Император

      Наконец-то это длительное изматывающее путешествие подошло к концу, и братья Учиха вернулись в стены столичного дворца. Однако радость возвращения была омрачена тяжелыми думами Саске. Он пребывал в каком-то подвешенном состоянии, не понимая, виноват он, или нет, стоит терзать себя сомнениями, или нет, просить ли у брата прощения, или нет. Он не хотел думать о том, что, хоть и против воли, но изменил Императору. Но всё будто кричало о том, что именно так и было.       «Тогда… если так и было, что я могу сделать? Я не имею права как-либо оправдываться, ведь я уже предал его…» — сокрушался Саске, даже не зная, что теперь с собой делать. Убить он себя не может, поскольку его кровь нужна брату, дворец покинуть тоже не может по этой же причине. И в глаза ему смотреть не может из-за этого отвратительного поступка. Потому что когда смотрит на него, то видит юного Итачи, а юный Итачи мысленно приводит его к Хаку…       После возвращения Император с головой погрузился в работу. Его не было дольше, чем он планировал, поэтому скопилось очень много документов и вопросов. Саске виделся с ним на утренних аудиенциях, затем в Зале размышлений и тишины, разбирая прошения. Казалось, старший брат вёл себя так же, как и прежде — приветствовал его, интересовался здоровьем, однако дальше формальных фраз они не заходили, а их разговоры были сосредоточены исключительно около работы. Саске покорно выполнял все задания, сидел с ними до самой ночи, а затем удалялся в свой дворец. Император его в свои покои больше не приглашал.       — Что с тобой? — через пару дней Какаши поинтересовался, что с ним происходит. Он нашёл Саске на берегу озера в западной части императорского сада. В последнее время наследный принц часто сюда приходил и размышлял о превратностях судьбы. — С самого возвращения ходишь мрачнее тучи. Я думал, ты рад вернуться после всех приключений.       — Рад, — кивнул головой Саске. — Но теперь появились другие проблемы, абсолютно нежданные, — угрюмо пробормотал он. Какаши на это лишь тяжело вздохнул.       — Что вы опять с ним не поделили? Оба живы, здоровы и вместе. Неужели нужно о чем-то горевать, когда столько поводов для радости?       — Сам понимаю, Какаши, — Саске от злости швырнул камень в озеро. — Сам знаю, что всё хорошо, но…! — он в бессилии сжал кулаки и склонил голову, словно пытался сдержать крик внутри себя.       — Да что с тобой, Саске? — наставник ни на шутку разволновался и слегка потрепал его по плечу.       — Кажется, я совершил ужасный поступок, — дрожащим голосом прошептал младший Учиха. — За который мне нет прощения.       — Не знаю, что ты там совершил, но по-моему, ты преувеличиваешь свои грехи, — пробормотал Какаши. — Нет ничего такого, за что нельзя простить. Ты даже своего брата простил, хотя он совершил много ужасных вещей. Вспомни об этом и не убивайся так, иначе и я начну переживать, — он снова похлопал его по плечу и потянул за собой. — Пойдём лучше потренируемся, очистишь голову от мыслей…       Тренировка помогла, но ненадолго. Ночью Саске снова погрузился в мрачные думы. Да, возможно, его можно простить. Его грех не сопоставим с тем, что сделал Итачи. Брат слишком любит его и, возможно, действительно простит. Но вот простит ли Саске самого себя?       «Разве Итачи простил сам себя? Конечно же, нет», — криво усмехнулся наследник, которому не спалось. Через окно он выбрался из своих покоев, забрался на крышу и посмотрел на луну, которая уже была почти полной. Полнолуние не за горами, вскоре им с братом вновь придётся остаться запертыми в тесной камере. И, возможно, там они смогут поговорить. Хотя Саске не представлял, что вообще можно сказать в этой ситуации, где он виноват со всех сторон.       «Я должен понести наказание… — его мысли сбивались и прыгали одна с другой, когда он перескакивал с крыши на крышу, решив таким образом прогуляться. — Почему он не накажет меня? Хотя… — Саске так бездумно прыгал по крышам, что даже не заметил, как добрался до гарема. — Он и Императрицу не наказал, хотя за такое полагается позорная смерть. Может, это и есть моё наказание? Теперь он не будет говорить со мной и любить меня…»       — Саске-кун?! — глаза Сакуры донельзя округлились, когда младший Учиха внезапно прыгнул в окно её дворца на втором этаже. Шуфэй подскочила, её шифоновые одежды затрепетали, она невольно зажала себе рот рукой, чтобы не закричать.       — Прости, — пробормотал Саске, выпрямляя ноги и спину, поскольку присел, когда прыгал. — Увидел свет в окне, подумал, что ты не спишь.       — Не сплю, — пролепетала Сакура и невольно обхватила себя руками. — Но ты так врываешься ночью в покои жены Императора… — её щёки порозовели, а взгляд она отвела в сторону. Только сейчас Учиха заметил, что её волосы были распущены, а на теле лишь нижние спальные одежды.       — Прости, — снова повторил он и отвернулся. — Забыл, что у женщин с этим сложнее, — невесело усмехнулся он. Сакура быстро накинула на плечи парчовое ханьфу и подпоясалась.       — Что случилось? — осторожно спросила она, приблизившись к застывшему наследнику. — С тобой всё в порядке? Ты выглядишь очень бледным… и расстроенным, — она боязливо провела по его волосам, опасаясь, что Саске отстранится, однако тот даже не шелохнулся.       — Хотел поговорить, — хрипловато ответил Учиха. На самом деле, ни с Какаши, ни с кем-либо ещё из мужчин Саске не мог поговорить на такие личные темы, а вот Сакура могла бы понять его гораздо лучше.       — Тогда может чаю? — предложила шуфэй, чуть улыбнувшись. Наследник кивнул, и подруга на некоторое время покинула покои, чтобы приказать слугам приготовить чай. Однако поднос с чашками внесла сама. Учиха, присев за столик, с благодарностью принял чашу и ту же сделал глоток, ощущая, что в горле действительно пересохло.       — Сакура, что если… — начал он, не зная, как выразиться точнее. Саске опустил чашу на стол и стал смотреть на неё. — Что если, человек, которого ты любишь, тебе изменил? Ты бы смогла простить его?       Подруга глубоко вздохнула и тоже сделала глоток чая. Она ответила не сразу, и Учиха невольно поднял на неё глаза.       — Это было бы очень печально, Саске-кун, — призналась она. — Очень больно и очень грустно. Наверное, я бы чувствовала ярость и злость, а потом бы плакала несколько дней, — невесело улыбнулась она. — Очень сложно не поддаваться эмоциям в этой ситуации, но я бы хотела знать, почему это произошло. Полюбил он другого человека, причина в нём или во мне… А может он ветреный повеса, тогда точно бы не простила, — закивала головой шуфэй. — Но и в такого бы я не влюбилась. Но если бы любила… — она снова стала серьёзной, — если бы очень любила, если бы без этого человека мне было ещё хуже, чем с ним, то, наверное, попыталась бы простить. Если бы это было только один раз и если бы он искренне раскаивался в содеянном и старался бы загладить свою вину, чтобы сохранить наши отношения. Если бы я видела отчаяние в его глазах, то, наверное бы, дала ему ещё один шанс.       — Вот как, — Саске испытал некоторое облегчение и сделал глоток чая.       — Но только один раз, — повторила Сакура. — Если это случилось бы снова, то больше никогда, — твёрдо заявила она.       — Мне кажется, женщинам проще прощать, — вздохнул младший Учиха. — Они не такие собственники, как мужчины. К тому же, женщинам Императора.       — Всегда хочется быть одной единственной, — улыбнулась Сакура. — А ты, Саске-кун, простил бы?       — У меня нет выбора, — глухо проронил младший Учиха. — И одну, и две… Выл бы от боли, но всё равно каждый раз бы пытался вернуть, — он в бессилии покачал головой, а затем поднялся на ноги. — Спасибо, Сакура. Ты очень помогла мне. Теперь я знаю, что делать.       Он даже поклонился ей, а затем вернулся к окну и покинул её дворец тем же способом. По крышам добрался до своего жилища и пробрался в комнату. Внутри него крепла уверенность в принятом решении. Что бы ни случилось, всеми правдами и неправдами, но он должен добиться прощения.       