Император

      В ту ночь Саске, потрясенный признанием брата, слишком расслабился и обмяк, позволяя Итачи пить его кровь гораздо чаще, чем требовалось и, вопреки запрету Орочимару, давал кусать себя в шею. Да, старшему Учихе от этого стало легче, и своё заключение он перенес терпимее, а вот Саске из-за своих пробудившихся эмоций и сопереживания брату довёл себя до полуобморочного состояния и на рассвете третьего дня едва смог доползти до поместья главного советника. Он лишился чувств на сутки, а когда очнулся, Орочимару тут же отчитал его по самое не хочу и пригрозил, что сам запрет его в подвале, если Саске продолжит так рисковать своей жизнью.       — Итачи не сможет убить меня, — сипло оправдывался младший Учиха, попивая всевозможные отвары для восстановления крови и гранатовый сок. — Этот инстинкт у него на бессознательном уровне. Даже когда он набросился на меня в горах, я думал, что умру, но он не убил, хотя полностью лишился рассудка и не узнавал меня.       — Всего лишь счастливая случайность, — прокряхтел главный советник, меняя повязку на горле юноши и на его предплечьях, которые были растерзаны до мяса.       — И эта случайность повторяется уже который месяц, — усмехнулся Саске, слегка морщась от боли.       — Если бы я знал, что ты такой мазохист, Саске-кун, я бы использовал более жесткие методы твоего обучения, — пробормотал Орочимару, мягко скользя своими пальцами по его коже.       — Это не мазохизм, — процедил юный Учиха. — Мне больно и тошно, и ради кого-то другого я бы не стал этого делать. Но страдания Итачи видеть больнее, чем ощущать собственную физическую муку, — тяжело признал он. — Ему гораздо хуже, чем мне.       — Хм… Не думал, что твоё сердце так смягчится, — снова заухмылялся Орочимару, — особенно после того, что сотворил с тобой брат. Ты так быстро простил его?       — Может быть, — нахмурился Саске, теперь не зная что и думать, после того разговора. — За убийство клана я не вправе его обвинять, что же касается меня самого… Да, он был жесток, но не настолько, чтобы ненавидеть его до конца дней. И даже по своему оберегал, вынудив меня остаться во дворце. И отдать под опеку тебе, — сморщился он.       — А я уже понадеялся, что ты возлюбил не только своего брата, но и меня, — прошипел Орочимару, наблюдая за его кислой миной.       — Нет, тебя я точно не смогу переварить, — помотал головой младший Учиха.       — И всё же, каждый раз приползаешь ко мне. Кажется, я всё же не безразличен тебе, Саске-кун, — сладко добавил он.       — Кто же виноват, что во всём дворце — ты лучший лекарь и травник, — вздохнул Учиха. — К тому же, ты единственный, кроме меня и брата, кто знает обо всём. Так и приходится ползти к тебе и говорить с тобой.       — А как же твой бесценный Какаши-кун, которого ты вернул во дворец?       — Он не знает в деталях, — проронил Саске. — Я хотел ему рассказать, но… Подумал, что Итачи наверняка хотел бы держать всё это в тайне и посвящать как можно меньше людей. В идеале тащить весь груз на себе, но не вышло. Сначала ты, затем я… Думаю, нас двоих достаточно. Хотя возможно, — Саске на мгновение задумался, — об этом знает кто-то ещё?       — Ты имеешь в виду генерала армии? — сразу же догадался Орочимару. — На сколько мне известно, всех деталей он тоже не знает, но в целом догадывается, что дело тут нечисто.       — Странно, я думал, Итачи ему обо всём рассказал. Ведь он так доверяет ему… — пробормотал Саске, допивая последний глоток отвара и передавая чашку в руки советника. Он поудобнее устроился на кровати и уже хотел расслабиться и уснуть, как вдруг услышал шаги. Принадлежали они явно не Орочимару — тот скорее скользил, нежели ходил и уловить его движения было сложно. Сейчас же слышалось несколько пар.       — Хм… — протянул главный советник, когда двери в покои распахнулись, и шаги остановились совсем близко. — Что за счастье мне выпало, что сам Император пожаловал в мою скромную обитель? — прошелестел он, широко улыбнувшись. Саске, который находился за балдахином, замер, развернул голову вправо и увидел величественную фигуру брата в черно-алых одеяниях. Его сердце тут же заволновалось, а тело вдруг ослабло сильнее.       — Он здесь? — негромко, но властно спросил Итачи и бросил взгляд в сторону кровати. Заметив, что там кто-то лежит, он махнул рукой своей свите (нескольким евнухам и слугам), и те, склонив головы, поспешно прикрыли двери. Орочимару, продолжая улыбаться, отошёл в сторону, а Итачи, обойдя кровать, остановился и взглянул на младшего брата сверху вниз.       — Нии-сан… — проронил тот и попытался подняться, однако величественный взгляд старшего Учихи буквально пригвоздил его к месту, и юноша даже шевельнуться боялся. Итачи смотрел очень строго, но вместе с тем, взволнованно и осторожно, внимательно осматривая младшего брата с головы до ног и оценивая его состояние.       — Я не нашёл тебя в южном дворце, — проговорил Император и подошёл ещё ближе. — А раз ты здесь, значит, ослаб настолько, что не в силах справиться сам.       — Это лишь по моей вине, — тут же произнёс Саске, догадываясь, что старший брат снова обвинит во всём себя. — Я сам загнал себя в эту ловушку, потому что спустил всё с рук. Я знал, что ты не можешь контролировать себя, но на этот раз и я ослабил контроль и позволил тебе всё это, — Итачи присел на край кровати и коснулся его перевязанных предплечий, а потом взглянул на шею. — А всё из-за твоих слов. Я едва смог сдержаться, чтобы не отдать тебе всё, что у меня было, — очень тихо добавил Саске, чтобы это осталось только между ними. Их взгляды пересеклись, но по глазам Итачи мало что можно было прочитать. — Ты ведь не откажешься от них? — опасливо спросил юноша, понимая, что слова, сказанные в приступе безумия, не могут быть истинными. Старший брат, коснувшись его щеки, снова заглянул в глаза, на этот раз как будто ещё глубже и серьёзнее, но вместе с тем мягче и теплее. Под его пристальным взглядом и ощущением теплой ладони, щёки начали согреваться, а сердце опять забилось быстрее.       — Нет, не откажусь, — наконец произнёс он и, подавшись вперед, на мгновение прижался губами ко лбу Саске. Тепло в щеках стало сильнее, а на коже проявился нежно-розовый румянец. — Поправляйся скорее. Я хочу видеть тебя здоровым и полным сил.       Император отстранился, быстро поднялся на ноги и снова обошёл кровать. Бросил взгляд в угол, где притаился Орочимару — тот сразу же склонил голову. Ничего не говоря, Итачи покинул покои, а как только он удалился, слуги вновь закрыли двери. Саске, пребывающий в приятном ошеломлении, рухнул на кровать, словно его ударили. Его взгляд не двигался, пространно смотря в потолок, а на губах блуждала едва заметная улыбка.       — Хах, — смешок Орочимару вернул его с небес на землю. — Что за девица на выданье? — отмечая его свежий румянец на щеках и томный взгляд, проговорил советник. — Что стало с Саске-куном, который рвал и метал при любом удобном случае?       Младший Учиха, мгновенно нахмурившись, что-то проворчал и отвернулся на бок, натягивая покрывало до носа и чувствуя, как помимо щёк горят ещё и уши.       Пожелание старшего брата он выполнял очень усердно, поэтому через несколько дней уже смог покинуть особняк Орочимару, крепко держаться на ногах и размахивать мечом в полную силу. Он ел за троих, а спал за пятерых, мечтал скорее встретиться с братом, чтобы тот не волновался за его состояние. На утреннюю аудиенцию он не пошёл, зато после полудня сразу направился в Зал размышлений и тишины, где и дождался Императора.       — Саске, — Итачи был приятно удивлён, когда застал младшего брата за привычным рабочим местом. Саске тут же поднялся на ноги, а Император приблизился к нему. Они замерли меньше чем в полуметре друг от друга, а взгляды обоих братьев переполняли волнение и радость. Сегодня их одеяния были в одной гамме: Саске не изменял тёмно-синему цвету, а ханьфу Итачи переливалось нежно-голубым и серебристым орнаментом.       — Да, вот и я, — пробормотал младший Учиха, у которого от волнения пересохло в горле. — Бодр и полон сил, как ты и желал.       — Да, наконец-то, — Итачи коснулся его щеки, отмечая, что кожа уже не такая бледная.       — Ты тоже, — хрипловато добавил Саске, смотря в шоколадные глаза, которые были необыкновенно тёплыми. — Недалеко от меня ушёл. После трёх бессонных ночей. Но сейчас выглядишь гораздо лучше.       — Спасибо тебе, — Итачи сделал ещё один шаг, и его младший брат ощутил знакомый поцелуй на лбу. — За то, что идешь из-за меня на такие жертвы. Ведь только благодаря тебе я могу назвать своё существование жизнью.       — Вот ещё, — пробурчал Саске, опустив глаза и смутившись от этих слов. — У тебя ведь скоро день рождения, — опомнился он, вспомнив, какое сегодня число. — Вряд ли я смогу преподнести Императору достойный подарок. Но может быть, есть что-то, что бы ты хотел получить?       — Я лишь хочу видеть тебя здоровым и счастливым, — Итачи коснулся его подбородка, приподнимая голову. — Больше мне ничего не нужно.       — Счастливым, да? — хмыкнул Саске. — Удивительно слышать от тебя такие слова. Я-то думал, тебе нравится наблюдать за моими страданиями, — себе под нос пробурчал он. — К слову, — его осторожный взгляд скользнул по шелковым одеждам брата, по пальцам, унизанным перстнями, и снова поднялся наверх, остановившись на волосах, собранных в узел. — Больше ты не будешь приглашать меня в свои покои? Пожалуй, это единственное, что я мог бы тебе подарить и чего у тебя нет, — каверзно спросил он, гадая, какой же будет реакция брата на такое неожиданное предложение.       — Если это сделает тебя счастливым, — спокойно ответил старший Учиха, даже не изменившись в лице. Впрочем, Саске ожидал подобного ответа.       — А тебя? — негромко спросил он.       — Без твоего желания — нет, — Император обошёл его и опустился за рабочий стол, где его уже ждала гора прошений. — Если раньше я всеми правдами и неправдами стремился поселить в тебе чувство отвращения и ненависти, то теперь мне важно, чтобы от них не осталось и следа. Поэтому не стоит вспоминать о том, что вызывает негативные эмоции. Так что, в твоих силах придумать подарок пооригинальнее, — шутливо добавил он, стараясь скрасить этот неловкий момент. Саске, впрочем, был весьма серьёзен.       — А если не придумаю, придётся тебе принять этот, — вздохнул он, растирая тушь. Итачи, скользнув по нему загадочным взглядом, ничего не ответил на его предложение и погрузился в свои свитки, а младший брат, обмакнув кисть, написал несколько строк. И задумался над тем, что значит для него этот день. Именины брата, его собственные, да и всех, с кем он как-либо знаком. В детстве Саске очень нравилось отмечать дни рождения, причем, не только свои, но и старшего брата и родителей. Именины Отца-Императора проходили очень пышно и порой растягивались на целую неделю. Во дворце собралось множество гостей, все веселились, танцевали, ели и пили. День рождения Матери-Императрицы проходил не менее пышно. Саске до сих пор помнил, как каждое строение и каждый павильон во дворце украшались цветами, ведь её праздник приходился на начало лета. А вот Итачи свои дни рождения особо не любил. В отличие от младшего брата, который ждал этот день с нетерпением и гадал, какие же подарки ему преподнесут на этот раз, старший Учиха проводил свои именины весьма сдержанно, с равнодушием относясь и к празднествам, и к подаркам. Разве что, самодельные поделки глупого младшего брата всегда вызывали на его лице снисходительную, но довольную улыбку.       Однако после переворота всё кардинально изменилось. Саске перестал отмечать какие-либо праздники, а о своём дне рождения и вовсе забыл. Единственный, кто знал о нём, был Какаши. Но проницательный кузнец догадывался, что это ранит маленького принца только сильнее, поэтому старался не напоминать о празднике. Но вместе с тем как-то скрашивал этот день, например, готовя то, что любил Саске, не загружая его работой и позволяя делать всё, что он хотел. Позже появился Наруто, который тоже прознал о праздничной дате. Несмотря на нелюбовь Учихи к собственным дням рождения, подарки от Наруто и Сакуры он не мог не принять, ведь ребята старались и делали их с душой, несмотря на то, что они были простыми. Но последней каплей для Саске стал его предыдущий день рождения во дворце, который он провёл в постели со своим, на тот момент, ненавидимым братом.       