Светлая королева

Вечер умирал, наступала ночь, Необычный бал грянул во всю мощь. ©

      Лайя верила, что ей удалось познать самые чудовищные аспекты тёмного мира, на фоне которых его чудеса и красоты меркли, как неизбежно меркнет искорка света в поглощающем её мраке. Она вынуждена была познать крайности, но пропустила ту золотую середину, которой отныне суждено было стать неотъемлемой частью её жизни. И теперь эта самая середина распускалась перед ней бутоном сказочного цветка, интригующе обнажаясь слой за слоем, лепесток за лепестком. Когда девушка проснулась, внутреннее ощущение времени сообщило ей о наступлении утра в её привычной системе восприятия, хотя ни остановившиеся стрелки часов, ни безнадёжно чёрный экран выключившегося и не поддающегося попыткам включить мобильного, ни даже вид из окна этого не подтверждали. Солнце не сменило полный округлый диск луны, подсвеченный рыжевато-красным, крупные точки звёзд, прожигая светом атмосферу до самой земли, не погасли. Величественная в своей таинственно-пугающей красе больше, чем когда-либо, здесь, на границе пространства и времени, жизни и смерти, ночь продолжала править, задавая атмосферу и декорации предстоящему событию. Здесь время теряло полноту своей власти, возвращая замок, готовящийся принять в своих стенах бесчисленных гостей, к истокам существования, в средневековье. Коридоры, которыми шла Лайя, были пусты и мрачны в промежутках между горящими, но не сгорающими факелами, которые не источали ни тепла, ни запаха горения. Помещения, сохранив прежнее расположение, неуловимо преобразились изнутри, став совершенно другими. Из них исчезла… не современность даже, нет, а след человеческого восприятия реальности, сменившись захватывающим дух величием потусторонней архитектуры и наполнением, начисто лишенным ограничений человеческого разума. Другими стали стены, формы, размеры, стремящиеся соответствовать истинным масштабам происходящего. В том, что в человеческом мире было и, возможно, в одном из множества измерений всё ещё оставалось кухней, из знакомого и ожидаемого Лайя смогла обнаружить только не поддающиеся сходу осмыслению запасы еды и напитков, способных удовлетворить с большим остатком, кажется, самые искушенные нужды всех жителей Румынии и всех приезжих вместе взятых. Девушка удивилась, восхитилась и растерялась от представшего её глазам многообразия, но ровно на мгновение, прежде чем её рука как ни в чём не бывало потянулась к намеченной цели — ближайшему кувшину, поблёскивающему золотом, с округлым сосудом и выходящим из него высоким узким горлышком. Плеснув содержимое в рядом стоящий кубок, Лайя увидела насыщенно-красную, в полумраке почти чёрную жидкость, слегка пенящуюся с краёв. В нос тут же пахнуло терпким, сладковатым ароматом винограда. Спеша утолить жажду, но не желая устраивать из этого лотерею и перебирать наполнение всех прочих многочисленных сосудов, Лайя отпила первое, что попалось ей под руку. По виду — кровь, по запаху — вино, а на вкус — обычная вода с лёгкой, но ощутимой кислинкой лимона и бодрящей свежестью мяты. Настолько же приятно, насколько удивительно. Ведь это именно то, что она хотела, именно то, с чего любила начинать своё утро. — М-м-м… — довольно промычав в обхваченный губами краешек кубка, Лайя задержала прохладу во рту чуть подольше, прежде чем проглотила. Стоило Владу появиться, она почувствовала его мгновенно и безошибочно, готовая раствориться в его объятиях в тот же миг, как ощутит на себе его руки. Долго ждать мужчина себя не заставил. — А я боялся, ты не захочешь выйти из спальни, как только увидишь, во что превратился наш замок, пока ты спала, — прошептал Дракула на ухо любимой, с наслаждением от утоленной жажды прикосновений вжав её спиной в свою грудь. Лайя улыбнулась, обхватив рукой его руку на своей талии и откинув голову ему на плечо, спеша увидеть. Они не виделись всего несколько часов, проведённых ею во сне, где у неё и вовсе не было времени даже подумать о том, что она скучает. А сейчас ей казалось, что в тоске для неё прошла целая вечность. — Это в какой же? В ещё более величественный, соответствующий твоему новому статусу и моей бессмертной любви ко всем проявлениям искусства? — уточнила девушка и попробовала пошевелиться, чтобы сменить позу на более удобную для продолжения беседы. — Этим меня не напугать, даже если стены начнут ходить ходуном прямо на моих глазах, — Лайя весело улыбнулась, но, прикусив губу, закончила не столь решительно: — Но я по-прежнему с трудом представляю себе масштаб. — На самом деле, я тоже, любовь моя, — Дракула разжал объятия, но лишь на миг, достаточный, чтобы позволить любимой развернуться, после чего вновь подхватил её за талию и посадил на ближайший стол, прямо посреди пестрой фруктово-ягодной палитры. — Просто стараюсь доверять интуиции. — И у тебя это прекрасно получается, — уверила Лайя и протянула руку, желая коснуться его лица, но в последний момент передумала, залюбовавшись прекрасным образом, предстающим её глазам, и опасаясь даже дыханием разрушить его идеал. Прежде человеческая внешность Влада в его воплощении вампира была статично идеальной в своей неизменности, представляя, сколь бы горько ни было это признавать, лишь неотличимую от реальности маскирующую иллюзию. С идеально подобранной, выглаженной одеждой и не подверженной ни капризам погоды, ни времени суток укладкой. Теперь его облик стал подвижен, изменчив, до некоторой степени подвластен времени, и каждое новое его проявление завораживало и было по особому прекрасно в самых незначительных, казалось бы, мелочах, вроде выбившейся прядки из не уложенных гелем волос или живого румянца. Он стоял перед ней сейчас, в чёрной рубашке, отливающей блеском шёлка, свободно расстёгнутой до середины груди, с чуть кудрявящимися влажными волосами, и улыбался, а в небесных глазах его огнём горящих факелов полыхал истинный, ничем неприкрытый восторг. Сквозь неверие в то, что это всё происходило с ними в действительности, Лайя была убеждена, что это — лучшее, что она когда-либо видела в любом из миров, в любом времени, где ей удавалось бывать и проживать свою