На утренней аудиенции Саске присутствовал, однако в Зал размышлений и тишины не пришёл. Работая с прошениями в одиночестве, Итачи пространно смотрел перед собой, слыша, как капли дождя стучат по крыше пустого зала. Внутри него была такая же пустота. Она появилась с тех пор, как они вернулись во дворец, и он ничем не мог её заполнить. Поэтому изо дня в день погружался в работу с головой и сидел в Зале размышлений и тишины до самой ночи. Но сегодня эта пустота будто стала в два раза больше, как этот зал, потому что в нём не было Саске.       Почему он не пришёл? Возможно, ему просто надоело. Возможно, он нашёл какое-либо занятие интереснее этого. Возможно, он просто больше не хочет сюда приходить. И видеть его.       Итачи хотелось бросить все дела, встать, найти его и привести сюда, чтобы он всегда сидел подле него. Чтобы видеть его, чтобы ощущать его присутствие, чтобы слышать его, хоть он и молчит. Почему он молчит? Возможно, ему нечего сказать или он не хочет говорить. Или не знает, что ему теперь делать. Он чувствует себя виноватым? Но почему?       «Ведь что бы ни случилось, я знаю, что он не виноват, — Итачи так и остался сидеть на месте, несмотря на своё желание привести брата. Однако, ноги отчего-то не двигались, а тело не слушалось. Поэтому он так и сидел, перебирая бумаги. — Если только, его намерения не изменились…»       В отличие от младшего брата старший умел закрыться от мыслей и сосредоточиться на работе. Он опустошил не только свою душу, но и свою голову, наполняя её только тем, что было сейчас важно.       — Кажется, ты выбрал не самый удачный день, Саске-кун, чтобы насладиться погодой, — над головой юного Учихи, сидящего на коленях перед Залом размышлений и тишины, раздался шипящий голос главного советника. Орочимару, прикрываясь зонтом, по обыкновению скалился, глядя на макушку с торчащими черными волосами, которые заметно опустились под тяжестью дождя.       — В самый раз, — процедил младший Учиха, не сводя глаз с дверей зала. Он уже успел вымокнуть до нитки, но даже с места не сдвинулся. Отчасти потому, что давно не чувствовал своих ног.       — И сколько ты здесь сидишь? — протянул главный советник. — С самого утра, после аудиенции? — догадался он. — Чего ты пытаешься добиться таким способом?       — Отбываю… наказание, — выдохнул Саске.       — Хм… Как любопытно, — пробормотал Орочимару. — Это Император тебя наказал?       — Нет, я сам… заслужил, — мотнул головой наследник.       — Что ж, я сейчас направляюсь к нему, должен ли я сообщить об этом?       Саске снова замотал головой.       — Тогда какой в этом смысл, если Его Величество не видит, как ты истязаешь себя? — прокаркал он и, обойдя юношу, направился в Зал размышлений и тишины.       Когда скрипнула дверь, Итачи сразу бросил вгляд на вошедшего, однако его ожидания не оправладись. На бесстрастном лице не появилось ни одной эмоции, он тут же опустил глаза и продолжил читать документ. Орочимару, оставив зонт у дверей, прошёл к трону и глубоко поклонился.       — Главный советник приветствует Императора, — плавно произнёс он и вновь поднялся на ноги. — Похоже, Вы ожидали увидеть не меня, — с хитринкой добавил он и сложил руки в рукава. — Полагаю, Вы не задаётесь вопросом, куда пропал Ваш младший брат?       — Возможно, у него появились более важные дела, — сдержанно ответил Император.       — Да, Вы правы, — закивал головой Орочимару. — Это дело и впрямь очень важное.       — Ты видел его? — Итачи чуть-чуть приподнял брови.       — Хех, его немудрено не заметить, — главный советник в открытую усмехнулся. — Он с самого утра сидит на коленях перед Залом размышлений и тишины. Уже весь промок до нитки и наверняка не ощущает своих ног. Ведь солнце скоро сядет.       Итачи его слова поразили, однако в лице он практически не изменился. Впрочем, его рука заметно дрогнула, а на свитке осталась клякса.       — И почему же он это делает? — тихо спросил повелитель, беря себя в руки и опуская кисть на подставку.       — Сказал, что отбывает наказание, — просветил его Орочимару. — И не сдвинется с места, пока Император не выйдет к нему и не простит его, — добавил он от себя, предполагая, что в этом и состоит цель младшего Учихи. Итачи, впрочем, не спешил выполнять эту просьбу.       — Значит, он хочет наказания… — выдохнул старший Учиха, глядя сквозь Орочимару по ту сторону дверей. — Что ж, раз он считает, что заслужил, пусть насладится им сполна, — хладнокровно заключил Император.       — Но это чревато, — сузил глаза советник. — В первую очередь, для Вас. Полнолуние совсем скоро, — напомнил он Императору. — И если Ваш младший брат не сможет давать Вам кровь…       — Я знаю, — прервал его Итачи, а его взгляд наконец-то остановился на главном советнике, и тот решился подойти ближе. — Ты ведь пришёл ко мне по делу?       — Конечно, Ваше Величество, — учтиво ответил тот. — Близится день Вашего двадцативосьмилетия. И, к прискорбию, он попадает на один из трёх дней полной луны.       — Значит, пышные торжества в этом году придётся отменить, — безразлично ответил ему Итачи.       — И всё же, придворные будут ждать, — не сдавался главный советник. — Они уже начали готовиться к нему. Возможно, небольшой приём спустя неделю поднимет им настроение, — посоветовал он.       — Что ж, тогда возьми это под контроль, — распорядился повелитель.       В Зале размышлений и тишины Орочимару провёл не меньше часа, однако когда покинул его, то прошёл мимо Саске и ничего ему не сказал. На ходу послал лишь очередную ухмылку. Солнце уже зашло за горизонт, губы младшего Учихи посинели от холода и едва заметно подрагивали. Дождь продолжал лить, не переставая, но холод и слякоть не могли сбить его намерений. Он твёрдо решил выстоять до конца, путь даже упадёт замертво.       «Вот только мне нельзя умирать…» — пронеслась мысль в голове, и юноша ощутил, что действительно падает. Однако кто-то подхватил его. В первые секунды Саске показалось, что это его брат. Точнее, он хотел, чтобы ему так показалось. Однако пепельный цвет волос и повязка на глазу разрушили все его надежды.       — И что это значит, Саске? — строго спросил его наставник.       — Какаши… — севшим голосом пробормотал тот и попытался выпрямиться. — Не мешай мне, — хмуро добавил он и отвёл глаза в сторону.       — Не мешать тебе творить глупости? — тот скептически изогнул бровь. — Кажется, я этим всю жизнь занимаюсь. Ты думаешь, он выйдет? — наставник взглянул на закрытые двери.       — Когда-нибудь… выйдет, — сипло отозвался Учиха.       — А если ты раньше умрёшь от холода? — Хатаке покачал головой и вздохнул. — Даже не знаю, кто из вас упрямее. Что ты, что он… — мужчина в отчаянии махнул рукой и, не слушая Саске, направился в Зал размышлений и тишины. Распахнул двери и, топая мокрыми ногами, подошёл прямо к трону без всяких церемоний.       — Итачи, — на ходу говорил он, заставляя безмолвного Императора поднять глаза, — кто бы мог подумать, что не пройдёт и недели, как ты снова станешь мерзавцем.       — Какаши-сан, вы хотите лишиться головы? — ровно спросил он, гася агрессию наставника.       — А ты хочешь лишиться брата? — задал встречный вопрос тот. — Он целый день просидел под холодным дождём, уже не может двигаться и говорить. Ещё немного, и он никогда не встанет на ноги.       Старший Учиха, опустив глаза, выдержал паузу, справляясь со своими эмоциями.       — Саске сам пожелал этого наказания, — хладнокровно произнёс он. — И я приму его.       — Какое ещё наказание? В чём он виноват? — недоумевал Хатаке. — На войне вы чуть не потеряли друг друга, я видел, как вы оба сходили с ума: сначала он, потому что ты был смертельно ранен, потом ты, потому что его похитили… Почему же, пережив всё это и вернувшись, вы ведете себя, как враги? Я не знаю, что между вами случилось, но Саске ни в чем не виноват! Он и так пострадал в Стране Льда, за что же ты ещё хочешь его наказать?       — Ни за что. Он сам этого хочет, — повторил старший Учиха и, отложив кисть, поднялся на ноги. Спустился по ступеням к Хатаке и встал напротив него. — Впрочем, не волнуйтесь, Какаши-сан, — проронил Император, смотря на своего наставника большими тёмными глазами, а тот невольно замер, не смея шевельнуться под пристальным взглядом. — Не только Саске получит своё наказание.       