Император

      Саске не стал больше на себя ничего надевать, лишь обул лёгкие туфли и отправился во внутренние покои Императора прямо так, в двух халатах. Ночной прохладный воздух ещё лучше взбодрил его, а когда он добрался до дворца, то ощутил, что щёки слегка горят. Стражники беспрепятственно его пропустили, он спокойно зашёл во внутренний дворец через главный вход и ненадолго остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Сердце стучало немного громче обычного, тело наполнялось волнением, но в целом он чувствовал себя спокойно и уверенно. Преодолевая коридоры с колоннами и раздвижными дверьми, он добрался до спальных покоев брата и, снова помедлив, прошёл внутрь.       В комнате горело множество свечей, а из курильниц исходил приятный запах благовоний. Отчасти он был похож на тот, которым Император когда-то совратил своего младшего брата, но к этим ароматом примешались и другие, более свежие. Итачи сидел на кровати, держа в руках какой-то свиток, но услышав шаги, отложил его и поднялся на ноги. Он тоже успел сменить свои парадные одежды и сейчас на нём было шёлковое ханьфу молочного цвета с серебристыми витиеватыми узорами. Длинные черные волосы были распущены и спадали с плеч, доходя до поясницы и спускаясь ниже. Они были очень гладкими и блестящими, и Саске едва подавил в себе желание коснуться их. Без своих тяжелых одежд, прически и головного убора Итачи выглядел намного стройнее и моложе, хотя внутреннего стержня не потерял.       — Ты всё же пришёл, — проронил старший брат и сделал шаг навстречу. Саске остановился у кровати, оценивая состояние Императора. Тот казался привычно спокойным, но во взгляде младший брат ощутил что-то твёрдое и прямолинейное.       — Да, пришёл, — выдохнул он и с усилием сглотнул, ощущая, как в горле внезапно пересохло. — Не мог не прийти, зная, что ты всю ночь будешь ждать меня.       — Только поэтому? — Итачи подошёл ещё ближе и, подняв руку, коснулся волос младшего брата. — Так непривычно их видеть гладкими и мягкими, — проговорил он, улыбнувшись.       — Не только поэтому, — щёки юного Учихи начали гореть сильнее, хотя он больше не гулял на свежем воздухе. — Я сам… хотел прийти сюда, — признался он.       — Ты понимаешь, зачем я позвал тебя, — констатируя факт, проронил Император. Он опустил руку и положил ладонь на плечо младшего брата.       — Понимаю, — кивнул головой тот. — Хотя… сомневался в этом, — добавил он. — Но вспомнив твой пожирающий взгляд во время танца, понял, что мотив у тебя только один.       — И ты готов пойти на это? После того, как я принуждал тебя? — Итачи говорил очень серьёзно, и Саске отвечал ему так же решительно.       — Да, готов, — снова кивнул он. — Если бы не был готов, не пришёл бы. А теперь… отступать некуда. Я не стану отталкивать тебя, потому что сам хочу понять, что я чувствую к тебе. До сих пор ли я тебя ненавижу, или всё, что наполняет меня теперь — это страсть и любовь к тебе.       — Я рад, что, по крайней мере, наши мысли схожи.       Ладонь Итачи, лежащая на плече, медленно двинулась в сторону, и верхний парчовый халат начал спадать с тела Саске. По шёлку он скользил легко, поэтому упал к его ногам сразу же. Саске не шевелился, видя, как руки брата коснулись пояса на его нижних одеждах и развязали его. Вскоре вслед за парчовым упал и шёлковый халат, обнажая его крепкое тело. Младший Учиха затаил дыхание, смотря на брата и ощущая, как сердце гулко бьётся в груди. Взгляд Итачи стал точно таким же, как во время танца: раскаленным и хищным. Несколько мгновений он просто стоял и смотрел на обнаженного Саске, словно не в силах был шевельнуться от его красоты. Младший брат тоже не двигался, понимая, что горло пересыхает всё больше и больше.       Наконец, Итачи поднял руку и коснулся его шеи, повёл вниз по плечу и по груди. По телу Саске тут же побежали мурашки, а забытое, почти на год, чувство возбуждения охватило живот и поползло по ногам.       — Похоже, ты подготовился к сегодняшней ночи, — прошептал Итачи, ощущая удивительную мягкость и гладкость его кожи. Задержавшись на груди, он провёл по животу и завёл руку назад, обхватывая его за талию и притягивая к себе.       — Запах жасмина… — Итачи прильнул к нему, и Саске ощутил его губы на своём плече. Тот глубоко дышал и мягко сжимал губами его кожу. Саске ощутил дрожь в руках и ногах, возбуждение начало усиливаться. Он не знал, как ему поступить: Итачи действовал очень медленно, а ему хотелось как-то всё ускорить, но в тоже время, он опасался идти против намерений брата.       Внезапно его лицо оказалось прямо напротив лица Саске, и у того опять перехватило дыхание. Левой рукой старший Учиха прижимал его к себе, а правой едва ощутимо коснулся его щеки и неожиданно припал к его губам. Мягко и осторожно, словно тоже чего-то боялся. Саске даже не успел почувствовать вкус, как он снова отстранился, глядя в черные глаза младшего брата. Поскольку тот молчал, Итачи самому приходилось догадываться, что с ним происходит. Он на самом деле боялся, поэтому был предельно осторожен. Боялся, что Саске в любой момент оттолкнёт его. Памятуя и виня себя за прошлое, боялся, что младшему брату будет неприятно, что он снова причинит ему боль или поселит отвращение. Поэтому он медлил, а Саске всё молчал, сам пытаясь понять, что ощущает. Поскольку он всё же не сопротивлялся, Итачи во второй раз приник к его губам, на этот раз чуть дольше и глубже, немного проникая языком. Мягко скользя между его губ и сталкиваясь с его кончиком языка. Когда он вновь отстранился, Саске невольно потянулся за ним, пытаясь ухватиться за последние мгновения этой ласки. И разозлился, когда брат не ощутил его желания и всё же прервал её.       Его глаза полыхнули огнём. На третий раз Саске не выдержал и сам впился в его губы. Обхватил его руками и прижал к себе так, чтобы тот не смог больше ни отстраниться, ни вырваться. Когда поцелуй стал максимально глубокий, и их языки столкнулись, он сдавленно простонал, ощущая, что ноги ослабли и подкосились из-за всплеска сильного желания. Младший Учиха начал падать и, подавшись вперед, толкнул брата на кровать и повалился сам, так и не отрываясь от его губ.       — Саске… — прерывисто выдохнул Император, когда юноша во время поцелуя рванул его пояс и стянул халат с плеч, обнажая грудь. Однако Саске услышал его лишь тогда, когда стиснул его бёдра и ощутил в себе сильнейший порыв наброситься и завладеть его телом. Итачи не сопротивлялся, не отталкивал и не приказывал остановиться, но Саске внезапно замер на полпути и посмотрел в его прикрытые глаза.       — Прости, я забыл, что нельзя это делать без твоего дозволения, — запыхавшись, пробормотал он, расслабляя пальцы и отпуская бёдра старшего брата. На лице Императора появилась ухмылка, а глаза открылись чуть шире.       — Хоть чему-то ты научился, глупый младший брат, — с толикой привычной надменности проговорил Итачи и одним движением перевернул братишку и прижал его к постели. Саске снова сбил дыхание и взволнованно распахнул глаза, видя лицо Императора над собой. Старший Учиха избавился от шелковых одеяний, но вместо них его укрыли его длинные волосы, от которых исходил невероятно приятный запах. Их губы снова соединились, и на этот раз Саске в полной мере смог насытиться долгим поцелуем и крепкими, даже болезненными объятиями, в которых они отчаянно сжимали друг друга, будто не верили, что наконец-то вместе, или боялись друг друга потерять. Саске стало жарко, и от поцелуев, и от объятий, но он ни за что не хотел выпускать брата, даже когда руки начали неметь. Но в итоге всё же понял, что если он так и продолжит держаться за него мёртвой хваткой, то с места они не сдвинутся и так и пролежат в тесных объятьях всю ночь.       Когда Саске, наконец, нехотя немного расслабил объятья, руки брата тут же скользили по его телу, добираясь до паха и обхватили его плоть. После длительного воздержания младший Учиха был похож на натянутую струну, которая конечно же лопнула, стоило музыканту несколько раз прикоснуться к ней. Итачи довольно ухмыльнулся, когда раскрасневшийся Саске отвёл глаза в сторону, понимая, что оставил своё семя в руке старшего брата. Впрочем, стыдить за несдержанность Император его не стал: он перевернул младшего братишку на живот и прижался к нему сзади. Спина Саске инстинктивно прогнулась, когда ладони повелителя погладили его ягодицы.       — Ты помнишь, когда это было в последний раз? — негромко спросил Итачи, склоняясь над ним и целуя его у основания шеи, а затем между лопаток. По телу снова бежали мурашки, и юный Учиха опустил голову, прижимаясь лбом к пышным подушкам. В последний раз, кажется, он сам встал в такую позу, требуя поиметь его.       — Это было…. давно, — пропыхтел он, пытаясь выровнять своё дыхание и не сгореть со стыда за своё прошлое.       — Да, тогда ты набросился на меня, пытаясь осеменить, — снова иронично усмехнулся Император, а с его стороны послышалось неясное звяканье. Через секунду Саске почувствовал, как между его ягодиц сочится прохладная густая жидкость — вероятно, очередное сладкое масло.       — Раньше ты этим не пользовался, — пробормотал юноша, ощущая, как брат трётся своей плотью меж его половинок, размазывая густое масло и чуть-чуть проникая внутрь. Саске зажмурился от приятных ощущений и снова почувствовал, как его собственный орган начинает подниматься.       — Особенно, в самый первый раз, — через силу добавил юный Учиха, бёдра которого рефлекторно подрагивали от скользящих движений.       — Не было под рукой, — опять хмыкнул Итачи и, к удивлению младшего брата, неожиданно излился на его спину, даже не проникая в любовника. Саске раздосадованно поджал губы: он-то уже предвкушал резкий толчок и ощущение наполненности, как его буквально обманули.       — Что, ты не доволен? — видя, как тот притих, Император легонько ударил его ладонью по ягодицам, и младший брат вздрогнул от всплеска возбуждения. Не успел юноша ответить, как получил то, что хотел: Итачи стремительно вошёл в него, и с губ Учихи даже сорвался стон. Как оказалось, достоинство Императора не потеряло своей формы и упругости, а его желание только усилилось. Несмотря на то, что физической близости между ними не было почти год, их тела соединились без препятствий: благодаря маслам Итачи легко проник в него, а узкое тело младшего брата избежало каких-либо травм, хотя и натянулось весьма сильно.       — Это и правда было слишком давно… — прошептал Император, невольно закатывая глаза от поразительных ощущений. Тугое, влажное и горячее тело младшего брата было слаще любого изысканного яства и пьянило сильнее любого вина. У Саске тоже перехватило дыхание от проникновения и ощущения мужской плоти внутри, а уж когда любовник начал двигаться, он не смог произнести и слова, поскольку начал задыхаться буквально с первых толчков.       Нет, об этих ощущениях Саске не забыл, но со временем они притупились, и благодаря этому теперь стали казаться ему намного ярче, чем тогда. Из-за возбуждения он практически не почувствовал дискомфорта, и, несмотря на свой немногочисленный опыт, начал получать странное удовольствие.       «Наверное, вино всё же ещё не выветрилось», — пытаясь найти объяснение этим неожиданно приятным ощущениям, подумал Саске. Ведь Итачи берет его так же, как брал раньше, весьма грубо и напористо, но сейчас почему-то это не вызывает отвращения или отторжения, а лишь сильнее возбуждает.       — Это тело… — внезапно голос брата раздался прямо над его ухом, а его грудь почти коснулась вспотевшей напряженный спины Саске. — Всегда было таким жадным? — шепнул он, касаясь губами края его уха. Саске содрогнулся и едва сдержал стон, не зная, что его больше завело — слова Императора или его вкрадчивый голос. Вместо ответа он невольно двинулся навстречу любовнику, и толчок получился очень глубоким.       — Похоже, ты изголодался не меньше, чем я, — с толикой насмешки проговорил старший брат и заставил младшего поднять голову, сжав пальцами его отросшие волосы. Саске пришлось запрокинуть затылок, его шея напряглась и изогнулась, а рот приоткрылся. Он громко и часто дышал, выдыхая на каждый толчок, а губы Итачи касались его шеи, оставляя на ней красноватые следы.       — Укуси меня… — внезапно прошелестел Саске, понимая, что сейчас во время соития и накала желания, зубы брата не доставят ему такой сильной боли, а наоборот доведут до исступления.       — Если начну сейчас, то могу не остановиться, — предупредил его Император.       — Давай… — хрипло прошептал Саске, хватаясь правой рукой за его плечо. Итачи плотнее прижался к нему, почти полностью входя в его тело, а его зубы сомкнулись на левой стороне шее. Он не стал медлить и смыкать зубы до тех пор, пока бы они не прорвали кожу, а укусил сильно и резко. Саске вскрикнул от боли, а его тело настолько судорожно сжалось, что Итачи невольно повалился на него, чуть не закончив. Младший брат тоже практически дошёл до экстаза, ведь помимо боли он ощутил и мощную волну удовольствия, и если бы в этой мгновение его плоть тоже сжимало тело или рука, то он дошёл бы до конца.       На некоторое время Итачи остановился, пытаясь успокоить себя, чтобы продолжить. У Саске от переизбытка желания темнело перед глазами и кружилась голова, но он не касался своей плоти, чтобы не закончить раньше брата, поскольку хотел чувствовать его до конца. Когда Итачи понял, что может продолжить, он обхватил младшего братишку поперек и потянул на себя. Вместе они поднялись на колени так, что голени Саске оказались между колен брата, и выпрямили спины. Саске повернул голову в его сторону, пытаясь понять, что у него на уме, а Итачи положил левую руку на его грудь, а правой накрыл его плоть.       — Нет, постой… — прошептал младший Учиха, невольно обхватывая его за шею и вытягиваясь к верху от остроты ощущений. Губы брата припали к месту укуса, собирая выступившую кровь, а Саске под его руками начал извиваться и невольно двигать бёдрами, пока не ощутил его темп и не подстроился под него. В этой позе его тело было доступно и открыто, Итачи мог касаться любой части и целовать его. Саске жмурился от каждой ласки, пытаясь сдержать стоны, а любовник ещё больше распалял его, играя с его твёрдой влажной плотью. Когда Саске понял, что готов снова закончить и опять излиться в ладонь брату, Итачи неожиданно отнял руку и одновременно глубоко толкнулся. Младший брат издал мучительный стон, оказавшись на грани экстаза и не получив его. Он слишком поздно понял, что брат намеренно довёл его до такого пограничного состояния и не дал закончить, поскольку его тело в эти мгновения дарило необыкновенные ощущения. Оно пульсировало и сжималось, двигалось и пыталось найти хоть какой-нибудь выход из этой ловушки. Насладившись его муками вдоволь, Итачи снова повалил братишку на кровать, ставя на колени, поскольку так мог проникать в него максимально глубоко. Ускорил темп и на последних движениях снова коснулся его пульсирующей плоти, заканчивая в него и позволяя ему испытать головокружительный экстаз.       Хрипло стоная, Саске повалился на широкую кровать, ощущая, что у него отнимаются ноги, а тело как будто перестаёт существовать. Мгновенные лёгкость и полёт сменились тяжестью и падением. Он обмяк и прикрыл глаза, мечтая провалиться в какое-нибудь небытие.       Итачи тоже опустился подле него, но такого бессилия, как младший брат, не ощущал. Его тело тоже наполнилось приятной тяжестью и спокойствием, которого не было с самого танца Саске. Он протянул руку и коснулся головы младшего братишки, проводя по волосам, которые растрепались. Парень, почувствовав это, перевернулся на бок и посмотрел ему в глаза.       — Ты и правда не изменился, — его губы скривила лёгкая усмешка. — То и дело ищешь поводы помучить меня, даже в постели.       — От старых привычек трудно избавиться, — мягко проронил Император, обводя пальцами нежные губы младшего Учихи. — Но ты сам просил об этом.       — Наверное, уже привык, — хмыкнул юноша, ощущая, как брат ещё гладит его по щеке, — что сначала придётся пройти через боль, чтобы заслужить твою любовь. Но… по-другому, это уже будешь не ты, — добавил он через некоторое время. Итачи, загадочно улыбнувшись, поднялся на ноги, а его длинные волосы практически скрывали его спину и ягодицы, словно короткий плащ. Он подошёл к столику с фруктами и вином и наполнил им две чаши. Саске с удовольствием принял одну из его рук и осушил её, поскольку сухость в горле так и не ушла. Но ещё больше помогли сочные крупные виноградины, которые Итачи вложил ему в губы. Саске прожевал их прямо с косточками, ощущая, как силы постепенно возвращаются к нему.       — Мне и правда очень понравился твой подарок, — снова забравшись на кровать, старший Учиха в который раз погладил своего братишку по щеке. — Что подарили мне остальные, я уже забыл, зато твой танец останется в памяти надолго. Он был… невероятно страстным. И опасным, — вспоминая обнаженный клинок, острие которого всегда было направлено на него, улыбнулся Император. — Ты сам придумал это?       — Мне кое-кто помог, — уклончиво ответил юноша. — А ещё я украл у тебя одного раба.       — Того очаровательного пленника? — Итачи приблизился настолько, что кончики их носов почти соприкоснулись. — Он тебе понравился?       — Может быть… немного, — пробормотал Саске, слегка прикусив его нижнюю губу, оттянув и отпустив. Он запустил пальцы в длинные волосы брата и откинул пряди назад, открывая шею. Затем склонился над ней и легонько укусил.       — Что с тобой случилось, ты ведь никогда не доверял и не сходился с людьми, — Итачи слегка откинул голову назад, ощущая, что братишка хочет охватить поцелуями всю его шею. Саске предпочел целовать его, нежели отвечать на вопросы.       — Но поразительно, что несмотря на твой скверный характер, люди тянутся к тебе. Твой друг из Конохи, Какаши, ребята, которых ты встретил на войне, Сакура, этот мальчик… А уж про Орочимару я вообще молчу, — рассмеялся Император.       — Действительно, прилип, как банный лист, — пробурчал Саске и опрокинул брата на кровать, угрюмо взглянув на него сверху. — Скверный характер? И кого я должен благодарить за него? — грозно спросил он, несильно сжимая горло Императора руками.       — Ты считаешь, что я виноват во всех твоих бедах? — спокойно спросил его Итачи, волосы которого рассыпались по подушке пышным ореолом. — Или всё же, кое в чем ошибся ты сам?       — Возможно, — Саске расслабил руки и прижал ладони к его груди, а сам сел на бёдра. — Было бы глупо обвинять тебя во всём, как я привык делать это раньше. Не знаю, каким бы я был, если бы всего этого не случилось, и я бы остался жить во дворце.       — Возможно, таким же, — Итачи сел и обхватил его руками. — Ведь сейчас, когда твоя ненависть истлела, начинает проявляться твой истинный характер, твоё отношение ко мне и окружающим.       — И всё равно, — Саске невольно повернул голову в сторону, — те раны, хоть и начали затягиваться, пока ещё свежи. Я хочу доверять тебе, но до сих пор опасаюсь предательства.       — Глупый брат, как я ещё могу предать тебя? — Итачи взял его кисти в свои ладони и поцеловал расслабленные пальцы. — Когда моя жизнь и спокойствие всего дворца зависит от тебя?       — Так уж и всего, — проворчал Саске, неловко улыбнувшись. — Пожалуй, стоило пережить всё то, что ты для меня устроил, чтобы услышать от тебя эти слова, — он подался вперед и горячо примкнул к губам брата, уже соскучившись по редким поцелуям, которые за несколько секунд могли вскружить голову. Сегодня они распаляли Саске особенно сильно, не хуже крепкого вина, и через некоторое время безотрывных движений губ и языка, он вновь ощутил в себе желание свалить брата и забраться на него. Завладеть им и насладиться его телом так же, как Итачи наслаждался им. Почувствовать свою власть и покорность его тела. Однако вместе с этим Саске ощущал, что Император сегодня желает быть только повелителем, а силу младший Учиха применять не хотел, когда они только-только сблизились. Поэтому ему пришлось поддаться и уступить Итачи, снова оказавшись снизу под ним. Чему впоследствии он даже был рад, поскольку вкусил что-то новое.       