земную жизнь. Не было слов, чтобы описать красоту его искренней улыбки, не было цены моменту, как сейчас, когда она видела настолько счастливым, настолько свободным и настолько самим собой человека, которого любила больше собственной жизни. Лайе казалось, где-то в её груди зарождающимся солнцем разгоралось маленькое, но запредельно горячее счастье, готовое вот-вот взорваться, достигнув критической массы. Чтобы как-то совладать с одолевающими её чувствами, но не в силах отвести взгляда от прекрасной картины, девушка слепо пошарила руками вокруг себя и с возвышающейся над ближайшим блюдом горы ухватила первое, попавшееся под руку, — что-то небольшое и приятно бархатистое на ощупь. — Закрой глаза, — попросила девушка, игриво подавшись чуть вперёд, лицом навстречу его лицу. Улыбка Влада стала шире, в глазах блеснул азартный огонёк. Уже знакомый с правилами, мужчина тихо засмеялся, склонившись ещё ближе, чтобы, мягко ткнувшись лбом в лоб Лайи, коснуться губами её губ, упрощая себе задачу и сцеловывая с них вкус мяты и лимона, прежде чем безропотно подчиниться просьбе. Лайя слизнула его мимолетное касание кончиком языка, чуть прикусив себя изнутри за губу, ещё мгновение любуясь трепетом длинных ресниц на послушно прикрытых веках, прежде чем поднесла плоский жёлто-малиновый фрукт к губам любимого, давая ощутить текстуру, — дразня, но не позволяя укусить. Влад втянул носом воздух, принюхиваясь, и на пробу клацнул зубами, испустив короткий азартный рык, когда Лайя резко отдёрнула руку и чуть отстранилась. Улыбаясь, сама надкусила сочную мякоть. Влад замер, нетерпеливо разомкнув в ожидании губы. Эту незатейливую игру он успел полюбить за короткое время с тех пор, как обрёл возможность в неё играть, и что-то подсказывало, что надоест она ему предположительно никогда. Рассматривая близкое лицо мужчины, как самый потрясающий шедевр, Лайя осторожно зажала откушенный кусочек губами. На самом деле, при всём стремящемся к бесконечности разнообразии современной палитры вкусов было сложно найти что-то такое, чего Влад действительно никогда не пробовал. Но отнюдь не невозможно. Непременно находилось то, вкус чего или успел им забыться, или вовсе не запечатлелся в памяти по причине редкости или недоступности в те времена, когда он был человеком и питался человеческой пищей. Лайя каждый раз с затаённым дыханием наблюдала, как её любимый заново открывал для себя гастрономический мир. И теперь она медленно наклонилась к нему, позволяя обхватить кусочек со своей стороны, ровно за миг до того, как их губы слились в поцелуе, таком же сочном и сладком, каким был спелый фрукт. — М-м-м… Персик? — немного невнятно озвучил свою догадку Влад, когда кусочек был съеден пополам, а долгий поцелуй прервался жадным вдохом в изгиб открытой ласкам шеи, куда скатились капли сока, тут же пойманные языком. — Прекрасный вкус этого дня, iubirea mea. Вместе с аппетитом успокаивая разыгравшееся от вероятных перспектив воображение, Дракула прижал к себе девичье тело, коснувшись губами трепещущей жилки, маняще частящей пульсом. Одна маленькая вечность где-нибудь недосягаемо далеко обязательно будет принадлежать только им двоим, но пока их обоих ждали обязанности в виде целого мира, замершего в ожидании за невидимой гранью. — Как всё прошло? — с искренним интересом к подробностям спросила Лайя, игриво наматывая себе на палец смоляную прядь его волос, тем самым заставляя еще сильнее завиться. Раздумывая о том, с чего начать рассказ, Влад нежно провёл пальцами по её щеке, не в силах сдержать себя от того, что было ныне ему позволено. Простое неторопливое касание кожей к коже, немудрёная ласка — пир для его ощущений, оазис в пустыне, добравшись до которого мужчина не мог усмирить своё вожделение, унять свою жажду, готовый вкушать бесконечно. — Я наивно предположил, что подготовился к этой встрече, раз сам на ней настоял. Самонадеянно решил, что задуманные мной аргументы будут достаточно убедительны, — Дракула усмехнулся, но, заметив, как на лице Лайи мгновенно проступила настороженность, как она едва заметно напряглась, садясь ровнее в его руках, продолжил уже без улыбки: — К счастью, Ноэ не вынудил меня ни к чему, о чём бы мне пришлось пожалеть. Хотя он очень старался, — поглаживающим движением Влад сместил ладонь с плеча Лайи ей на спину, успокаивая и вновь заставляя расслабиться. — Не скажу, что всё прошло, как ожидалось, уж точно не лучше, но с Локидом иначе не бывает, а именно это я имел неосторожность не взять в расчёт. — Но ведь он придёт сегодня? — с надеждой спросила Лайя вместо сильнее прочих волнующего её вопроса: «В порядке ли он?» Она не могла ничего поделать с беспокойством, всё это время дремавшим внутри неё, ведь когда они с Ноэ виделись в последний раз, она даже не была уверена, что он выживет, а все последующие доходящие до неё новости определённостью не радовали. С другой стороны, проявлять столь очевидное недоверие к силам тысячелетнего существа, напоминая о моменте слабости, которому она стала косвенной причиной и непрошенным свидетелем, она даже перед Владом не хотела, хотя и знала, что тот всё поймёт правильно. — Как раз собирался это выяснить, — Дракула ушёл от прямого ответа, но выражение лица его внушало терпеливое спокойствие, а интригующая полуулыбка пробуждала интерес и задавала настроение грядущему дню. — Искал тебя, чтобы пожелать доброго утра и вместе заняться этим вопросом, но мы с вами разминулись, моя Госпожа, — Влад довольно улыбнулся, упиваясь реакцией на подобное обращение. Лайя всё ещё смущалась, её современному слуху всё ещё было непривычно подобное эхо из прошлого, хотя безусловно знакомо. Ей нравилось. Знакомым — их — жестом накрыв её руку своей и переплетя её точёные пальчики со своими, Влад поднял сцепленные ладони к губам и поцеловал, вдыхая тонкий фруктовый аромат с её кожи. — Идём! — другой рукой он обхватил её за талию, собираясь подстраховать, хотя Лайя ловко спрыгнула сама, интуитивно следуя за влекущей её рукой. — И куда же приглашает меня мой Господин? — улыбаясь, девушка поднесла к губам недоеденный, истекающий соком персик, при этом не сводя