Император

      Во дворец они прибыли лишь поздно ночью, однако Император даже не успел передохнуть, как его завалили неотложными делами. Саске пришлось отправиться в южный дворец и заночевать там, хотя он планировал отоспаться в спальне брата. Уединиться с ним не получилось и в последующие дни — у Итачи было очень много работы и приёмов, отчего днями он пропадал в Зале золотого дракона, а ночами, лишь доходя до своих покоев, тут же засыпал. Саске, видя, как тот изматывается, не смел его беспокоить и все ночи проводил у себя. Ко всему прочему, в свободные минуты Император посещал дворец Добродетельной наложницы, уделяя всё больше внимания новорожденной принцессе. Саске был не в восторге от этого, но поделать ничего не мог — ведь брат, в отличие от него, действительно был рад ребенку. Да, наверное, за те два счастливых дня ему придётся расплатиться, но он был готов выдержать всё.       Итачи тоже ощущал, что из-за загруженности они с Саске очень мало видятся и невольно отдаляются друг от друга. Всю эту неделю он не звал младшего брата в свои покои, поскольку очень уставал, и энергии совсем не оставалось. К тому же, появилась ещё одна причина, по которой он избегал близости с наследником и по которой начал довольно часто навещать Сакуру и Сараду. Вечером третьего дня, когда он вернулся из путешествия, его посетил Орочимару.       — Полагаю, Вы отлично провели время с наследным принцем, сбежав из дворца, — первым делом прокаркал он, преподнося Императору целебный отвар, который послужил поводом зайти к нему.       — Да, всё было неплохо, но мало, — пригубив чашу, ответил Итачи. — А что у тебя? Тебе удалось выяснить то, о чем я тебя просил?       — Да, я как раз по этому вопросу, — пряча руки в широких рукавах, главный советник улыбнулся. — Мои шпионы во дворце Её Величества сообщили мне следующее. Её месячный цикл не прерывался, однако она действительно употребляла некоторые отвары из трав, которые помогают избежать зачатия, — внимательно следя за реакцией государя, сообщил он. Лицо Итачи как обычно оставалось отрешенным.       — Это могло навредить ей? — через некоторое время спокойно спросил он.       — Нет, но… Их действие довольно сильное. Пока они полностью не выйдут из организма, она не сможет забеременеть. Это может занять от нескольких недель, до месяцев.       — Ты можешь ускорить этот процесс? — обратился к нему Итачи, на что улыбка советника стала ещё шире.       — Вы же знаете, нет ничего, чего бы я не смог сделать, если дело касается трав, — прошелестел тот.       — Я хочу, чтобы ты полностью нейтрализовал действие тех отваров, — пояснил Итачи. — Более того, использовал другие, чтобы Императрица могла как можно скорее зачать. Желательно, с первого раза.       — Неужели, — каркнул Орочимару, сузив глаза. — Снова отправите своего младшего брата на любовные похождения? — колко спросил он, а Итачи окатил его ледяным взглядом. Настолько ошеломительным, что главный советник даже поёжился, ощутив на спине мурашки.       — Да, я давно догадался, — продолжил он, противостоя убийственно взгляду Императора. — Хотя здесь и догадываться-то нечего. Я как никто другой знаю, что Вы больны, а Ваша кровь заражена. Вы всеми силами стараетесь избегать любого контакта с наложницами и с собственной супругой, опасаясь, как бы они не забеременели от Вас и не передали проклятие Учих своему ребенку. И тут вдруг рождается здоровый младенец, которого Вы признаёте своим. И именно в то время, когда Ваш младший брат оказался во дворце после стольких лет изгнания. Уж простите, Ваше Величество, но выводы напрашиваются сами собой, — довольно заключил Орочимару. — Это ребенок Саске-куна, другим он быть не может.       — А я всегда знал, что у тебя слишком длинный язык и его давно пора отрезать, — проронил Император, даже не дрогнув.       — Хм, Вы могли бы найти моему языку более достойное применение, — саркастично отозвался Орочимару, учтиво поклонившись. — Я выполню Ваш приказ и сообщу Вам, когда наступят благоприятные дни для зачатия. А уж остальное — это Ваша забота, — хмыкнул он и деловито удалился, как обычно сияя ядовитой улыбкой.       С тех пор прошло больше двух недель, близилось новое полнолуние, а Итачи как никогда почувствовал разлад с самим собой. Он никак не мог прийти к единому решению. Всё началось давно, ещё с рождения Сарады. Император был безумно рад появлению маленькой принцессы и первой Учихи с чистой кровью. И его радости не омрачал даже пол ребенка, хотя уже тогда он знал, что когда-нибудь этот вопрос придётся поднять вновь. Итачи откладывал его до последнего, задвигал в самый дальний ящик и старался как можно реже вспоминать об этом. Однако последние события загнали его в угол. Поворотный момент случился во время его дня рождения, когда на празднование прибыл повелитель Страны Рек и отец Императрицы, с которым и был когда-то заключен мирный договор посредством брака. У них состоялся серьёзный разговор, в котором конечно же был поднят вопрос о наследнике: время шло, а ребенок так и не рождался. Теперь так просто забыть об этом было нельзя, а измена Императрицы ещё больше обострила этот и так нелёгкий выбор.       