Ласковые и нежные прикосновения руками или языком до сих пор оставались чем-то необычным, из ряда вон выходящим. Ведь сколько Саске себя помнил, все предыдущие встречи в этой постели заканчивались бурным сношением: либо брат имел его, унижая, либо он имел брата, наслаждаясь своей местью. Чего-то иного между ними не было, и сейчас, когда Итачи стал целовать его тело, Саске сильно разволновался и даже смутился. Сначала были губы — Император никак не мог перестать целовать его, да и младший Учиха не выпускал его, бесконечно продлевая эту ласку. Но Итачи хотелось прикоснуться буквально к каждой части его сильного тела. Он наслаждался им как визуально — красивыми изгибами и рельефом мышц, так и тактильно, прикасаясь к ровной гладкой коже, увлажненной маслами, целуя её и вдыхая её запах. Когда его губы коснулись шеи, Саске думал, что брат укусит. Но тот лишь целовал, немного оттягивая кожу и отпускал, засасывал в рот, оставляя красноватые следы, проводил языком. Лизнул впадинку между ключицами и двинулся ниже, к груди. Сердце юного Учихи начало бешено колотиться, когда он ощутил на ней опаляющее дыхание. Зубы брата легонько сомкнулись на его сосках, чуть оттягивая их, и молодой любовник едва подавил в себе стон, который внезапно вырвался из него. Оказалось, что эти прикосновения настолько возбуждающие приятны, что всё тело отреагировало на них, а между ног что-то приятно сжалось. Итачи проделал это и со вторым соском, а затем обхватил поочередно их губам и как бы втянул в себя. Щёки Саске стали пунцовыми: ему это нравилось, но невольно он вспомнил, как проделывал это с Сакурой и понадеялся, что ей было так же хорошо.       Чуткий язык брата добрался и до его пупка, обвёл ямку и погрузился в неё, снова вызывая в младшем братишке волнующие чувства. А уж когда он опустился ещё ниже, волнение возросло в несколько раз: за это время Саске значительно возбудился, его член налился кровью и поднялся, стал увлажняться и будто сам просился в рот.       — Нет, нии-сан… — простонал юный Учиха, понимая, что ещё немного, и брат обхватит его достоинство губами. — Не надо, я уже готов…       — Вижу, — проронил Итачи, проводя щекой по его плоти и сводя своего любовника с ума от возбуждения. — Тогда прибережём это для другого раза. Я всё равно его попробую, — разместившись между ног братишки, он возвысился над ним, и Саске ощутил знакомое проникновение, от которого всё тело покрылось жаром.       На этот раз брат взял его спереди, и они лежали на кровати лицом к лицу. Для поцелуев поза была удобной, но долго целоваться не получалось. Запас нежности у Императора словно иссяк, на его место снова вернулась прежняя резкость и настойчивость. У Саске постоянно сбивалось дыхание, а Итачи почему-то предпочитал целовать и покусывать его шею, то и дело надавливая на рану и слизывая кровь. Оставалось довольствоваться тем, что Итачи настолько близко, что можно без опасений сжать его в объятьях, поцеловать или тоже укусить, хотя не сильно, ведь старший Учиха до сих пор не позволял соприкоснуться со своей кровью. Зато Саске он искусал вдоволь: от шеи перешёл к плечам, затем к груди, а когда под зубы попали нежные соски, младший Учиха каждый раз вскрикивал и содрогался, когда вместо боли получал странные пробирающие ощущения, усиливающие его похоть.       Пальцы старшего брата впивались в его бёдра, толчки становились сильнее, от выпитого вина и сладких ароматов снова закружилась голова. Младший Учиха жадно хватался за губы старшего, сжимал его ногами и обнимал руками. Итачи даже пришлось несколько раз остановиться, так намертво вцеплялся в него младший братишка. В итоге Саске добился того, что старший брат прижал его руки к постели и обездвижил его. Юноша тут же ощутил себя маленьким пойманным кроликом, поскольку в эти мгновения глаза Итачи горели настоящим хищным огнём, а окровавленные губы скривила не менее плотоядная улыбка. Очевидно, ему очень понравился вид захваченного Саске, который безуспешно пытался выкрутить свои руки, изгибал спину и сжимал его коленями. Ведь так младший братишка не мог воспротивиться ни глубине его толчков, ни резкости, ни количеству укусов. Итачи мог брать его как хотел и сколько хотел, ведь закончить любовник тоже не мог, несмотря на то, что был крайне возбужден.       