Император

      Теперь у Саске появилось много забот. Помимо тренировок с мечом, ему нужно было тренироваться с луком, свободно чувствовать себя при верховой езде на норовистом жеребце, ухаживать за Аматерас, посещать утренние аудиенции. Захватив лук и стрелы, он часто выезжал из дворца, охотился где-нибудь в лесу или просто скакал по лугу. Тренироваться предпочитал в одиночестве, но понимал, что так до конца он не сможет испытать силу меча и свои способности. Поэтому его тренировки вскоре стали более разнообразными. Более менее приспособившись к мечу, он сражался с Суйгецу, Джуго и Орочимару. Каждый из его соперников имели свои сильные и слабые стороны: Суйгецу был крайне ловким и быстрым, в бою с ним Саске как никогда ощущал, что ему не хватает скорости. Стоило ему только замахнуться, как парень уже был на другом конце или оказывался за спиной. Джуго в скорости уступал, но обладал невероятной физической силой. Все обычные мечи он просто ломал пополам, лишь Кусанаги удавалось выдерживать его удары. А уж если он попадал кулаком, то мог выбить весь дух. Стиль Орочимару Саске знал хорошо, ведь тот сам обучал его. И всё же, несмотря на то, что Учиха когда-то его превзошёл, с новым оружием пока справиться с ним не смог. Друзья и наставник стали отличными партнёрами по схваткам, благодаря которым обнажились все слабости Саске, и у которых юноша мог многому научиться, чтобы провести свой финальный бой.       До состязаний лучников оставалось ещё несколько дней. В столице и правда начали появляться чужестранцы, Саске пару раз сталкивался с незнакомой речью и иноземными одеждами. Некоторые из высокопоставленных лиц остановились прямо во дворце. Как понял юноша, это были правители других стран. Каких именно, он не знал, но слышал, что соберутся представители самых крупных и союзных стран. Ведь состязания были не только развлечением, но и прекрасной возможностью заключить соглашения и наладить отношения между государствами.       За три дня до начала испытаний Император снова пропал. Саске узнал об этом, поскольку отменились утренние аудиенции. Это снова случилось в полнолуние, и снова сановники сетовали на дисгармонию его энергии Инь и Ян. Даже несмотря на то, что ожидался наследник, повелителя продолжали мучить головные боли, и легче ему не становилось. Той встречи с наложницей несколько месяцев назад оказалось слишком мало. Нужна была как минимум энергетика Императрицы, которой по непонятным причинам государь предпочел наложницу.       Саске краем уха слышал о том, что в гареме произошёл конфликт. Сакура, забеременев, сразу получила один из высоких рангов, собственный дворец, несколько служанок и евнухов в своё распоряжение. А также много шелка и золота. К ней был приставлен лекарь, а вся еда, напитки и подарки тщательнейшим образом проверялись, дабы не допустить отравления или выкидыша. Её положение значительно укрепилось в гареме, тогда как Императрица никак не могла добиться милости от своего мужа и совершенно не имела никакого влияния на наложниц. Те не считали её своей госпожой и относились к ней с пренебрежением.       Младшего Учиху не особо волновали сплетни и отношения между наложницами. Впрочем, он всё же пару раз видел Сакуру, гуляющую по императорскому саду. Она и впрямь изменилась. Он её запомнил юной и веселой девушкой в лёгких нарядах и цветах в волосах. Теперь же она облачилась в изысканные шелка, её волосы украшали шпильки и гребни, а прическа стала высокой и искусной. Служанки покорно шли позади, а евнух сбоку придерживал зонтик, защищающий от солнца. В руках она держала веер и порой обмахивалась им. Под пышными шелками не было видно её округлившегося живота, но шагала она теперь очень чинно и осторожно.       «Интересно, этого она и добивалась? Раз стремилась попасть сюда», — задумался Саске. Её лицо было относительно спокойным. Она не была предельно счастлива, но и несчастной назвать её было нельзя. Один раз они столкнулись с Императрицей в саду. Наряды госпожи были роскошнее, как и прическа, однако по взгляду Сакура явно ощущала в себе больше превосходства. Глаза обеих девушек были наполнены какой-то леденящей яростью, а натянутые улыбки на лицах так и кричали о коварстве. Они обменялись каким-то дежурными фразами, в которых проскальзывали колючие словечки со стороны Сакуры. Кажется, она посочувствовала Императрице в том, что забеременела быстрее неё. Хината, вопреки этому, пожелала ей и малышу здоровья, однако напомнила, что ребенок наложницы нечасто становится наследным принцем. На что Сакура заявила, что это в том случае, если у Императора и Императрицы будет мальчик, что пока совершенно неясно.       Саске не стал вмешиваться в их разборки, хотя его порядком удивило то, что за внимание его брата-подлеца сражаются такие красивые женщины. Хотя дело, скорее всего, было не в его личности: будь он хоть злобным стариком, титул Императора остался бы при нём, пробуждая вот такие распри.       Куда делся сам Император, юный Учиха тоже не знал. Все говорили, что он слёг из-за головных болей, хотя в личных покоях его не было. Саске догадывался, что возможно это опять связано с тем подземельем. Он даже спустился туда и увидел ту же самую картину: все камеры были пусты, кроме той, с железной дверью, из-за которой раздавались странные звуки. Юный Учиха не стал туда ломиться и выяснять, что же там такое. На самом деле у него было ещё одно дело, которое он хотел завершить до их решающей битвы. И раз уж выдалась пара свободных дней, без утренних аудиенций, ими он воспользовался незамедлительно.       «Выясню в следующий раз, что там происходит», — покидая подземелье, юноша направился к конюшням и приказал седлать Аматерас. Затем заскочил в поместье главного советника и захватил с собой Кусанаги. Он до сих пор оборачивал клинок в плотный кусок ткани, и наконец-то у него появилось возможность сделать для него ножны. Саске хотел выковать их сам, но не в дворцовой кузнице. А там, где впервые научился кузнечному ремеслу под контролем у лучшего мастера.       «Я слишком давно не видел его, — закрепив меч у седла, Саске взобрался на Аматерас, и конь тут же нетерпеливо тронулся с места. — Хотя у меня была уйма возможностей. Я уже давно мог вернуться в Коноху и хотя бы сообщить, что я жив, но…» — Саске плотнее прильнул к своему любимцу, практически сливаясь с его телом. Аматерас мчался вперед и, словно ощущая желание хозяина поскорее добраться до Конохи, не переходил с галопа на рысь или шаг, лишь иногда сбавлял скорость, чтобы передохнуть, а затем возвращался к прежнему темпу. Благодаря его невероятной выносливости и энергии, они добрались до деревни уже к рассвету. Саске увидел знакомые ворота с первыми лучами солнца, и сердце немного защемило от воспоминаний. Всё же, он провёл в этом месте пять лет, пять самых тяжелых лет в изгнании, лишенный семьи, положения, чести, преданный и забытый всеми. И лишь один человек не оставил его и находился рядом в самую трудную минуту. Все последующие годы Саске вспоминал о нём, и эти воспоминания были наполнены неясным теплом, которого он не испытывал в последствии ни к Асуме, ни к Орочимару, ни к Минато. Всё-таки Какаши для него был не просто наставником. Он заменил ему и учителя, и отца, и брата, и друга.       