глаз со своего мужа, который медленно пятился назад в узком проходе между изобилующим яствами столами и стеной. А Лайя, копируя шаг, грациозно шла к нему, медленно наступая. — Приветствовать первых гостей, — ответил Влад, встречая мелькнувшую в глазах Лайи растерянность от неожиданного заявления внутренней разрастающейся радостью и бесконечной гордостью. — Хозяину и хозяйке приёма надлежит делать это вместе, даже если речь пока лишь о той малой части приглашённых, которые имеют особые привилегии участвовать в организации и создании атмосферы. Боюсь, одному мне всё это не под силу. Кроме того… — Дракула смолк, позволяя себе прислушаться к ощущению времени и потоков энергии. Далеко на периферии его восприятия уже звучали знакомые голоса, бились сердца, мощью своей стихийной энергии внедряясь в тёмную реальность и неизбежно изменяя её энергетическое постоянство. — Я их чувствую, — шепнула Лайя, поражённая новизной и силой стремительно одолевающих её ощущений. — Они пришли! — радость от этого известия быстро вытеснила удивление на второй план, и её рука в его руке сжалась чуть сильнее, без нужды напоминая, насколько важно для неё сегодня присутствие кого-то знакомого, кого-то близкого. И пусть их участие по ряду причин до последнего оставалось под вопросом, Влад был убеждён, что тетраморф ни за что не оставит без внимания такое количество тёмных, собранных в одном месте. Долг, так или иначе, велел присутствовать Основателям, и щедрым жестом в пополняющуюся копилку доверия со стороны каждого из них стало уже то, что они не взяли с собой сопровождающих. Это было бы трудно реализуемо, но если хотя бы один настоял, Дракула не смог бы отказать, обязуясь обеспечить безопасность тем из живых членов Тетры, кто пришёл к черте схождения миров. — Они станут встречать гостей с нами? — Лайя чуть замедлила шаг, чтобы дать себе необходимые мгновения собраться с мыслями. Всё происходило так быстро. Понимая её сомнение, Влад спешить не стал, тоже остановился и, развернувшись к ней, ободряюще приобнял за талию. — Надеюсь, что ваше вмешательство не потребуется, и все вы станете лишь свидетелями тому, как я заново открою портал между мирами, — медленно поднявшись взглядом по соблазнительным изгибам тела жены к её лицу, Дракула всмотрелся в родные глаза, которым было позволено видеть в нём то, что другие не видели. Было позволено больше, чем абсолютно всё. — Но мне нужна ваша страховка, — Влад невесомо тронул пальцами её подбородок. — Мне — твоя, а тебе — их. Если моя человеческая ипостась не выдержит и появится дракон… — Ш-ш-ш… — не позволяя дальнейшим опасениям звучать, Лайя накрыла его губы своими пальцами. — Я буду рядом. Мы будем рядом. Влад порывисто обнял любимую, прижавшись подбородком к её макушке, им обоим даря необходимые мгновения наедине. Спустя время Лайя первая пошевелилась, опустив взгляд вниз между их телами. Влад прочёл её смятение раньше, чем она вслух упомянула о причине, и улыбнулся уголками губ. — Я не знала, что мы вот так сразу… — она поправила съехавшую с плеча ткань лёгкого халата, отороченного чёрным пухом, и подняла на Влада взгляд, горящий от смущения. — Не подготовилась. Наметившаяся улыбка Влада стала шире, когда он будто бы случайно чуть дёрнул пышный рукав, заставляя только что оправленную ткань вновь скатиться, заново обнажая гладкую молочную кожу. — Ты исключительно прекрасна, любовь моя, — Дракула произнёс это с обожанием, в очередной раз скользя взглядом по её фигуре. — Я никогда не приветствовал ханжеские замашки и стремление во что бы то ни стало скрыть красоту женщины. Особенно, — мужчина медленно проследил подушечкой пальца путь от ямочки между ключиц до ложбинки между грудей, прячущихся в плену запахнутой ткани, — когда моя женщина рядом со мной. Моя гордость, — прошептал Влад с придыханием, прильнув ближе и коснувшись носом её стремительно наливающейся румянцем щеки. — Моё богатство! Моя величайшая победа и моё главное украшение! А не повод стыдится или, того хуже, ревновать, пытаясь во что бы то ни стало спрятать твоё тело от чужих взглядов. Прости мне мою самоуверенность, душа моя, но ты — моя жена, моя королева и моя корона. А престало ли королю прятать свою корону? Тон Влада был серьёзен, а в глазах полыхало то самое, дикое, бесконтрольное, негасимое пламя, топливом которому служило обладание. Так османы смотрели на своих женщин, так смотрели безнадёжные ревнивцы, способные устроить скандал и мордобой на ровном месте. Подобный взгляд или малейший намёк на него от других мужчин всегда пугал и отталкивал Лайю, но от Влада она его безоговорочно принимала, она купалась в таком его взгляде, плененная его жаром, как мотылек — огнём. — Frumusețea mea… — его губы разомкнулись, медленно произнося слова, катая их на языке, будто сахарные кубики. Ведя тыльной стороной ладони по её щеке, другой рукой Влад взял её ладонь в свою и поднял, чуть отступив при этом назад. Первенство любования в его взоре разделила сосредоточенность с толикой задумчивости, с которой он ласкал глазами её тело, даря ощущение невесомого скольжения ладоней вовсе без прикосновений. Лайя успела запомнить это чувство и уже знала, что за ним последует, но в который раз смутилась, не в силах ничего с собой поделать, только взгляд отведя, чтобы поймать происходящие изменения — соскальзывающие от груди вниз, следом за его взором, холодящие кожу ткани, облачающие её в уникальные, существующие лишь в его безграничном воображении наряды. — Ты передумал, — констатировала очевидное девушка, пытаясь заглянуть себе за спину, где на лёгком сквозняке теперь развивался длиннополый плащ из той же невесомой ткани, что и платье, закреплённый на плечах эполетами из белого металла, с оттесненным в нём рисунком перьев. Слишком спонтанно и, по обыкновению, слишком прекрасно, чтобы Лайя успела достойно отреагировать и придумать небанальные слова благодарности. — Потрясающе… — всё, что она смогла прошептать, прежде чем встретиться глазами с Владом и позабыть обо всём на свете. — Просто подумал, что нашим названным братьям могут быть чужды мои взгляды и раскрепощённость тёмного мира. Решил не