Император

      Праздничный пир продолжался почти до самого утра, но Император с Императрицей покинули его в середине ночи. Несколько служанок проводили новую госпожу в покои её собственного дворца и помогли раздеться. Чтобы снять все праздничные одеяния и освободить волосы от многочисленных шпилек потребовалось немало ловких пальцев. Покои Императрицы представляли собой отдельный дворец, по роскоши и размерам который уступал лишь внутреннему дворцу Императора. Ей в услужение были отданы десятки служанок, придворных дам и евнухов, а охраняли дворец избранные стражи, большинство из которых были женщинами-воинами. Во дворце было всё, в чем она могла нуждаться — от изысканной одежды и драгоценностей, до книг и музыкальных инструментов, а послушные слуги обещали выполнить любое желание госпожи.       Бывшая принцесса Страны Рек, оказавшись в чужом государстве, в незнакомом дворце и с незнакомыми людьми, ощущала себя крайне неуверенной и напуганной. В этом огромном роскошном дворце она чувствовала себя маленькой и беззащитной. Брошенная на произвол судьбы, Хината не знала никого, кто бы мог помочь ей словом или делом. Этот брак стал для неё ударом. Нет, она всегда знала, что по воле отца будет вынуждена выйти замуж за человека, которого она совсем не знает и к которому не испытывает чувств. Но уж слишком неожиданно это случилось и очень быстро. Она видела своего будущего супруга лишь раз, за несколько дней до свадьбы, когда делегация Страны Рек прибыла в Империю Огня для заключения мирного договора и подтверждения брачного союза. Безусловно, Император был молод и очень красив, что поразило Хинату в первые секунды, когда она его увидела. Однако его взгляд был бесконечно равнодушен и не потеплел, даже когда они познакомились друг с другом. Она сразу же поняла, что отношение повелителя к ней не изменится, как бы красива и послушна она ни была.       — Мы проводим Вас в покои Императора, Ваше Величество, — произнесла одна из придворных дам, когда роскошные черные волосы Хинаты были расчесаны и уложены в более простую, но изысканную прическу с минимальным количеством украшений. Её одежды тоже стали простыми, светлыми и немногочисленными. Зная, что ожидает её в покоях Императора, девушка сдавленно кивнула и поднялась на ноги. Ходить в брачных нарядах было очень тяжело, а нести ту прическу практически невыносимо, теперь же она почувствовала настоящее облегчение и могла сделать глубокий вдох.       Оба дворца были соединены между собой внутренними и внешними ходами, но Хината пожелала пройтись по каменистым тропинкам и вдохнуть аромат ночи. Два евнуха несли перед собой бумажные фонари, освещая дорогу, а за госпожой следовали ещё четыре придворных дамы и служанки. Хината шла очень медленно, любуясь убранством внутренних двориков и желая оттянуть момент встречи как можно сильнее. Однако, он неминуемо настал. Когда в покоях Императора она оказалась одна, а все её служанки и евнухи поспешно удалились, исполнив свою миссию.       Императрица снова сжалась, как маленький зверек, когда увидела брачное ложе, размещенное прямо в центре комнаты. Со всех сторон оно было укрыто шелковистыми балдахинами, которые свисали прямо с потолка и напоминали воздушный шатер. Мало того, ложе было устлано белыми лепестками роз.       — Вы боитесь? — внезапно раздался голос Императора, и он сам появился в комнате, выйдя из-за колонны. Праздничные красные одеяния он тоже снял, облачившись в более простые белые, с вышивкой из серебра и синих нитей. В отличие от Императрицы, его волосы оказались полностью распущены, а челка падала на глаза, придавая ему ещё больше таинственности.       — Своей первой брачной ночи, — Итачи приблизился к ней, и Хината невольно опустила голову, не в силах вынести его прямой взгляд. — Ведь она у вас первая? — он приподнял её голову за подбородок, и теперь от его взгляда уже было не скрыться.       — Да… — прошептала она, едва узнавая свой собственный голос.       — «Да» — вы боитесь, или «да» — первая ночь? — едва заметно ухмыльнувшись, спросил Император.       — И то, и другое, — Хината почувствовала облегчение, когда Итачи отпустил её голову и вновь позволил смотреть вниз. — Но я понимаю, что это необходимо сделать, — уже смелее продолжила она.       — Что ж, тогда… — Учиха взял её за руку и потянул к кровати, а когда они вместе опустились на неё, слегка надавил на плечи девушки, и та упала на ложе. Её дыхание перехватило, а щёки вмиг залились румянцем. Он стал ещё ярче, когда Император коснулся её щеки, а его дыхание обожгло её губы. Когда его рука обхватила её за талию слегка приподнимая над кроватью, она невольно зажмурилась и затаила дыхание.       — Вы дрожите, — прошептал Итачи, впиваясь взглядом в её напряженную бледную шею, а после целуя её и вдыхая ароматный запах кожи. — Вам страшно? Или я вам неприятен?       — Нет… — поспешила возразить Хината, открывая глаза, но дрожь унять не могла. — Вы… Вы очень красивы, Ваше Величество, — раскрасневшись, добавила она. — И разделить с Вами ложе не так уж и сложно.       — Значит, вы были бы не против заниматься со мной любовью, совсем не зная меня, — переиначил он её слова.       — Нет, но…. Я была к этому готова и знала, на что шла. Просто…. я боюсь неизвестного. Боли…       — Боль, — прошелестел Император и внезапно так резко навалился на неё, что у девушки перехватило дыхание от страха. Её тело мелко дрожало, сквозь тонкие одежды Итачи ощущал, как то горит и трепещет. Внезапно он и сам почувствовал что-то несвойственное ему. Этим хрупким телом он хотел бы завладеть. Ощутить его жар и трепет, возможно, услышать крик боли или даже наслаждения… Учиха намеревался просто запугать Императрицу, но вдруг понял, что может зайти дальше. Совсем не прочь зайти дальше.       Удивленный этим порывом, он разжал свои руки и отстранился. Хината так и продолжала мелко дрожать, но была покорна и не сопротивлялась. Вероятно, она приняла бы всё, что с ней сделал бы Император, а вот Итачи не был готов принять то, что появилось внутри. Ведь это напомнило ему кое о чем другом.       — Возможно, вы правы, — вернув себе прежнюю отрешенность и холодный ровный тон, проронил он. — Сейчас я ничего не могу вам дать, кроме боли. Раз вы знали, на что шли, Императрица, то должны понимать, что наш союз — лишь политический брак, необходимый для мира двух государств, — спокойно сказал Итачи. — И в наших чувствах, и в наших связях необходимости нет, — подчеркнул он. — Я могу воспользоваться вами, но вряд ли это принесёт вам счастье. Да и мне тоже.       — Но… — заволновалась Хината. — Без консумации брак будет считаться недействительным. Вы отвергаете меня? — она подняла испуганные глаза на хладнокровного Императора. — Я вам не нравлюсь?       — Отнюдь, — возразил Итачи. — Вы даже прекраснее, чем я мог бы себе представить. И физическая близость с вами вызывает во мне интерес. Однако, сейчас моё сердце желает иного. Да и тело тоже, — покривил губами он, смотря в пространство.       — Вы уже любите кого-то? — осторожно спросила Императрица.       — И да, и нет, — пространно ответил её супруг. — В любом случае, наша свадьба была поспешной, и ни вы, ни я не готовы к близости. Мы слишком чужие друг для друга, не так ли? — спросил он её. — И ваше тело отвергает меня.       — Но как же… наследник, — вновь опустила глаза Хината.       — Я уверен, что у нас ещё будет время поговорить об этом. А сейчас… — он взглянул на приготовленное ложе в лепестках роз. — Можете переночевать здесь, чтобы по дворцу не ползли слухи о том, что вас отвергли в первую брачную ночь. Не переживайте, я вас не трону. По крайней мере, в ближайшее время. Спите спокойно, — проронил он и скрылся в дворцовых покоях, имеющих множество комнат и потайных ходов. Императрица, оставшись одна, ощущала себя крайне подавленно. С одной стороны она была рада, что Император избавил её от необходимости ложиться в постель с едва знакомым человеком, но с другой, её удручало то, что повелитель не пленился её очарованием и красотой. Девушка присела на край кровати, а затем упала на неё, ощущая под спиной мягкий пух. Что ж, делать нечего, остаётся только уснуть и надеяться, что когда-нибудь ей удастся растопить этот ледяной взгляд.       