Вечность

Риндо сжимает руку Лили в своей сильнее, когда двери в особняк распахиваются. Девушка с интересом в глазах разглядывает дорогое убранство, а Хайтани пытается почувствовать сумасшедшую вампиршу раньше, чем она придёт сама, учуяв человека. —Не отставай, — блондин, хмурясь, проходит в большую комнату. Лили торопится за ним и давится сухим кашлем. В зале всё как обычно. Диваны стоят строго напротив друг друга, подушки расставлены по краям, комната подсвечивается мягким светом настенных ламп. Всё идеально и чисто, как и любит Ран. Но самого его нигде нет. Перед глазами мелькает тёмное пятно, и Риндо отступает назад, машинально дернув пискнувшую девушку к себе за спину. —Вот это гости! — громко произносит спрыгнувшая с перил второго этажа Т/и, — Риндо, почему ты прячешь от меня её? — тон полон ненастоящей обиды, дутые губы заставляют его закатить глаза. Рыжая дёргается от её взгляда на себе. —Потому что тебе уже восемьдесят семь, а ты всё ещё не можешь контролировать себя, — отвечает холодно и с ядовитым презрением. Хайтани не взлюбил эту вампиршу с первой встречи, его брату она приглянулась. —Буду контролировать себя, — Т/и передразнила его, кривляясь, — стану такой же скучной, как ты. Лили снова кашляет, привлекая внимание вампиров. Она смотрит с опаской и сжимает локоть Риндо, облокачиваясь головой о крепкую спину. Хайтани поджимает губы, понимая, что времени на споры нет. —Где Ран? —Скоро спустится, он занят какими-то делами, — Т/и поправляет лямку майки с глубоким вырезом, ложится на диван и берет бокал с густым вином в руку. Вампирша, расслабленная абсолютно, не сводит с них взгляд, переводит его то с рыжей, то на него. А красные глаза безумны, в них пляшет больной интерес. После глотка багряной жидкости её губы становятся ещё красней. Риндо сжимает челюсти плотней, эта сумасшедшая не поймёт насколько всё серьёзно, даже если попытаться доходчиво объяснить. —Извините, что задержался, — не громкий голос старшего брата отвлекает от гляделок с вампиршей, и заставляет Лили за его спиной крупно вздрогнуть. Ран спускается по лестнице закатывая рукава белой рубашки. Одежда на нем слегка помята, верхние пуговицы расстегнуты, на левой стороне шеи красуются две аккуратные ранки от чужих клыков. Хайтани выглядит небрежно, позволяет себе такое только дома, где нет никого лишнего. —Да ничего, вижу, дела были поважнее, — фыркает, прекрасно понимая, что только он волнуется здесь о рыжей девушке. Все остальные заняты обычной рутиной. Это раздражает и злит невероятно. Ран хмыкает, но ничего не отвечает на провокационный тон. Вампир оглядывает высунувшуюся из спины блондина невысокую девчонку. Совсем молодую, с огромными голубыми глазами, смотрящими на всё непонимающе, но с любопытством. Сегодня он убьёт её, заставив сердце перестроиться и биться по новой. Хайтани кладёт руку на плечо Т/и, и та приподнимает резко голову. Улыбается с обожанием, показывая клыки. —Нужно поговорить, перед тем как проводить ритуал, — ровный голос лишённый эмоций пугает Лили больше чем женский, что был ими наполнен до краёв. Риндо с готовностью кивает и берёт почти прозрачную девичью руку в свою. —Наедине. —Я не оставлю её здесь, — хмурит светлые брови, смотря брату в глаза. Девушка шумно вздыхает от силы, с которой была сжата её рука. Т/и картинно закатывает глаза и вертит в руках пустой бокал. —Т/и ничего ей не сделает, — у Рана в глазах скука и совсем толика заинтересованности в отношениях этих двоих, — так ведь? — он смотрит на вампиршу, которая уже мурчать готова от его поглаживаний по плечам и шее. —Ага. Не волнуйся, Риндо. Младший шепчет Лили, что с ней всё будет в порядке, та не пойдёт против слов Рана. Рыжая кивает и просит вернуться побыстрее, напоследок сжимает его пальцы сильнее. Братья уходят бесшумно и быстро, тенями перемещаясь в кабинет на верху, а она застыла посреди большой богато украшенной комнаты в своей потрепаной тёплой куртке и не знает куда деться. —Присаживайся, — Т/и показывает рукой на диваны и подтягивается сама на подушках выше. Смотрит как девушка усаживается на противоположную софу и мнет край одежды в руках, не поднимая на неё глаза, — сегодня ты станешь вампиршей, да? Как я! Т/и хохочет чему-то своему очень громко, и Лили, пусть не понимая ничего, улыбается ей уголком губ. Не показывает, что на словах «как я» пошли мурашки ужаса по коже. —Да, — кашль подходит к горлу, и рыжая прикрывает рот рукой, жмурясь. Не замечает, как вампирша исчезает на секунду и возвращается с графином воды в руках. Она протягивает ей, склоняя голову на бок и хлопает длинными