впечатлять их с порога. И не давать раньше времени повода меня осуждать, — соскользнув напоследок ладонью по щеке Лайи, Влад взял её под руку и повёл дальше по коридору, навстречу биению живых сердец и сосредоточению мыслей, время от времени звучащих голосами. В полумраке Лайя запоздало заметила, что, облачив её в очередной неописуемой красоты наряд, сам Влад остался в прежней рубашке и брюках. Да, в них он не изменял своему великолепию, но всё-таки на её фоне его образ ни намёком не подчёркивал его статус и, кажется, Влада это совершенно не беспокоило. — Приветствую вас в нашем доме, Господа! — к привычному звучанию голоса Влада примешивалась потусторонняя мощь и вибрирующая ультразвуковыми частотами властность, отражающаяся эхом от стен, стоило ему по любой на то причине повысить голос. — Благодарю за согласие присутствовать сегодня здесь. — Зачем сразу так официально, Влад? — поморщившись, Лео показательно чуть прикрыл ладонью ухо, но на его лице при этом сияла белозубая улыбка. — Вошёл в образ и решил даже среди своих из него не выходить? — обменявшись с Владом рукопожатиями, естественно перетёкшими в крепкие дружеские объятия, Лео обратил внимание на Лайю, но обнимать её не стал, наоборот, сохраняя дистанцию в несколько шагов, церемонно склонил голову и выдал не менее официально, чем до этого Влад: — Приветствую, королева! Быть вашим гостем — честь для меня. Шедший в нескольких шагах позади Алан отвёл взгляд, давая понять, пусть не умышленно и не очевидно, что не одобряет дурачества Лео, в зелёных глазах которого плясали соответствующие тематике празднества чертенята, расходясь тонкими лучиками улыбки. — Влад, — Уильям, верный себе, не поддержал ни ту, ни другую сторону, со сдержанной учтивостью поприветствовав сперва хозяина. — Лайя, — а затем и хозяйку, послав ей через взгляд немое уважение и ту самую поддержку, в которой она не испытывала нужды, пока её не получила. Безусловную и безвозмездную, в качестве напоминания о том, что если её кровная семья не могла быть сегодня с ней рядом, с ней будет духовная. — Благодарю за честь стать живым свидетелем сегодняшней ночи. И выражаю надежду непременно вспомнить о ней в последующих воплощениях. Влад ничего на это не ответил, но Лайя знала, что он почувствовал, скрыв от всех и каждого свои сомнения и опасения относительно того, какими могут стать эти воспоминания, чаще всего далёкие от светлого и не затрагивающие человеческое, а запечатлевающиеся лишь в подсознательном божественном — как напоминание об угрозе, как триггер к пробуждению силы. В конце концов, когда с формальными любезностями было покончено, взгляды всех собравшихся, так или иначе, оказались прикованы к Владу в безмолвной просьбе не тянуть с тем неизбежным, зачем они здесь собрались. Никто не репетировал заранее, не обговаривал, как именно это произойдёт, но все встали по периметру залы именно там, где должны — по сторонам света, доверенным в защиту четырём душам тетраморфа. А Влад — в центре, лицом к витражной стене и часам, идущим назад во времени и гораздо быстрее привычного движения секундной стрелки вокруг оси циферблата. Лайю тянуло к нему, подойти ближе, встать рядом, но она не смела, оставаясь на отведённом ей месте и лишь мыслями взывая к нему, давая ему то, чего он был лишён в первое его знакомство с тёмным миром — своё присутствие и поддержку. Он медлил, стоя неподвижно, будто выжидал нужный момент, пока стрелки замедлялись, выстраиваясь клином между между одиннадцатым и двенадцатым делением и показывая без пяти полночь, соответствующую черноте в утративших присущие им цвета витражах. Их фигурные провалы, игнорируя законы физики, медленно сливались между собой, как капли сырой краски на холсте, преобразовываясь в единый арочный проём, заполненный обманчиво жидкой, переливающейся от колеблющихся энергий субстанцией. Происходящее приковывало взгляд, настораживало, не позволяя отвлечься, но усилием Лайя заставила себя моргнуть и сменить фокус взгляда на фигуру Влада, под силой и частотой энергетических волн, от него исходящих равномерно во все стороны теряющую четкость очертаний формы и размера. «Все в порядке, — девушка заверила, ощущая тревогу остальных и их зарождающиеся сомнения, но обращаясь, прежде всего, не к ним, а к Владу, к нему протягивая раскрытую ладонь. — Все в порядке, продолжай…» Как раз в то мгновение, когда перед ним ярким заревом полыхнула вспышка, Влад обернулся и протянул руку навстречу её руке, подзывая, без слов прося занять своё законное место не где-то там, позади него, не на страже против него, но рядом с ним. Его взор пылал внутренним светом, рассеивающим, стирающим черты, обезличивающим, а на кончиках длинных изогнутых рогов лазурной окружностью сиял нимб, позволяя всем четверым одновременно увидеть то, доступное их пониманию, возрождению чего они способствовали, свершая Его волю. Не дракона, нет, он был слишком велик, но существо, по воле Всевышнего во всем равное им — четверым его преданным воинам, пришедшим сюда сегодня, чтобы у разверзшейся бездны межмирья наравне с тёмными признать право пятого зверя на власть во благо обоих миров. Верный некогда данному самому себе обещанию, намеренный унести воспоминание об этом мгновении в иную жизнь, когда бы та ни наступила, Алан Аквил — Основатель рода небесного орла, перворождённый Иоанном, —опустился на одно колено и смиренно склонил голову. Не в знак подчинения или раболепия, а в знак глубочайшего уважения перед силой духа, столь великой, чтобы, закалившись в уничтожающем пламени Тьмы, не сгореть в созидающем пламени Света. И перед силой любви, что даже спустя тысячи лет не иссякла. Лев и Телец, послав друг другу удивленные взгляды, безропотно повторили движение вслед за своим духовным братом, который редко когда позволял себе столь открыто поступиться гордостью. Колени троих коснулись земли, и та энергия стихий, которую до этого момента словно что-то держало, хлынула от каждого мощным потоком, направленным в сияющее шаровой молнией скопление эфира. Отвлечённый поведением, которого не ожидал и в какой-то степени не одобрял по отношению к себе, Дракула