Любовь долготерпит, милосердствует,
любовь не завидует, любовь не превозносится,
не гордится, не бесчинствует, не ищет своего,
не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде,
сорадуется истине; всё покрывает,
всему верит, всего надеется, всё переносит.
Кор. 13,4-8.
— Ты можешь уже успокоиться? Голова болит из-за тебя. Ноэ мрачным и раздражённым взглядом следит за мельтешащей фигурой Габриэля, который последние полчаса не перестаёт нарезать круги по гостиной комнате, периодически поглядывая на настенные часы, словно те ему ответы на все вопросы могут дать. Маг замечает, как тот постоянно сжимает и разжимает ладонь, пытаясь справиться с волнением, и при каждом его движении огонь в камине вспыхивает сильнее. И это ещё больше распаляет зарождающуюся злость в груди демона. Ночью он снова заснуть не смог, свежие раны ноют так сильно, что аж зубы сводит, заживающие рёбра при каждом движении волну обжигающей боли по телу пускают, а следы на щеке и шее, оставшиеся от когтей Всадника, до сих пор нарывают. Из-за этого просто плохое настроение быстро пересекает отметку «очень плохое», становясь ужасным. И встревоженный вид Габриэля, который больше ни слова не произнёс после их ночного разговора, только усложняет всё. Ноэ действительно старается не злиться. Он понимает, что Габриэлю сейчас гораздо тяжелее, чем ему или Аннабель. От Влада и Лайи нет никаких вестей уже вторые сутки, и с каждым часом свет в глазах Габриэля медленно, но верно тускнеет, сменяясь глухим отчаянием и едким страхом. Наверное, лишь здравый смысл сдерживает его от того, чтобы не сорваться и не отправиться к ним. Именно поэтому маг просто заставляет себя успокоиться, прислушиваясь к голосу разума, ибо в душе сейчас такое же цунами из сомнений, волнения и тревоги. Чувства эти сильны, непривычны. Справляться с ними слишком тяжело тому, кто привык их подавлять и игнорировать. И мельтешащий перед глазами Габриэль этому никак не помогает. — Болит голова — выпей обезболивающее, — отрывисто отвечает Габриэль, даже не смотря в сторону Ноэ, что того ещё больше бесить начинает. Он ведь сейчас в таком состоянии находится, что любое слово красной тряпкой может стать. — Не обращай внимания, — доносится спокойный и немного сонный голос Аннабель. Она спускается по лестнице, попутно заплетая волосы в свободную косу. Аннабель присаживается на диван напротив Ноэ, и тот замечает тёмные круги под её глазами и лёгкую бледность лица. Она ведь тоже не спала этой ночью, проведя с ним всё время, меняя перевязки, следя за тем, чтобы раны не воспалились, тем самым замедляя процесс регенерации. Они из-за этого чуть ли не до хрипа спорили, ибо магу не нужны были такие жертвы с её стороны. — Ноэ тоже переживает и ведёт себя, как мудак, чтобы скрыть это. — Как мудак? — возмущённо переспрашивает Локид, полностью переключая своё внимание на Аннабель. — Я как раз единственный, кто сохраняет ясность разума и не поддаётся панике. То, что вы по дому бегаете и руки заламываете, как-то решит нашу проблему? — Ты вчера раз десять за полчаса нашего разговора предложил мне отправиться на помощь Владу и Лайе, — преувеличенно спокойно напоминает Аннабель, удобно откидываясь на спинку дивана. — Не вздумай, — почти рычит Ноэ, кидая в сторону Аннабель предупреждающий взгляд каре-голубых глаз. — А потом два стакана разбил, потому что из-за волнения руки тряслись, — она уголки губ в лёгкой улыбке приподнимает, а в глазах при этом озорные огоньки загораются. Маг отвечает ей широкой ухмылкой, делая незаметный жест запястьем, медленно приподнимая лежащую на кофейном столике книгу и тут же запуская ею в Аннабель. Надо отдать должное, ибо рефлексы её прекрасно развиты, и, даже несмотря на бессонную ночь, она молниеносно реагирует, в сторону наклоняясь, провожая падающую на пол книгу обескураженным взглядом. — Это в тебе тоже сейчас голос разума говорил, да? В ответ Ноэ лишь показывает ей выставленный средний палец, на что Аннабель посылает ему воздушный поцелуй. Даже Габриэль, всё это время мрачно наблюдающий за их перепалкой, не удерживается от мягкой улыбки. — Вас оставили всего на два дня, а вы уже книгами разбрасываетесь, которые являются ровесниками Влада. Ноэ, Аннабель и Габриэль тут же вместе, словно по команде, вскакивают на ноги, резко разворачиваясь, замечая стоящую в дверном проёме Лайю. Она плечом легко опирается о каменную стену, попутно расстёгивая пальто и стягивая широкий шарф. Спустя несколько секунд рядом с ней появляется Влад, и Аннабель слышит, как Ноэ облегчённо выдыхает. Габриэль ещё мгновение стоит на месте, замерев, словно не до конца осознавая, что Влад и Лайя вернулись, а потом тут же срывается, в пару широких шагов преодолевая до жути раздражающее расстояние между ними. Он одним резким движением прижимает Лайю к своей груди, зарываясь лицом в густые пряди волос, что сейчас выглядят растрёпанными из-за бушующего на улице ветра. Габриэль шумно выдыхает, когда, наконец, прикасается к Лайе, неосознанно сжимая её в объятиях ещё сильнее. Он встречается с внимательным взглядом голубых глаз. Влад всё это время наблюдал за ними с мягкой улыбкой, в которой читаются лишь теплота и нежность. Габриэль протягивает руку, ладонью сжимая плечо друга, и в изумрудных глазах при этом столько радости, преданности и душевной привязанности, что Влад сразу понимает всё, что хотел сказать ему Габриэль. Аннабель, широко улыбаясь, наблюдает за ребятами. Она поворачивается к Ноэ, на лице которого так отчётливо видна маска раздражения и неприязни. Но из-за тёплой улыбки, таящейся в уголках губ, и яркого света в глазах можно понять, что на самом деле он искренне рад, что Влад и Лайя, наконец, вернулись, ведь переживал он за них не меньше, чем Габриэль. Аннабель слегка пихает его локтём в бок, молча прося убрать это постоянное недовольство с лица, на что Локид лишь отмахивается. Аннабель отворачивается и только сейчас замечает, что Лайя на объятия Габриэля не отвечает. Она позволяет себя обнимать, улыбается мягко и спокойно, а во взгляде холодная пустота и безразличие, словно мыслями не здесь находится. И Аннабель чувствует острый укол тревоги, ведь