Что уж говорить о днях рождениях Итачи, о которых он забыл на десять лет и всеми правдами и неправдами игнорировал это событие. Но теперь, оказавшись на его стороне в самом сердце императорской жизни, пришлось вспомнить. И не просто вспомнить. Саске ощутил, что на этот раз он не сможет остаться в стороне. Не сможет, потому что Итачи теперь для него не просто человек, которого он хотел когда-то убить. Не просто знакомый и даже не просто брат. Самый необыкновенный брат — Император, который заслуживает самого дорогого подарка. Но…       «Что я могу подарить ему?» — усмехался Саске, гуляя вечером по императорскому саду. Ему на самом деле хотелось преподнести Итачи какой-то сувенир или безделицу, но он понимал, что в его положении наследного принца это просто смехотворно. А чего-то другого придумать не мог. Да и разве такой человек, как Император, может в чем-то нуждаться? У него есть всё: роскошные дворцы, наряды, которых больше, чем дней в году, сундуки золота, серебра и камней, искусные украшения, самые выносливые и быстрые скакуны, вкуснейшие яства, сладкие вина, прекрасные наложницы, собственные музыканты и художники… А гости и чиновники наверняка будут одаривать его золотом и редкими вещицами, к которым он безразличен.       «Может подарить ему двойную порцию крови?» — снова усмехнулся Саске, понимая, что это единственное, чем он отличается от остальных. Ведь по сути, у него не было ничего ценного, что бы он мог преподнести брату. Дворец со всем содержимым и так был подарен Итачи, так же, как и Аматерас. Где-то ещё завалялись остатки серебра, дарованные после военного похода… Но не будешь же дарить и их. Саске подумал, что мог бы что-то выковать. Не меч — вряд ли какой-то клинок сравнится с Тоцукой. Возможно, тоже ножны или ещё что-то более изящное…       — Кажется, это уже стало традицией, — улыбнулась Сакура, когда в очередной раз они столкнулись в саду. Саске, ухмыльнувшись, поджал губы, невольно скользя взглядом по её шёлковым малиновым одеяниями. Сегодня наложница гуляла без ребенка, а её свита по обыкновению состояла из евнухов и служанок.       — Да, пожалуй, — кивнул головой юноша, не зная, лучше уйти или присоединиться к прогулке. Если Итачи поймает его снова… убедить во второй раз его будет очень сложно.       — Кажется, вас что-то беспокоит, Ваше Высочество, — первой начала Сакура, подходя ближе к нему. Слуги остались на месте, смиренно склонив головы.       — Да, немного, — признал Саске, и они вместе двинулись по дорожке. Свита тоже пошла вслед за ними, но соблюдая приличную дистанцию.       — Надеюсь, Император не наказал нас за наши редкие встречи, — обеспокоилась девушка.       — Нет, ты же слышала его слова — я могу встречаться с племянницей, когда пожелаю.       — Но сейчас её со мной нет, — хитро подметила наложница.       — Будем считать, что я иду проведать её, — бесстрастно отозвался младший Учиха. — Ты права, кое-что мне не даёт покоя, — через некоторое время продолжил он, ощущая, что с Сакурой довольно легко говорить, несмотря на то, что произошло между ними. Но от неё он мог бы получить гораздо более ценный совет, нежели от Какаши или Наруто. Ведь как известно, девушки более оригинальны в выборе подарка.       — И что же это? — заинтригованно спросила Харуно.       — Близится день рождения Императора, — вздохнул Саске, — и я не знаю, что ему можно подарить.       — Ох, — выдохнула наложница. — Ты прав, задачка непростая. Дай-ка подумать… — она подняла руку и слегка потёрла свой подбородок. — Обычно сановники и гости из других стран дарят какие-то ценные вещи, ткани, экипажи или лошадей. Но тебе это не подходит.       — Определенно, — хмыкнул младший брат. — Да и Итачи не особо рад таким подаркам. Ведь у него всё это есть. А что обычно даришь ты? — полюбопытствовал он. — Ты ведь что-то дарила ему? После того… как вы сблизились, — криво добавил он.       — Вряд ли это можно назвать духовной близостью, — печально улыбнулась Сакура. — Но да, последние три года я дарила ему подарки. Это вышивка. Я вышивала на его одеждах драконов, фениксов и цветы. Мне приятно, что он до сих пор одевает их.       — На такое я тоже не способен, — забормотал Учиха. — Хотя это определенно лучше, чем золотая чашка или пояс с изумрудами.       — Думаю, это должно быть что-то нематериальное, — заявила Сакура, спустя некоторое время. — Ты сам сказал, что материальных ценностей у него предостаточно, и он им обычно не рад. А нематериальное, хоть и мимолётное, но эмоций и впечатлений может оставить гораздо больше, чем какая-то вещь. Скажем… — она снова ненадолго задумалась. — Это песня, стихотворение, или… Танец! — её голос зазвучал неожиданно звонко, а глаза наполнились восторгом. — Вот, что тебе подойдёт, Саске-кун. Танец!       — Но разве это не привилегия наложниц? — усомнился тот. — И как ты себе это представляешь, — молодой человек иронично возвёл глаза к небу. — Моя стихия — война, а не искусство.       — И эти вещи как нельзя совместимы. Сам подумай: танец — не обязательно выражение женственности. Он может быть и мужским. Разве не в танце ты сможешь показать всю свою ловкость и продемонстрировать искусство владения мечом? Просто размахивать клинком — это половина дела. А сделать это под музыку? Вплести в мелодию свои движения? Это же восхитительно! Думаю, твой старший брат знает, насколько хорошо ты владеешь мечом, и тем более он удивится, когда увидит, что ты можешь его использовать не только в битве, но и в танце.       — Хм, может, в этом что-то и есть, — в итоге пробормотал Саске. Сакура с таким восхищением описывала это, что он и сам загорелся идеей.— Но танцевать при всех…       — Боишься, что не получится? — улыбнулась подруга.       — Не люблю быть центром внимания, — резко ответил тот. — Предпочитаю быть незаметным и прятаться в тени, нежели выставлять себя напоказ.       — Не себя, а своё мастерство. Своё превосходство. Сделай так, чтобы этого никто не смог повторить.       Поначалу предложение Сакуры казалось наследному принцу безумным. Как он, который не умеет танцевать, будет выступать перед целой толпой? Ведь на день рождения Императора Огня прибудет много гостей, в том числе, из других стран и королевств. А вдруг что-то пойдёт не так, и он опозорится перед всеми и опозорит брата? Нет, лучше даже не начинать делать то, в чем не уверен.       Несколько дней юный Учиха провёл во дворцовой кузнице, пытаясь придумать для брата что-то особенное. Но дело не шло. Всё, что он выковывал, казалось каким-то примитивным и недостойным. Да и с золотом он не привык работать, поскольку в Конохе использовалось только железо и сталь.       Дни таяли один за другим, праздничная дата приближалась. И чем меньше оставалось времени, тем чаще он возвращался к идее Сакуры. В ней было кое-что, что его цепляло. А именно, что подобный подарок действительно пришёлся бы по душе старшему брату. Гораздо лучше, чем какая-то безделица из золота. Ведь Итачи очень любил всё духовное, начиная от древних философских трактатов и заканчивая поэзией и игрой на цине. Более того, танец, как ничто другое, мог бы передать его чувства. Чувства, которые он не способен выразить словами. Но возможно ли научиться этому в такой короткий срок? И, что сложнее, преодолеть свою неприязнь к публике? Но он, прошедший через войну и столько испытаний, расставленных Итачи, неужели не сможет преодолеть эту смехотворную преграду?       — Сакура! — невзирая на запрет посещать мужчинам императорский гарем, Саске вбежал во дворец наложницы, преследуемый двумя рослыми евнухами. Девушка, которая укачивала малышку, услышала знакомый голос и тут же отошла от колыбельки, испугавшись, что что-то произошло.       — Ваше Высочество! — изумленно воскликнула она и подбежала к нему, чтобы евнухи не успели навредить. — Что вы здесь делаете?       — У меня срочный приказ от Императора, — покосившись на охранников, слукавил младший Учиха.       — Оставьте нас, — властно взглянув на слуг, приказала наложница. — Вы не видите, кто это?       