Саске молчал, но пылающее трепещущее тело выдавало его с головой. Его мышцы непроизвольно сжимались, а когда брат проникал в него до конца, нутро словно не хотело выпускать его обратно. Итачи, ощущая эти конвульсии, лишь беспощадно улыбался, выходил из брата и снова резко проникал, отчего тело младшего вздрагивало и приподнималось. Саске решил во что бы то ни стало не просить его о снисхождении и выдержать всё до конца. На пике возбуждения ему начали безумно нравиться эти глубокие толчки, ведь от каждого пробирало до кончиков пальцев. Но вскоре к плотскому наслаждению начало примешиваться что-то нестерпимое и невыносимое, поэтому против своей воли он начал сдаваться. Сначала сдерживал стоны, сжимая зубы, потом запрокидывал голову и прикусывал кончик языка. Все его мышцы напряглись до предела, кожа покрылось потом, а вены вздулись. Итачи удерживал его непокорное тело до тех пор, пока юноша не начал в изнеможении стонать, не в силах достичь финала. Насладившись его сладкими муками, Император смилостивился над ним, освободил его руки и сам коснулся его плоти, во второй раз подарив ошеломительные ощущения.       Придя в себя через несколько минут после этого, Саске ощутил, как старший брат прижался губами к его влажному лбу и осторожно выбрался из его цепких рук и ног, которыми младший продолжал бессознательно опутывать его. Император расслабленно растянулся на кровати, а Саске перевернувшись на живот и сложив руки под голову, стал смотреть на него.       — Похоже, ты придумываешь планы мести, — шутливо проговорил Итачи, взъерошив волосы на его голове. — Что ж, наверное, я снова заслужил, — вздохнул он.       — Нет, просто задумался, — Саске снова перевернулся и на этот раз сел, опираясь правой рукой в постель и склоняясь над братом. — Ты ведь счастлив? — неожиданно спросил он, решившись тоже коснуться его щеки, которую покрывал едва заметный румянец. Его кожа за последнее время стала значительно ровнее, уже была не такой сухой и разгладилась. Сегодня старшему брату исполнилось двадцать семь, и наконец-то он стал более-менее соответствовать своему возрасту, а не походить на измождённого старика.       — Да, — выдохнул Император, и на лице появилась светлая улыбка. — Очень счастлив.       — Значит, это счастье стоит твоей жизни? — снова серьёзно спросил Саске. Итачи, ощущая его настрой, тоже приподнял спину, немного вопросительно смотря ему в глаза.       — Я о том, — неловко продолжил Саске, поясняя свою мысль, — что ты ведь тогда очень хотел умереть, потому что твоя жизнь была наполнена беспросветными страданиями. А я запретил тебе умирать и снова заставил жить, обрекая тебя на новые муки. Но ведь кроме мучений в твоей жизни есть много чего ещё. Вот например сейчас, разве ты не рад, что выбрал жизнь, а не смерть?       — Рад, — негромко выдохнул тот, но всё же отвёл глаза в сторону.       — Я знаю, через что тебе приходится проходить каждый раз, — Саске придвинулся ещё ближе, практически касаясь его, а Итачи полностью сел. — Это ведь я заставил тебя жить, сказав, что в твоей жизни будут не только горести. Поэтому… я хочу выполнить это обещание. Хочу как-то компенсировать те муки и делать тебя счастливым. Просто скажи, что бы тебе принесло счастье. Я готов хоть каждую ночь делить с тобой ложе, если это сделает тебя счастливым, — потянувшись, он осторожно коснулся губ Императора и снова отстранился, с ожиданием смотря в его лицо.       — Ты знаешь, что по-настоящему меня сделает счастливым лишь твоё счастье, — проговорил Итачи, улыбаясь. На что Саске замотал головой.       — Нет, это не так, — возразил он. — Ведь если я буду счастлив с кем-либо ещё, это не принесет тебе такой радости, как моё счастье с тобой. Так что…       — Да, если ты будешь счастлив со мной, — уточнил Итачи, и теперь младший брат довольно улыбнулся.       — Так-то лучше, — он обхватил Императора за шею и снова потянул на кровать. — Тогда ещё немного счастья нам обоим не помешает.