даже Влад рядом с ней кажется таким уставшим, вымотанным, что читается в резких и отрывистых движениях. Видимо, Габриэль тоже понимает, что что-то не так, и медленно отстраняется, глядя в лицо подруги и непонимающе хмурясь. Лайя осторожно высвобождается из его объятий и проходит к стеклянному кофейному столику, устало опускаясь на диван. Аннабель видит окровавленные бинты на её руках и едва сдерживает череду вопросов, решая не давить так сразу. — Если вы снова решите уезжать, то его тоже с собой забирайте, — Ноэ кивает в сторону Габриэля. — Одно лишь беспокойство из-за него. Габриэль в ответ растягивает губы в многозначительной улыбке, как бы говоря, что прекрасно помнит последние слова Аннабель о нём, на что Ноэ лишь бровь выгибает, молчаливый вызов бросая. — Надеюсь, что ехать больше никуда не придётся, — отвечает Лайя, криво ухмыляясь. — Я эмоционально не готова к очередной такой поездке. — Всё получилось? — наконец, спрашивает Аннабель, и в комнате тут же напряжённая тишина воцаряется. Все, кроме Лайи, взгляды устремляют в сторону Влада. Он проходит вглубь комнаты, и теперь только можно заметить в его руке продолговатую массивную коробку с вырезанным распятием на деревянной поверхности. Влад протягивает её Габриэлю, и тот, кажется, даже вздохнуть лишний раз боится, прикасается осторожно, трепетно, словно одним неосторожным движением всё разрушить может. Он открывает коробку, и Аннабель становится рядом, заглядывая внутрь, замечая на дне священный меч. Габриэль и Аннабель обмениваются одинаково напряжёнными взглядами, и она сразу понимает, что на этот раз перед ними не очередная подделка. — Что со Всадником? — интересуется Влад, и Аннабель в привычной форме, как если бы обычный отчёт составляла, рассказывает о случившемся в церкви Лас-Лахас. Временами Габриэль мягко вмешивается, дополняя, комментируя. Влад слушает внимательно, порой задавая вопросы, в голове выстраивая точную цепочку событий. Единственный, кто не участвует в обсуждении, — это Ноэ. Всё это время он не отводит изучающего взгляда от Лайи, что сидит в стороне ото всех, прожигая невидящим взглядом стену напротив. Он подходит к ней, опускаясь рядом на колени так, чтобы их лица были на одном уровне. Ноэ кончиками пальцев к её ладони прикасается, обращая на себя внимание. Лайя поворачивается в его сторону, и маг едва заметно вздрагивает, потому что глаза, обычно словно внутренним светом сияющие, теперь тусклые, безжизненные, да и сама она больше изломанную куклу напоминает, у которой все ниточки перерезали. — Что произошло? — тихо спрашивает он, начиная по-настоящему волноваться. — То, к чему я не была готова, — едва слышный шёпот доносится в ответ, и Ноэ напряжённо поджимает губы. Лайя задумчивым взглядом обводит его лицо, замечая глубокие раны на шее и щеке. — Сильно задел? — Да сам виноват, глупо подставился. Заживёт, — непринужденно отмахивается Ноэ, слабо улыбаясь. Он опускает голову, замечая сильно дрожащие руки Лайи, обвязанные эластичным бинтом. — Не одному мне, видимо, повезло. Давай помогу. Ноэ тянется к перебинтованным ладоням, но Лайя лишь коротко головой качает, пряча руки за спину. — Не надо. Всё в порядке. Влад хотел сразу её руки исцелить, а она ему также отказала. Возможно, глупо это, ненужные страдания, но ей необходимы были эти раны, боль, огнём пульсирующая, кровь, тягучими каплями с пальцев стекающая. Это как постоянное напоминание о том, что она смогла, у неё получилось в собственном сражении победить демонов, что душу терзали последние лет десять. Напоминание одновременно о победе и главном проигрыше, ибо после этого испытания, кажется, от неё прежней ничего больше не осталось. И Ноэ каким-то образом всё понимает, ответы в потухшем взгляде карих глаз читает. Он ладонью её плечо осторожно сжимает, и Лайя чуть голову приподнимает. — Что они с тобой сделали? — спрашивает он так, чтобы услышать могла только Лайя. — Стоило оно того? — Да. Лайя коротко и мягко улыбается ему, кладя израненную ладонь на его руку, лежащую на плече. Она поднимается с дивана, замечая внимательный взгляд Влада, следящего за каждым её движением. — Насыщенные слишком дни в последнее время, поэтому не знаю, как вы, а я бы поспала несколько часов, — Лайя разминает затёкшие мышцы, и даже издалека видно, как трясутся её руки. Она поднимается по лестнице, и только после её ухода Ноэ протяжно выдыхает, коротко, но ёмко выражая чувства всех присутствующих: — Твою мать.***
Лайя присаживается на кровать, попутно распутывая бинты на левой руке. За долгое время кровь успела засохнуть, и сбитые костяшки теперь покрыты неприятной коркой, из-за чего повязку гораздо сложнее убрать. Лайя не сдерживает сдавленный выдох, когда приходится тревожить едва закрывшиеся раны. Габриэль, не желая наблюдать за её мучениями, опускается рядом на колени, доставая из верхнего ящика тумбочки небольшую аптечку. — Позволишь? — мягко спрашивает он, на что Лайя коротко кивает, протягивая повреждённую руку. Влад заходит в комнату последним, прикрывая за собой дверь. Он отодвигает шторы, открывая окна и впуская свежий ночной воздух, принёсший с собой терпкий запах мокрой листвы и пожухшей травы. Влад становится за плечом Габриэля, прислоняясь спиной к холодной стене и скрещивая руки на груди, внимательно следя за тем, как он меняет старые повязки, которые были наложены перед самым отъездом из Иерусалима. — Влад рассказал об испытании, — вдруг начинает разговор Габриэль, бросая быстрый взгляд на Лайю, но та никак не реагирует на фразу друга, поэтому он решает продолжить: — То, что ты видела, было связано с прошлым? — Лайя ничего не отвечает, и Габриэль устало качает головой. — Не нужно переживать это в одиночку. Ты можешь поговорить с нами. Это то, для чего и нужна семья. — Я видела Милли, — резко, даже с какой-то жёсткостью отвечает Лайя, встречая поражённый взгляд Габриэля. — Я видела свою сестру. Она снова умирала у меня на глазах, а я сделать ничего не могла. Руки о лёд разбила, а на нём даже царапины не появилось, — Лайя тяжело сглатывает, отворачиваясь. Она чувствует, как судорожно сжимает её руку Габриэль, и это, наверное, единственное, что