Те, с сомнением переглянувшись друг с другом, нехотя покинули её дворец и закрыли за собой двери. Саске, ухмыльнувшись, тряхнул головой, убирая челку с глаз.       — Ты с ума сошёл! — зашипела на него Сакура, отводя подальше, вглубь дворца. — Ты же знаешь, что мужчинам под страхом смерти запрещено посещать гарем Императора!       — Знаю, но… ситуация критическая, — запыхавшись, ответил тот. — И, думаю, что Итачи простит меня.       — Нельзя пользоваться его мягкосердечием каждый раз, — отчитывала его Сакура.       — Мягкосердечием? — лицо Саске само собой вытянулось, пытаясь вспомнить, где у брата затерялось мягкосердечие. — Впрочем, неважно. Сакура, научи меня! — выпалил он, сверкая глазами.       — Чему же? — изумилась подруга, впервые видя такой запал и возбуждение на его лице.       — Танцу! Ты же можешь? — взволнованно спросил он.       — Могу, но… — засомневалась наложница, не ожидая от него такого энтузиазма. — Все танцы, которые изучала я, несут в себе женственность и грацию. Тебе же нужен мужской, подчеркивающий твоё мастерство и силу, — она взглянула на его левую руку, в которой тот держал меч. — А самое главное в танце — это музыка. Если мелодия ляжет на душу и ты последуешь за ней, то танец получится сам собой.       — Музыка… — протянул Саске, задумавшись над тем, какая бы музыка могла бы его зацепить. В своей жизни он слышал немало мелодий, как деревенских, так и дворцовых, но по-настоящему проникновенной для него оказалась только игра старшего брата.       — Я слышала, что у Императора есть музыканты, — осторожно заметила Сакура. — Может быть, попросить их?       — Хм… — протянул Саске, вспоминая о тех мальчиках в купальнях, которые и были музыкантами. С тех самых пор он их практически не видел, зато несколько раз слышал.       — Я разберусь с этим, — кивнул наследник. — А ты сможешь прийти к закату в южный дворец? Тайно.       — Да, — глаза Сакуры заблестели в предвкушении этого приключения. — Смогу.       Поблагодарив её за содействие, младший Учиха покинул гарем и первым делом направился к дворцовым павильонам, разыскивать этих рабов. Обычно они музицировали в Зале небесных искусств, и Саске, к своему облегчению, нашёл их там. За время, проведенное во дворце, мальчики сильно изменились. Если раньше они напоминали ангелочков с пухлыми губами, округлыми лицами и большими глазами, то теперь детьми их сложно было назвать. Они вытянулись, окрепли, их голос огрубел, взгляд перестал быть доверчивым и открытым, а с лица сошла робость и смиренность. Нет, они по-прежнему боготворили Императора и следовали его приказам, но теперь, помимо этого, у них появились собственные желания и устремления.       — Вы что-то хотели, Ваше Высочество? — один из них, с черными глазами и бледной кожей особенно не нравился младшему Учихе, поскольку чем-то отдаленно напоминал его. И характер у него был такой же резкий и прямой. И Император чаще всего пользовался его услугами в купальнях. И сам он постоянно прижимался к нему, пытаясь соблазнить.       — Может быть, искупаться в лепестках роз? — хмыкнул другой юноша со светлыми кучерявыми волосами, чья улыбка была уж очень непристойной для такого возраста. Насколько помнил Саске, именно он тогда в купальнях услаждал его.       — Вы ведь будете присутствовать на дне рождения Императора? — сходу спросил Учиха, игнорируя их выпады. Всё-таки они принадлежали Итачи, а не ему.       — Да, мы будем играть весь вечер, — голос третьего юноши с длинным тёмно-каштановыми волосами и карими глазами звучал намного мягче и добрее. Он выглядел немного женственно из-за миловидного лица и невысокого роста, но его красота и юность были очень приятными. На нём было темно-зеленое ханьфу, в руках он держал флейту и сидел как-то поодаль от остальных. — Как раз сейчас репетируем.       — Хорошо. Тогда я бы хотел, чтобы вы сыграли одну мелодию… — пробормотал Саске, не привыкший когда-либо просить о чем-либо. — По моему сигналу. И сохранить это в тайне от Императора.       — Любопытно, — протянул юноша в зелёном, который вызывал больше всего доверия. — И что же это за мелодия?       — Пока не знаю, — сконфуженно протянул Учиха. — Что-то порывистое и страстное, — брякнул он. — Что бы подошло для воина.       — Понимаю, — внезапно произнёс кареглазый флейтист. — Это для танца?       — Как ты догадался? — удивился Саске.       — Просто подумал, что это описание подходит вам, — он почтительно склонил голову.       — Хм… — протянул Саске, оглядев остальных рабов, которые наблюдали за их беседой. Юноша, с которым говорил он, несколько отличался от остальных. Был немного старше и держался в стороне. Да и остальные смотрели на него как-то неодобрительно. С завистью.       — Что-то я тебя не припомню, — сделал вывод Саске, вытащив из своих старых воспоминаний все встречи с игрушками брата. — Как тебя зовут?       — Хаку, Ваше Высочество, — голос юноши был очень приятным. — Да, я присоединился к слугам не так давно. Меня привезли с северных границ в качестве пленного для рудников, но главный советник позволил мне остаться во дворце.       — Старый пройдоха, — под нос процедил Саске, снова отмечая его миловидную внешность. Неужели Орочимару всё ещё надеется, что на Императора эти юноши произведут хоть какое-то впечатление?       — Ладно. У тебя есть что-нибудь на примете? — смотря на него сверху вниз, Саске подумал, что в этой ситуации немного власти не помешает.       — Я подберу для вас подходящую музыку, Ваше Высочество, если вы дадите мне немного времени, — попросил музыкант.       — Хорошо. Буду ждать тебя на закате в южном дворце, — распорядился Учиха и покинул Зал небесных искусств. Ему не терпелось скорее приступить к действиям, поэтому заката он ждал с нетерпением. Подобрал удобную одежду, а для храбрости выпил немного вина. Первой к нему пожаловала Сакура — к удивлению наследного принца, та сменила свои наряды и золотые украшения на одеяние младшего евнуха, а волосы спрятала под головной убор. В этом костюме она очень походила на юношу, поэтому вряд ли кто-то мог её в чем-то заподозрить. Хаку появился чуть позже, принеся с собой несколько табличек с записью мелодий. Они с Сакурой познакомились и быстро нашли общий язык, пока Саске пытался сосредоточиться и понять, чего он желает.       В южном дворце находилось множество комнат, залов и отдельных павильонов. Они расположились в особом зале, предназначенном для занятий искусствами. Здесь, помимо живописных принадлежностей, имелось несколько музыкальных инструментов, включая семиструнный гуцинь, двуструнную скрипку эрху, разного размера ударных и флейт.       — А ему можно доверять? — шепнула Сакура на ухо Учихе, пока молодой раб осматривал и настраивал инструменты.       — Да, можешь не волноваться на этот счет. Он нас не выдаст. А если и выдаст — то я лично отрублю ему голову, — кровожадно ухмыльнулся наследный принц, а Харуно невольно съёжилась.       Сначала они слушали и выбирали музыку. Хаку играл разные мелодии на разных инструментах, стараясь угодить молодому господину. Саске сидел с мрачным лицом, не понимая, как всё это будет проделывать. Эта идея опять начала казаться ему безумной. Спустя полтора часа он даже хотел бросить эту затею и вернуться в кузницу, как что-то его зацепило. Когда Хаку в очередной раз заиграл на цине, в голове Саске в одно мгновение вспыхнул образ. Ему внезапно захотелось встать и начать двигаться прямо сейчас, не зная каких-то особых элементов, но ощущая музыку всем своим телом. Сакура мгновенно уловила изменения в его настроении и кивнула Хаку, чтобы тот продолжал. Молодой раб доиграл композицию до конца, и Учиха, напряженно впивающийся пальцами в свои ноги, кивнул ему.       — Да, эта подойдёт, — хрипловато заявил он.       — В сочетании с другими инструментами звучать будет ещё эффектнее, — улыбнулся юноша.       — Хорошо, тогда начнёшь играть на дне рождения по моему сигналу, — Саске перевёл взгляд на подругу, беря в руки свой клинок. Сакура ободряюще кивнула, поддерживая его всей душой.       — А теперь за дело, — выдохнул младший Учиха и поднялся на ноги, проходя в центр зала. Что конкретно делать, он пока не знал, но уже ощущал, что у него всё получится.