не предвидел столь стремительного притока мощи извне и лишь на чистом инстинкте успел среагировать, защитным жестом выставив перед собой ладонь, а другой рукой стремясь задвинуть Лайю себе за спину. Но та не подчинилась, мёртвой хваткой вцепившись в его плечо. Меж тем, сосредоточение нестабильной энергии, отброшенное Владом, оказавшись в границах арки, тотчас распалось, растеклось энергетической субстанцией в ее границах, заполняя все доступное пространство и вспыхивая эфемерным пламенем, расходясь кругами по водной глади, закручиваясь воздушными вихрями и сталкиваясь пластами земли, чтобы, в конце концов, пройдя все стадии, закрутиться в спираль, в своих витках отражающую бесконечную космическую тьму и бесконечное сияние бесчисленных звёзд, гипнотизирующих взгляд и стремящихся увлечь смотрящего в недосягаемые и бесконечно изменяющиеся пространства за гранью горизонта событий. Лайя вглядывалась в эту бездну, не в силах отвести взгляд и позабыв дышать. Это было завораживающе красивое зрелище, плещущееся в надежно сдерживающих его границах непознанным океаном, но, между тем, излучающее такую колоссальную энергию, что по телу бежал холодок страха и машинально хотелось за что-нибудь ухватиться в поисках поддержки. — Лайя, дыши, — раздавшийся совсем рядом голос заставил Лайю вздрогнуть и наконец-то моргнуть. В следующее же мгновение сильные руки сгребли её в охапку и сжали, перекрывая обзор. — Все хорошо, моя родная, дыши… — Влад говорил ей это, поглаживая по спине, хотя сам дышал загнанно и тяжело, словно долгое время бежал на пределе возможностей, а не стоял неподвижно. От него исходили ровные волны тепла, граничащего с жаром, грудь часто взымалась и опадала, и Лайя, притянутая в объятия, чувствовала каждое движение расширяющихся ребер, каждый частый удар мощного сердца. Влад не знал, как это будет, мог лишь предполагать, что в достаточной мере изматывающе для него, если в процессе и сразу после он планировал оставаться человеком. Он не хотел даже допускать того, что хотя бы на мгновение он утратит контроль, а теперь, когда именно это почти произошло, у него дрожали руки, а сердце билось так, словно хотело покинуть пределы бренной плоти, сдерживающей его напор. Перед глазами вспыхивали и гасли тёмные пятна, но Дракула не мог себе позволить проявить слабость, не теперь, когда всё, что ему осталось — это призвать. Без малейшей возможности дальше откладывать это событие, у Влада было лишь несколько мгновений, чтобы утихомирить в себе бунтующее человеческое. — Любовь моя, — шёпотом выдохнул он в волосы Лайи и ненавязчиво чуть отстранил её от себя, расцепляя объятия. Девушка тут же подняла взгляд к его лицу, непременно желая видеть, и Влад поймал её руку в дюйме от прикосновения к щеке, ободряюще улыбнулся и поцеловал её пальцы, прежде чем развернуться лицом к порталу. — Пора, — его звучный двойной голос разорвал прежде царящий вокруг вакуум, заполнив его низким потусторонним гулом беспрерывно взаимодействующих энергий и глухим биением сердец. Лайя хотела обернуться, чтобы найти взглядом их обладателей, но её словно что-то удержало, послужив напоминанием о её новой роли, которую настало время исполнять без оглядки на прошлое. Влад поднял руку, ладонью кверху, жестом прося Лайю вложить в неё свою, и девушка подчинилась, про себя отмечая, как правильно, целостно это ощущается, как стремительно рассеивается морок, а изменчивая по велению мысли реальность, их окружающая, обретает присущие ей краски, становясь более настоящей, чем та, которую она сознательно оставила в своей смертной, земной жизни, вместе со своим земным именем. — Пора, — повторила королева вслед за королём, снова устремив взгляд в гипнотически медленно движущуюся спираль, витки которой бесконечно перетекали один в другой в сдерживающих её границах арки, ставшей порталом под башней с часами, в витражной зале, в которой на протяжении всего времени существования произошло слишком много значимых событий. Голос её тоже обрел двойное звучание, пронизанный нотами, которые невозможно было не услышать или проигнорировать. Рука об руку они подступили ближе к порталу, не замечая силу притяжения. Влад бросил Лайе ободряющий взгляд, горящий отблесками лазури, как и весь его подсвечиваемый внутренней энергией лик. Девушка невольно засмотрелась и потеряла счёт мгновениям, а когда вновь взглянула перед собой, подвижная гладь портала всколыхнулась, почти одновременно выпуская две знакомые фигуры — контрастные между собой как день и ночь, но в чём-то похожие, как единокровные братья, несущие на своей ауре одинаковый тёмный отпечаток. — Повелитель! — первым приветствовал Септентрион, почтенно склонив голову. Лайя каким-то образом ощутила, почти услышала прямое намерение беса обратиться в той же манере и к ней, и уже приготовилась бороться со внутренним необъяснимым отторжением и смущением, но вмешался Влад. — Позже мы непременно обговорим особенности этикета и приемлемого обращения, Советник. А пока — добро пожаловать в наш дом! — он пожал обоим демонам руки — простым человеческим жестом без поклонений, целования перстней на руках и всего того, что по опыту прошлой жизни при османском дворе подсказывало Лайе её растревоженное воображение. — Входите смело, идите без страха и будьте вольны оставить здесь след вашей энергии. Однако, прежде чем вернуть внимание порталу, Влад проследил взглядом за Ноэ и односложно уточнил: — Va tutto bene? Обесцвеченные отражением близкой глади портала, глаза Ноэ проявили свой цвет, лишь когда он повернулся, и в них сверкнуло то самое, присущее демону недоброе. — Ne discuteremo più tardi, — также односложно ответил бес и, не встречая запретов и внемля просьбе входить смело, бросив на Лайю уважительный, но нехарактерно быстрый взгляд, обошёл Влада и поприветствовал остальных собравшихся так, словно они были ему давними товарищами, а не воинами Света при исполнении. — Доброго времени суток небесному зоопарку. Давно не виделись! Смотрю, у новоиспечённого дракона здесь наметилась масштабная перепланировка. Влад успокаивающе погладил пальцы Лайи и произнёс, опережая Септентриона с