выдаёт его волнение. — Видела тебя, умирающего у меня на руках, Влада, свою мать, что с ненавистью рвала портреты Милли. Видела нас в прошлом, — на этих словах Влад едва заметно вздрагивает, прикрывая глаза, словно даже мысленно возвращаться в те дни ему тяжело. — Знаете, о чём я в тот момент думала? Что хотела бы остаться в том иллюзорном мире, где мы все были вместе, где были живы Димитру, Дорин, Илинка. Где вместе с нами был Ингерас. «Где мы были счастливы», — повисает в воздухе невысказанная фраза, в которой слишком много горечи и сожаления. Габриэль тяжело сглатывает, обращая взволнованный взгляд к Владу. И в голубых глазах он видит отражение собственных эмоций, отголосок тех же мыслей и сомнений, что давно сердце терзают. — Да, я бы тоже этого хотел, — хрипло произносит Габриэль, и слова, произнесённые сдавленным шёпотом, в тишине комнаты кажутся непозволительно громкими. — Я скучаю по историям и шуткам Димитру, по горьким отварам Илинки, по занудным причитаниям Дорина. И мне тоже порой так сильно не хватает Ингераса. При упоминании имени сына Влад не сдерживает шелестящего выдоха, на секунду глаза прикрывая, словно наяву видя рядом широкую задорную улыбку, чёрные вихры волос, слыша заливистый смех, ощущая прикосновение маленькой ладони к запястью. Наверное, и дня не было, чтобы он не вспоминал Ингераса, своих друзей, что остались в далёком прошлом. Влад пытается настоящим жить, и теперь, когда рядом с ним Лайя и Габриэль, делать это становится гораздо проще. Но порой всё равно так хочется хотя бы на мгновение вернуться назад, когда над его семьёй не висела беспросветная тьма, занёсшая когтистую лапу для удара, когда не нужно было переживать о том, что завтрашний день может стать для тебя или твоих любимых последним. — Они всегда будут с нами, — вдруг произносит Влад, устремляя задумчивый, подёрнутый пеленой воспоминаний взгляд в темноту комнаты. — Каждый из них. Мы будем хранить воспоминания о наших друзьях, несмотря ни на что. — Но нужно переставать жить прошлым, — заканчивает за него Лайя, и этот выученный урок до сих пор болью на ладонях горит. Влад в ответ лишь мягко кивает, и в комнате воцаряется уютная тишина, прерываемая лишь глухим завыванием ветра. Лайя опускает взгляд к трясущимся рукам, чувствуя, как скопившееся напряжение и тревога берут верх, ибо тело наливается свинцовой усталостью, а сознание постепенно туманной дымкой подёргивается. И ей бы спать лечь, но кажется, что стоит глаза закрыть — и перед мысленным взором тут же появится мёртвенно-бледное лицо сестры, горькие слёзы матери, пропитанные разочарованием и болью, кроваво-алый взгляд Влада, пылающий ненавистью, и истерзанное тело Габриэля. Нет, остаться наедине со своими мыслями сейчас — сойти с ума. — Побудете со мной, пожалуйста? — голос Лайи тихий, словно она не уверена, что они согласятся. — Будто тебя кто-то одну собирался оставлять, — коротко улыбается Влад, проходя к окну, попутно снимая пиджак и закатывая рукава белоснежной рубашки. Лайя ложится на середину кровати, натягивая одеяло почти до самых глаз, полностью закутываясь в него, с удовольствием ощущая, как мягкая ткань по коже скользит, согревая, даруя то непередаваемое чувство комфорта и уюта. Она чувствует, как проседает матрас слева от неё, и краем глаза замечает Габриэля, поправляющего сбившуюся подушку и пытающегося поудобнее устроиться в постели. Он несколько раз по-новому заправляет чем-то не угодившую ему простынь, что-то бормоча при этом себе под нос. — Ты успокоишься или нет? — устало выдыхает Лайя, когда Габриэль, отбрасывая маленькую подушку в сторону, попадает ею прямо в голову подруги. — Как вообще на такой кровати спать можно? — безобидно возмущается Габриэль. — Заметь, ты — единственный, кто чем-то недоволен, — подмечает Влад, поворачиваясь в сторону Габриэля. Влад подходит к кровати, осторожно опускается справа от Лайи. Он чуть наклоняется, горячий поцелуй оставляя на её лбу, убирая выбившиеся пряди волос за ухо, кончиками пальцев по щеке проводя. Влад ложится рядом, хмурым взглядом наблюдая за Габриэлем, который до сих пор пытается устроиться на своей половине. В итоге Влад не выдерживает: — Да угомонись ты уже! — он на ощупь хватает с прикроватной тумбочки первый попавшийся предмет, которым оказывается небольшая лёгкая коробочка с сухими салфетками, и бросает в Габриэля. Тот перехватывает её у самого лица и со сдавленным ругательством швыряет обратно во Влада. — Я передумала, пошли оба к чёрту из комнаты, — на этот раз терпение заканчивается у Лайи, которая последние несколько минут пытается заснуть. Габриэль в ответ лишь тихо смеётся, выставляя ладони вперёд в защитном жесте. Он несколько минут ещё елозит на кровати, но потом, наконец, находит удобную позу и успокаивается. Влад рядом довольно хмыкает и расслабляется, прикрывая глаза. Он руку вниз опускает, находя ладонь Лайи, мягко переплетая их пальцы и поднося к губам. Он оставляет горячие поцелуи на перебинтованных костяшках, словно всю боль забрать хочет, и Лайя нежно улыбается. Она свободную руку тянет в сторону, прикасаясь к Габриэлю, и он без слов понимает её просьбу. Габриэль осторожно тонкое запястье обхватывает, кончиками пальцев круги на коже рисует, иногда задевая край бинта, но дискомфорта это никакого не причиняет. Невесомое тепло по всей руке распространяется, обжигающей волной прямо к сердцу устремляясь. И только теперь Лайя позволяет себе впервые за всё это время облегчённо выдохнуть. Она чувствует нежные, но сильные объятия Влада, ощущает тепло его тела, слышит размеренное дыхание Габриэля, и лишь осознания того, что они рядом, достаточно, чтобы сердце с привычного ритма сбилось. Самое удивительное то, что ни у кого не возникает чувства неловкости или неправильности происходящего. Они за все годы так близки друг другу стали, что даже сама мысль о том, что расстаться могут, клинком по сердцу бьёт, ибо души давно едины стали. Трое людей, пережившие слишком много боли и потерь за свою жизнь, и только рядом друг с другом долгожданный покой смогли найти. Через несколько минут Лайя засыпает, кладя голову на плечо Влада, так и не отпуская его ладонь из своей руки, к груди их переплетённые пальцы прижимая. Габриэль рядом с ней тоже, наконец, успокаивается, заснув в такой неудобной позе, что на утро обязательно будет мучиться из-за боли в мышцах. Влад смотрит на умиротворённое лицо Габриэля, на Лайю, что порой обеспокоенно хмурится, словно кошмары её и во снах терзают, и сам себе клянётся, что весь мир на жертвенный алтарь положит, только чтобы они были в безопасности.***