Итачи было не к кому обратиться за помощью и спросить совета, настолько щепетильным был этот вопрос. А с Саске — единственным человеком, с которым он мог поделиться мыслями, — Император говорить опасался, поскольку знал, как младший брат болезненно отреагирует на эту тему. Да и для самого Итачи это был очень тяжёлый выбор. Один раз он уже толкнул своего младшего брата в объятия женщины, но вот второй точно не смог бы вынести.       — Я… чем-то расстроил тебя? — как-то вечером негромко спросил Саске, нарушая молчание в Зале размышлений и тишины. Они с братом как обычно работали с отчётами и прошениями, только вот уже который день мысли Итачи были далеко отсюда, хотя он никогда не позволял себе отвлекаться от работы. Услышав тихий голос младшего брата, Император очнулся, а увидев его настороженный взгляд, виновато улыбнулся.       — С чего ты так решил? — спросил он понимая, что его кисть совсем высохла.       — После дня рождения тебя как будто подменили, — вздохнул Саске. — Ты постоянно думаешь о чем-то, не шутишь со мной, как обычно, не зовёшь на ужин или прогулку и не приглашаешь в свои покои… Похоже, ты думаешь о чем-то другом. Или о ком-то, — мрачно заметил он. — Я слышал, в эти дни ты часто бывал у Сакуры. Может, у тебя появилось новое увлечение?       — Нет, дело не в этом, — попытался успокоить его Итачи, хотя сам был очень неспокоен, и Саске это чувствовал, отчего неосознанно волновался. — Просто я никак не могу решить одну задачу. Похоже, без твоей помощи не выйдет, — тяжело выдохнул он.       — Давно стоило сказать мне об этом, — пробурчал Саске. — Я готов помочь тебе с любым делом.       — С любым, — повторил Итачи, словно сомневался в его словах. На что Саске лишь уверенно кивнул. — Тогда приходи сегодня вечером в мои покои, — озвучил Император, а лицо младшего брата тут же просветлело. Итачи, опустив глаза, больше не говорил, сосредоточившись на документах, и Саске старался не отвлекать его расспросами. Он едва дождался сумерек, а затем отправился в южный дворец, чтобы как следует подготовиться к долгожданной встрече. Дочиста отмылся в купальнях, напитал кожу приятным запахом и маслами, надел самые красивые и чистые одежды, пригладил волосы. С волнением он направился во внутренний дворец Императора и нашёл старшего брата в своих покоях. Итачи стоял у окна, всматриваясь в луну, которая через пару дней обещала стать полной. Его вечернее платье было светлым, молочного цвета, с серебристым вышитым узором, а распущенные волосы он затянул лентой чуть ниже лопаток. В комнате горело множество свечей, а приятный запах из курильниц наполнял пространство.       — Брат и подданный приветствует Императора, — проронил Саске, но кланяться не стал, медленно приближаясь к брату. Итачи, услышав его, сначала повернул голову, а затем развернулся и сам. Саске тоже сегодня был одет в светлое, но его наряд отливал фисташковым цветом, а вышивка на рукавах и краях была золотой.       Младший Учиха остановился в метре от старшего, не смея подходить ближе и ощущая некоторую дистанцию между ними. Лицо Итачи по обыкновению было бесстрастным, и Саске это немного озадачило: ведь в последнее время, когда они были наедине, Император всегда улыбался.       — Что-то случилось? — осторожно спросил наследник, на что старший Учиха прикрыл глаза и медленно выдохнул.       — Да, — проронил он, снова смотря на младшего брата. — Я долго оттягивал этот момент, надеясь, что он никогда не наступит. Но чем раньше мы это решим, тем меньше это будет нас мучить.       — О чем ты? — нахмурился Саске. — Когда ты начинаешь говорить загадками, я думаю только о плохом.       — На моём дне рождении… — прервал его Итачи, — возможно ты видел нескольких людей с длинными тёмными волосами и светлыми глазами, как у Императрицы.       — Да, — кивнул Саске. — Я подумал, что это её родственники.       — Верно, — подтвердил государь. — Её отец — повелитель Страны Рек, младшая сестра и двоюродный брат. Приезжали они, впрочем, не только для того, чтобы поздравить меня, — его губы невольно скривились. — Должно быть ты знаешь, что брак между нами был заключен с политической целью, как способ избежать военного конфликта. В то время все наши основные силы были брошены на борьбу за северные территории и воевать на два фронта было проблематично. Поэтому я принял решение избрать мирный путь. Однако с момента заключения нашего брака прошло уже больше двух лет, а наследник на свет так и не появился. У повелителя Страны Рек это вызвало подозрения, поэтому он намекнул мне на то, что если у Императрицы не появится ребенок, мирный договор будет расторгнут, и связь между нашими странами оборвётся.       — Ты хочешь, чтобы я снова сделал это… — прошептал Саске, внутри которого всё заледенело. Смотря на старшего брата во все глаза, он побледнел, а его сердце судорожно заколотилось в груди. Да, он всегда ждал и боялся, что этот момент когда-нибудь настанет — ведь с наложницей ему не удалось зачать мальчика. Не хотел даже думать о том, что когда-нибудь ему снова придётся пережить подобное. Хуже того — когда он ненавидел брата, было гораздо проще лечь в постель с женщиной. Теперь же… невыносима даже мысль об этом.       — Нет, — резко возразил Итачи. — Я не стану приказывать тебе и принуждать, как тогда. Я думал об этом несколько дней, просчитывая все варианты и пришёл к выводу, что теперь, когда наши силы восполнились, мы сможем выдержать эту войну.       — Как глупо, нии-сан, — внезапно усмехнулся Саске. — Из-за такой нелепости начинать войну и рисковать сотнями жизней, — он покачал головой. — Я и правда готов ради тебя на всё, — твёрдо заявил младший Учиха. — Даже на это. Я выполню любой твой приказ, нии-сан, но хочу, чтобы ты помнил: мне отвратительно ложиться в постель с кем-то, кроме тебя. Но я готов переступить через себя и сделать это снова. Ведь ты и сам знаешь, что этот путь будет верным, а не развязывание войны.       — Да, это и правда меньшее из зол, — едва слышно проронил Итачи,       — К тому же, — Саске чуть сузил глаза, — думается мне, что ты взял в жены Хьюгу не просто из-за опасности военного конфликта. Ты как-то упоминал, что Хьюга — отдаленные потомки Учих. Хотя от истинных в них мало что осталось, но всё же в нынешних условиях после истребления клана этот вариант кажется наиболее удачным. Для рождения более чистокровного Учихи, нежели от Сакуры, — сделал вывод он. Итачи не стал ни подтверждать его домыслы, ни оспаривать, хотя Саске был больше чем уверен, что разгадал его планы.       — Но я не хочу, чтобы ты снова проходил через это, — потерянно промолвил он, а младший брат вздохнул.       — Что ж, опыт в этом деле у меня уже есть — иронично усмехнулся Саске.       — Дело не в этом, — голос брата стал твёрже. — Я больше не смогу тебя отпустить. Не смогу отдать кому-то другому, даже на одну ночь, даже на час или минуту! Один раз я смог вынести, но второй точно не переживу. На этот раз… я всё сделаю сам.       Саске ошеломленно смотрел на старшего брата, который медленно приблизился к нему и положил руки на плечи. В глазах Итачи читалась непоколебимая уверенность, а вот Саске метался в собственных мыслях, не зная, что предпринять.       — Что ты задумал? — хрипловато спросил он, а Итачи, едва заметно усмехнувшись, опустился перед ним на колени.       — Наверное, мне стоило так поступить и в первый раз, — Саске ощутил, как его руки скользят под шелковыми одеждами, и замер, не смея даже вздохнуть. Сначала распахнулось его верхнее платье, затем нижнее, а после опустились и штаны. — Вот только я надеялся, что познав любовь с женщиной, ты свяжешь с ней всю жизнь. Здесь я и правда просчитался… — когда горячее дыхание опалило его плоть, голова наследного принца закружилась, он едва устоял на ногах и, согнувшись, вцепился в плечи Императора.       — Нет, постой… — прошептал он, понимая, что язык едва двигается.       — Мне нужно всего лишь немного твоего семени, — проговорил старший Учиха, смотря на него снизу вверх. — Остальное я всё сделаю сам.       — Нет, не надо, нии-сан… — продолжал лепетать Саске, уже ощущая мягкие губы на своём чувствительном органе. — Я сделаю, я и правда сделаю всё, что ты скажешь. Мне не трудно, совсем не трудно. Всего пару минут… — он сильно зажмурился, ощущая, как инстинкты играют против него. Не испытывая сильного удовольствия, он быстро излился брату в рот, сожалея о том, что всё происходит вот так.       — И правда пару минут, — хмыкнул Итачи, собрав его семя в небольшой сосуд. Вытерев широким рукавом губы, он поднялся на ноги и снова посмотрел в опустошенные глаза Саске.       — Наложницу было легко одурачить, поскольку мы с ней редко встречались, и она не так хорошо знала меня, в отличие от Императрицы. Хината сразу же поймёт, что это не я, а раскрывать ей свои личные мотивы я не намерен. Не думай, что то решение отдать тебя кому-то другому далось мне так легко, — проронил он. — Я тоже страдал и не меньше тебя, зная, что в те минуты ты занимаешься любовью с кем-то другим. Больше я не допущу этого. Дождись меня. Я… постараюсь решить этот вопрос быстро, — проговорил Император и, спрятав сосуд у себя в рукаве, выскользнул из собственных покоев. Саске, не в силах что-либо сделать, обессиленно рухнул на кровать, жалея, что не может отключать сознание по собственной воле.       Итачи стремительно направлялся во дворец Императрицы. Он шёл быстро, но его шаги были бесшумными, а из-за длинных одежд казалось, что он плывёт. О своём спонтанном визите он не сообщал ни слугам, ни евнухам и тем, кто встречался ему на пути, ничего не говорил. Его намерения были ясны и достичь цели он стремился любым путём, зная о том, что больно и неприятно от этого действа будет всем троим.       «Что ж, опыт с женщиной у тебя действительно есть, глупый братишка, — про себя подумал Итачи. — Зато с ролью злодея лучше меня не справится никто».       Достигнув внутренних покоев, Итачи безмолвно махнул рукой слугам, что стояли по обе стороны от дверей. Те, склонив головы, открыли их, а как только Император пересек порог, снова плотно закрыли, зная, что пока Его Величество не выйдет, впускать и выпускать оттуда они никого не смеют.       