необходимостью сгладить неоднозначное впечатление. — Не обращай внимания. Сейчас Локид, наконец, займётся тем, что любит, переделает тут всё, с чистой совестью заявит всем, что у меня нет ни малейшего понятия об организации торжеств и успокоится. — С вашего позволения, — оставшийся рядом демон обратился к Дракуле, когда тот договорил. — Я исполнил вашу просьбу подобрать обслуживающий персонал, Повелитель. — Насколько я осведомлён о должностных обязанностях декретора, Советник, подбор прислуги в них не входит, — удивление с неодобрением в голосе Влада прозвучало в равных долях. — Поэтому я делегировал этот вопрос своей помощнице, должностные обязанности которой весьма обширны, а сам лишь проследил за результатом. Анна предложила достойных кандидатов, соответствующих особенностям мероприятия, можете не сомневаться. — И в мыслях не было. Прошу, — Влад жестом указал на портал, предоставляя Септентриону свободу призвать всех, кого он считал необходимым. — Заодно буду признателен, если профессиональным взглядом оценишь плод наших совместных трудов. Надеюсь, ты помнишь, что я всегда открыт стороннему мнению. Демон обратил взгляд на портал, и на несколько долгих секунд застыл, будто время для него остановилось, с нечитаемым выражением на лице. И лишь в глазах восторг мешался с затаенным глубоко внутри страхом перед тем, что он видел. Влад всё это время продолжал ободряюще поглаживать руку Лайи в сцепке их соединенных ладоней и этим служа для неё надёжным маяком в океане нового и неизведанного, но столь манящего своими безусловно опасными глубинами. — Присмотрись к этой Анне, душа моя, — шепнул Дракула на ухо жене. — И к другим девушкам. Возможно, кто-то из них приглянётся тебе в качестве помощницы, хотя бы на первое время, чтобы мне не приходилось волноваться о тебе, всякий раз обязывая Септентриона или Ноэ, когда сам не смогу быть рядом. — Ну что вы, Повелитель! Это всегда — честь и никогда — обязательство, — Советник улыбнулся краешками тонких губ, при этом взгляд его оставался серьёзен. — Но я вас услышал и поговорю с Анной насчёт возможных кандидаток. — Это лишнее, Советник, — вмешалась Лайя, осаждая мягко, но уверенно. — Я выберу сама без всяких кастингов на завидную роль. Или не выберу вовсе. — Разумеется, королева, — Септентрион ответил ей церемонным наклоном корпуса впёред и снова отступил ближе к порталу. Из него вскоре стали выходить те, кого Лайя не знала вовсе и не встречала даже мельком за свои краткие несанкционированные визиты в тёмный мир. Все они роптали, кланялись, выражая почтение, но ещё сильнее — всё более явные попытки не смотреть на Влада и как можно быстрее избегнуть близости к нему. Чему сам Влад не препятствовал, наоборот, поощрял, после краткого знакомства вверяя всех вновь прибывших в компетентные руки Септентриона и его планов, наверняка, не раз оговоренных с Ноэ, насчёт того, кому какую роль и обязанности доверить. Ни друга, ни, тем более, Советника Влад никоим образом не обязывал к подобной неблагодарной и не достойной их роли сортировать толпу, далеко не равную ни одному из них по статусу. Но их двоих он хорошо знал, в их способностях был уверен, а их лояльность ему и интерес к творческому процессу не вызывали сомнений. Как и их обширные связи в тёмном сообществе, способные быстро и эффективно наладить вечный двигатель спроса и предложения. За благодарностью и оплатой в любом из подразумеваемых эквивалентов Дракула не постоит, особенно, в отношении тех, кто исполнит обязанности не столько по долгу, сколько на энтузиазме и личной заинтересованности. Да, несмотря на оправданно сложившиеся стереотипы о повальной меркантильности тёмных, встречались среди них и те, кто только и ждал подходящей возможности проявить свой позабытый талант. В знакомстве с таковыми Влад был особенно заинтересован. Ни к кому из приглашённых он не проявлял особого внимания, далеко не со всеми прежде был знаком, но с некоторыми судьба уже сводила его подолгу существования. И кроме осуждения за то, что Дракула вспомнил о старых знакомствах, лишь дорвавшись до власти, ему опасаться было нечего, притом, что тёмные, особенно выходцы из людей, осуждать горазды не были, предпочитая лишний раз не разглашать, кто за что продался тьме и чем в итоге расплатился. — Мое глубочайшее почтение, тёмный повелитель! — с особым расположением приветствовал его очередной вышедший из дрожащей глади портала, низко склонив при этом голову, чем подсказывая Владу придержать по возможности свою ответную любезность. — Мое почтение, светлая королева! — тёмный поклонился, на манер старой школы эпохи своего рождения протянув руку в ожидании, чтобы Лайя вложила в неё свою, позволив поцеловать. Влад помнил об этих особенностях торжественного приёма и готов был согласится с ними, но не раньше, чем это сделает сама Лайя, позволив кому-то подобным образом выражать к себе расположение. По законам вежливости и гостеприимства разделяя с гостем своё внимание, но подчёркивая принципиальную разницу в статусе, не дающем никому права касаться её выше ладони. Никому, кроме равного, кто мог целовать её в губы, пользуясь той высшей формой внимания, которое способно было уничтожить всех, его недостойных. Лайя растеряно посмотрела на мужа, не уверенная, правильно ли она поняла жест, и Влад кивнул, одобряя и поощряя. Тогда Лайя протянула тёмному свою ладонь. — Свет души моей, позволь тебе представить ответственного за музыкальное сопровождение сегодняшней праздничной ночи. Мой давний знакомый и в некоторой степени проводник в недооцененный мною мир музыки — Людвиг. На примере тёмных, привыкших обходиться именами без нагромождения лишних приставок, Влад намерено не стал оглашать фамилию, слишком говорящую даже спустя много лет после смерти, но Лайя была достаточно сведущей в мировом искусстве, чтобы гарантировано узнать даже кого-то менее известного, чем ключевая фигура в человеческой истории классической музыки. От неожиданности девушка отдёрнула свою руку резче, чем это позволяла вежливость, приоткрыв рот в искреннем изумлении, что заставило её воззриться на стоящего перед ней в отчаянных попытках