Лайя чувствует ласковые прикосновения тёплого ветра и холодные брызги воды. Она в панике оглядывается по сторонам, сразу понимая, что находится на берегу моря, лазурные воды которого омывают песчаный берег. Голову приподнимает и не сдерживает восхищённого вздоха, ибо небо кристально-чистое, без единой тучи или облачка. За последние месяцы Лайя привыкла к дождливой погоде, промозглому ветру, и теперь яркий солнечный свет глаза слепит, в каждую клеточку тела проникая, изнутри согревая, даже тревогу прогоняя. Лайя несколько шагов вперёд делает, с расслабленной улыбкой вокруг осматриваясь. Ей так нестерпимо сильно хочется как можно ближе подойти, ощутить на коже прикосновение прохладных вод, волнами накатывающих на побережье. Кажется, что стоит даже кончиками пальцев лазурной глади коснуться, как она тут же раны душевные исцелит, все страхи с собой заберёт, погребая их на дне океана. Но, ступив ближе, Лайя замечает высокую мужскую фигуру, стоящую почти по пояс в воде. Она на месте замирает, с опаской наблюдая за незнакомцем. Несколько секунд он даже не двигается, а потом поднимает руку, и вода, его движению и воле повинуясь, на запястье браслетом собирается. — Мне кажется, только рядом с водой я чувствую нечто, отдалённо покой напоминающее, — вдруг произносит мужчина, даже не оборачиваясь, хоть Лайя и понимает, что он к ней обращается. Она очень быстро преодолевает расстояние между ними, заходя в воду, чувствуя, как тепло по телу разливается сразу, стоит океанским волнам кожи коснуться. Лайя несмелый взгляд в сторону мужчины бросает, только сейчас, когда они совсем близко друг к другу находятся, видит едва заметное сияние, окутывающее всю его фигуру. Кажется, что даже слегка загоревшая кожа источает небесный свет. Лёгкий бриз треплет русые волосы, и непослушные пряди на лоб спадают. Но Лайя больше внимания на глаза обращает, что в свете солнечных лучей приобретают насыщенный изумрудный цвет, напоминая собой свежую листву на цветущих деревьях или далёкие равнины, укрытые зелёным одеялом. Слишком знакомый взгляд. И в голове тут же мысль мелькает. Габриэль. У Габриэля такие же глаза. Они ведь даже внешне похожи. — Не думала, что когда-нибудь встречусь с главой Небесного воинства, — предположение Лайи больше напоминает попытку наугад пальцем в небо попасть, но, судя по тому, какой удивлённый взгляд бросил на неё Михаил, она всё же попала в точку. — Вы с младшим братом очень похожи. Михаил на это лишь коротко, но тепло улыбается, и в этой мимолётной улыбке столько нежности и тоски, что Лайя неловко отворачивается, чувствуя себя так, словно стала свидетелем чего-то личного, для чужих глаз не предназначенного. Она чуть откашливается, ещё раз по сторонам оглядываясь. — Это всё сон, верно? — Лайя уже знает ответ, но из-за возрастающего чувства неловкости и незнания того, как именно ей нужно вести себя рядом с архангелом, задаёт довольно очевидные вопросы. — Конечно. Я не могу спускаться на Землю так, как делал это раньше, — и только теперь Лайя замечает белёсые шрамы на запястьях, шее, что уходят под одежду к спине. Они так сильно оковы напоминают, цепи, словно бы сдерживающие силу Михаила. Не трудно догадаться, кто именно заковал его. — Благодарность Отца за то, что ты помог Габриэлю воспоминания вернуть? Михаил взгляд опускает, и жест этот красноречивее любых слов. — Да, Он недоволен, что я вмешался в Его планы, и кара была соразмерима проступку, — Михаил чуть плечами ведёт, словно по привычке крылья расправить пытается, но следы на шее вдруг становятся отчётливее, реагируя на малейшее движение. — Но сожалений нет. Нужно было ещё раньше это сделать. На какие-то долгие минуты между ними воцаряется молчание, но в нём нет неловкости или напряжения. Каждый думает о своём, наслаждаясь появляющимися воздушными облаками, белёсой дымкой застилающими небосвод, спокойными волнами океанских вод, омывающих пустынный берег. — Я знаю об испытании, — вдруг произносит Михаил, идя вдоль кромки воды, и Лайя следует за ним. — Не ожидал, что вы так далеко зайдёте. — Надеюсь, ты получил удовольствие, наблюдая за этим, — и в голосе Лайи столько нерастраченной злости, глухой усталости и какого-то едкого разочарования. Она даже не знает, что её больше раздражает в данный момент: тот факт, что то, через что они проходят, для Михаила просто развлекательное шоу, или то, что он изначально всё знал и никак не вмешался. Хотя и нечестно, наверное, было бы требовать от него ещё больших жертв, но глупую, даже детскую обиду очень трудно искоренить из сердца. — Понимаю твою ярость, — задумчиво протягивает Михаил, и Лайя как-то грустно усмехается. Даже забавно наблюдать за тем, как небесное создание, которому никогда не были знакомы столь примитивные человеческие чувства, пытается всё равно в них как-то разобраться, на себя примерить. — Но ты должна была пройти этот путь сама. И, признаю, у тебя достойно получилось вынести невзгоды. — Скажи мне, — Лайя даже не обращает внимания на столь неожиданный комплимент. — Иного выхода нет, верно? Для меня уже всё решено, правда? Михаил сразу понимает, о чём именно его спрашивает Лайя. Он смотрит на неё, в карие глаза, подёрнутые пеленой слёз, вглядывается и кивает, тем самым печать в смертном приговоре ставя. Лайя ничего не отвечает, но во взгляде появляется глухая обречённость, после которой ты понимаешь, что всё, дальше только до конца идти, ибо судьба твоя уже решена. И даже не тобой. — И больше никаких вторых шансов, никаких возвращений или перерождений, — каждое слово Михаила словно гвоздь в крышку гроба вбивает, в котором погребены любые мечты и желания Лайи о спокойной и счастливой жизни со своей семьёй. — Мне