Несмотря на ранее утро, жизнь в деревне уже кипела. Пастухи отправлялись на пастбище, крестьяне — на рисовые поля. Торговцы готовились открывать свои лавки, а дым из кузницы виднелся издалека. Саске направился сразу туда, хорошо помня дорогу. Он не спешился, но больше не гнал Аматерас, и тот спокойно шёл, с любопытством осматриваясь по сторонам. Саске тоже смотрел, узнавая эти места: он не был в деревне больше четырёх лет, но здесь ничего не изменилось. Те же домики с черепичной крышей, дорожки, вымощенные камнем, добродушные лица селян, приятный запах скошенной травы и древесины, лай собак, крик петухов, мычание коров и блеяние коз… Всё здесь было таким спокойным, таким размеренным и родным, что у Саске даже сдавило горло, а взгляд на мгновение замутился. Только сейчас он осознал, что это место было его тихой гаванью. Сюда он мог сбежать в любую минуту и укрыться здесь от любых невзгод и бурь. Саске не сомневался, что деревня приняла бы его, как принял бы Какаши.       Он тоже совсем не изменился, как и Коноха. Какаши разводил огонь в кузнечной печи, когда они встретились. В первые секунды мастер не поверил своим глазам, увидев статного воина на холёном вороном жеребце. Саске в шёлковых серебристо-синих одеждах, с отросшими волосами и позврослевшим взглядом выглядел как истинный принц. Пока Какаши приходил в себя, он спешился и, погладив Аматерас по морде, что-то шепнул ему на ухо. Конь тихо фыркнул, а Саске приблизился к своему наставнику, к которому наконец-то вернулся дар речи.       — Неужели… — прошептал он, снимая рукавицы и отбрасывая их в стороны. Его единственный зрячий глаз был донельзя округлён.       — Да, это я, Какаши, — сдержанно ответил Саске, вопреки спокойному голосу ощущая волнение в душе. Уголки губ кузнеца дрогнули, да и лицо Учихи просветлело. Оба никогда не проявляли ярких эмоций, всегда были немногословны и закрыты. Вот и сейчас стояли друг напротив друга, просто смотря в глаза. И словно опасаясь броситься друг к другу в объятья.       Какаши сдался первым. Усмехнулся, отвёл взгляд и тряхнул головой.       — А я-то тебя уже практически похоронил пять лет назад, — проронил он и вздохнул. — Совсем о старике забыл. Даже не написал, что жив.       — Прости, — признал свою вину Саске и тоже опустил голову. — Тут я и правда сглупил. Знаю, что ты волновался обо мне, но сначала я и впрямь не мог сообщить, — он вспомнил о своих первых годах во дворце, проведенных в канализации, — а потом захватил водоворот событий. Но я не забывал о тебе, — Саске вскинул голову. — И, наверное, ты обо мне тоже?       — Хах, — снова усмехнулся кузнец. — Я чуть не выдал себя, пробравшись во дворец, так хотел узнать, что же с тобой случилось.       — Ты пробрался во дворец? Когда? — изумился младший Учиха.       — Сразу после испытаний. Наруто сообщил о том, что вы вместе успешно прошли их, но потом ты пропал… — он вздохнул. — Вот я и подумал, что Император убил тебя. Но, к счастью, там мне встретился Минато-сан, и он заверил, что ты жив. Поэтому я немного успокоился и положился на тебя. Расскажешь, что произошло? — кузнец с любопытством осмотрел его с ног до головы. — Выглядишь, как принц. Ты ведь не…       — Нет, — прервал его Саске. — Он вернул меня ко двору, но не в качестве принца, а обычного чиновника. Да, я расскажу, — читая в его глазах любопытство, пробормотал юноша. — Но сначала… немного отдохну, если ты не против. Я скакал всю ночь, и Аматерас нёс меня без устали, — он погладил коня, который снова фыркнул.       — Уж не знаю, где ты взял эту лошадь, — Какаши тоже осмелился подойти к скакуну, — но по виду она что ни на есть императорская.       — Да, братец пожаловал, — усмехнулся Саске, наблюдая за тем, как Аматерас настороженно обнюхивает незнакомца. — Это единственная ценность, которую я получил от него за всю жизнь.       — Что между вами произошло? Вы до сих пор в ссоре? Или уже нет? — любопытство снова пробило Какаши.       — Я бы скорее назвал это отчуждением, нежели ссорой, — вздохнул Учиха.       — Ладно, пока не буду приставать с расспросами. Твоя кровать всё там же, — Какаши смог обуздать свой интерес. — Пока ты отдыхаешь, я позабочусь о твоём скакуне и приготовлю тебе что-нибудь. Что ты хочешь?       — Что-нибудь с помидорами, — махнул рукой тот и отправился внутрь жилища. Здесь тоже мало что изменилось, и Саске был рад до глубины души опуститься на свою жесткую кровать, состоящую из одних досок и соломенной подстилки. Он старался не привыкать к пышным матрасам, и в особняке Орочимару всегда выбирал самое неудобное место для сна. Поэтому даже на таком жестком ложе смог продремать пару часов, приходя в себя после ночной скачки.       Его разбудил звук наковальни, вызывая новую волну ностальгии. Саске долго вслушивался в него, вспоминая о каждом дне, проведенном в Конохе. Их было немало, но все они как один походили друг на друга, были наполнены обидой, горечью, мыслями о возмездии и бесконечными тренировками. Теперь он начал ощущать время по-другому, взвешивать если не каждую минуту, то каждый час своей жизни и запоминать его.       Вслушиваясь в звуки наковальни до последнего, юноша всё же поднялся на ноги и потянулся. Рядом с кроватью уже стоял таз с теплой водой, на табурете лежало чистое полотенце. А на столе он увидел приготовленный нехитрый завтрак. Юноша с удовольствием умылся и взглянул на простую пищу. Чашка риса, варёный куриный окорок и целая чашка салата из томатов. Он смёл это за считанные минуты, тут же ощущая, как силы возвращаются к нему. Саске снял с себя придворное платье и переоделся в такую знакомую грубоватую льняную рубаху, штаны и сапоги. Захватил с собой соломенную шляпу и вышел во двор.       Аматерас стоял возле сарая, чистый и довольный, пощипывал траву из небольшого стога, фыркал и отгонял назойливую мошкару хвостом. Саске погладил его по голове и скормил яблоко, которое нашёл в доме. Седло и упряжь лежали неподалёку вместе с его мечом. Оставив любимца отдыхать, младший Учиха подобрал Кусанаги и направился в кузницу. Какаши уже работал вовсю, и звуки молота и наковальни с приближением становились всё оглушительнее. Саске надел кожаный фартук, взял пару рукавиц и присоединился к нему.       — Решил вспомнить о былых деньках? — игриво спросил кузнец, наблюдая за тем, как юноша взвешивает молот в руках, который прежде казался ему гораздо тяжелее.       — На самом деле, я приехал сюда не только для того, чтобы увидеться с тобой. Мне нужно кое-что сделать, — он развернул ткань и показал Какаши клинок. — Ножны для него.       — Что за удивительный меч! — воскликнул кузнец, своим взглядом мастера сразу оценив его мощь.       — Именно им я собираюсь свергнуть брата-отцеубийцу, — прошептал Учиха, покрепче стиснув кулаки.       — Значит, вы так и не помирились, — мрачно пробормотал Какаши. — А мне показалось, что между вами что-то наладилось.       — Это лишь внешняя сторона, — возразил Саске. — На самом деле, желание убить его стало ещё сильнее после того, что он сотворил со мной, — Саске замолчал на некоторое время, приступив к работе. Сами ножны он планировал сделать деревянными, но оконечник обязательно должен был стать металлическим, чтобы защитить нижнюю часть ножен, избежать царапин и других повреждений. Какаши не стал на него давить, позволяя парню собраться с мыслями и войти в работу. Он знал, что Саске любил держать всё в себе и поделиться мог только с самыми близкими людьми. Которых у него практически не было.       — Да, я прошёл испытания, — через некоторое время продолжил Саске, чередуя свой рассказ с ударами молота по раскаленному металлу. Так было легче. Выплескивать всю ярость, которая вскипала из-за воспоминаний. — Вместе с Наруто, как и планировали, мы попали во дворец. Я нашёл Императора и попытался осуществить свой план, но…       — Ты проиграл, — закончил за него Какаши, видя, как тяжело даются юному Учихи эти слова.       — Да, он одолел меня, — признал Саске. — Голыми руками. Я был готов к своей смерти, однако вместо этого он унизил меня самым омерзительным способом, на который только был способен. Лишил всего и отправил на скотный двор.       — Вот как, — догадываясь, что тот имеет в виду, пробормотал Какаши. — И что было дальше?       — Я пробыл там несколько месяцев, убирал за скотом, вывозил навоз, таскал мешки… А потом попал на конюшни. Там было не так уж и плохо, по крайней мере, более привычно мне. Но я сам себя подставил. Решил спасти императорских лошадей от отравления, а в итоге сам оказался преступником. Правда, об этом я не жалею, — он посмотрел в сторону, где пасся его конь, — ведь одним из них был Аматерас. В общем, после этого меня избили палками и отправили чистить канализации. По-сравнению с ними жизнь в Конохе показалась мне раем, — усмехнулся Саске. — Я не мог понять одного, — сразу же продолжил юноша. — Почему он снова не убил меня. Ведь за отравление императорских лошадей худшего наказания, чем смерть, просто нет. Но… Я опять был унижен и опущен. Практически погребен под землю живьём. Не видел дневного света, уходил туда до рассвета, а возвращался уже в сумерках. Пожалуй, это время было самым тяжелым для меня, — удрученно добавил молодой человек.       — Не представляю, каково тебе было, — посочувствовал ему Какаши, а Саске снова замолчал, продолжая свою работу. Он сильно вспотел, поэтому вскоре снял свою рубаху, а фартук надел прямо на голое тело.       — Да, об этом не особо приятно вспоминать, — вытерев пот со лба, Саске опустил расплавленный металл в воду. — Но не бывает худа без добра. Через несколько месяцев мне выпал хороший шанс выбраться оттуда. Ползая по канализационным трубам под дворцом, я узнал о заговоре против старшего канцлера. И спас его. Тот отметил мои способности и забрал к себе, в свою стражу. И вот, спустя почти год, я наконец-то снова взял в руки меч. Его сын, Асума, был неплохим учителем, но хуже, чем ты, — отметил Саске, на что Какаши ухмыльнулся.       — Асума, да? Как он там?       — Служит начальником стражи у старшего канцлера. После того, как я ушёл от Хирузена, давно его не видел.       — Ушёл от Хирузена? Но почему? — удивился Какаши. — Он неплохой человек и хороший военачальник.       — Да, но… — протянул юноша. — У Асумы я почерпнул всё, что мог. Достиг предела. Мне хотелось большего, чего-то нового, неизведанного. Мне нужно было больше силы, чтобы одолеть брата, унизившего меня. Тогда-то меня и нашёл Орочимару.       — Только не говори мне… — у Какаши снова округлились глаза.       — Да, он стал моим следующим наставником, — подтвердил его опасения Саске.       — Но ведь он же тот ещё подлец, способный на любые ухищрения. Я понимаю, почему твой брат сделал его главным советником — в дворцовых интригах ему нет равных, но ты…       — Об этом я тоже не жалею, — возразил Саске. — Несмотря на свой премерзкий характер, он очень умён и обладает ценными знаниями, как в области медицины, так и в воинском искусстве. Тогда я был согласен на любого наставника, лишь бы усилить свои способности. Орочимару поручил мне задание — отправиться в горное ущелье и собрать лечебных трав. Всё было бы просто, но в пещерах я столкнулся со странным существом — у него было тело человека и клыки зверя. Я еле выбрался оттуда, но травы смог собрать. После этого Орочимару взял меня к себе. Я стал жить в его особняке, изучил много свитков, военных трактатов, книг о травах и лечебных минералах… И, главное, он научил меня особой технике боя, хитроумным приёмам и внезапным атакам. Как и у Хирузена, у Орочимару я провёл практически год, а потом и его мне стало мало. Всё это время я скрывался и прятался во дворце, не смел показаться брату на глаза, потому что ощущал — он до сих пор превосходит меня. Мне требовалось что-то ещё более мощное, поэтому я решил отправиться на войну. Я считал, что только кровь и смерть научат меня преодолеть собственную слабость.       — И как? Получилось? — полюбопытствовал Какаши.       — Не совсем, раз Император до сих пор жив, — проворчал Саске. — На войне я встретил хороших боевых товарищей, вместе с которыми мы прошли и огонь, и воду. На одном из заданий по осаде крепости нас заметил Минато Намикадзе. Он узнал меня, но позволил остаться в армии. Более того, взял под командование. Под его началом мы выполняли сложные задания, в основном добывая разведданные. Война за северные территории была долгой, но всё же последняя битва поставила точку в этой кампании. Там-то мы и встретились.       — С Императором?       — Да, — кивнул головой Саске. — Спустя почти четыре года после того, как я попал во дворец. Минато очень опасался, что, столкнувшись на поле боя, мы начнём выяснять отношения, наплевав на войну, но всё случилось не так. В общем, — Саске глубоко вдохнул и выдохнул, — я спас его. Спас, чтобы потом убить самому. Не мог позволить, чтобы цель моей жизни уничтожил кто-то другой.       — Звучит по-учиховски, — хмыкнул Какаши.       — После войны он как будто вспомнил обо мне и перестал считать пустым местом, — покривил губами Саске. — Наградил меня, дал чин младшего чиновника, приставил ко двору и пожаловал коня из императорских конюшен. Но тогда меня это всё мало интересовало. Наконец-то ощутив свою силу в полной мере, я хотел сразиться с ним. И, спустя какое-то время, наш бой произошёл.       — И что же? — затаил дыхание Какаши, когда юноша прервался. — Неужели ты снова проиграл? Спустя столько тренировок и войны?       — Представь себе, — процедил младший Учиха сквозь зубы. — Я был уверен в своей победе, в своей силе, своей удаче! Я был готов растерзать его, я ощущал, что могу это сделать, я уже почти достал его, но постоянно не хватало чуть-чуть: чуть больше силы в ударе, чуть больше ловкости, чуть больше скорости. Мы были на равных, я уверен в этом. Но потом… в нём что-то изменилось. Не могу сказать, что именно, будто у него появились какие-то дополнительные силы. Он вошёл во вкус. Если прежде все его атаки были расчетливыми, то внезапно я ощутил сильную жажду крови, которую никогда не видел у него прежде. Он сломал мой меч, а я отбросил его, мы остались без оружия и сцепились друг с другом. Этот бой был долгим, мы лишись практически всех сил, и всё же он одолел меня. С трудом, но одолел. И снова не убил, а заставил подчиняться ему. Это поражение было не таким обидным, как предыдущее. Я почувствовал, что могу быть равным ему. Мне не хватило совсем немного до победы, и эту последнюю надежду я увидел в мече. У Итачи меч из особого сплава, он очень крепкий и подвижный, поэтому он запросто смог сломать мой клинок. Кто знает, как бы закончился бой, если бы моё оружие осталось бы целым, Я уверен, что победил бы. Поэтому я поставил перед собой цель — отыскать известный меч Кусанаги, который единственный мог выстоять против его Тоцуки. Несколько месяцев я путешествовал по разным странам и искал его и, в конце концов, нашёл. У меня было много шансов убить брата тайным клинком или со спины, — умолчав о том, что произошло между ними в покоях, и на что заставил пойти его Итачи ради продолжения рода, проговорил Саске, — но уже давно я решил, что хочу одолеть его в честном поединке. Сразить мечом. Как только я привыкну к Кусанаги, то сделаю это. На этот раз бой будет последним. Он мне сам так сказал, — развернувшись к печи, Саске расплавил новую порцию металла и приступил к ковке других деталей. Какаши помогал ему в этом, не задавая лишних вопросов, но осмысливая всё сказанное им.       