Договорив, Император развернулся к двери и наконец-то покинул Зал размышлений и тишины. Дождь на улице так и не прекращался, но зонт он брать не стал. Увидев склонённую фигуру младшего брата в нескольких метрах от дверей зала, Итачи медленно спустился по ступеням и подошёл к нему. Голова Саске была опущена, он не видел, кто приблизился к нему. Возможно, Какаши, который вернулся обратно. Надеяться на то, что это Император, он больше не смел. Однако…       — Глупый брат, что же ты натворил, — внутри Саске всё дрогнуло, когда он услышал этот голос. Наследник с трудом поднял сначала свою голову, затем глаза и увидел его отрешенное лицо. Холодное, как и прежде, и вместе с тем мучительно красивое.       — Младший брат просит… наказания, — хрипло проронил он онемевшими губами и снова склонил голову.       — Ты знаешь, что ты наказываешь не только себя, но и меня? — бесстрастно спросил его Итачи. Саске мотнул головой.       — И сколько ещё ты намерен просидеть тут?       — Пока не заслужу прощения Императора…       — Императору не за что прощать тебя, — Итачи повернулся к нему спиной, а у Саске чуть не оборвалось сердце, когда он понял, что брат сейчас уйдёт. Однако вместо этого старший Уичха опустился на корточки и завёл руки назад.       — Цепляйся за меня, — обернувшись, проговорил он. Саске был удивлён, однако послушался брата. Ног он не чувствовал совершенно, да и руки едва двигались. Он кое-как зацепился за его плечи, Итачи подался вперед, обхватил его ноги под коленями и смог выпрямиться вместе с ним. Саске прижался к нему вплотную и уперся подбородком в плечо.       — Давно я тебя так не носил, — негромко проронил старший Учиха, взяв направление на свой внутренний дворец. — И ты ощутимо потяжелел.       — Нии-сан… — просипел Саске, пребывая на грани сознания.       — Мм? — Итачи сквозь серую завесу едва различал дорогу. Шёл медленно с таким грузом, но очень ровно и не останавливался.       — Прости меня, — снова зашептал Саске.       — Я так и не понял, за что я должен наказывать и прощать тебя, — отозвался старший брат.       — Потому что я предал тебя, — шмыгнул носом младший Учиха. — Я изменил тебе… с принцем Льда, — выдавил он из себя, с трудом шевеля непослушным языком.       Кажется, Итачи на мгновение остановился, однако сразу же продолжил свой путь.       — Ты хотел этого? — его голос звучал тихо, почти сливаясь с шумом дождя, но Саске слышал его ясно.       — Нет, никогда, — с чувством отозвался младший Учиха. — Я не имею права оправдываться перед тобой, но… Он чем-то опоил меня. Сказал, что я увижу хороший сон. Я и впрямь увидел тебя, ещё до переворота, очень юного. И в этом сне… возжелал тебя. Но когда очнулся, оказалось, что я как будто делал это с ним…       — Как будто? — переспросил Император.       — Ощущения были очень реальны, и укусил я его туда же, куда кусал тебя во сне. К тому же, я был почти без одежды, и с его слов, мы занимались любовью всю ночь…       — Что ж, раз уж ты не знаешь этого наверняка, почему я должен сомневаться в тебе? — спросил его старший брат.       — Потому что… если и правда было… я никогда себя не прощу, — всхлипнул Саске и уткнулся лбом в его плечо, едва сдерживая слёзы.       — Глупый младший брат, — снова вздохнул Итачи, ощущая, как того затрясло от рыданий. — Ну что я могу с тобой поделать… Как будто у меня есть выбор.       Добравшись до своих покоев, Итачи бережно опустил его на постель и снял всю одежду. Саске действительно продрог до костей, поэтому старший брат переодел его в сухое и поспешил укутать самым тёплым покрывалом. Императорские одежды тоже промокли, но благодаря тому, что верхние были тяжелыми и плотными, сбросив их, Итачи остался сухим. Саске продолжал просить прощения, но слова уже казались неосознанными, постоянно обрывались и не сходились друг с другом. Коснувшись его лба, Итачи убедился, что у него жар.       «Теперь лихорадка не спадёт как минимум три дня, и ещё неделю он будет очень слаб, — кладя на его лоб холодный компресс, подумал Император. — Что ж, Саске, теперь наступит и моё наказание».       — Вот чего ты добился, — за спиной раздался приглушённый голос Какаши, который шёл вслед за ними. Итачи, сидя на кровати рядом с братом, даже не обернулся.       — Какаши-сан, наверное, постоянно ругать меня вошло у вас в привычку, — сухо отметил он. — Вы до сих пор считаете меня своим учеником?       — И тебя, и Саске. Вы оба стоите друг друга, — вздохнул стражник. — Но всё же, ты виноват больше. Ты старше и могущественнее, в твоих силах было всё это прекратить.       — Да, вы правы, — согласился с ним Император. — Однако, возможно, он действительно заслуживает наказания?       — В своей жизни мы совершаем много ошибок, — продолжил наставник, — но не за каждую стоит наказывать. Некоторые бывают весьма полезны.       — Полезны, — Император едва заметно улыбнулся. — Какаши-сан, я могу снова доверить его вам? — обернувшись, спросил он.       — Не хочешь за ним даже поухаживать? — нахмурился наставник.       — Нет, дело не в этом, очень хочу, — пробормотал старший Учиха и поднялся на ноги. — Но ещё больше хочу его защитить. От себя, — Итачи обошёл его и хотел покинуть покои, как Хатаке внезапно довольно грубо схватил его за предплечье и задержал.       — Вы и правда… хотите лишиться головы, Какаши-сан, — протянул Учиха, глядя на его пальцы.       — Как твоя рана? — хмуро спросил стражник.       — Всё в порядке, не обязательно хватать меня для этого, — несколько надменно ответил Император. — Или вы хотите убедиться воочию? — он прижал своё предплечье вместе с кистью наставника к животу и надавил на него, чтобы тот почувствовал кожу и мышцы.       — Чудеса, — в итоге хмыкнул Какаши, разжимая свои пальцы и опуская руку. — Ну, хотя бы за тебя можно не волноваться. А то, знаешь ли, трудно одновременно злиться и переживать.       Итачи всё же смог покинуть свои покои, хотя на сердце тут же стало очень тяжело. Он не хотел оставлять Саске в таким состоянии, до которого довёл сам, однако…       «Всё же ты выбрал самое удачное время для наказания, Саске», — Итачи вздохнул с трудом, выходя на террасу. Луна сегодня светила так ярко, что не требовалось зажигать даже факелов. В руках появилась мелкая дрожь, как и всё тело охватило ознобом, а запах окружающих людей пробуждал кровавые мысли.       — Полагаю, Его Величество наконец-то задумался о том, как проведёт эти три дня, — откуда-то снизу прокаркал Орочимару. Учиха, опустив глаза, разглядел его прямо под террасой, на которой стоял.       — Так же, как и проводил прежде, — скупо отозвался Император. Луна и правда сегодня была особенно красивой, однако, к сожалению, эта красота для старшего Учихи оказалась зловещей.       — После полного обращения вряд ли получится, — прошипел главный советник. — Ещё никто из Учих не возвращался, когда их разум полностью безумел.       — У меня нет другого выхода, — Итачи легко перемахнул через террасу и спрыгнул со второго этажа, мягко приземлившись на землю подле Орочимару. — Я не могу использовать Саске в таком состоянии. Ты можешь снова приготовить тот отвар?       — Он не поможет, — сразу же возразил Орочимару.       — И всё же, — настойчиво проронил Император. — Что-то должно отключить меня, хотя бы на несколько часов. Я буду в подземелье, принеси его прямо туда.       — Как будет угодно Его Величеству, — проворчал главный советник и поклонился ему вслед.       Саске лихорадило больше трёх дней. Он настолько сильно промёрз, что болезнь и жар до последнего не хотели отпускать его. Какаши не отступал от него ни на шаг и ночевал рядом с ним, меняя компрессы и одежду, а Орочимару, понимая, что состояние наследного принца крайне тяжелое, наварил несколько литров целебных отваров и заставил принимать их по часам. Какаши постоянно ворчал и ругал Итачи за то, что тот оставил брата в таком состоянии. А Саске постоянно звал его, и от этого становилось ещё больнее.       — Не волнуйся, Какаши-кун, ему сейчас тоже не особо сладко, — на третий день утешил его Орочимару с каким-то странным удовольствием.       — Где он? — хмуро спросил Хатаке, который в присутствии главного советника чувствовал себя не в своей тарелке.       — Отбывает наказание, — ухмыльнулся травник. — Ты заметил, как Учихи любят помучить друг друга, Какаши-кун? — елейно проговори он. — Кажется, это доставляет им удовольствие.       — Заметил, — мрачно подтвердил Какаши. — И это меня совсем не радует.       Отчасти Саске понимал и слышал, что происходит вокруг, но из-за своего болезненного состояния и сильного жара всё казалось сном. Он до сих пор просил прощения у Итачи, жаждал видеть его или хотя бы держать его за руку, знать, что брат рядом и не бросил его. Но, кажется, его как раз и не было. От этого становилось очень больно, пропадали силы сражаться, и поэтому Саске так долго не мог выкарабкаться из своей лихорадки.       Кажется, в одну из ночей стало чуть полегче, и он уснул. Саске был рад наконец-то успокоиться и перестать метаться по кровати, объятый жаром. Всё тело от этой лихорадки болело, дышалось с трудом, а воздух как будто застревал посреди горла. Чья-то прохладная ладонь легла ему на лоб и стало ещё легче. Он смог свободно дышать, сделал несколько глубоких вдохов и чуть приоткрыл глаза, чтобы поблагодарить человека, принесшего ему облегчение. В покоях было темно, однако горело несколько свечей. Они отражались в больших тёмных глазах, и Саске поначалу опешил, не зная, кто склонился над ним. Однако осознание пришло достаточно быстро и, если честно, его напугало.       — Нии-сан? — прошелестел он и начал качать головой. Да, это был Итачи, но… снова тот, который приснился ему в ледяном дворце! — Или это не ты? — с сомнениями прошептал Саске и прикусил губу. — Я что, снова в плену?       — Нет, мы дома, — спокойно ответил юный Итачи. — Тише, тебе не стоит так волноваться. Всё хорошо, лихорадка почти спала. Ты справился, Саске, — улыбнулся он.       — Тогда почему я снова вижу тебя, — удручённо пробормотал младший Учиха, ощущая, что образ юного брата пробуждает в нём чувство вины.       — Ты не хочешь меня видеть? — опечалено спросил тот. — Я чем-то расстроил тебя?       — Не ты, — хрипловато отозвался Саске. — Итачи я хочу видеть всегда, но я не знаю, кто на этот раз скрывается за этой маской, — он поднял руку и прижался ладонью к его лицу.       — Это всегда был я, — тихо проронил его старший брат.       — На самом деле я ждал, что Император придёт проведать меня, — с горечью признался младший Учиха, а его рука сама собой упала на постель. — Но, похоже, я так и не заслужил его прощения.       — Он не может прийти, — снова едва слышно проронил юный Итачи, и его взгляд устремился поверх Саске. — Разве было такое, чтобы старший брат тебя за что-то не простил? — добавил он, когда Саске развернулся и посмотрел в ту же сторону. Его взгляд упал сначала на приоткрытое округлое окно со ставнями из рисовой бумаги, а затем в глаза бросился диск луны. Она была настолько яркой, что Саске поначалу даже зажмурился. Он очень давно не видел такой красивой луны, которая переливалась мягким холодным светом. Младший Учиха невольно вытянул руку, поднял ладонь и посмотрел, как льётся этот свет сквозь его пальцы. И так хочется поймать его и облачиться в это невесомое чарующее одеяние… Как вдруг его осенило, и сон будто рукой сняло.       — Итачи! — выкрикнул он, повернувшись к юному видению, однако вместо него наткнулся взглядом на удивлённого Какаши, который отжимал мокрое полотенце в плоской чаше с водой. Саске на мгновение замер, понимая, что в покоях светло, в окне нет никакой луны, как и брата из его сновидения.       — Саске, — взволнованно проговорил Какаши, кладя ладонь на его вспотевший лоб и проверяя температуру. — Пришёл в себя? Уже не такой горячий.       — Сколько… дней прошло? — тяжело дыша, спросил младший Учиха, голос которого был сам на себя не похож от долгого молчания и простуды.       — Сегодня уже пятый, — ответил наставник. — Как ты…       Не успел Какаши спросить о его самочувствии, как младший Уичха откинул покрывало и, цепляясь за края кровати, поднялся на ослабевшие ноги. Оказавшись снаружи, его тут же зазнобило в тонком хлопковом нательном белье, но теперь ему было всё равно.       — Эй, Саске, — Какаши тоже вскочил на ноги и хотел поймать его, но тот отбросил его руку. — Куда ты собрался? На ногах едва стоишь!       — Мне нужно… найти брата, — тяжело дыша, зашептал тот, добираясь до раздвижных дверей покоев. — Я должен помочь ему…       К счастью, двери оказались открытыми, и Саске хотел пройти сквозь них, как вдруг прямо на пороге с кем-то столкнулся. Этот человек появился так внезапно, что Саске даже не успел отшатнуться назад. А вскоре понял, что не может этого сделать, поскольку его обхватили руками.       — Глупый брат, почему ты не слушаешься своего наставника? — прозвучал совсем близко знакомый голос, от которого глаза заволокло слезами.       — Попробуй, удержи его, — проворчал где-то за спиной Какаши, почёсывая затылок.       — Итачи… — Саске вскинул на него глаза, пытаясь проморгаться, чтобы согнать пелену и ясно видеть его глаза. — Ты… Полнолуние… — залепетал он, не в силах связать слова.       — Уже закончилось, Саске, — тот так сильно прижимал его к себе, что младший Учиха мог даже не опираться на свои ноги, всё равно не упал бы.       — И как ты пережил его? — взволнованно спросил наследник. Наконец-то ему удалось подавить непрошеные слёзы, и он взглянул брату в глаза. И тут же ему снова стало тяжело на душе: Итачи опять выглядел очень плохо, словно его отбросило на несколько лет назад, когда он ещё не принимал кровь Саске. Кожа опять стала сухой и тонкой, глаза измученными с глубокими тенями, губы обескровленными и потрескавшимися, на бледной шее были видны синие вены.       — Тяжело, Саске, — признался он, глубоко вздохнув. И, наконец, вернул брата в кровать и как следует укрыл его, ощущая, что того знобит. Младший Уичха схватился за его руки и приподнял широкие рукава. Как он и думал — на запястьях остались следы от кандалов, которые не спешили затягиваться.       — Это скоро пройдёт, — проронил старший Учиха, освобождая свои руки и снова закрывая их рукавами.       — Почему… не взял меня с собой? — Саске говорил так, будто хотел отругать его за неповиновение, а у старшего брата это вызвало лишь улыбку.       — Я бы ещё больше навредил тебе, — покачал головой тот. — Какаши-сан, — обратился он к наставнику, который притаился за ними. — Спасибо за то, что присмотрели за моим братом. Вашу казнь я снова отложу, — то ли в шутку, то ли всерьез произнес он. — Не могли бы вы нас ненадолго оставить наедине?       — Казнь? — взволнованно выдохнул Саске. — За что его казнить?       — Ни за что. Просто я постоянно пугаю этим, — вздохнул Итачи и сел на край кровати. На нём были тёмно-вишнёвые одежды с золотистой вышивкой, которые очень подчеркнули его талию и высокую стройную фигуру, но по-сравнению с остальными они казались какими-то простыми.       — Нии-сан, как же ты справился? Орочимару говорил, что после полного обращения невозможно прийти в себя…       — Да, и мне тоже, — кивнул Император. — Возможно, так бы и случилось при других обстоятельствах. Но наверное помогло то, что до этого я постоянно пил твою кровь, и накануне тоже, в Стране Льда. Возможно, какие-то частички ещё остались во мне и смогли прояснить разум. Но это полнолуние и впрямь вышло самым мучительным из всех, — признался он. — Ты как будто намеренно решил наказать себя и меня в этот день, глупый брат, — он слегка ткнул его в лоб и покачал головой.       — Я не знал, что окажусь таким слабаком, — признался Саске, отведя глаза в сторону.       — А может, ты надеялся, что я выйду к тебе сразу же? — предположил Итачи.       — Я… — Саске торопливо открыл рот, чтобы снова объясниться, однако Император прижал пальцы к его губам и покачал головой.       — Больше ни слова до твоего выздоровления, — приказал он. — Если хочешь со мной поговорить, поправляйся скорее. А до этого момента не думай о плохом. Ты достаточно наказал нас обоих, Саске, так что теперь позволь себе немного отдохнуть.       Склонившись, он поцеловал брата в лоб, а затем покинул покои, обещав навестить его к вечеру. В отличие от наследного принца у Императора не было даже минуты для отдыха.       — Младший брат повинуется… — прошептал Саске ему вслед и закрыл глаза, ощущая, как нестерпимо хочется спать.