действительно жаль. Лайя едко усмехается, ибо в голосе его при этом слишком ощутимо равнодушие. А она его и винить за это не может и не хочет. Для него её жизнь — короткая вспышка в калейдоскопе огней других человеческих судеб. Поэтому и смысла нет жалеть о каждой потухшей свечи. — Да брось, в душе демона я найду больше сожаления, чем в твоих глазах, — Лайя понимает, что не стоит так резко разговаривать с тем, кто может уничтожить тебя лишь силой мысли, и, возможно, при других обстоятельствах она бы сразу попросила прощения за свой тон, но сейчас ей всё равно. Слишком устала. — Да, ты права. Мне неведомы сочувствие, счастье, грусть или злость. Я не могу понять тебя или то, что ты испытываешь. Но, уверяю, я бы хотел, чтобы твоя история закончилась иначе, — и во взгляде Михаила нет ни капли лжи или притворства. — Хотя, на самом деле, наверное, я должен поблагодарить тебя. Лайя резко разворачивается в сторону Михаила, и в глазах её столько неподдельного удивления, что Архангел не сдерживает короткого смешка. — Подожди, кажется, у меня слуховые галлюцинации. — Я не думаю, что у тебя есть проблемы с психическим состоянием, — Михаил окидывает абсолютно серьёзным взглядом Лайю, и та еле давит в груди смех. — Да это просто фигура речи. Забудь. О чём ты говорил? — Спасибо тебе сказать хотел, — Михаил каждое слово взвешивает, словно на вкус пробует, и Лайя понимает, что для него в новинку благодарить кого-то. — Ты и твои близкие помогли мне понять очень важную вещь: нет ничего ценнее семьи. Я забыл об этом и потерял брата. И мои действия сейчас — лишь жалкая попытка проложить мост через огромную пропасть между нами. Лайя сразу понимает, о чём он говорит. Память услужливо подкидывает воспоминания из прошлого, в которых окровавленный Габриэль, находящийся на грани жизни и смерти, лежит у неё на коленях, отчаянно цепляется за её ладонь, вслушивается в тихий голос, словно только так у него с ослепительной болью бороться получиться, пережить те унижение и предательство, которые заставил его испытать Михаил. — Значит, даже воины Божьи не защищены перед грехом, — и Лайя, наверное, должна была злиться на него за всю ту боль, что он её другу причинил. Да она и злилась в прошлом. Но сейчас, глядя в серо-зелёные глаза напротив, всё, что она чувствует, — понимание. Ведь поступок его такой по-человечески предсказуемый, очевидный. Оказывается, между людьми и ангелами гораздо больше схожего, чем можно было представить изначально. — Верно, — Михаил покаянно голову опускает. — Гордыни и ревности поддался. Согрешил. И, думаю, мне всё ещё предстоит заплатить за свою слабость. — Если ты боишься, что Габриэль ненавидит тебя из-за этого, то не стоит, — Лайя ловит внимательный взгляд Михаила и неуместное волнение испытывает. — Несмотря ни на что, он всегда говорил о тебе с любовью и уважением. — Спасибо, Лайя, — и в голосе Михаила впервые за весь их разговор проскальзывают мягкие нотки. Несколько секунд он просто наблюдает за Лайей, ничего не говоря, а потом чуть улыбается. — Почему не спрашиваешь то, что так отчаянно знать хочешь? — Прошу прощения? — Про твою сестру, — Михаил замечает, как на этих словах Лайя словно даже дышать перестаёт. Она на месте замирает, цепким взглядом в Михаила впиваясь, не решаясь даже сказать что-то. — Она никогда тебя не винила. Она в безопасности, с ней всё в порядке. Ей больше неведомы ни страх, ни боль. Лайя ощущает, как горячие слёзы солёные дорожки по щекам прочерчивают. Она ладонь к груди подносит, чувствуя, как с каждым словом Михаила застаревшая боль, что гнилой занозой в душе сидела, отпускает. И впервые за долгие годы ей дышать легче становится. До этого момента Лайя даже представить себе не могла, как сильно нуждалась в этих словах, в заверении о том, что с Милли всё хорошо, что ей больше не больно. Лайя улыбается, и губы её дрожат от едва сдерживаемых рыданий. — Спасибо, — задушенно шепчет она, и Михаил на это лишь мягко кивает. Он осторожно руку протягивает, прикасаясь к ладони Лайи, и та поражённо замечает, как после этого прикосновения обжигающая волна света по телу разносится, вокруг неё непроницаемый купол образуя, что в сиянии солнечных лучей лёгкой лазурью переливается. Подобное всегда должно быть рядом с подобным. — Думаю, совсем скоро мы снова встретимся, — вдруг произносит Михаил, негласное обещание словно давая. — Конец близок. И после этих слов мир вокруг поглощает густая тьма.***
— Останется шрам, да? Аннабель осторожно снимает бинтовые повязки с шеи Ноэ. Она кончиками пальцев прикасается к его подбородку, чуть голову заставляя приподнять, чтобы получше на ранения взглянуть. Сейчас на коже от глубоких рваных ран остались лишь красноватые борозды, чуть припухшие и воспалённые по краям. Они тянутся от самой линии челюсти до острых ключиц, и Аннабель в которой раз благодарность Высшим силам возносит, ибо когти Всадника прошлись всего лишь в нескольких миллиметрах от сонной артерии. Сила Габриэля, регенерация Ноэ и правильный уход сделали своё дело, и через несколько дней, скорее всего, на шее и следа не останется. — Нет, навряд ли. Ты слишком везучий сукин сын. Ноэ в улыбке уголки губ приподнимает, чуть запястьем ведя, делая пламя свечей слабее, чтобы так сильно уставшие глаза не слепили и не резали. Маг откидывается на спинку кровати, и Аннабель, удобно устроившаяся у него на коленях, делает короткий жест рукой, говоря, что собирается осмотреть его грудь. Ноэ цепким взглядом прослеживает каждое движение Аннабель. В глазах его загорается мягкий свет, когда он наблюдает за тем, как она хмурится, как порой непослушные пряди волос со лба откидывает, как беззвучно шепчет что-то, скорее просто помогая себе сосредоточиться. Её ладони тёплые, а прикосновения осторожные, но сильные. Аннабель аккуратно проводит по его груди, порой поднимая взгляд на мага, следя за реакцией. Ноэ кладёт голову на плечо Аннабель, ладони устраивая на её бедрах, пробираясь под рубашку, что небрежно на плечи накинута. Его рубашку. И от осознания этого факта внутри столь сильная волна удовольствия поднимается, что даже кончики пальцев от желания покалывает. — Мне неудобно