Император

      — Опять ты здесь, — раздражённо проворчал Орочимару, наткнувшись на Саске в своей библиотеке. Молодой наследник сидел на полу, прислонившись к полке, и изучал старинный манускрипт. — Уже которую неделю ты мне покоя не даёшь. Твой брат приказал тебе следить за мной?       — Я просто читаю книги, — цокнул языком тот, поднимая глаза и откладывая книгу. — Император приказал мне пройти экзамен на учёного, вот я и набираюсь знаний, — в тон ему пробурчал Учиха.       В последние две недели Саске и правда не выходил из особняка главного советника. Пребывая здесь целыми днями, он старался убить сразу нескольких зайцев. У него были свои мотивы. Во-первых, он и правда пытался подготовиться к экзамену, вспомнить всё то, что учил когда-то, готовясь отомстить брату. На самом деле, с тех пор прошло не так уж и много времени, он ещё не успел позабыть самое важное, но вот в деталях терялся. Во дворце имелась отдельная Императорская библиотека, но Саске упорно приходил именно сюда. Потому что, второй целью было проследить за Орочимару и его поведением. Он опасался, что тот опять сорвётся, уйдёт из дворца или начнёт пить. Однако, вроде бы, наставник приходил в норму. Из особняка он выходил только до Павильона мудрости и знаний, где планировалось проведение экзамена, на слуг и евнухов кричал, на Саске ворчал, а вечерами пропадал в любимом подземелье. Правда, винный погреб тоже посещал, но нечасто.       И третьей, немаловажной причиной, был сам экзамен. Поскольку Император назначил Орочимару распорядителем, тот не только занимался организацией, но и рассматривал и утверждал вопросы, которые передавали ему придворные ученые. Но они его не устраивали, и большинство он придумывал сам. Саске хотел выведать у него эти ценные сведения, подобравшись поближе. Однако до сих пор узнать ничего толкового не удалось.       — Несносный мальчишка, — бросил главный советник, доставая с полки пыльный свиток и протирая его краем рукава. — Незачем ходить за мной, со мной всё в порядке. Неужели ты думаешь, что из-за такой чепухи я перестану быть самим собой? — он бросил на него гневный взгляд и, тряхнув рукавами, удалился в свои покои. Саске же, поднявшись на ноги, вернул манускрипт обратно и последовал за ним.       — Ты всю неделю напивался до невменяемости в публичном доме и окружал себя парнями, похожими на Кимимаро, — зудел Учиха, преследуя его. — И я должен поверить, что с тобой всё в порядке?       — А ты бываешь на редкость приставуч, Ваше Высочество, — в своих покоях Орочимару опустился за столик и аккуратно развернул свиток. Саске плюхнулся напротив него, скрестил ноги и подпёр голову рукой.       — Всё прошло, — чувствуя, как тот сверлит его взглядом, произнёс Орочимару. — Хорошо, что я прогнал его, так даже лучше.       — Правда? — Саске невольно вскинул брови.       — Да, на самом деле, в этом парне не было ничего особенного, кроме преданности и покорности. И красоты, — пробормотал Орочимару, не отрывая глаз от свитка. Саске показалось, что он скорее пытается убедить в этом себя, нежели его.       — Но ведь это тебе и нужно, — проговорил Учиха.       — Это быстро приедается, — бросил главный советник. — Помимо этого мне интересен живой ум и стремление к познанию. Этого у Кимимаро не было, зато есть у твоего брата. Но он абсолютно своенравный и необузданный, — Орочимару с сожалением вздохнул. Столько времени прошло, а благосклонность государя в полной мере ему заполучить не удалось.       — Значит, ты хочешь и трепетную покорность, и живой ум, стремление к познанию, и красоту, — Саске начал загибать пальцы, — не слишком ли много, господин главный советник? — усмехнулся он.       — Ничто не мешает мне стремиться к совершенству, — Орочимару развернул другой, чистый свиток, обмакнул кисть и начал выводить иероглифы. — Поэтому я снова один. Если ты закончил со своими расспросами, то лучше помоги мне, — он подвинул ему другой чистый свиток и достал ещё одни принадлежности для письма.       — А что ты делаешь? — полюбопытствовал младший Учиха, радуясь, что наставник постепенно приходит в себя. И взгляд уже стал более живой, и голос не такой глухой, и язык такой же острый.       — Твой брат поручил мне провести вступительные экзамены для придворных учёных, — напомнил ему Орочимару. — Я придумываю задания для последнего тура. Вот, это вопросы, — он показал ему на образец. — Нужно сделать несколько копий.       — Ого! — глаза Саске загорелись, когда он увидел вопросы. Неужели его третьей цели удалось осуществиться? — Значит, ты мне поможешь пройти экзамен? — он живо начал читать задания.       — Конечно, нет, — сурово процедил тот. — Вопросы будут у всех разные, для тебя я придумаю особенные, Саске-кун, — он тут же обнажил зубы, а Учиха сморщился.       — Тц, я думал, ты на моей стороне, — разочарованно пробурчал Саске. — А ты решил завалить меня.       — Я не дам тебе того, с чем ты не справишься, — возразил Орочимару. — И покажи мне свою каллиграфию, наверняка без меня ты не занимался! — посетовал он.       — Хорошо, учитель, — тут же просветлел Саске и обмакнул кисть в чернила, краем глаза замечая слабую улыбку на бледном лице наставника.       Саске не особо понимал, зачем ему проходить экзамен на ученого, ведь быть великим мыслителем во дворце он не собирался. Да и вообще его душа больше лежала к воинскому делу, сражениям и приключениям, нежели к размышлениям и рассуждениям. Однако просьбу брата не мог не выполнить и грезил о награде. К тому же, Орочимару невольно, но помогал ему. Хоть он ворчал и грозился дать ему самые сложные задания, тем не менее он намекнул, что будет в первом туре, что во втором, а что в третьем, какие труды нужно для этого изучить и в каких книгах найти ответы на вопросы. И, что немаловажно, подтянул его в каллиграфии. Впрочем, здесь у Саске был ещё один учитель, самый лучший, которого можно было себе представить. Днём он изучал свитки по наводке Орочимару, а по вечерам они с братом убивали сразу двух зайцев: Итачи читал стихи, а Саске, слушая их, записывал за ним. Так он изучал и поэзию, и оттачивал каллиграфию. Никто не мог сравниться с каллиграфией Императора, ни главный советник, ни любой другой мудрец. Итачи перенял у своих учителей самое лучшее и отточил свой навык до совершенства. Искусство каллиграфии было ему по душе, в свободное время он мог часами заниматься письменностью. Саске старался дорасти до него, хотя и понимал, что не сможет приложить столько усердия, как его брат.       И вот, когда подошло время вступительных испытаний, младший Учиха был готов и уверен в своих силах. Он не сомневался, что с такими-то учителями войдёт в тройку лучших, а вообще он вознамерился стать первым, так как привык побеждать во всём.       Экзамен длился три дня. Он проходил на открытой площадке перед Павильоном мудрости и света. Ровными рядами были расставлены больше полусотни столов. На каждом имелись письменные принадлежности, свитка с заданиями и чистые для ответов. Желающих пройти государственный экзамен было много. Проходить могли только мужчины, причем молодые, до тридцати лет. Все они были сыновьями каких-нибудь чиновников или аристократов. Впрочем, это было неудивительно: вряд ли кто-то из простолюдинов владел грамотой на должном уровне и мог прочитать столько книг. Каждому претенденту выдали особый наряд: белые ханьфу и брюки, с голубыми отворотами и поясом. Саске не особо понравился этот наряд, но зато он не выделялся среди других в своих дворцовых платьях.       Экзамен длился три дня и был весьма изнурительным. Задания оказались сложными и требовали развёрнутых ответов. В первый день сдавалась философия, история и политика, во второй — естественные науки, математика и астрология, а в третий — искусство каллиграфии, гармонии и словесности. Всем претендентам раздали жетоны с номерами в ходе жеребьевки, их ответы тоже были под номерами. Это делалось для того, чтобы избежать предвзятости в определении результатов. Ведь никто из организаторов экзамена, даже Орочимару, не знал, кто под каким номером проходит испытания.       «Орочимару, старый пройдоха, и впрямь подсунул мне самые сложные вопросы», — глядя на свиток с заданиями, Саске нервно усмехнулся и отыскал взглядом наставника. Тот медленно прохаживался между рядами, наблюдая за порядком и дисциплиной. Когда он поймал взгляд наследного принца, то широко ухмыльнулся, а Саске оскалился в ответ. Что ж, ничего не оставалось, как поломать голову и что-то придумать, напрячь свой разум и достать из памяти верные ответы. Ведь он когда-то всё это уже читал…       — Эээ, я устал, — после первого дня, Саске как никогда ощутил себя истощенным и голодным. Экзамен продлился до самого вечера, однако как только начало смеркаться, подручные Орочимару забрали все ответы, не дав лишней минутки. — Есть хочу, а до южного дворца ещё идти и идти, — сетовал он, покидая Павильон мудрости и света вместе с другими претендентами. Половина из них отправилась к северным воротам, другие же рассеялись по дворцу. Саске обошёл павильон и ступил на неприметную тропинку, как вдруг услышал странные звуки. Обернувшись, он снова вернулся к павильону и на задворках заметил нескольких человек. Все они были в светлых ханьфу, очевидно, те, кто проходили экзамен. Вот только скучились четверо человек неспроста. Подойдя ближе, Саске заметил, что трое окружили одного. Прижали его к стене и что-то говорили, а под его ногами валялись свитки и книги.       — Как ты посмел сдавать экзамен? — услышал Учиха недовольный и напыщенный голос одного из студентов.       — Неужели считаешь, что сможешь превзойти нас? — вторил ему другой с той же высокомерной интонацией.       — Какой же ты наглец! Убирайся из дворца и иди паси своих овец! Там тебе самое место!       Один из обидчиков замахнулся на него, и парень инстинктивно прикрыл голову руками.       — Эй, — Саске, стоя поодаль со сложенными руками на груди, громко крикнул им. — Что здесь происходит? В чём его вина?       — А ты что здесь забыл? — грубо спросил его юноша, который собирался ударить пойманную жертву.       — Эй! — его товарищ схватил его за руку и испуганно посмотрел на Саске. — Не кричи на него! Это же…       — Это же наследный принц! — шепнул ему третий, и грозный студент вмиг побледнел.       — Простите, Ваше Высочество, — все трое начали судорожно кланяться и просить прощения. — Мы просто… просто…       — … проучиваем простолюдина, — закончил кто-то из них, — который посмел явиться на государственный экзамен.       — Простолюдина? — Саске перевёл взгляд на четвёртого молодого человека и поджал губы. Официально правила не запрещали проходить простолюдинам экзамен, однако только при Итачи был снят этот запрет. Долгие годы, века лишь сыновья аристократов и чиновников могли проходить его и становиться учеными.       — Простолюдинам же не запрещено проходить экзамен, — в итоге проговорил Учиха.       — Да, но… — знатные сыновья переглянулись друг с другом. — Разве простолюдин может стоять рядом с аристократами? Ведь заявившись на государственный экзамен, он пытается доказать, что выше нас!       — А вы что, — надменно усмехнулся Учиха, — совсем дураки, что не можете справиться с простолюдином на экзамене и начали запугивать его?       Молодые люди раздосадованно переглянулись друг с другом, не смея перечить словам наследника.       — Если хотите доказать, что заслуживаете быть придворными учеными, то просто пройдите экзамен, делов-то, — вальяжно продолжил Саске, ощущая свою власть и покровительство над ними. Это доставляло удовольствие. Когда-то он сам был вынужден склонять голову перед тем, кто обладал большей властью, чем он. А теперь склоняются перед ним. — Я ведь не кичусь своим положением, а прохожу вместе с вами.       — Да, нужно следовать примеру Его Высочества, — снова переглянулись аристократы и одобрительно закивали. — Что мы, не сможем справиться с каким-то простолюдином?       Бормоча и подбадривая друг друга, они ушли, а Саске взглянул на парня, которого они задирали. Тот первым делом сложил ладони друг с другом и глубоко поклонился.       — Спасибо, Ваше Высочество! — воскликнул он. — Простите меня, я не хотел устраивать беспорядок!       — Ладно уж, они сами виноваты, напыщенные индюки, — усмехнулся Учиха. Молодой человек поднял голову и медленно выпрямился. Саске, наконец, смог как следует разглядеть его. Одет он был так же, как и все остальные — в бело-голубое ханьфу. А вот внешность у него была примечательной: он носил круглые очки, за которыми блестели черные глаза, а пепельные волосы были собраны в хвост и доходили до плеч. Саске показалось, что он несколько старше него и других студентов: ему было около тридцати, хотя Учиха был не силен в определении возраста. Но его взгляд был заметно более осмысленным и зрелым, нежели у других.       — Ты правда простолюдин? — спросил Саске, пока тот подбирал свои книги и свитки. Наследник заметил под своими ногами деревянную табличку с номером 29, которую, скорее всего, выронил этот парень.       — Да… Было тяжело попасть сюда, — вздохнул он. — Я уже не первый год пытаюсь сдать государственный экзамен, — рассказал он. — Но в предыдущие разы меня не допускали до экзамена из-за моего происхождения. И в этот год каким-то чудом мне удалось попасть сюда. Наконец-то у меня появился шанс, — его глаза ликующе заблестели. — И я не упущу его!       «Вот почему он выглядит старше, — отметил Саске. — Раз уже несколько лет подряд пытается прорваться сюда».       — Это ведь твоё? — Учиха протянул ему табличку с номером, и молодой человек отчаянно закивал головой, принимая её. — Не упускай её из виду, иначе не сможешь доказать, что ответы твои, — посоветовал ему Саске.       — Да… Благодарю вас, — проронил он.       — Что ж, я не против, что ты сдаёшь этот экзамен, — проговорил Учиха. — Только учти, что первое место я не уступлю, — он широко ухмыльнулся и оставил его, понимая, что совсем загибается от голода.       В последующие два дня Саске уже и позабыл об этом инциденте, поскольку был полностью поглощен экзаменом. Естественные науки и устои государственности он знал превосходно, поэтому здесь сложностей у него не возникло, а уж с каллиграфией он вовсе справился играючи. Однако Саске волновался за философию и астрологию. Он не любил всякие размышления и сочинения и, как ему казалось, написал полную несуразицу. Поэтому, когда наступил день объявления результатов, внутренне он немного нервничал. Но даже так был уверен, что окажется первым, ведь он же Учиха.       Из полусотни человек пройти смогли только восемь. Ответы на экзамене оценивались по всей строгости видными придворными учеными. Орочимару был главным экзаменатором, поэтому последнее слово было за ним.       — Государственный экзамен на придворного ученого прошли… — объявил один из чиновников и произнёс несколько номеров, а затем попросил претендентов выйти и показать свои таблички. Саске оказался в их числе, впрочем, ожидаемо. А вот чего он не ожидал, так увидеть в числе прошедших того светловолосого простолюдина.       «Неужели. Он настолько умён?» — Учиха скептически приподнял брови, осматривая других счастливчиков. Среди не было ни одного, кто задирал простолюдина. Все они остались в общем числе испытуемых, кусая локти и раздраженно смотря на победителей.       — Эти восемь человек достойно ответили на вопросы и смогли показать гибкость своего ума и стремление к познанию в своих сочинениях, — произнёс один из экзаменаторов, голова которого была совсем седой, а голос дрожал. По-сравнению с ним Орочимару и впрямь выглядел молодым человеком. — Они заслуживают стать придворными учеными, как только пройдут обучение. Также мы определили лучшую работу…       Саске затаил дыхание и невольно стиснул пальцы в кулаки. Не то, чтобы он сильно переживал, но всё же.       — Все ответы участника под номером одиннадцать получили высшую оценку, а его каллиграфия сравнима с императорской, — продолжил старец, и все юноши ринулись смотреть свои номера, хотя и так помнили, какие у них, но будто надеялись, что этот окажется их.       «Хаха», — Саске подбросил свой жетон и поймал его на лету, а затем подошёл к комиссии и показал им свой номер.       — Это я, — широко ухмыльнулся Учиха.       — Поздравляем, Ваше Высочество, — ученые поклонились ему, а мудрец передал награду — тяжелую золотую подвеску в форме черепахи, которая символизировала мудрость и знания. Довольный Саске тоже поклонился им в ответ, уже гадая, что же такого попросить у брата.       — Минутку, — со своего места внезапно встал Орочимару, и все взгляды обратились к нему. — Бесспорно, Его Высочество показал достойные результаты, — Орочимару послал ему хитрый взгляд, и Саске не забыл ответить тем же, широко ухмыльнувшись. — Его каллиграфия почти безупречна, в поэзии и в устоях государства он превзошёл остальных. Однако я хочу отметить ещё одну работу которая мне тоже понравилась, — в руках Орочимару мелькнул один из свитков с ответами экзаменующихся.       — В особенности, это сочинение на философскую тему, — продолжил он, когда Саске поджал губы, недовольный тем, что его с кем-то сравнивают. — Это очень интересные мысли, я впервые встречаю такое необычное изъяснение смысла, — продолжал говорить Орочимару, а его глаза от любопытства становились всё уже и уже. — Я хочу знать, кто это написал, — он развернул свиток, и младший Учиха, который стоял неподалёку, смог разглядеть цифры. — Человек под номером двадцать девять, кто ты? — прошипел главный советник, оглядывая всех молодых людей устрашающим плотоядным взглядом.       — Это я, господин, — вперед вышел тот самый простолюдин в очках, которого на днях притесняли. Сделав шаг вперед, он поклонился всем ученым и мудрецам, которые оценивали их, и особенно почтенно склонил голову перед Орочимару.       — Я ни разу не видел тебя во дворце, — проронил тот, смотря на светловолосого парня сверху вниз. — Ты не из детей местной знати.       — Да, я… живу за пределами дворца, — неуверенно ответил тот.       — За пределами дворца? — глаза главного советника стали совсем узкими, как щели. — Ты что же, простолюдин?       Среди ученых раздался неодобрительный шепот, кто-то разочарованно покачал головой. Саске нахмурился, слушая их разговор и наблюдая за остальными: не все были довольны тем, что простолюдин смог пройти государственный экзамен и был отобран для дальнейшего обучения.       — Да, господин, я простолюдин, — смог признать парень и поднял голову, смотря на Орочимару. — И думаю, я доказал, что заслуживаю этого места, — довольно твёрдо заявил он, вызвав на лице главного советника усмешку.       — Какой дерзкий взгляд, ты так уверен в своих силах? — прошелестел ученый. — На самом деле, из всех восьмерых, ты оказался на последнем месте, — уничижительно сказал он, сбивая спесь с молодого человека. — Твоя каллиграфия корява, в естественных науках ты не так уж и сведущ, а устои государства тебе неведомы. Но твои размышления и взгляды очень глубоки — ты увидел гораздо больше, чем все придворные вместе взятые. Простолюдины не раз пытались пройти этот экзамен, но ещё ни разу не были отобраны. Кроме одного случая, много-много лет назад, — проронил он. — Поэтому, я хочу дать тебе шанс, — уже громче продолжил главный советник. — Мне любопытно, сможет ли ещё какой-то простолюдин подняться в этом дворце. Как тебя зовут? — спросил он, придвинувшись чуть ближе к нему.       — Кабуто. Кабуто Якуши, господин, — представился тот, снова склонив голову. На губах Орочимару расплылась довольная улыбка.       — Я запомню твоё имя, Кабуто.