Хината сидела за низким длинным столиком, в окружении десятков свечей и читала древний манускрипт. Поскольку из своего внутреннего дворца она не выходила несколько дней, неся наказание, необходимость в сложных причёсках, золоте и изысканных платьях отпала. Её длинные густые тёмные волосы лежали на спине и плечах, одета она были в светлые шелковые халаты, а из украшений остались лишь пара колец и жемчужные серьги. Услышав, как в её покои кто-то прошёл, она подняла голову, а когда увидела высокую фигуру Императора, её светлые глаза широко распахнулись, а руки дрогнули. Несколько секунд она не двигалась, а затем, словно вспомнив о том, кем они являются, поднялась из-за стола и поклонилась.       — Супруга приветствует Императора, — тонким голосом произнесла она, опуская и голову, и глаза. Итачи успел заметить, что её лицо без румян и помады было очень бледным, а глаза до сих пор оставались немного опухшими, хотя выглядела она более спокойной и смиренной.       — Поднимитесь, — произнёс Итачи, между тем приближаясь к курильницам, добавляя в них особые дурманящие травы и зажигая их. Ароматные запахи медленно, но верно начали наполнять комнату. Когда Хината выпрямилась, он снова посмотрел ей в глаза, которые та старательно отводила.       — Полагаю, Вы выплакали все слёзы по своему любовнику? — спокойно спросил её Итачи, без какого-либо гнева или презрения.       — Я… хотела поблагодарить Вас…       — Не стоит, — прервал её Итачи, понимая, что она хочет сказать. — Я сохранил его жизнь только ради генерала, поскольку безмерно его уважаю.       Хината сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя и всё же решилась посмотреть в глаза Императору.       — Вы давно не посещали мои покои, — проронила Императрица, ощущая себя очень неловко без пышных нарядов и макияжа. — Если бы Вы предупредили, что посетите меня, я бы выглядела более достойно.       — Нет, для того дела, с которым я пришёл, Ваши одежды весьма подходящи, — отметил Итачи, окидывая беглым взглядом её нижние шёлковые одеяния. Хината как будто хотела закутаться в них плотнее, однако только она подняла руки, как Император стиснул её запястье и потянул на себя.       — Что Вы делаете? — удивилась она, поскольку никогда прежде Итачи не смел её касаться, кроме самой первой брачной ночи.       — Помните нашу первую ночь после свадьбы, Императрица? — прижав её к себе и обхватив за талию, Учиха с лёгкостью повёл её в сторону кровати, пользуясь её замешательством.       — Да, — рассеянно ответила Хината. — Тогда Вы сказали, что наш брак — это лишь политический союз между двумя странами. И в наших чувствах необходимости нет.       — Что ж, я по-прежнему так считаю, — вздохнул Итачи. — С той лишь разницей, что помимо политической, у нашего союза появилась ещё одна цель. Рождение наследника.       Светлые глаза Хинаты снова округлились, и Император увидел в них отчетливый страх.       — Прошло достаточно времени, мы привыкли друг к другу, и теперь нас сложно назвать чужаками. Я хочу это сделать сегодня, — заявил повелитель, а Императрица неожиданно вздрогнула.       — Нет… — прошептала она и предприняла попытку вырваться, но Итачи лишь крепче прижал её к себе, а потом и вовсе опрокинул на кровать. Пока Хината приходила в себя, он забрался на неё сверху и зажал её руки над головой.       — Нет? — иронично переспросил государь, ощущая, как она снова пытается воспротивиться. — О чем Вы говорите, Императрица? Мы — законные супруги, и делить ложе с Императором — Ваша прямая обязанность.       — Лишь спустя два с половиной года Вы вспомнили о том, что я Ваша супруга? — её голос оказался внезапно смелым, а на щеках даже заиграл румянец. — Или вдруг в Вас взыграла ревность, когда у меня появился другой мужчина?       — Вероятно, Вам было бы приятно, если бы я сказал «да», — прошелестел Итачи. — Однако мои мотивы весьма прагматичны — от Вас мне нужен только наследник.       — Нет, я не хочу делать это с тем, кого я не люблю и кто не любит меня! — Хината снова заметалась на кровати и начала отталкивать Императора ногами, а Итачи лишь усмехнулся, ощущая, что его хладнокровие уступает место любопытным эмоциям.       — Не пытайтесь воспротивиться мне, Императрица, — зажимая её со всех сторон, прошептал он на ухо. — У меня уже есть опыт в укрощении строптивых. Более того, меня это заводит. Чем больше Вы будете сопротивляться, тем больше возбудите меня, и я стану не таким нежным, каким намеревался быть. Хотя… — он сорвал пояс и распахнул её верхние одежды, заставляя Хинату замереть от страха и мелко задрожать. — К чему мне быть ласковым с Вами? Ведь свою честь Вы отдали другому, поэтому Вам ведь не будет больно? — нижний халат был сшит из очень тонкого мягкого шёлка, поэтому подчеркивал все изгибы и неровности её тела. — Как давно длилась Ваша связь с сыном генерала? — гипнотизируя её своим голосом и взглядом, Итачи медленно потянул за край второго пояса и вытащил его. К своему удивлению, в роль он вошёл настолько хорошо, что ему на самом деле захотелось убрать это последнее препятствие к телу Императрицы, этот тонкий облегающий шёлк. Даже под его покровом Итачи хорошо различал изгибы бёдер Хинаты, четкие очертания её пышной груди и бугорки сосков, её плоский живот и заветную впадинку между бёдрами. Запахи из курильниц быстро наполняли комнату, и его супруга, часто дыша, ощущала, каким тяжелым и неподвластным стало её тело, а в голове как будто появился туман.       — И как часто Вы его принимали? — ладонь Императора заскользила по её бедру, и её ноги начали медленно расходиться в стороны. Она ощутила между ними его торс, и тело содрогнулось, когда его руки уже коснулись кожи напрямую, а не через ткань.       — Чего Вы боитесь? — Император всё же чуть сдвинул края халата, обнажая её ключицы и живот, но оставляя едва прикрытой грудь, которая часто вздымалась, а соски ещё сильнее проявлялись под шёлком. — Вы ведь знаете, что нужно делать, — его ладони снова заскользили по её раздвинутым бёдрам, а пальцы скользнули между ног, ощущая жар и влагу. — Всего лишь принять в себя мою плоть и моё семя. Не так уж и сложно, правда? Кто знает, может быть я доставлю больше удовольствия, чем он, — с насмешкой шепнул Итачи ей на ухо, впрочем, уже сомневаясь, что она различает его слова.       Оставшись один в покоях Императора, Саске не находил себе места. Сначала он рухнул на кровать лицом вниз, но пролежал так недолго, понимая, что задыхается. Затем вскочил на ноги и начал ходить из угла в угол, покусывая губы от раздражения и ярости.       Да. То опустошение, которое осталось у него после ухода Итачи, очень быстро заполнилось пылающей яростью. Саске хотелось броситься за братом, схватить его и запереть в этой спальне, но против воли Императора он не мог пойти, несмотря на все свои желания. И вот теперь он мечется в этой комнате, как дикий зверь в клетке, сжигаемый ревностью и мыслями, навязчиво заполняющими его разум. И ладно бы, если бы это были просто мысли, так нет: в сознании и перед глазами вспыхивали целые картины, будто он сам находился в покоях Императрицы и наблюдал за действом со стороны. Саске буквально видел, как его старший брат сжимал хрупкую супругу в объятьях и что-то шептал, щекоча дыханием её ухо; как опрокинул её на пышную кровать и страстно примкнул к губам, одурманивая её разум. Как прикасался к ней, снимая одни одежды за другими, обнажая её стройное тело и видя все её прелести… А тело у Императрицы было гораздо соблазнительнее, чем у Сакуры — грудь больше, бёдра шире, а кожа светлее. И, самое главное…       «Как он собирается это сделать? — Саске чуть ли не до крови прикусил себе губу. — Как поместит семя в её лоно? Ведь всё равно так или иначе придётся проникнуть в неё, чтобы она ничего не заподозрила. Тогда получается….» — мрачные видения снова охватили его, и Саске даже сжал себя руками, поскольку его пронзила волна озноба. Просто поцелуями и объятиями не обойтись. Он сделает с ней это. Сделает то, что делал только с Саске. Проникнет в её тело и ощутит её горячее влажное и мягкое нутро. Да… Саске лучше брата знал, каково это — чувствовать женщину. Насколько это может быть приятно и затягивающе. Даже без каких-либо чувств, инстинкты сработают сами. Ему стоит лишь откинуть её одежды, обнажить грудь с алыми сосками… Развести её бледные бёдра в стороны и проникнуть в щель между ног, которая наверняка будет мокрой. И двигаться, хватая её за мягкую грудь и кусая соски. А она почувствует его. Ощутит его плоть внутри тебя. И сама будет извиваться под ним, обхватывать его бёдрами, сжимать своим лоном, пытаясь почувствовать её глубже и напитаться его семенем… Плоть, которую чувствовал только Саске и всегда стремился обладать этим чувством единолично, не делясь ни с кем. Ни с какой-либо наложницей, ни с самой Императрицей.       «Вот чего ты хотел, — в бессилии он опустился на колени и ударил кулаком по кровати. — Чтобы я мучился в ожидании, как когда-то мучился ты? Ты испытывал такие же чувства, когда отправлял меня к Сакуре? Разрывало ли тебя от ревности и жажды так же, как и меня? Как ты смог вынести это, не сказав мне ни слова?»       Саске не знал, сколько сможет держать всё это внутри себя. Чем больше проходило времени в тишине и неизвестности, тем больше его руки начинали трястись, тело гореть, а голову разрывать от мыслей и видений. Чтобы хоть как-то себя расслабить, он выпил всё вино, которое нашёл в покоях Императора, но сделал себе только хуже: кровь закипела ещё ярче и ещё ярче он представил сношающихся Императора с Императрицей, которым одного раза было мало. И она, соблазняя его своим телом, сама забралась к нему на колени и приняла в своё влажное жадное лоно, из которого уже стекали капли семени…       Прежде чем он окончательно обезумел, за спиной раздались шаги. Стоящий на коленях Саске вскинул голову и когда увидел Императора, вся кровь будто схлынула вниз. Он никак не мог подняться на ноги, а когда сделал это, то сильно побледнел, отчего его черные глаза казались горящими угольками. Итачи тоже был бледен и выглядел так, будто у него вот-вот должна была начаться лихорадка.       — Ну как? — сипло спросил Саске, опасаясь даже приближаться к старшему брату. — Получилось?       Итачи молчаливо прикрыл глаза и потянулся к полупустому кувшину с вином, который стоял на столе. Ему удалось сделать лишь один глоток, поскольку младший Учиха в своей агонии опустошил всё. Император с каким-то остервенением отбросил пустой сосуд, тот разбился, и Саске содрогнулся от его опаляюще-леденящего взгляда.       — Прости, я… всё выпил, пока ждал тебя, — пролепетал младший Учиха, думая, что старший разозлён этим. По лицу Итачи всегда было сложно прочитать эмоции, и очень часто его взгляд означал совсем не то, что предполагал Саске. Так случилось и сейчас. Он думал, что брат зол, но когда тот стремительно подошёл к нему и внезапно несдержанно прижался к губам, до Саске дошло, что в его глазах отражалась не злость и не ярость. А самая дикая и необузданная страсть.       Дыхание у младшего брата перехватило, и он даже не успел перевести его, как через несколько мгновений Итачи толкнул его на кровать. Зацепившись за край одежды, он рванул его верхнее платье и, отбросив его, тоже забрался на постель. Саске не смог увидеть его глаза, поскольку Император прижал его к постели лицом и навалился сзади. Оставшись в тонком нижнем платье, юный Учиха отчетливо ощущал давление его тела. Руки брата быстро стянули с него штаны, но Саске не смел противиться, хотя знал, что Итачи не будет действовать нежно. Его словно кто-то заколдовал, и вместо того, чтобы попытаться избежать этого, младший Учиха лишь сильнее вцепился пальцами в постель, а коленями вжался в кровать.       Его ожидания оправдались: Итачи и правда вошёл с небывалой резкостью и несдержанностью. Его толчок практически выбил из юноши болезненный вздох, но тот тут же прикусил себе язык. Обычно, когда они занимались любовью, брат всегда себя контролировал, а вот такая несдержанность и грубость напомнили Саске об их самом первом разе в купальнях, когда они ещё были врагами. Но теперь он явно Императору не враг, и всё же…       «Давно он так не срывался…» — невольно подумал младший Учиха, когда Итачи довольно быстро в него излился и на несколько мгновений остановился. Освобождать он Саске не стал: его плоть до сих пор была твёрдой, и это ощущение вместе с передышкой родили в младшем брате знакомые низменные желания, отчего краска стремительно залила лицо. Он вспомнил, как всего несколько минут назад желал, чтобы это чувство соития принадлежало только ему, чтобы никто больше не ощущал плоть брата так глубоко в себе, как он. Саске невольно двинул бёдрами, и Итачи, словно поняв намёк, снова начал двигаться, но на этот раз гораздо медленнее и плавнее. Более того, юноша ощутил его пальцы на своей плоти и снова закусил губу, на этот раз чтобы не издавать других звуков.       Его нутро быстро наполнялось теплом, а вскоре и всё тело охватил долгожданный огонь. Его поглотило страстное желание, словно он только сейчас вспомнил, каково это — заниматься любовью с Императором. Дыхание сбилось, сердце бешено стучало в груди. Поймав вкус, он стал двигаться навстречу ему, чтобы ощутить его максимально глубоко. Итачи тоже часто и громко дышал, Саске чувствовал его дыхание то на своём затылке, то на спине и между лопаток. Пару раз старший брат прижался лбом к его плечу, его сдерживаемое дыхание прерывисто вырывалось, и младшего брата это пробирало ещё сильнее. Он дергался, его мышцы инстинктивно сжимались, он невольно двигал тазом, словно тоже хотел погрузить свою плоть в тугое тело. Итачи в это время сжимал ладонь сильнее, и твёрдый орган Саске становился ещё влажнее. Всё выпитое вино разом ударило в голову, многократно усилив всплеск удовольствия, напряжение, которое скопилось за это время, почти сразу исчезло, опустошив его тело.       Саске обмяк на кровати, ощущая, как брат ещё несколько раз двинулся, снова заканчивая в него. Итачи держал его руками, словно опасался, что тот сбежит, хотя подобных мыслей в голове младшего Учихи даже не возникало. Брат продержал его так ещё немного, а затем тоже расслабился. Освободил его и опустился на постель рядом с ним, выпуская частое дыхание через рот.       — Не помню, когда ты в последний раз так на меня набрасывался, — спустя некоторое время пробормотал Саске, придя в себя. — Это она так тебя завела? Императрица? — недовольно спросил он, смотря профиль брата с закрытыми.       — Зато ты наверняка помнишь свои ощущения, когда пришёл ко мне после наложницы, — бесстрастно ответил Итачи, переводя взгляд на потолок.       — Пф, — фыркнул младший Учиха, переворачиваясь на бок к нему лицом. — Это нельзя сравнивать. Тогда я был зол на тебя и хотел отплатить сполна. Ты же вернулся из её покоев возбужденный и неудовлетворенный.       — Что ж, наверное, я должен понести наказание за это, — хмыкнул старший брат.       — Ты брал её? — прямо спросил Саске, приподнимаясь и нависая над Императором. — Твой член отменно стоял, наверняка иметь её было проще, чем меня, — ядовито добавил он, снова ощущая приступы ярости и ревности. Итачи, впрочем, как обычно был спокоен, только глубоко вздохнул.       — Нет, я не мог позволить себе это, — негромко ответил он.       — Почему же? — вскинул брови Саске. — Обмазал бы свой член моей спермой, а сам закончил бы ей на живот или ещё куда, — процедил он, морщась от отвращения.       — Да, но… — Итачи вопреки его злости слабо улыбался. — Даже если это вынужденно, я всё равно не хотел изменять тебе, — он поднял руку и взъерошил его волосы, но Саске это не остудило, хотя он понимал, что брат говорит искренне.       — Но ты был возбуждён! — вспыхнул он, ощущая, что схлынувшая во время экстаза кровь снова приливает к щекам. — И не слабо. Значит, ты уже изменил мне в своих желаниях! Потому что ты захотел её!       — Саске, — голос Императора стал твёрже, да и от взгляда побежали мурашки. — Я хочу, чтобы ты понимал разницу. Я всегда избегал близости с женщиной, а всю свою нереализованную энергию направлял в тренировки и обучение. Теперь же, оказавшись с ней один на один, я поддался интересу. Да, я не стану оправдываться — я испытал возбуждение. Но оно было продиктовано не желанием, как к тебе, а любопытством. Запретный плод, как ты знаешь, сладок, возможно, я бы хотел познать женщину, но… уже не могу этого сделать.       — Из-за страха и вины передо мной? — такое объяснение Саске не устраивало.       — Нет, не из-за страха. Если бы я хотел, я бы нашёл способ предаваться любовным утехам с наложницами, не спрашивая твоего дозволения. И ты бы не смел мне перечить, — сурово произнёс Итачи, а младший брат потупил взгляд. Что он может сделать против Императора? — Но я этого не хочу. Моё незначительное любопытство — всего лишь любопытство, я не стану идти у него на поводу. К чему мне совокупление без любви и эмоций? Всего лишь инстинктивное трение плоти и ничего больше, — усмехнулся он. — Сомневаюсь, что я вообще смог бы испытать должное удовольствие, только понапрасну бы потратил силы.       — Поэтому решил приберечь их для меня, — настрой Саске чуть смягчился, хотя он до сих пор ревновал.       — Да, — Итачи взглянул ему в глаза. — Если уж и совокупляться, то со всей страстью, а это возможно лишь с тобой. К тому же, в те минуты я думал не только о твоих чувствах, но и о чувствах Императрицы. Несмотря на то, что я её супруг, она практически отвергла меня. И заявила, что хочет отдаваться лишь своему горе-любовнику, — надменно усмехнулся Итачи. — Хотя теперь для неё всё будет выглядеть так, словно я взял её силой.       — И как же ты сделал это? — спросил Саске, садясь на кровати. — Если, говоришь, не проникал в неё. Разве она не заподозрила неладное?       — Нет, — Итачи мотнул головой. — Я одурманил её разум при помощи благовоний и погрузил в сон. А затем воспользовался твоим семенем и влил его в лоно Императрицы. За несколько дней до этого я приказал Орочимару поить её отварами, которые усиливают возможность зачатия. Так что, надеюсь, всё получится с первого раза.       — Хах, — Саске снова рухнул на постель, услышав объяснения брата. — Всем угодил, — проворчал он. — И всё же, — он опять хмуро посмотрел на Императора. — Почему ты не мог провести такой же трюк с Сакурой? Зачем отправил меня к ней? Этого я до сих пор не могу тебе простить, — признался он.       — Потому что…. Отправляя тебя к Сакуре, я преследовал и другие цели помимо зачатия ребенка, — объяснил Итачи. — Я надеялся, что девушку, которая тебе приглянулась, ты сможешь полюбить…       — Здесь ты просчитался, — отрезал младший Учиха. — И даже общий ребенок нас не сблизил.       — Что ж, и мне свойственно ошибаться, — снова вздохнул Император. — Но по крайней мере я дал тебе шанс.       — Да, кое-что в этом есть, — согласился с ним Саске. — И теперь, смотря на это с другой стороны, я даже благодарен тебе за то, что ты отправил меня к ней. Если раньше у меня были сомнения, то теперь от них не осталось и следа. По крайней мере, позже я лишь сильнее убедился в том, чего хочу на самом деле. Ты избавил меня от выбора, но вместе с тем сделал из меня изменника, — кисло заметил он. — Сам мне изменять не осмелился, зато меня заставил, — Саске ударил кулаком по подушке. — Этого я тебе тоже не прощу.       — Не прощай, — Итачи, наконец, тоже сел и подался вперед к младшему брату, обхватил его лицо ладонью. — Я не требую от тебя прощения, но я жажду твоей любви.       — Я тоже, — проронил Саске, вжимаясь в его руку. — Хочу, чтобы ты любил меня одного. И желал меня одного. Хотя кто я такой, чтобы указывать Императору, кого любить и желать, — печально улыбнулся он.       — Разве может быть по-другому? — Итачи обхватил его лицо двумя руками. — Разве я могу кого-то любить и желать, кроме тебя?       — А разве нет? — его лицо было настолько близко, что Саске с трудом мог смотреть брату в глаза. Итачи, снисходительно улыбнувшись, стукнулся своим лбом о его.       — Похоже, ты не до конца понял, что значишь для меня, — негромко проговорил он. — Впрочем, довольно на сегодня рассуждений, — он снова ненадолго отстранился и вновь прильнул к нему, на этот раз, касаясь губ. — Сегодня я хочу заниматься с тобой любовью всю ночь…       Саске охотно ответил на поцелуй, обхватывая его губы и язык, прикрыл глаза, чтобы ещё больше погрузиться в эту негу. Он ощущал, как ладони Итачи скользят по его плечам, сбрасывая с него и нижние одежды. Как спускаются и гладят грудь, отчего по спине пошли мурашки, и младший брат содрогнулся. Поцелуй прервался, Итачи беззвучно хмыкнул и поцеловал его в покрасневшие щёки.       — Как сочные персики, — пропел он и коснулся их зубами, словно хотел укусить.       — Тебе бы только со сладостью сравнить, — пробурчал Саске, покраснев ещё больше.       — Что поделать, даже не знаю, что я люблю больше, — рассмеялся Итачи и опрокинул младшего братишку на постель. Саске упал прямо на подушки, завороженно глядя на то, как брат тоже скидывает с плеч свои одежды, обнажая грудь. В горле тут же пересохло, Учиха-младший судорожно пытался сглотнуть, но не выходило. Ему тоже хотелось куснуть брата за плечо или оставить след на груди, но Итачи его опередил. Прижав его руки к постели, он склонился и снова приник к любовнику губами. Влажный сочный поцелуй заставил почувствовать Саске себя живым. Его тело мгновенно наполнилось пронизывающим возбуждением, а голова закружилась, так долго старший брат его не отпускал. А едва он смог вдохнуть, как тут же ощутил, как его телом овладели.       Во второй раз Саске принял любовника намного легче, Императору даже не пришлось держать его и раздвигать его ноги: тот сам невольно развёл в стороны колени, позволяя Итачи лечь на него. Оба ощутили полыхающую волну жара, которая окатила с ног до головы. Саске сжался и вцепился брату в плечи, а Итачи с силой стиснул его бёдра, до боли впиваясь пальцами. Он двигался чуть более плавно, нежели в первый раз, но всё равно его толчки нельзя было назвать мягкими. Саске всем существом ощущал, как твёрдая плоть раз за разом погружается в него, и это было настолько приятно, что он неосознанно постанывал. Хотя не только от проникновений: Итачи беспрестанно целовал его везде, где смог коснуться: и в губы, и в щёки, и в шею. Оставлял красноватые следы на плечах и груди, иногда вгрызался так, словно хотел испить крови, но вовремя одергивал себя, не причиняя младшему брату вреда. Брат редко так страстно и пылко целовал его, выражая свою любовь на физическом уровне, и Саске это насколько возбуждало, что он не смог сдерживать своё естество и излился, даже сам того не ожидая.       — Прости… — едва слышно пролепетал он, слыша, как Итачи тяжело дышит над ним. Старший брат ухмылялся, его лоб блестел от пота, а губы были очень яркими от частых поцелуев. Саске хотел прикоснуться к ним, уже потянулся, но Император неожиданно обхватил его руками, прижал к себе и сел вместе с ним. Саске неловко заерзал на его бёдрах, ощущая его твёрдое естество в своём обмякшем теле, и смутился от пристального взгляда, который оказался слишком близко.       — Моё прощение нужно заслужить, — прошелестел Итачи ему на ухо и взъерошил черные волосы. Саске после пробирающего оргазма никак не мог совладать со своим телом, которое показалось ему варёным и едва слушалось его. Он понимал, что старший брат жаждет движений, что хочет ощутить, как горячее тугое нутро сжимает его плоть со всех сторон. Но чтобы дать это Итачи, ему и самому хотелось ощущать толику желания, которое, стремительно вспыхнув, угасло.       — Да, я заслужу, — хрипловато проговорил Саске, цепляясь в волосы брата и накрывая его губы поцелуем. За счет того, что он сидел на его бёдрах, его голова оказалась чуть выше, и он мог как бы смотреть на него свысока. Саске обхватил его за плечи и прижал к себе, ощущая жар и влагу его тела. Он напитывался сладким поцелуем, чувствуя нетерпение Итачи. Ему это нравилось. Очень нравилось, что несмотря на свой контроль, находясь в таком возбужденном состоянии Итачи всё же не может полностью обуздать своих желаний. И стоило младшему Учихе лишь немного двинуть бёдрами, как старший тут же содрогнулся, вцепился в его плечи и буквально насадил на свой член, заставив Саске со стоном выдохнуть. Ладонь брата двинулась к паху, а его умелые пальцы мгновенно привели младшего братишку в чувство, лишь мягко скользнув по его обмякшей плоти. Движения были лёгкими и игривыми, но несмотря на это, юноша всё больше напрягался, а кровь инстинктивно начала приливать к его естеству. Теперь он стал двигаться охотнее, постепенно давая брату то, чего тот от него ждал: глубоких чувственных проникновений, коротких, но страстных поцелуев, прерывистых стонов и обожающих взглядов.       — Теперь… прощаю, — через силу прошептал Итачи, прикрывая глаза и ощущая подступающее дурманящее наслаждение. Саске понадобилось некоторое время, чтобы найти свой темп и двигаться, доставляя удовольствие обоим. Он тоже раскраснелся и вспотел, но не жалел о том, что потратил на это столько времени: блаженство на лице Императора наполняло его сумасшедшим восторгом и желанием сделать для него всё, что в его силах.       — Я люблю тебя, — прижимаясь к его плечу, прошептал Саске так тихо, будто напомнил об этом самому себе. Итачи, слабо улыбнувшись, открыл глаза и нашёл его губы, снова нежно целуя и обнимая.       — Я помню, — тоже украдкой шепнул Император, а младший брат зажмурился, когда тот сам в нетерпении двинул бёдрами. — Ты признаешься мне в любви всегда, когда теряешь от нее рассудок, — Итачи куснул его за плечо, сильно, но без крови, однако и этого хватило, чтобы Саске застонал и забился в его руках. В возбуждённом состоянии от укусов он ощущал такой прилив удовольствия, что готов был закончить. Но Итачи не дал ему на этот раз сорваться, растягивая последние минуты соития до последнего и погружая себя и брата сладостный транс.       — Раз уж ты не можешь оставлять своё семя в женщине… — пролепетал юный Учиха, не ощущая ничего, кроме жара, который охватывал их тела. — То изливайся в меня. Так глубоко, как только можешь…