снимать повязки, — жалуется Аннабель, но в голосе, на самом деле, нет ни капли недовольства. — А мне очень удобно, поэтому придётся тебе смириться. Аннабель в ответ не сдерживает весёлого смешка, и её горячее дыхание табун мурашек по шее Ноэ пускает. Он чуть голову приподнимает, губами к плечу Аннабель прикасаясь, и та едва заметно вздрагивает от неожиданности, но занятия своего не прерывает, распутывая тугие узелки бинтов. Ноэ до сих пор до конца не свыкнется с мыслью, что теперь может спокойно подойти, прикоснуться, в долгий поцелуй вовлечь, засыпать и просыпаться рядом с ней. У него немалый опыт отношений есть, но впервые за всё время ему хочется не только брать, но и отдавать взамен. Хочется просто рядом находиться; в золотые глаза, что всегда внутренним огнем пылают, вглядываться; в серебристые пряди волос ладонью зарываться, вдыхая аромат свежести и цитрусов; обнимать, как можно ближе к себе прижимая, и в ответ чувствовать такое сильное, но осторожное прикосновение рук, которые уже не один раз его из лап тьмы вытаскивали; слушать тихий, но уверенный голос и понимать, что сейчас, рядом с ней, ему впервые за многие сотни лет спокойно. Ноэ чуть ладонью вверх ведёт и тут же непонимающе хмурится, когда пальцами натыкается на бугристые шрамы, которыми вся спина Аннабель исполосована. Они кажутся старыми, но всё равно сразу становится понятно, что раны эти были глубокими, рваными, грязными. Видимо, за ними никто нормально не ухаживал и не обрабатывал, поэтому такие ужасные рубцы на коже остались. Ноэ отстраняется, чувствуя едва зарождающуюся тревогу внутри. Он видит, как Аннабель глаза зажмуривает, и всё её тело напряжено так сильно, словно она в любой момент готова вскочить на ноги и убежать. Маг лишь кончиками пальцев по её коже проводит, и в сознании тут же мысль ярким всполохом проносится. Эти шрамы напоминают ему следы от хлыста с металлическим массивным наконечником. Он особой популярностью у карателей пользуется, ибо плоть до самой кости вспарывает. И если тебе посчастливилось выжить после такой пытки, то с вероятностью в девяносто девять процентов ты умрёшь от заражения или потери крови. Внезапно Ноэ вспоминает слова Всадника. Грязный, очень грязный приём. Сказывается прошлое карателя, а? И демон чувствует, как ледяная волна ужаса с головой обволакивает, парализуя, дыхание из лёгких выбивая так, что взгляд тёмной пеленой подёргивается. — Откуда шрамы? — хрипло спрашивает он, буквально слова из себя выдавливая. Аннабель лишь коротко головой качает, и во взгляде её слишком много мольбы, немой просьбы не трогать эту тему, оставить пока. И Ноэ подчиняется, принимая её решение. Но Аннабель знает, что упрямство демона не даст ему просто забыть об этом. Она встаёт с постели и к окну подходит, отодвигая тяжёлые шторы. Аннабель лбом в холодное стекло упирается, тихо выдыхая, молча наблюдая за тем, как ночь опускается на город. — Снег идёт, — вдруг шепчет Аннабель, пальцем по стеклу проводя, прослеживая падение одинокой снежинки. Стоит только этим словам прорезать тишину комнаты, как Ноэ тут же на месте подрывается, подходя к окну, становясь рядом с Аннабель. Он с минуту наблюдает за тем, как крупные белоснежные хлопья мягким одеялом землю укутывают, и в глазах его при этом почти детский восторг загорается. — Мы идём на улицу, — внезапно объявляет маг, тут же подходя к шкафу, чтобы выбрать одежду потеплее. — Ты идёшь — я остаюсь, — поправляет его Аннабель, с некой толикой удивления во взгляде наблюдая за тем, как Локид по комнате носится. — Задницу морозить на холоде никакого желания нет. — Ты, наверное, не поняла, — Ноэ тянет Аннабель за руку, попутно набрасывая на её плечи свитер, не обращая внимания на убийственный взгляд золотых глаз. — Я тебя только что пригласил на свидание. — А, ну, если ты так ухаживаешь за дамами, то я не удивлена, что ты до сих пор одинок. — Разве я одинок? И Аннабель в ответ лишь мягко улыбается.***
— Вернёмся обратно? — Да мы только вышли, Анна, хватит причитать. Ноэ со смехом наблюдает за тем, как Аннабель ещё больше кутается в воротник куртки, пряча красный от мороза нос в широком шарфе. Он еле уговорил её два свитера не надевать на себя. Хотя если ей волю дать, она бы поверх куртки ещё бы и пальто натянула. Маг руку вперёд вытягивает, с каким-то затаённым восторгом наблюдая за тем, как ледяные кристаллики падают на его ладонь, тут же тая на коже. В той адской бездне, где он вырос, постоянно льёт дождь, небо затянуто багрово-алыми тучами, а вместо чистого воздуха лишь густой смог с пеплом, оседающий едкой плёнкой в лёгких. Поэтому каждую зиму он задерживается как можно дальше в мире людей, всё своё свободное время прогуливаясь по городским улицам, любуясь деревьями, украшенными разноцветными огнями, витринами магазинов, увешанными рождественскими гирляндами, наслаждаясь морозным ветром, в котором так отчётливо чувствуется наступившая зима, и падающими крупными снежинками, что так успокаивающе хрустят под ногами. Ноэ не замечает, как они подходят к Площади городского совета, в центре которой сейчас стоит огромная ёлка, ветви которой украшены огненными гирляндами и крупными шарами. В их отражении можно, кажется, почти весь город увидеть. Маг оборачивается и тут же сгибается пополам от смеха, когда замечает Аннабель, аккуратно ступающую по асфальту, что сейчас покрыт тонкой ледяной коркой. Она так нелепо руки в стороны выставляет, пытаясь на ногах удержаться, что Ноэ разражается очередным приступом смеха. — Дай мне только добраться до тебя, Ноэ, — и после этой фразы следует череда таких ругательств, что в любой другой момент Локид даже заслушался бы, а некоторые записал, чтобы не забыть. Ноэ раздражающе лёгким и изящным шагом подходит к Аннабель, аккуратно беря её под руку, прижимая к себе как можно крепче, не давая упасть или оступиться. — Потанцуй со мной, — Ноэ весело смеётся, когда в ответ натыкается на недоверчивый взгляд Аннабель. Он ладонями её лицо обнимает, наклоняясь чуть ближе, не сводя пристального взгляда. — Потанцуй со мной, прекрасная Аннабель. — Я не умею танцевать, Ноэ. Ноги тебе только отдавлю, — тихо произносит