сопоставить дошедшие до современности портреты с тем, кто был на них изображён. — Ja… — приподняв голову и считав выражение лица, несколько растеряно проговорил мужчина, от волнения перейдя в объяснениях на родной для него немецкий. — Известный в смертной жизни как Людвиг ван Бетховен, моя королева. Воздам должное герру Штилеру, портрет из-под его кисти получился особенно похожим, почти как фотография, до популяризации которой я не дожил всего малость. Лайя всё ещё не могла унять в себе удивление и обрести дар речи, боясь, что когда вновь сможет говорить, непременно ляпнет что-нибудь не очень уместное и умное, что крутилось в её голове водоворотом вопросов. Например, разве Бетховен не был глухим при жизни? Или это стало неизбежным следствием его тёмной сделки? За талант? Признание? Несмотря на оправданное любопытство и жажду познания, девушка не была уверена, что с её стороны будет уместно расспрашивать подобное, даже если этот зал в скором времени заполнится бесчисленной толпой ушедших из мира живых мировых знаменитостей. Как минимум потому, что если она начнёт, до бала как такового дело может не дойти никогда. После короткого обмена любезностями с Владом ей нижайше поклонился и поцеловал руку ещё один мужчина, облачённый в безупречный чёрный фрак. — Ференц Лист, моя королева. — Рада знакомству, — Лайя неизменно вежливо улыбнулась, но больше не произнесла ни слова, к своему стыду не уверенная, что готова к правде о том, будто все гении земного искусства так или иначе обрели свою славу, отринув Бога. Безошибочно чувствуя её изменившееся настроение, Влад упреждающе поднял ладонь, этим останавливая новых охочих до его внимания, затем склонился к уху Лайи и тихо заговорил: — Талант был каждому из них дарован от рождения, тьма лишь раскрыла его, возвела в абсолют. Сам факт, что они сегодня имеют честь приветствовать меня и целовать тебе руку в облике человеческом, говорит в пользу того, что в них есть необходимая сила сосуществовать с тьмой. Иначе они бы давно закончили среди лярв где-то в гниющем болоте, в облике лишенной разума низшей нечисти. Но это духовно сильные люди, избравшие свой путь осознанно и сохранившие в себе достаточно света. — Подумать только, сам Бетховен… — одними губами произнесла Лайя, убеждая себя не зацикливаться слишком сильно на этом знакомстве, наверняка, не самом шокирующем на ближайшее будущее. — Ты его знал человеком? — она подняла на Влада взгляд. — Да, — протянул Дракула и сразу ответил, опережая наиболее вероятный вопрос: — Но в тёмный мир его привёл не я. После этих слов Лайя почувствовала укол совести за то, что в очередной раз вынудила, пусть и не напрямую, Влада оправдываться, хотя клялась самой себе этого не делать, независимо от того, сколько подробностей его воистину тёмного прошлого гарантировала ей сегодняшняя ночь. — Прости, я… — Ш-ш-ш… — Влад поцеловал её волосы, обхватил за талию и на миг крепко прижал к себе. — Не извиняйся. Ни перед кем и ни за что этой ночью. Особенно — передо мной! Идём! Всех достойных личного приветствия мы встретили. На данный момент. Остальные явятся позднее сами, если захотят, — увлекая её за собой сквозь мгновенно расступающуюся перед ними толпу, у выхода он чуть обернулся и, подняв над головой кулак, показал кому-то два пальца, бросив короткое, но зычное: — De paza! Лайя пыталась рассмотреть рыжую, пышущую огненным жаром шевелюру Лео, или Алана с Биллом, но в зале, освещённом светом портала, остались только темные ауры. — Коллективную энергию тетраморфа способны вынести без видимого вреда лишь чистокровные тёмные, вроде адитумов и Септентриона с Ноэ. Для остальных она в разной степени губительна, поэтому, убедившись в стабильности портала, Ордену пришлось уйти. Недалеко, разумеется. Уверен, по приходу Ноэ прихватил с собой Лео как единственное хорошо знакомое лицо, небезразличное к происходящему в той же мере, что и он сам. — Мне показалось, Ноэ был не в духе. Он злится на меня? Замедлив шаг, Влад прикрыл на мгновение глаза и сжал челюсти, напоминая самому себе, что молиться о том, чтобы облегчить для Лайи тяготы приобщения к тёмному он потерял право, когда взял на себя ответственность за неё. Отныне в его обязанностях и ни в чьих других сделать так, чтобы ей было легче. — Об этом тебе лучше спросить у него самого, — Дракула ответил честно, не смея давать неоправданных гарантий тому, что от него не зависело. Он приобнял Лайю и сам подался ближе, касаясь лбом её лба в утешительном жесте, иногда гораздо более эффективном, чем слова, суть которых иной раз ожесточала самый мягкий тон. — Любовь моя, я хочу, чтобы ты поняла: у Ноэ всегда был свой особый взгляд на события, которым он никогда ни с кем не делился. А когда что-то очевидно выбивалось из его представления, когда что-то затрагивало его лично, просачиваясь в ту пустоту, что у него вместо души, ему требовалось время, чтобы примириться с тем, что что-то вышло вразрез с его виденьем. Но я не хочу, чтобы всё это время ты попусту терзалась из-за того, что по личным причинам он не одобряет. Кроме того, — поймав взгляд Лайи, Влад улыбнулся краешком губ, — мне кажется, сейчас причина претензий Локида в другом. Я переключил его внимание на себя. А уж я, поверь, выдержу. — Разве обязательно всякий раз испытывать твою выдержку? — шепнула Лайя, медленно очерчивая пальцем контур любимого лица. — У неё и так отсутствует предельное значение. — Не во всем и не всегда, Госпожа моя, — понизив голос, отозвался Дракула. — К счастью или к сожалению. Подавшись вперёд, он накрыл такие желанные губы своими, увлекая в несдержанный поцелуй, о котором мечтал с того самого момента, как позволил другим в жесте уважения и безоговорочного признания превосходства оставить на ней свой энергетический след. Неизбежное обстоятельство, если он представлял свою жену королевой, а не птицей в золотой клетке, но принятие этого давалось ему непросто. Однако даже в таких обстоятельствах Влад не был жаден, он оставался нежен, он одаривал её лаской, а не стремился пометить своей, и упивался ответной, которая так кстати глушила его разошедшиеся инстинкты заверением, что лишь он