Они работали до самого заката, не покладая рук, и с металлом, и с деревом, и с кожей, старательно и кропотливо придавая форму различным частям. К вечеру все детали были готовы, а завтра утром Саске намеревался доделать и слить всё воедино. После напряженной работы он с удовольствием ополоснул себя согретой на солнце водой и завёл Аматерас в сарай, который был переделан под конюшню. Поскольку им часто приходилось подковать лошадей (в Конохе это и была основная работа), они содержали несколько стойл, в которых всегда менялась подстилка и находилась чистая солома.       Какаши, тоже приведя себя в порядок, успел приготовить ужин. Без каких-либо изысков и деликатесов, но после трудового дня и потери сил он показался Саске самым вкусным. Кузнец так же нашёл у себя припрятанные кувшинчик вина, от которого младший Учиха тоже не отказался.       — И что будешь делать потом, Саске? — неторопливо потягивая вино, спросил Какаши, глядя на пламя свечи на столе. — Если добьёшься своего и убьёшь его?       — Не знаю, об этом я не думал, — признался юноша, тоже ощущая, как напиток согревает кровь.       — Останешься во дворце? — предположил наставник, на что Саске отрицательно покачал головой.       — Нет, точно нет. Хотя Итачи предложил мне это, — усмехнулся он. — Сказал свергнуть его и захватить трон, как он поступил когда-то. Что лишь только так я смогу отомстить за отца и мать полностью.       — Он предложил занять трон? — изумился Какаши. — Удивительно… Но в чем-то он прав. По сути, если он умрёт, ты останешься единственным наследником, и трон по праву принадлежит тебе. Его даже завоёвывать не нужно.       — Не единственным, — процедил младший Учиха, добавляя себе вина. — У него будет наследник. Одна из наложниц в положении. К тому же, я не имею никаких притязаний на трон. Я не хочу оставаться во дворце. Не хочу, чтобы что-то меня связывало с этим местом. Не знаю, наверное… — он задумался. — Уйду, куда-нибудь. Вместе с Аматерас.       — Что ж, я так и думал, — вздохнул Какаши. — Я не осуждаю твой выбор, но всё же, если тебе будет некуда идти, возвращайся сюда, Саске. Коноха всегда примет тебя. И я тоже.       — Вернуться сюда… — снова в задумчивости протянул молодой человек.       — Мне ведь тоже было некуда идти, как и тебе. И когда ты ушёл — тоже. Поэтому я остаюсь здесь. Я ждал тебя, Саске, — неожиданно признался он, а Учиха почувствовал, как кровь прилила к щекам. — Ждал, что ты вернёшься. Надеялся, что ты не забыл старика, — усмехнулся он, а юноша поморщился.       — Какой же ты старик, — посетовал он. — Тебе же только тридцать четыре.       — Хорошо, если ты так считаешь, — негромко заметил Какаши. — Я готов ждать снова. Вдвоем ведь скитаться проще, чем одному, если не захочешь оставаться здесь. Когда убьёшь его, лишишься своей цели, своего смысла жизни, Саске. Это будет тяжело, поверь мне. Настолько, что возможно ты даже захочешь отправиться вслед за ним. Поэтому лучше, чтобы рядом кто-то был, хотя бы первое время. У меня тоже нет особого смысла в этой жизни, так что я готов бросить всё и отправиться куда угодно. И я думаю, что мы неплохо ладили, когда жили здесь вместе, — ухмыльнувшись, закончил он.       — Да, неплохо, — согласился Саске и поднял чашу с вином.       — Завтра ты снова покинешь меня, — когда оба осушили свои чаши, проговорил кузнец. — И я бы хотел тебя попросить об одном, — Какаши немного печально и обреченно посмотрел на своего ученика. — Больше не пропадай так надолго. Если выживешь, хотя бы сообщи. Я буду ждать твоего послания каждый день, а если не дождусь, боюсь, что снова сорвусь и примчусь во дворец, чтобы найти тебя. И на этот раз Минато-сан вряд ли сможет меня укрыть. Обещай мне, хорошо? — он протянул руку и с силой стиснул его плечо.       — Да, обещаю, — проронил Саске, сжимая его руку в ответ.