сам не знаю, чего хочу. Господин так и не вернулся, наверное, его сегодня не будет…»       Но всё-таки, на ночь он не остался, хотя они и правда просили. Леви с ребятами украсили комнату гирляндами и игрушками, которые он нашёл на чердаке, а Изабель даже пыталась что-то сама приготовить, хотя из-за отсутствия опыта получилось не очень: ведь прежде они добывали готовую еду, и максимум — жарили её на открытом огне. К счастью, в харчевне сегодня тоже было праздничное меню, и им удалось отведать кусок запеченной индейки на ужин и закусить мясным пирогом. А рисовый пудинг стал настоящим праздничным десертом.       — Впервые чувствуется, что праздник — это действительно праздник! — с восторгом произнесла Изабель, когда все объелись. — И вокруг нас теперь настоящее Рождество! — она радостно оглядела стены комнаты. — Спасибо, братишка! — она искренне его обняла, а Леви в ответ неловко похлопал её по спине. — Точно не останешься с нами? — ещё раз спросила Изабель. — Всё-таки у тебя ещё более особенный праздник.       — Да, мне нужно вернуться, — негромко ответил тот, собираясь. — Надолго покидать особняк мне до сих пор нельзя, и до него далековато ехать. Постараюсь в следующий раз принести ещё чего-нибудь забавного, — видя, как ребятам понравились его подарки, пообещал он.       Распрощавшись с ними, Леви снова отправился в Сэффилтон верхом, ощущая лёгкость на душе. Видеть счастливые лица Изабель и ребят было очень приятно. Мысль о том, что ему удалось сделать их жизнь чуточку лучше, грела его, он верил в то, что путь, который он избрал — верный и поможет сбыться его желанию.       «Жаль, что только тебя нет рядом, Фарлан», — скорбя о потере друга, Леви прикрыл глаза и некоторое время скакал в полной тьме. К счастью, его лошадь знала дорогу к поместью лучше него самого, так что он мог ехать с закрытыми глазами до самого конца.       В особняк Аккерман вернулся почти к ночи и очень удивился, что тот не горел огнями. Все окна были тёмными, как в хозяйской части, так и во флигеле слуг.       «Неужели сегодня нет никакого торжества?» — удивился он, проходя через боковой вход во флигель слуг и добираясь до своей комнаты. Там он переоделся, затем немного посидел на кровати и, понимая, что не хочет спать, взял фонарь и снова спустился вниз. По дороге ему не встретилось ни души, все как будто вымерли. От этого ходить по тёмным пустым коридорам с неярким фонарём становилось жутковато. Леви поспешил спуститься вниз. Однако, дойдя до наряженной гостиной, он заметил слабое свечение. А, подобравшись ближе, понял, что оно исходит от камина.       «Здесь кто-то есть?» — он прошёл в гостиную и чуть сощурил глаза, из-за сумрака не понимая, есть там кто-то или нет. Сначала ему показалось, что тут пусто, но ведь камин для кого-то горел.       — Лорд Эрвин, — лишь подойдя почти вплотную к камину, он увидел, что в кресле рядом с ним сидел хозяин поместья. — Так ты всё-таки вернулся.       Господин Смит сидел, запрокинув голову и закрыв глаза предплечьем. Однако стоило ему услышать голос Аккермана, он отнял руку и выпрямился, бросив на него рассеянный взгляд. В первые секунды, казалось, он его не узнал, однако потом его лицо расслабилось, и появилась слабая улыбка.       — Леви, — проронил он, осматривая парня с ног до головы. — Снова хотел подглядеть?       — Да, вроде того, — Аккерман тоже смотрел на него. Одет сегодня его господин был до безобразия просто: всего лишь в брюки и одну рубашку с расстёгнутым воротом. Ни жилета, ни сюртука, ни шейного платка. Да и волосы как следует не уложены. Совсем не аристократичный вид.       — Почему ты не устроил приём? — Леви поставил фонарь на пол и подошёл к камину. Взял кочергу и как следует поворошил угли, чтобы тот разгорелся ярче. — Я ожидал, что сегодня тут будет полно народу.       — Да… — негромко протянул лорд Эрвин, снова расслабляясь и закрывая глаза предплечьем. — Все эти дни я посещал подобные предрождественские приёмы и уже устал от них. Поэтому сегодня решил просто побыть в тишине.       — Вот как, — Леви поставил кочергу у камина и пошёл обратно.       — Но ты можешь остаться, — услышав его шаги, господин Смит снова отнял руку от лица.       — Ты же хотел побыть в тишине, — остановившись у его кресла, проронил Леви.       — От тебя немного шума, — усмехнулся Эрвин. — Придвинь то кресло, у камина теплее, — добавил он, махнув в сторону. Леви, посмотрев туда, заметил кресло с красными пледом и подушкой, расшитыми рождественскими оленями и снежинками. Теми самыми, которыми они украшали гостиную.       «К слову…» — он осмотрелся вокруг, но не было никакого света, кроме его фонаря и камина. — Через несколько минут уже полночь, а ты даже не видел, как украшена гостиная? Чем занимаются твои слуги, почему они не зажгли ель? — посетовал Аккерман.       — Ах, я отпустил всех, — пробормотал господин Смит. — Они наверняка хотели провести Рождество со своими семьями, ведь несколько лет подряд им приходилось работать на приёмах.       — Вот как, — Леви взял одну из свечей, поджег фитиль и подошёл к ели, зажигая установленные свечи там. Правда, дошёл он только до половины, дальше не смог дотянуться.       — Давай я закончу, — послышался сзади голос господина Смита, который тоже держал свечу в руке. Леви уступил место ему, а сам зажег все остальные свечи, имеющиеся в гостиной. Стало не так сумрачно, но и не так ярко.       — В самый раз, — пробормотал Аккерман, глядя на эту красоту. Ёлка засияла мягким свечением, а золотые шары на ней стали переливаться. Ночью при зажженных свечах все украшения выглядели просто волшебно.       — Да, очень красиво, — закивал головой лорд Эрвин, присоединяясь к нему. — Хотя я вижу это каждый год, но в темноте, кажется, впервые. Будто мы попали в сказку, правда? — его лицо неожиданно засияло какой-то детской невинностью.       — В сказку, да? — хмыкнул Леви, любуясь огоньками. И правда, гостиная выглядела как иллюстрация к какой-то рождественской сказке. А под ёлкой даже лежали подарки — очень милые коробочки разных размеров, перевязанные шелковыми лентами.       — Да, тут и для тебя подарок найдётся, — замечая, как Леви их разглядывает, Эрвин подошёл ближе к ёлке и взял одну из коробочек.       — Ты уверен, что это предназначено мне? — с сомнением протянул Аккерман, но коробочку всё же взял.       — Да, там есть бирка, — рассмеялся господин Смит, а Леви и правда нашёл своё имя.       — Это ведь не ты сделал? — снова скептически спросил он, развязывая ленту. — Не могу представить, чтобы ты сидел и подписывал подарки.       — Ха, нет, прости, — опять заулыбался лорд Эрвин. — Нанаба полностью взяла на себя организацию праздника и подготовила всем подарки. Но купил его я, когда был в городе.       — Правда? — Леви начал разворачивать его с большим нетерпением, а когда добрался до него, затаил дыхание. Внутри лежала красивая баночка с чаем.       — Чай… — прошептал он, внимательно разглядывая её. И ведь не просто какой-то чай! — Он же безумно дорогой! — Леви вскинул глаза на господина. Он видел подобный в чайном магазине в богатой части города, и стоил тот как три его жалованья.       — Да, судя по цене, он должен быть безумно вкусным, — весело отозвался Эрвин. — Тебе легко угодить, зная о твоих тайных желаниях.       — Так уж и тайных, раз о них знает всё поместье, — хмыкнул Леви, тоже повеселев. — Я обязательно его попробую, — пообещал он, прижимая баночку к груди. — Вот только тебе я ничего не приготовил.       — И не нужно, — покачал головой лорд Эрвин. — Вряд ли ты мне сможешь угодить чем-либо, ведь у меня всё есть. Просто составь мне компанию на эту ночь, хорошо?       — Ладно, — согласился Леви, всё же ощущая некоторую неловкость от того, что он получил подарок от господина, а господин от него — нет. Но в чём-то лорд Эрвин был прав: по-настоящему угодить ему действительно было сложно, а формальным подарком отделаться не хотелось.       Подвинув кресло к камину, Леви опустился на него и укрылся пледом, как и мечтал, а Эрвин вернулся к своему, и они вместе устремили свои взгляды на украшенный камин.       «Что ему нравится? — задумался Леви, снова глядя на горящую ель и подарки под ней. — Охота? Верховая езда? Танцы? Он хорош во всём, но сложно сказать, нравится ли это ему на самом деле или он делает, потому что так положено. Вино? Да, пожалуй. Как и сказала Нанаба, от бутылки хорошего вина никто не откажется. Но это тоже… Разве что, книги? У него много книг, я часто застаю его за чтением… Но я не очень разбираюсь в этом и могу подарить то, что уже есть…»       — А Майк и Нанаба? Разве они не составят компанию тебе? — поинтересовался Аккерман, переводя взгляд на языки пламени в камине. Потрескивание дров и углей очень умиротворяло, ему стало теплее, хотя после ночной прогулки он ещё не отогрелся.       — Нет, они тоже уехали. Решили провести Рождество вдвоём, — вздохнул господин Смит.       — Вдвоём? — удивился Леви. — То есть… между ними что-то есть? Ну… в романтическом плане? — неловко переспросил он.       — Пожалуй, что да, — несколько неуверенно ответил лорд Эрвин. — Но я совсем не разбираюсь в чувствах, поэтому не могу утверждать, — он озадаченно взглянул на Леви, будто искал ответа у него.       — Да, я тоже не разбираюсь в чувствах, — рассеянно проронил Аккерман, не в силах отвести взгляд. — Но по ним и не скажешь, — пробормотал он.       — Ты голоден? — внезапно спросил его лорд Эрвин, меняя тему. — Миссис Потти перед уходом испекла рождественский пирог с индейкой, — он указал на столик между ними, где лежало несколько кусков пирога с мясом и картофелем, а также стоял большой кувшин с каким-то тёмно-красным напитком.       — Не очень, но… — Леви всё же заставил себя опустить взгляд, — пирога бы попробовал, — он отрезал себе небольшой кусок, а лорд Эрвин тем временем разлил по бокалам тёмный напиток.       — Что это? — один бокал он придвинул Леви, второй взял себе. — Я думал, это вино, но оно горячее? — удивился он.       — Глинтвейн, — пояснил лорд Эрвин. — Наверняка ты не пробовал такой напиток? — замечая, как тот с подозрением косится и принюхивается, улыбнулся господин Смит.       — Нет. Но со мной ничего странного не будет? — на всякий случай спросил Леви.       — Абсолютно, — ухмыльнулся господин Смит. — Это всего лишь подогретое вино со специями, фруктами и мёдом. Чай там тоже есть, — добавил он. — Из лепестков роз.       — Ого, — конечно, после такого заявления Леви не мог не попробовать этот чудо-напиток. Который оказался на удивление вкусным.       — Да, а ещё он отлично согревает в зимние холода, — поддержал его господин и тоже сделал глоток.       — Аромат потрясающий, — Леви сделал глубокий вдох и ещё глоток. А потом ещё и ещё, почти забыв о пироге.       — К слову, Нанаба сказала, что ты помогал ей с украшением гостиной, — через некоторое время произнёс Эрвин, наливая ему ещё.       — Да, в таком мне ещё не доводилось участвовать, к тому же, потом она угостила меня чаем.       — За чай ты готов сделать, что угодно? — рассмеялся Эрвин, чьи щёки уже порозовели от согревающего и бодрящего глинтвейна.       — В пределах разумного, — процедил Аккерман, который пил его, как чай, но несмотря на кажущуюся невинность, пьянил тот неплохо.       — Вышло очень красиво, — господин Смит, держа бокал с глинтвейном в руках, поднялся на ноги и, подойдя к краю камина, тронул одну из гирлянд. — Ты знаешь, почему дома на Рождество украшают венками и букетами из остролиста и омелы? — внезапно спросил он.       — Без понятия. Это такая традиция? — пожал плечами Леви.       — Омела и остролист — два вечнозеленых, очень нарядных растения. Ты прав, это уже стало традицией. Согласно поверью, венец Христа был не терновым, а из колючего остролиста, поэтому его ягоды, изначально белые, как у омелы, покраснели от его крови, — рассказал лорд Эрвин.       — А каковы они на вкус? — Леви тоже поднялся на ноги, подошёл к камину и сорвал с гирлянды одну из ярко-красных ягод. Однако господин Смит успел вовремя перехватить его руку.       — Не стоит, они ядовиты, — предупредил он. — Впрочем, от одной ягоды ничего не будет, можешь попробовать.       — Хах, уже звучит не убедительно, — хмыкнул Леви и бросил ягоду в камин. — А что насчет омелы? У неё тоже есть какая-то легенда?       — Оу, тут история интереснее, — блеск свечей отразился в его радужке, отчего взгляд показался зловещим. Он сделал глоток тёплого вина и лукаво улыбнулся. — Омела символизирует бессмертие и долголетие, — начал Эрвин и сорвал белую ягоду. Сжал её в пальцах, немного прокручивая.       — Звучит неплохо, но почему у тебя такой вид? — с подозрениями спросил Леви. — Будто ты что-то замышляешь?       — Я постоянно что-то замышляю, разве у меня бывает другой вид? — сдерживая смех, спросил господин Смит и сделал ещё глоток глинтвейна. Таким весёлым и беззаботным Леви ещё никогда его не видел. Лорд Эрвин был расслаблен до предела и полностью снял свою маску сдержанного аристократа, отчего его лицо стало настолько живым и интересным, что Леви просто не мог оторвать от него взгляд.       Поставив на край камина свой бокал с глинтвейном, господин Смит подошёл ближе к Леви. Он раздавил ягоду омелы в пальцах и раскрыл ладонь перед Аккерманом.       — На что похоже её содержимое? — мягко спросил он. Леви лишь повёл плечами, глядя на капли на его ладони.       — Не знаю. Какая-то белая вязкая жидкость… — пробормотал тот и осёкся, поймав себя на неприличной мысли. — Эй, это ведь не то, о чем я подумал? — тут же мрачно спросил он, глянув на весёлого господина снизу вверх.       — Именно, — подтвердил его догадку тот. — Из-за вязкости ее белых и прозрачных плодов кельтские друиды почитали ягоды как оплодотворяющую росу божественного происхождения.       — Роса божественного происхождения? — лицо Аккермана тут же перекосило. — Оплодотворяющая?       — Да. Для них омела прежде всего была фаллическим символом, — спокойно произнёс лорд Эрвин. — Символом мужского плодородия, — уточнил он на всякий случай.       — Ха-ха, забавную байку ты сочинил в рождественскую ночь, — усмехнулся Леви, отведя взгляд. Около камина ему стало жарко, да и глинтвейн начал неплохо гонять кровь в его теле.       — Что ж, это лишь одна из легенд одного из народов, — не смутившись, ответил лорд Эрвин. — Но в целом, во многих из них омела считается любовным символом. К примеру, по традиции мужчина и женщина, оказавшиеся вместе под веткой омелы, обязаны поцеловать друг друга — даже если они незнакомы. Те, кто поцеловался под таким венком на Рождество, считаются помолвленными — и в наступающем году непременно сыграют свадьбу.       — Какое счастье, что мы оба мужчины, и это обязательство можно не исполнять, — процедил Леви, вновь кривя губами. — Её ягоды тоже ядовиты? — он снова скользнул взглядом по руке господина с раздавленной ягодой, достал платок из кармана и протёр его пальцы.       — Да. Но в небольших дозах могут служить лекарством, — отозвался тот.       — Вот как, — Леви убрал платок и поднял на него глаза, поймав себя на мысли, что господин Смит находится очень близко к нему.       «Надеюсь, он не собирается это сделать?!» — ошеломленно подумал Аккерман, поскольку лорд Эрвин смотрел на него так серьёзно, словно решался на что-то. Да ещё ко всему прочему, склонил голову…       В гостиной повисла абсолютная тишина. Да что, в гостиной, кажется, весь дом был пуст. Может пара слуг и осталась, но в целом, вряд ли сейчас мог кто-то прийти сюда. Но ситуации это не упрощало: Леви понял, что затаил дыхание и слушает, как сердце стучит в ушах, а лорд Эрвин застыл, словно камень, только глаза пылали не хуже, чем огонь в камине. В этом полумраке и при блеске свечей цвет у них и впрямь был каким-то колдовским.       — Кажется… ты немного перебрал, господин, — пробормотал Леви, видя, что тот и впрямь начал склоняться к нему со странным намерением. Но вовремя смог остановиться.       — Да… прости, — Эрвин отпрянул назад и зажал переносицу пальцами. — Несмотря на мягкий вкус, глинтвейн хорошо ударяет в голову.       — Женщинам с тобой и впрямь опасно оставаться наедине, — проговорил Аккерман, ощущая сухость в горле. Он взял с камина бокал с остатками напитка и осушил его. После чего свечки на ёлке поплыли у него перед глазами.       «А может и зря… я его остановил?» — мелькнула у него странная мысль, и Леви тут же затряс головой, вытряхивая её оттуда.       — Нет, всё в порядке, — пробормотал господин Смит. — Обычно я хорошо контролирую себя, просто момент был уж очень… необыкновенным, — улыбнулся он.       — У тебя было много женщин? — внезапно резко, даже с каким-то нажимом спросил Аккерман, ошеломив его.       — О таком… не очень прилично спрашивать, — чуть побледнев, ответил лорд Эрвин.       — А разговаривать о семенной жидкости в Рождество прилично? — скептически произнёс Леви, возвращаясь к столу с бокалом Смита, наполняя их оба и передавая один хозяину.       — Это же просто легенда, — неловко пробормотал Эрвин, жадно делая несколько глотков.       — Но из всех легенд ты выбрал именно эту, — поддел его Леви. — Хорошо, начну я, — он тоже сделал два больших глотка и с шумом выдохнул. — У меня не было, ни одной. И даже той, которая бы мне нравилась, в которую я бы был влюблён или которую хотел.       — Но у тебя же кто-то остался? — удивился Эрвин.       — Да, но к ней я отношусь как к младшей сестре, не более, — покачал головой Леви. — Если честно, живя в той грязи, я вообще удивлялся, как люди сношаются и рожают людей… Мне было не до этого. А помня о том, какие унижения приходилось терпеть матери, подобные вещи вызывают у меня отторжение. Для меня это в первую очередь грязь и мерзость, — признался он. — Теперь твоя очередь, лорд Эрвин, — подняв бокал, объявил он. — Уж в этом ты меня наверняка превзошёл. Впрочем, как и во всём остальном.       — Ненамного, — скованно улыбнулся господин. — Боюсь, что разочарую тебя, — удрученно вздохнул он.       — Неужели ты спал со шлюхой, — с отвращением проговорил Леви. — Тогда да, очень разочаруешь.       — Нет, я уже говорил тебе о своём отношении к падшим женщинам. К их услугам… я не прибегал.       — Тогда что? С замужней? Или наоборот? С девой?       — Да, — признался господин Смит. — Когда ты рассказывал историю своего друга, я почувствовал себя виноватым… Ведь у меня случилась та же ситуация.       — Постой, ты про Фарлана? — опешил Леви. — Получается…       — Да, она была служанкой в моём доме, — поведал лорд Эрвин. — Это было давно, лет восемь назад. Тогда я ещё был юным, а девушек по давней традиции приводили в господскую комнату, чтобы греть постель… И если господин желал, она могла остаться на ночь. Во мне тогда пробудился интерес, и я пожелал… — он прижал ладонь ко лбу, а Леви нахмурился, слушая эту историю. Если Эрвин упомянул Фарлана, значит, этим всё не закончилось.       — Но на утро я пожалел об этом, — продолжил господин Смит.       — И почему же? Тебе не понравилось? — глухо спросил Аккерман.       — Вся постель была в крови. Я тогда не знал, как вести себя с женщиной, особенно, такой юной и невинной… А я не мог сдержать своего желания и обуздать страсть. Всё вышло из-под контроля, и я чуть не убил её там. У неё было сильное кровотечение, к счастью, доктор вовремя прибыл и смог остановить его. Я ощутил себя настоящим монстром и после этого запретил приводить служанок в мои покои. И не мог спать с женщинами долгое время. А потом узнал, что она ещё и забеременела, — усмехнулся он, да и Леви не смог сдержать ироничного смешка. — Мне было стыдно за всё это, я ощущал, что сделал неправильный выбор, поддавшись эмоциям и соблазну. Нехорошо так говорить, но к счастью в скором времени у неё случился выкидыш. Она сильно переживала по этому поводу. Мне не хотелось больше мучить эту несчастную девушку, я дал ей денег и устроил в другое поместье, где хозяйкой была старая леди. Больше мы с ней никогда не виделись, — завершил он и припал к бокалу с глинтвейном.       — Прости, я не знал, что всё было так, — теперь и Леви почувствовал себя виноватым. Да ещё омрачил праздник такими неприятными воспоминаниями. — Поэтому ты…       — Да, — не дав ему сказать, продолжил господин Смит. — С баронессой фон Мерц мы почти помолвлены, но близости между нами не было.       — Но теперь-то ты знаешь, как всё нужно делать, — отметил Леви и опустил глаза, глядя в пол.       — И всё же этот страх сидит глубоко во мне. Как и другой, — проговорил лорд Эрвин.       — Какой ещё? — с придыханием спросил Леви.       — Я не хочу… Я боюсь поддаться страсти. Не той сиюминутной, что возникает в порыве близости и угасает вместе с ней. А настоящей, мучительной страсти, которая изводит, из-за которой мутится разум, из-за которой забываешь обо всех своих стремлениях и целях, забываешь о семье, о мире, обо всём, кроме объекта своего неуемного желания. Становишься её рабом, тираном, извергом и всеми силами пытаешься обладать и подчинить себе человека, которым одержим. Удушающая страсть, которая разрушает всё вокруг и себя самого. Вот этого я боюсь, — признался Эрвин.       — Говоришь так, будто тебе это знакомо, — прошелестел Аккерман.       — Нет, но… я видел подобное. Видел, во что превращаются люди, одержимые страстным чувством. Как они забывают о своём положении, долге, чести, обязанностях… И я не хочу становиться таким. Поэтому стараюсь держать со всеми дистанцию. Если это подкосит меня, то разрушит все наши планы. Я не могу позволить этого.       — Странно, но по тебе не скажешь, что ты можешь поддаться страстным чувствам, — проговорил Леви. — Ты очень хладнокровный и уравновешенный, все твои эмоции под контролем, а разум всегда впереди. Разве можешь ты, господин, поддаться низменным страстям? — недоумевал он.       Лорд Эрвин ответил не сразу. Он некоторое время просто смотрел на Леви, будто не мог решить, что ему сказать       — И впрямь хороший вопрос, — внезапно расслабился он и упал в кресло. — Развёл такую демагогию перед тобой, а сам-то? Если я их никогда не испытывал, то чего боюсь? Может я и правда не способен на такое и любое стремление смогу подавить разумом? Но всё же… — он повернул голову и снова посмотрел на Леви. — Всё же, кажется, не зря я так боюсь.       — Тогда тебе стоит меньше пить, вот и всё решение, — брякнул Аккерман. — Я тебе всегда говорил, что выпивка не приводит ни к чему хорошему. Лучше пить чай.       — Да, но… сейчас здесь никого нет, кроме нас с тобой. Поэтому, даже если я сделаю что-то нехорошее, ты меня остановишь? — его глаза снова сверкнули в блеске свечей.       — Если тоже посчитаю это нехорошим, — пробормотал Аккерман.       — Как здорово, что ты сегодня здесь, — его губы изогнулись в мягкой улыбке. — Оказывается, с тобой так просто поговорить по душам… Раньше у меня ни с кем не получалось, даже с Майком.       — Наверное, из меня получилась бы хорошая подушка для утешения, — себе под нос проворчал Леви. — Но я рад, что ты раскрыл о себе даже такие постыдные вещи. Не думал, что ты так доверяешь мне.       — А ты? — взгляд господина Смита вновь наполнился лукавством. — Есть ли что-то постыдное в твоей жизни, о чем ты бы предпочел умолчать?       