Император, покинув собственные покои, отправился в другой конец дворца. Избегая свиты, стражи и главного евнуха, он рассеянно шёл по пустым коридорам. Его охватило странное смятение, которого он уже давно не ощущал. Императрица действительно была очень красивой, поэтому, наверное, не было чего-то сверхъестественного в том, что он ощутил к ней влечение при такой тесной физической близости. К тому же, в новолуние он был полон сил и мог поддаться соблазнам. Однако удивило его даже не это. А то, что это чувство оказалось знакомым. И испытывал он его отнюдь не к женщине.       «Тогда… я ведь просто хотел унизить его, — выйдя на террасу, Итачи взглянул в черное бездонное небо и вспомнил обжигающую ярость в таких же черных глазах младшего брата. — Хотел сломать его, показать его место. Я думал, что во мне говорил лишь инстинкт агрессора и тирана, выбрав самое оскорбительное наказание. Но, получается, что я… — он невольно коснулся своих губ, — помимо этого я ощущал что-то ещё. Не сразу, но потом… то же чувство, что и сейчас. Это было влечение? К нему? Разве такое возможно? И неужели я бы хотел…»       — Попробовать это снова? — внезапно его губы скривила непонятная улыбка. То ли кровожадная и надменная, то ли вожделеющая и жадная.       — Скорей же, Саске, приди ко мне снова, — прошептал он, с силой сжимая пальцами деревянные перила террасы. — И скажи мне, ошибся ли я на этот раз.       Саске плохо спал той ночью. Сначала опасался, что за ним придёт Минато со стражей и бросит его в темницы. Затем, провалившись в дрёму, видел какие-то неприятные сны с участием новобрачных. Точнее, им-то было очень приятно извиваться в разных позах, а ему не доставило никакого удовольствия наблюдать за этим. А под утро пришёл пьяный Орочимару и начал приставать к нему, рассказывая о всяких пошлостях. Говорил, какие у него аппетитные бёдра и как сейчас Император развлекается с Императрицей — ведь та всю ночь провела в его покоях. К приставаниям главного советника Саске давно привык — в целом они были безобидны и дальше слов и неоднозначных касаний, которые юноша быстро пресекал, дело не заходило. Вот и сейчас, стоило только ткнуть коленом ему в подбородок, как Орочимару отстранился, продолжая облизывать свои губы.       — Знаешь, Саске-кун, как проходит первая брачная ночь? — советник не сдавался и продолжал тянуть свои руки к полусонному подопечному.       — Она как-то отличается от других совместных ночей? — с неохотой спросил тот и глубоко зевнул. Хорошо бы ещё поспать пару часиков, вот только когда Орочимару напивается, у него не к месту развязывается язык.       — Да, Саске-кун, — пошло прошелестел тот и облизнулся. — Проникновение в нетронутое лоно удивительно — оно горячее и влажное, будет отчаянно сжиматься, не допуская вторжения, а когда это произойдёт, место соития обагрится кровью и будет вынуждено раскрыться, чтобы принять плоть супруга и ласкать его своим чистым, но осквернённым нутром…       — Тц, не хочу слушать об этих экзекуциях, — проворчал Учиха, закрывая уши руками.       — Хехе, очевидно, ты никогда не испытывал этого чувства вторжения в нетронутое тело, — рассмеялся Орочимару. — На празднике было столько молоденьких хорошеньких танцовщиц… Привести тебе одну? А может двух? — предложил он.       — Не нужны мне никакие танцовщицы, — пробурчал Учиха, — я спать хочу, а ты мне мешаешь, рассказывая эти непристойности!       — Так уж и не нужны, — сузил глаза ученый. — Я твой наставник и обязан научить тебя всему. Ни за что не поверю, чтобы молодому здоровому парню вроде тебя не хотелось любовных утех. Может… — он снова заулыбался, — не танцовщицы, а танцовщики? Юноши — редкий товар в императорском дворце, но я могу достать кого угодно.       — Таких же, каких ты достал Императору? — хмуро спросил Саске, а глаза Орочимару раскрылись чуть шире. — Я слышал тот разговор, когда прибыл после твоего задания. Императору нравятся мальчики?       — Об этом запрещено говорить, Саске-кун, — заговорчески произнёс хитрец. — Но… ни наложницы, ни мальчики… Вероятно, Его Величество хочет чего-то особенного. Я пока не понял, чего именно, но если бы узнал, принёс бы ему на блюдечке. Может, ему по вкусу придётся юная Императрица? Она стоит всего его гарема. А почему ты интересуешься предпочтениями Императора, Саске-кун? — хитро посмотрел на него наставник. — Уж не хочешь ли ты оказаться в его постели?       — Что?! — рассвирепел Учиха, и сон как рукой сняло. — Да ни что за что на свете! Как можно хотеть спать с этим мерзавцем?       — Тише, Саске-кун, за такие слова тебя и четвертовать можно, — зашипел на него Орочимару, а Учиха, стиснув зубы, опять забился в свой угол. Орочимару двигался всё ближе и ближе к нему, а ученик уже не знал, куда отстраниться. — На самом деле, оказаться любовником или любовницей Императора желают многие, и я не исключение, — хмыкнул он. — Ведь такая близость к повелителю даёт безграничную власть и защиту. К тому же, он молод и исключительно хорош собой, что делает его ещё более притягательным и обожествляет в глазах других людей. Так что, не понимаю, как ты можешь не хотеть этого, да ещё называть Императора грязными словами, — недовольно заключил он.       — Извращенец, — проворчал Саске, переворачиваясь на другой бок. — Такой же, как и ты.       — Я? — снова рассмеялся Орочимару. — Возможно. Потакание своим слабостям и есть извращение, Саске-кун? Любопытно узнать, какие слабости у тебя.       — Я старательно от них избавляюсь, а не потакаю им, — огрызнулся тот. — Мне не нужны все ваши богатства, положение, удовольствия и власть, ради которой вы готовы опуститься на самое дно. У меня лишь одна цель, и я буду следовать ей до конца, пока не исполню своё предназначение.       — Это похвально, Саске-кун, но что ты будешь делать дальше? Когда добьёшься своей цели.       — Не знаю, сейчас незачем думать об этом. И вообще, хватит мешать мне спать, — он накрылся покрывалом с головой, и Орочимару, поняв, что разговор окончен, всё же отстал от него.       — Тебе всё это понадобится, Саске-кун, ты даже не заметишь, как.       Жизнь в императорском дворце шла своим чередом, и появление молодой Императрицы в ней мало что изменило. Хината не пыталась установить свои порядки, не заявляла о себе, не помыкала слугами и не изводила наложниц. Нет, она просто в одиночестве проводила свои дни во дворце за вышивкой или рисованием, а также гуляла в императорском саду, любуясь его красотами. Девушка постепенно привыкала к жизни во дворце, изучила его порядки, запоминала людей и их должности, чтобы ненароком не попасть впросак. Она вела тихую и скромную жизнь, не пользуясь теми богатствами, которые были дарованы Императрице. Император в свои покои её больше не приглашал, однако несколько раз наведывался в её дворец, принося подарки и попросил одеваться подобающе её статусу.       — Вы больше не принцесса Страны Рек и должны забыть о своих прежних платьях. Императрица отражает роскошь и величие дворца, — отметил Итачи, глядя на её скромные светлые девичьи наряды и минимум украшений. — Поэтому используйте всё, что придётся вам по вкусу. Если не хватает шелка или золота — обратитесь к главному евнуху, он выполнит любую просьбу.       — Да, Ваше Величество, — склонив голову, покорно ответила Хината.       — Также, вести праздную жизнь во дворце не получится, — Итачи протянул ей небольшую квадратную шкатулку, и Хината, открыв с опасением, заглянула туда. — Это печать Феникса, — прокомментировал старший Учиха, видя её любопытные глаза. — Подобно печати Дракона, она может вершить судьбу людей. Императрица — хозяйка дворца и отвечает за внутренние порядки. Ей также приходится вести документы и изучать финансовые отчеты. Часть казны будет находиться в вашем распоряжении, используйте её мудро. Надеюсь, я смогу на вас положиться, — заключил Император.       — Да, Ваше Величество, я постараюсь Вас не подвести, — снова поклонилась его супруга.       Пожалуй, единственным плюсом во всей этой свадьбе был характер новой госпожи. Никто не ожидал, даже сам Итачи, что она окажется совершенно не склочной и покладистой. Она не предъявляла никаких требований, не устраивала скандалов и была всем довольна. По крайней мере, в первый год своего пребывания в Империи Огня.       