она, опуская голову, словно в чём-то постыдном признаётся. — Анна, танец — это в первую очередь доверие к партнёру. Ты следуешь за ним, будучи уверенной, что он знает движения, сможет удержать тебя и создаст все условия, чтобы тебе было комфортно, — на губах Ноэ появляется игривая улыбка, а в каре-голубых глазах загораются хитрые огоньки. — Доверяешь мне? В ответ Аннабель вкладывает ладонь в протянутую руку, и Ноэ тут же притягивает её к себе ближе, обнимая за талию. Он чувствует, как она напряжена, какое сбивчивое и тяжелое у неё дыхание, как пальцы сильнее нужного вцепляются в его плечо. — Расслабься, Анна. Я держу тебя, — Аннабель едва заметно вздрагивает, когда горячее дыхание Ноэ опаляет её щеку, но делает так, как он говорит, глубоко выдыхая и немного успокаиваясь. Ноэ делает плавный скользящий шаг вперёд, наступая сначала на носок, а потом на полную стопу. Аннабель, внимательно следя за движениями партнёра, отступает, и маг одобрительно улыбается, с восхищением наблюдая за тем, как она с первых секунд понимает, как он будет двигаться дальше. Ноэ делает изящный разворот, и Аннабель следует за ним, ступая почти неслышно, легко, и кажется, будто она даже земли не касается. Вскоре Аннабель в его руках полностью расслабляется. В глазах её блеск появляется, а напряжение, сковывавшее всё тело, исчезает. Когда Ноэ приподнимает её за талию, кружа, Аннабель не сдерживает заливистого смеха, откидывая голову, и снежинки так красиво сияют в её волосах и на длинных ресницах. В какой-то момент, позволив себе на секунду отвлечься, Аннабель оступается и тут же начинает падать, утягивая Ноэ за собой, но он успевает развернуться так, чтобы оказаться снизу, принимая основной удар на себя. Ноэ задушенно выдыхает, когда оказывается на земле, и Аннабель тут же нависает над ним, встревоженно вглядываясь в его лицо. — Прости меня, я отвлеклась, — виновато протягивает Аннабель, ладонями тут же к его груди тянется, боясь, что удар мог едва зажившие раны потревожить. — Успокойся, слишком много суетишься. Я в порядке. Она чуть смущённо улыбается, немного расслабляясь, и утыкается лицом в его шею, вдыхая уже давно ставший родным терпкий запах парфюма. — Спасибо за танец, — выдыхает Аннабель, губами прохладной кожи касаясь. И Ноэ чуть глаза прикрывает, ладонью в её волосы зарываясь, неосознанно чуть надавливая на затылок, и Аннабель сразу всё понимает. Она горячие поцелуи оставляет, тонкую кожу прикусывая и тут же языком проводя, словно извиняясь за столь яркое проявление чувств. Ноэ знает, что на месте её укусов останутся слегка красноватые следы, и он точно уверен, что сделает всё, чтобы они не сходили как можно дольше. Хочу принадлежать тебе. Хочу, чтобы ты своим меня сделала. Хочу помнить каждое твоё прикосновение, ведь только так я знаю, что это всё реально. Аннабель чуть приподнимается на руках, ведя дорожку поцелуев вверх по линии челюсти, невесомо скулы касаясь, и вдруг замирает, внимательно вглядываясь в лицо Ноэ. Впервые за очень долгое время она замечает на его губах такую спокойную и искреннюю улыбку, что светом в глазах отражается. Она заинтересованно голову вбок наклоняет, большим пальцем нижнюю губу чуть оттягивая, чувствуя, как дыхание Ноэ тут же сбивчивым, тяжёлым становится. — Никогда у тебя этой улыбки не видела, — вдруг произносит Аннабель, и Ноэ несколько раз непонимающе моргает, пелену перед глазами прогоняя. — Словно ты… счастлив. Мгновение Ноэ о чём-то размышляет, а потом тихо смеётся. — Так и есть.***
Лайя находит Ноэ в библиотеке. Он сидит возле камина, внимательно вчитываясь в длинный пергамент, лежащий на его коленях. Время от времени маг что-то зачёркивает, делая на полях заметки, при этом то хмурясь, то раздражённо глаза закатывая. Лайя в дверном проёме замирает, сомневаясь, стоит ли прервать демона, но тот решает всё за неё. — Доброе утро, лучик, — Ноэ не отрывается от пергамента, делая приветственный жест рукой. — Больше решительности, Лайя. — Боюсь оторвать тебя от столь интересного занятия, — Лайя проходит вглубь комнаты, присаживаясь напротив Локида, подмечая усталость, сокрытую в глазах, бледность лица и растрёпанные волосы. И это столь непривычно, ибо Ноэ всегда очень внимательно относится к своему внешнему виду. — Да, по мне заметно, что я нескончаемое удовольствие получаю, разбираясь во всём этом, — пренебрежительно фыркает Ноэ. — Сначала я хотел попросить о помощи Аннабель, но после того, как мне красочно расписали, куда я могу пойти со своей бумажной волокитой, пришлось действовать самому. Лайя тихо смеётся, ибо воображение услужливо рисует возможную сцену их разговора и выражение лица Аннабель, когда та услышала подобную просьбу. — А ты чего хотела? Помощь, может, свою предложить? — с надеждой спрашивает Ноэ, отрываясь от пергамента. — Как раз наоборот, попросить её хочу. — Надо же, — задумчиво протягивает Ноэ, снова возвращаясь к своей работе. — Рассказывай. Я весь внимание. И Лайя рассказывает. Рассказывает о ночи, когда напал Всадник, о том, что произошло во время стычки с Антоном, о внезапно проснувшейся силе, об испытании, о том, как обжигающий свет снова проснулся в груди, стоило лишь меча коснуться. Она даже рассказывает о недавнем сне, в котором Михаила встретила. И Ноэ слушает, попутно продолжая оставлять пометки и исправления в пергаменте, но Лайя знает, что он каждое слово анализирует. Когда она замолкает, в комнате повисает напряжённая тишина, что прерывается лишь глухим потрескиванием поленьев в камине. Ноэ, наконец, откладывает документ на стол, откидывается на спинку кресла и выдаёт ёмкое заключение: — Охренеть у тебя рассказы, лучик. Лайя не сдерживает короткого смешка, наблюдая за реакцией Ноэ. — Я правильно тебя понимаю? Ты хочешь, чтобы я помог тебе научиться эту силу контролировать, так? — Верно. Ноэ задумчиво подбородок трёт, взгляд в сторону отводя, словно что-то про себя решает. — Лайя, я сведущ в магическом искусстве, но то, чем обладаешь ты, — не магия, — Ноэ поднимается со своего места, опускаясь рядом с камином, подкидывая ещё дров, чтобы поддержать согревающий огонь. — Но ведь это тоже своего рода энергия, верно? — Лайя