Леви некоторое время пространно смотрел на него, будто пытался припомнить, что в его жизни было неприятное или позорное.       — Нет, — в итоге ответил он. — Ты уже знаешь всё нелестное обо мне.       — Ох, тогда за это стоит выпить, — улыбнулся господин Смит и поднял бокал. Леви наблюдал, как тот подносит его к губам и делает глотки, а затем перевёл дыхание.       — Ты мне нравишься, лорд Эрвин, — внезапно произнёс Леви, отчего тот чуть не подавился.       — Правда? — он несколько раз кашлянул и с сомнениями посмотрел на Аккермана. — А я думал, ты еле меня выносишь.       — Да, поначалу я и правда тебя терпеть не мог, — признался Леви. — Не выносил твоё самодовольное и надменное лицо, твой высокомерный равнодушный взгляд, хотел заехать по нему пару раз, — хмыкнул он. — Но теперь узнал другого тебя. Когда ты снимаешь эту маску, я вижу другого человека. Сомневающегося, ранимого, в чем-то неуверенного. Мне хочется защищать и оберегать тебя. Понимаю, что ты в этом не нуждаешься, — тут же добавил он. — Просто такие чувства вызываешь сейчас, — договорив, Леви тоже приложился к бокалу, не понимая, зачем всё это сказал.       — Я польщён. Очень приятно слышать от тебя такие слова, — расцвел в улыбке Эрвин. — Сегодня большой праздник. Если у тебя есть какое-то желание, то я готов исполнить его. Если оно мне по силам, — предложил он, наверняка растроганный этим моментом.       — Да, — Леви, допив свой глинтвейн, сильнее, чем нужно, поставил бокал на стол, отчего господин Смит вздрогнул. — У меня есть желание, которое можешь исполнить только ты.       — И какое же? — спросил лорд Эрвин и изумленно замер, когда Леви подошёл к нему, склонился и обхватил ладонями его лицо. — Похоже, ты тоже перебрал… — рассеянно проронил он, не шевелясь под пристальным взглядом.       — Эрвин, стань королём, — слова, прозвучавшие из уст Леви, стали ударом грома. — Устрой переворот, захвати власть и возглавь её. Переверни всё в этой стране. Я хочу видеть корону на твоей голове, — его ладони поднялись чуть выше, а пальцы забрались в светлые волосы. — Я хочу поклоняться тебе. Если уж перед кем преклонять колени и склонять голову, то только перед тобой. На троне должен сидеть такой человек, как ты — умный и целеустремленный, решительный и непоколебимый. Сделай это. А я помогу тебе захватить и удержать его. Хочу называть тебя не своим господином, а своим королём.       — Леви, ты… — ошеломленно прошептал господин Смит, — Ты слишком веришь в меня… И возлагаешь на меня нереальные надежды.       — Почему? Разве тебе это не по силам? — Леви отпустил его лицо, но сжал предплечья, которые лежали на подлокотниках кресла.       — Стать королём не так просто, как ты думаешь, — покачал головой господин Смит. — И для этого мало совершить лишь один переворот. Если в тебе нет ни капли королевской крови, трон ты занять никак не сможешь.       — Я видел твою родословную. На чердаке. Нанаба сказал, что там я смогу найти подарки для друзей из старых вещей. И я там нашёл полотно с древом. Предки твоей матери, они…       — Да, они связаны с родом, из которого исходит королевская ветвь. Но это слишком отдалённое родство, есть наследники гораздо ближе.       — Да, пока они живы, — хладнокровно проронил Аккерман.       — Леви, — господин Смит медленно покачал головой. — Я ценю твою веру в меня. Но пока… мне кажется это нереальным. Хотя… — он тут же задумался, а потом ухмыльнулся. — Если я стану королём, тебе придётся жить в холодном сыром замке с затхлым запахом и отсутствием уборных. Ты готов к этому?       Лицо Аккермана в этот момент стало таким перекошенным и забавным, что Эрвин не сдержался и рассмеялся.       — Ладно, черт с тобой, — Леви выпрямился, подошёл к столу и допил остатки глинтвейна прямо из кувшина, а потом закусил пирогом. — Оставайся графом Сэффилтонским, лорд Эрвин. И… предавайся страстям.