Год, проведенный с Орочимару, пролетел очень быстро. За постоянными тренировками и чтением книг, Саске даже не заметил, как осень сменилась зимой, та в свою очередь, весной, и вот уже близился день его двадцатилетия. Почти два с половиной года он провёл в заточении этого дворца, переживая самые неприятные моменты своей жизни: сначала провальную попытку убийства брата, затем унизительное соитие с ним, месяцы, проведенные на скотном дворе и в канализациях. Пережив всё это, он наконец-то заслужил себе неплохих наставников, которые смогли его многому обучить. Особенно, Орочимару, в знаниях которому не было равных. Саске взял от него всё, что мог, одновременно понимая, что постигнуть большего сейчас просто не может. На то, чтобы овладеть тем пластом знаний, которыми владел Орочимару, должны уйти долгие годы, а пылкий Учиха не мог тратить столько времени.       — Что с тобой, ты весь день молчишь, — отметил Орочимару, когда Саске спустился к нему в подземелье и встал в углу, наблюдая за тем, как тот смешивает травы, делая какой-то отвар. Внимательно следя за ним, Учиха понял, что он использует именно те травы, которые он собрал когда-то в горном ущелье.       — Я думаю, — нехотя отозвался юноша. — Готов ли я.       — Порой к чему-то подготовиться досконально невозможно, — хмыкнул наставник. — А к чему готовишься ты, Саске-кун?       — Сразись со мной, — резко произнёс Учиха. — Хочу проверить свои силы.       — Мы уже сражались с тобой сотни раз, — пробормотал главный советник. — И я могу с уверенностью сказать, что ты обрел значительную силу.       — И всё же, — Саске стиснул клинок в руке. — Мне нужен этот бой, чтобы окончательно убедиться.       — Что ж, — вылив отвар в чашу и накрыв её крышкой, Орочимару приблизился к своему подопечному. — Тогда давай проверим.       Бой с Орочимару всегда был серьезным — он никогда не жалел мальчишку и бил в полную силу. За это Саске был ему благодарен, хотя поначалу постоянно ходил в синяках и ломал рёбра. Так же ему казалось, что Орочимару намеренно наносит ему такие травмы, которые мог потом излечить сам. Саске совершенствовался, всё чаще избегая его атак и снижая количество своих ранений. Когда же он смог полностью обходить их, перевес пошёл в обратную сторону: теперь уклоняться и блокировать приходилось наставнику. Орочимару использовал длинный и лёгкий меч, который с лёгкостью мог разрезать любую материю. Клинок Саске был тяжелее, не отличался такой подвижностью, но наносил более мощный урон, соответствуя его силе. Одним ударом он мог отсечь голову или разрезать тело напополам.       «Я ощущаю в себе силу, — наступая на своего соперника, Саске был предельно хладнокровен. И именно этого хладнокровия ему так не хватало с борьбе с Итачи. — Чувствую, насколько вырос с того момента, как попал во дворец. И Какаши, и Асума, и Орочимару дали мне необходимые навыки. Получив их, превзойти своих учителей оказалось не так уж и сложно. Но смогу ли я превзойти его? Достиг ли я его уровня, или этого опять будет недостаточно?»       — Эээ… Саске-кун, Саске-кун… — Орочимару скалил зубы, отражая все атаки своего ученика. — Похоже, ты настроен серьёзно, — он отпрыгнул назад, а Учиха перехватил меч двумя руками и снова ринулся в бой, не дав ему передохнуть.       — Серьёзнее некуда, — процедил он, обрушивая свою мощь на голову наставника. Орочимару смог уклониться и полоснул своим мечом по животу юноши, но Саске успел подставить свой клинок и вместо удара раздался звон металла. В этом сражении он раздавался очень часто, и ещё ни разу ни тот, ни другой не испачкался в крови соперника.       Время шло, скорость боя всё увеличивалась, а силы терялись. Несмотря на то, что Орочимару был более чем в два раза старше Саске, в ловкости ему практически не уступал. И всё же возраст давал о себе знать, да и выносливости у молодого парня было больше: главный советник начал пропускать атаки, и лезвие пару раз прошлось по его плечу и корпусу. Саске тоже получил лёгкое ранение, которое оставило порез на ноге. Приёмы Орочимару были хитрыми, но наконец-то Учиха смог разгадать их все и использовать такие же коварные ходы против своего учителя. И, ко всему этому, смог успешно применить другие техники, полученные от Асумы и Какаши.       — Убьёшь меня, Саске-кун? — спросил Орочимару, когда Учиха смог выбить клинок из его рук и приставил острие меча к горлу. Читая в его глазах настоящую жажду крови, главный советник сначала стиснул зубы, а потом оскалился. Саске, на мгновение поддавшись жажде убийства, всё же смог обуздать свою ярость и опустил меч, глядя на наставника с пренебрежением.       — Твоя смерть мне без надобности, — проронил он, вкладывая клинок в ножны. — Ты выполнил своё обещание и научил меня всему, чему мог. Однако, этого недостаточно, — он с силой стиснул кулаки и нахмурился. — Одолеть старика вроде тебя не проблема — у меня больше сил и энергии, при должном опыте моя победа была неизбежна. Но как быть с равным противником, в бое с которым у меня не будет преимуществ? Навыки, которым ты обучил меня, хороши, — он снова обратился к Орочимару, который успел подняться на ноги и уже осматривал свои ранения. — Но это лишь теория. Мне нужно испытать их на практике, нужен опыт. Мне нужно одолеть множество противников, и только тогда сила, данная тобой, обретет значение. Мне нужно идти дальше и обрести покровительство нового наставника, — он зловеще усмехнулся, а Орочимару с подозрениями сузил глаза.       — И кто твой новый наставник? — с сомнениями и даже какой-то ревностью спросил он.       — Того, что я жажду, ты мне больше дать не можешь, — пространно ответил Саске. — Но есть кое-что, что может. Война. Вот моя следующая цель. Я хочу отправиться на войну и сражаться там, ведь нет лучшего учителя, чем сама смерть.       — Хм… — протянул Орочимару, оценивающе глядя на хладнокровного подопечного. — Что ж, пожалуй, в этом ты прав. Я был на войне, Саске-кун, и могу согласиться с твоими словами. Однако помни, что война может не только закалить тебя, но и сломать.       — Я уже был сломан, целых пять лет, — возразил тот, — и только попав сюда начал возрождаться из пепла. Она не сломает меня. Я хочу пройти через боль и смерть, хочу видеть свой клинок в крови, ощущать её вкус на своих губах и видеть перед глазами. Я хочу ощутить ценность жизни и узнать цену смерти. Только пройдя через всё это, я смогу быть равным ему.       — Благодаря браку, заключенному Его Величеством, нам удалось избежать сражения со Страной Рек. Впрочем, мы до сих пор держим осаду на границах со Страной Земли, так что сражаться есть с кем, — ухмыльнулся Орочимару. — Но просто так ты в армию не попадёшь, найти тебе тепленькое местечко?       — Нет, не тепленькое, — Саске грозно взглянул на советника. — Я не хочу отсиживаться в штабе или быть мальчиком на побегушках. Я хочу начать всё с нуля и быть обычным солдатом.       — Ты же понимаешь, что твои шансы выжить при таком раскладе минимальны? — тон Орочимару стал серьёзен. — Поединок один на один это одно, а битва с сотней врагов сразу — это совсем другое.       — Но именно это мне и нужно! — повысил голос Саске. — А если я всё же не вернусь… Тогда поделом мне. Значит, все твои старания были напрасны.       — Нет уж, Саске-кун, давай сделаем так, что ты вернёшься, — процедил недовольный Орочимару. — Я устрою тебя в императорскую армию, в самый многочисленный отряд, который сражается на передовой. Но дай мне слово, что геройствовать ты там не будешь. Ты должен быть расчетлив и хладнокровен в любых ситуациях. Не давай эмоциям завладеть своим разумом, никогда.       — Обещаю, — хмуро пробормотал Саске, — но и ты пообещай мне кое-что. Не сообщай о моём решении Минато Намикадзе, — попросил юноша. — Не хочу, чтобы он знал, что я служу под его началом.       — Ох, поверь, начальников у тебя будет очень много, и попасть под личное командование генерала крайне непросто. Впрочем, волноваться об этом не стоит — я никому не сообщу о твоём решении, — улыбка на лице советника стала излишне дерзкой, и Саске тут же понял, что кое-кому он всё же сообщит.