чувствует, как всё тело нервная дрожь бить начинает, и тяжело сглатывает. Она вытягивает руки ладонями вверх, обращая на себя внимание демона. — Мне нужно научиться управлять этим, пойми. Ноэ оборачивается и не сдерживает короткого грязного ругательства, когда замечает протянутые ладони Лайи. На кончиках её пальцев играют лазурные всполохи. При малейшем движении энергия всё сильнее становится, маленькими молниями с ладоней срываясь. Ноэ присаживается рядом с Лайей. Он пытается прикоснуться, но даже на расстоянии чувствует, как жар священного света кожу обжигает. — Когда началось? — Сегодня рано утром. Раньше такого не было, — Лайя говорит отрывисто, словно бы выдавливая из себя слова, и Ноэ замечает, как её трясет, будто в сильнейшем приступе лихорадки. Он без слов помогает ей подняться и ведёт в ту самую комнату в замке, которая была отведена для его магических тренировок и экспериментов. Она достаточно просторная, защищённая, оберегает от нежелательного внимания и присутствия. Ноэ отпирает массивную дверь, пропуская Лайю, и тут же закрывает, накладывая запирающее заклинание. — Сила, которой ты обладаешь, хаотичная и располагает собственной волей, — Ноэ обходит залу, зажигая все свечи, развешенные по стенам. — Именно поэтому она то появляется, то пропадает. Но ты права. Это всё ещё энергия, поэтому ею можно управлять. Самая главная задача для тебя сейчас — научиться призывать её, когда это необходимо, и запирать. Лайя опускается на пол прямо посреди комнаты, внимательно вслушиваясь в каждое слово мага. Она чувствует, как холод, по стенам спускающийся, приятно остужает разгорячённую кожу. Лайя неосознанно ладони друг о друга потирает и тут же вздрагивает, когда вслед за этим движением помещение озаряет неистовая вспышка света. Ноэ секунду смотрит на неё обескураженным взглядом, но потом быстро берёт себя в руки. — На что больше похожа эта сила? — вдруг спрашивает Ноэ, обводя непривычно серьёзным взглядом фигуру Лайи и опускаясь на пол рядом с ней. — Наверное, на сильное пламя, — немного неуверенно отвечает она, рассматривая собственные руки. — По ощущениям так точно. — Отлично. Представь, что ты это пламя тушишь. Сейчас огромную роль сыграет твоя сила воли и самоконтроль, — Ноэ чуть вперёд подаётся. — Прикрой глаза, представь как можно отчётливее разверзающийся в груди огонь, пусть тебе в этом поможет твоё воображение. А затем вообрази высокую волну, что накроет собой это пожарище. Волной будешь ты. Лайя, следуя словам Ноэ, закрывает глаза. Она полностью отключается от реального мира, концентрируясь на своих чувствах и ощущениях. Вот стоит она, а на пути её разгорается столб пламени, тянущего к ней свои огненные лапы, пылающими языками кожу опаляя, нашёптывая, умоляя уступить, дать этой силе свободу. Лайя болезненно зажмуривается, выставляя руки вперёд, словно пытается отгородиться. Но огонь лишь издевательски рокочет, ближе подбираясь, и Лайя задыхается от его жара. Она глаза распахивает, чувствуя на себе внимательный и взволнованный взгляд Локида. — Не могу, не получается, — задушенно выдыхает Лайя, вперёд заваливаясь, и Ноэ тут же её подхватывает, укладывая голову себе на плечо, ладонью в успокаивающем жесте по спине проводя. — Можешь, Лайя, гораздо больше, чем вообще представить способна, — шепчет Ноэ, только сейчас замечая, как сильно она напряжена. — Лучик, расслабься. — Что? Ноэ чуть отстраняется от неё, вглядываясь в уставшие и покрасневшие глаза. — Ты зажата, напряжена. Так ничего не выйдет, понимаешь? — Ноэ опускает взгляд на руки Лайи, с возрастающей тревогой наблюдая за тем, как всполохи становятся ещё больше, перебегая с запястий на предплечья, словно полностью поглотить хотят. — Давай, дыши со мной. Выравнивай дыхание, постарайся вспомнить что-то, что тебя успокаивает. Тебе необходимо отпустить сковывавшее напряжение и страх, ибо именно они не дают тебе взять проснувшуюся силу под контроль, слышишь меня? Вспомни что-то, что тебя успокаивает. И Лайя вспоминает. Она вспоминает Влада, его голубые глаза, что всегда искрятся нежностью и теплом, спокойную улыбку, сильные, но осторожные объятия, его голос, что всегда из плена кошмаров вырывал. Она вспоминает то чувство уверенности, которое испытывает, только когда с ним рядом находится. Словно достаточно лишь одного взгляда, чтобы Лайя смогла со всеми невзгодами мира справиться. Она представляет, что Влад сейчас здесь за её плечом стоит, кончиками пальцев к запястью прикасается, и дышать сразу легче становится. Эта сила — то, что может помочь тебе защитить твою семью, тех, кого ты любишь. Борись, бери её под контроль, ибо, если уступишь, то все пройденные испытания окажутся напрасными. Лайя прикрывает глаза, и в этот раз, оказываясь наедине с раздирающим душу пламенем, она больше не боится. Она чувствует присутствие Влада и Габриэля за своей спиной, и тревога тут же отпускает измученное сердце. Ведь они верят в неё. Всегда верили. Она не может подвести любимых людей, иначе битва заранее будет проиграна. Лайя представляет, будто всё её тело окутывает защитный ледяной щит, и когда огонь снова пытается подступить ближе, у него это не получается, потому что теперь между ним и Лайей стоит непроницаемая стена. Холод остужает жар пламени и будто бы поглощает его, оставляя после себя лишь шипящие угли. И Лайя облегчённо выдыхает, потому что чувствует, как неистовый свет, раздирающий грудь, тоже потухать начинает, отступая, признавая её силу. Когда Лайя приходит в себя и открывает глаза, первое, что она испытывает, — это лёгкость и облегчение. Она подносит ладони к лицу и радостно смеётся, ибо энергетические всполохи, срывающиеся с кончиков пальцев, медленно исчезают, растворяясь с тихим треском в воздухе. Ноэ, наблюдая за Лайей, широко улыбается, и во взгляде его отчётливо можно увидеть чувство глубокого уважения. — Я же говорил, чуть больше решительности, — произносит маг, и Лайя не может с ним не согласиться. — Думаю, мы можем продолжить тренировки завтра. Пока есть время, стоит как можно больше изучить эту силу. И Лайя в ответ лишь согласно кивает, ибо теперь она точно знает, что нужно делать.