ресницами часто. —Спасибо, — принимая воду, Лили хрипит, и руки у неё дрожат. Т/и садится обратно, наблюдает за жадными глотками. —Это так романтично, — вампирша вздыхает мечтательно, — многолетний вампир и смертельно больная смертная, которая станет как он, и у неё всё пройдёт. Счастливая вечность и всякое такое, — бормочет тяжело вздыхая и тянется за высокой зелёной бутылкой. Лили немного теряется. Она держится за саднящее горло и не понимает такой быстрой смены настроения. Ещё минуту назад вампирша была спокойна, если к ней применимо это слово, а сейчас на неё напала меланхолия. —А это твоё решение? — Т/и потпирает щеку рукой и смотрит на неё неожиданно здраво и серьёзно. Рыжая боялась Риндо при первой встрече, когда он убил человека, напавшего на неё. Она думала, что он ужасный вампир, но теперь есть та, кого она страшится большее. Т/и никого перед её глазами не убивала и не калечила, но что-то в ней, её взгляде заставляет сердце сжиматься и желать оказаться где-то подальше. —В смысле? —Стать вампиром, глупышка, — фраза у неё получилась какой-то мягкой. Лили пожимает плечами. Она об этом не задумывалась, Риндо предложил выход, а рыжая просто не хотела умирать. Боялась смерти до дрожи в коленях: так страшно было лишиться всего, что окружало. —Главное, не жалеть потом. —А ты жалеешь? — спрашивает резко, но тут же сжимается вся. Т/и только пожимает плечом легкомысленно и поджимает ноги под себя. Но глаза у неё живые, потому выдают задумчивость. Будто вспоминает что-то далёкое и неприятное. Лили боится, что лезет туда, куда не стоит, но поздно об этом задумываться. —Иногда, — несмотря на то, что вампирша выглядит снова расслабленой, её глаза выдают: ей грустно вспоминать, но она почему-то продолжает, — так-то я стала вампиром не по собственному желанию. —Что? — у рыжей яркие глаза распахиваются широко. —Ага, — Т/и ерзает на софе, садясь удобнее, когда замечает чужую заинтересованность, на губах предвкушающая улыбка рассказать историю, — восемьдесят семь лет назад я возвращалась домой с работы. Я, кстати, работала в швейной лавке, там было очень здорово. Но тогда было уже темно и очень холодно, из-за угла вышла громкая компания, они смеялись и кричали что-то. Местная банда, в то время они были очень популярны. Думала, что пройду мимо, но один из них заметил меня. Рассказ был немного рванным, Т/и говорила то с воодушевлением, то делала голос тише. Красные глаза были пустыми, словно вампирша была далеко от безопасного особняка, стояла там, у фонаря, что освещал тёмную улицу, и смотрела как высокие парни, животно и пьяно ухмыляясь, идут на неё. Лили не хочет слушать дальше. Она хмурит брови, отводит взгляд, но не просит Т/и прекратить. —Их было четверо, — вампирша задумчиво склоняет голову, — да, четверо. От них несло пивом и дешёвыми сигаретами, — взгляд, который она кидает на девушку перед собой обретает осмысленность, — впрочем, они не сделали ничего необычного. Мужчины — Т/и фыркает пренебрежительно, — грязные бесполезные свиньи, только и могут, что уничтожать всё и всех вокруг. Оставили меня лежать там, я молила Бога даровать мне смерть, а он наслал проклятье, — её руки сжимают подлокотник, и Лили кажется, что она его сейчас сломает, — какой-то сердобольный вампир спас меня, но оставил разбираться со всем самой. —А что было с теми мужчинами? — её голос дрожит, девушка смотрит испуганно. —Я их убила, — Т/и хихикает, прикрывая глаза, — слышала о кровавом море в 1955 году? —Убийство банды прямо в их казино? — вампирша гордо и довольно кивает, — когда полицейские не могли определить даже личности, потому что от них остались только раскрошеные кости и море крови, — продолжает слабым голосом. —Они были в таком ужасе, ты бы видела, — злая ухмылка растягивается на губах, Лили смотрит на неё завороженно, — молили о пощаде как маленькие дети и смотрели как череп их дружка ломается у меня в руках. Слабаки. Т/и на большом диване выглядит крошечно маленькой и почти безобидной. Сейчас только алые глаза выдают в ней сумасшедшую убийцу, способную в одиночку разнести пятьдесят опытных бойцов. —А потом меня нашли Хайтани, — вампирша поджимает губы и откидывается на спинку, — и Ран заставил выполнять всю грязную работу. На самом деле, мужчины-вампиры отличаются от обычных мужчин только большей брезгливостью и непонятно откуда взявшимися манерами. У Т/и был до смешного недовольный голос. Лили невольно обнимала себя руками крепче, когда она снова сменила свое настроение. —Я думала, ты здесь добровольно, — рыжая заправляет прядь волос за уши и кашляет. Лили думала, что между ней и Раном что-то большее, чем работа Т/и на него. Вампирша становилась так похожей на человека, стоило ему лишь прикоснуться. Риндо выглядел точно так же, когда она обхватывала его щёки перед тем как поцеловать. А старший Хайтани бросал на неё частые взгляды, полные заботы. —Теперь— да, много лет прошло с нашего знакомства. Т/и замолкает. Звенящая тишина после такого разговора кажется почти неестественной. Лили пальцем гладит граненный стакан и вслушивается в собственное дыхание — единственный звук. Вампирша же вспоминает ссоры с Риндо, первые касания Рана, который ненавидел прикосновения чужих людей к себе. А девушка решается на последний вопрос: —Ты жалеешь? —Да. Простое твёрдое «да», а для неё — ведро ледяной воды. Обезоруживающе и страшно. Т/и пояснять не собирается, бросает взгляд на лестницу и переводит снова на неё. —Ты ломала себе что-нибудь? — вампирша улыбается так же, как когда только встретила их с Риндо. Пугающе, с каплей сумасшествия. Но теперь Лили взгляд не отводит. —Да, упала в детстве с дерева и сломала руку, — зачем-то дополняет ненужными подробностями. —М-м-м, бедняжка, — Т/и смотрит жаластливо, — умножь боль на тысячу и поймёшь, что значит обращение, — резко склоняет голову и вскакивает, пока рыжая открывает рот и от неожиданности припадает к спинке дивана, — но ты не волнуйся, ладно? Эйфория от собственной мощи снесёт тебе крышу, — шепчет наклонившись к ней. Хайтани спускаются в тот момент, когда Т/и сидит на подлокотнике и рассматривает свои красные когти с преувеличенной заинтересованностью, а Лили опять кашляет. Вампирше достаточно одного взгляда на Рана, чтобы понять, что ей уже пора. —Удачи, — игриво подмигивает и уносится тенью наверх. Лёгкое прикосновение Рана к своей ладони замечает только она. На Лили находит какое-то облегчение. До этого момента девушка не замечала в каком напряжении находилось её тело. —Всё готово, — Риндо присаживается перед ней на корточки и берет её руки в свои, — мы можем начать сейчас. Лили вспоминает, что не успела спросить Т/и почему та жалеет. Вечность скучна для неё? Или в человеческой жизни есть что-то, что было бы ценнее, чем вампирская всесильность? Рыжая думает, что хочет жить. Быть с Риндо, чувствовать лучи солнца на своём лице, есть клубнику в постели с утра. Без обращения этого не будет. Без обращения она умрёт через несколько месяцев, как и сказал врач, не успев насладиться всем, что так любила. —Хорошо, — Лили поднимается на слабых ногах и держит Риндо под локоть. Ран смотрит на них нечитаемым взглядом. Многих ли он обратил? Или голубоглазая станет первой? В любом случае Хайтани выглядит уверенно и ненапряженно. Ему не страшно доверить свою жизнь. Да и смерть тоже. —Я буду в другой комнате, — Лили смотрит испуганно, — только глава семьи может присутствовать на ритуале. У других может проснуться жажда. —Риндо, пожалуйста… —Но потом я буду рядом. Всегда буду, обещаю, — блондин гладит её волосы и смотрит с нежностью и виной. Она бросает на него последний взгляд и заходит в тёмную комнату за Раном. Слышит стук собственного сердца в ушах, наверное, в последний раз. —Не нужно так волноваться, — Ран облокачивается поясницей о край стола и оглядывает шею. Тонкую и хрупкую, — оно того стоит. —Правда? —Разумеется. *** Т/и лежит на огромной постели и опирается ногами о стену, подушки были предусмотрительно раздвинуты в стороны. Она поёт мотив какой-то заевшей в голове песни тихо и держит руку на плоском животе под майкой. Её тело не такое же, как было при жизни. Теперь оно более подтянутое, пусть и без твёрдых мышц. Теперь оно не совсем живое, пусть и может принимать пищу и чувствовать боль. Т/и не дёргается, когда протяжный крик из комнаты в конце коридора заполняет уши, продолжает петь и немного двигает ногой в такт. Она слышит, как приходит Ран, но не обращает на него внимание, пребывая глубоко в своих мыслях. Он хмыкает на её позу и ложится рядом, замечая ладонь на животе. Лёгкими движениями гладит бедро и перебирается ледяными пальцами выше, чтобы, оперевшись на локоть, увести руку от живота и переплести пальцы. Т/и смотрит на него вопросительно и ничего не говорит, только позволяет нависнуть над собой и поцеловать крепко. Запах крови, вина и заживляющих мазей окутывает с головой. Это странно, но ей даже нравится. —Не думай ни о чём. То, что у тебя есть сейчас, намного ценнее того, что могло бы быть, будь ты обычной, — вкрадчивый шёпот прямо в губы. —Компания тебя и Риндо на всю жизнь? — поднимает бровь, а Ран смеётся низким голосом и поддаётся вперёд. —Сила, которую не суждено познать людям.