единственный владел взаимным вниманием этой женщины неограниченно и безусловно, в том числе и самым изысканным. Запустив пальцы в его волосы, Лайя несдержанно откинула голову и, кажется, ударилась о стену, но едва ли это ощутила. То, чем немногим ранее не продолжилось совместное греховное поедание персика, сейчас казалось ей неизбежным, даже если совсем скоро эти коридоры заполняться гостями. Ей будет на это плевать. Гостям, вполне вероятно, тоже, особенно если по тёмным углам они, без оглядки на заведомо отсутствующие приличия, займутся тем же, чем король и королева. Влад целовал её призывно подставленную шею, ласкал желанное и желающее тело и мысленно посылал в бездну все продиктованные человеческим сознанием запреты. В конце концов, они были людьми лишь одной своей частью, оставшейся сегодня далеко за порогом всего того, что должно было произойти. — Te vreau… — сорвалось с губ Лайи вместе с горячим выдохом, и Влад предвкушающе улыбнулся, вновь припав губами к ее пылающей коже и испытующе медленно намечая себе путь по давно изученному, проверенному маршруту — вниз. — Da, regina mea… — выдохнул и, соскользнув ладонями по манящим, словно выточенным лишь для него одного изгибам, опустился на колени. Если до сих пор ещё существовало что-то, способное заставить юную ипостась его жены смущаться, сегодня оно сгорит ко всем чертям, и Дракула, сполна насладившись сладостной агонией, собственноручно развеет пепел. Этот бал давался в их честь, это место вне законов пространства принадлежало им, эта праздничная ночь вне времени была для них, а каждое существо правом присутствия было им обязано, не смея о себе напоминать раньше, чем король и королева сами уделят им внимание. Лайе было тяжело понять полноту подобной власти, ещё тяжелее — принять, взглянув на ситуацию без призмы человеческого восприятия, накладывающей слишком много условностей и ограничений, обременяющих неуверенностью, страхом, смущением, зависимостью от стороннего мнения и от придуманных человечеством и им же неустанно нарушаемых норм морали. В этом плане тёмные были честнее с самими собой, не загоняя себя в рамки, не стыдясь своих желаний, обнажая мысли и души с оглядкой лишь на превосходящую силу. Будучи рабами тьмы, они были свободнее людей, никак с нею не связанных. Влад на собственном примере, на примере их обоюдной нужды и влечения показал ей, позволил каждой клеточкой ощутить, каково оно на самом деле — тёмное желание. Лайя утонула в этом захлестнувшем её с головой ощущении вседозволенности, и, кажется, не вынырнет из него уже никогда, — настолько правильным оно ощущалось, волнами распространяя эту незыблемую правильность на окружающую реальность. Лайя больше не чувствовала себя потерянной в чужом мире, полном лиц, давно покинувших мир живых, она больше не терзалась пустыми сомнениями, ей больше не было страшно. И даже если ей сегодня предстояло встретить среди гостей Иезавель или самого Иуду, она не дрогнет. Ни телом, ни душой. Потому что для них всех она не просто кто-то, она не глупая девчонка из мира людей, по неосторожности нырнувшая в кроличью нору и заплутавшая в неизвестности. Она даже не ангел, вероломно вторгшийся в тёмную обитель, нарушая закон разделения сил. Она — часть превосходящей силы, которой каждый неизбежно подчинится. Она — королева. О чём король не устанет напоминать ей великим множеством самых разных способов, доступных и дозволенных лишь ему одному. — Ты знаешь, что светишься, будто солнце? Голос Сандры выдернул Лайю из мыслей, заставив искать её взглядом сперва в отражении, а затем — обернувшись через плечо. Дверь комнаты осталась незапертой, так что девушка вошла свободно, но приближаться, сокращая условную дистанцию, не решалась, дожидаясь, пока Лайя её заметит. — Еще немного — и мне придётся сходить за солнечными очками, — Сандра улыбнулась в ответ на улыбку подруги, борясь с желанием прикрыть глаза от того, насколько яркой была её аура, переливаясь вокруг тела лазурными бликами. Лайя знала, что самые близкие и самые верные им люди смогут быть рядом с ними этой ночью, разделив мгновение, в наступлении которого каждый из них участвовал. Влад позаботился об этой возможности и об их безопасности, но это не исключало здравой настороженности и оставленной за ними — по-прежнему смертными людьми — возможности отказаться от чести присутствовать. Лайя даже не обсуждала это с Сандрой, не желая влиять на её решение, а потому радость от её появления ощущалась особенной. Хотелось подбежать и крепко-крепко обнять, но девушка сдержалась, помня, что сама должна проявить сдержанность. Ведь то, что стало объективной реальностью для неё самой, для людей, даже самых приближённых и осведомлённых, могло быть не более, чем сном наяву, который они снили в доступном для них человеческом мире, лишь душой и сознанием пребывая в мире тёмном. — Я так рада, что ты здесь! — Лайя улыбнулась подруге, не зная, как ещё безопасно выразить свою признательность. — А ты сомневалась? — Сандра подошла ближе и встала за её спиной, опустив ладони на её плечи. Лайя приготовилась вовсе не ощутить прикосновения, но каково же было её удивление, когда она вовсе не ощутила разницы. — Я бы ни за что не пропустила эту ночь, ведь всё то, что уже сбылось, сегодня обретёт свое подтверждение через всех многочисленных поданных Господина, которые придут посмотреть на своих короля и королеву. И я буду среди них, как и мой отец когда-то, принёсший клятву служить роду дракона. Еще одним непривычным для Лайи обстоятельством в её нынешнем положении была невозможность оставить что-то неопределённым, недосказанным. В воздухе, пронизанном потусторонней энергией, для недосказанности не осталось места, как в её душе больше не осталось места для сомнений. — Твоя преданность нам может лишить тебя возможности уйти за предел, когда придёт твоё время. Я… — Лайя запнулась и покачала головой от того, насколько сложно давалось ей облечь словами собственные мысли. — Я бесконечно благодарна за всё тебе, Илинке, всему вашему роду, но, возможно, сейчас, наконец, настало то самое время, когда вы могли бы устроить свои собственные судьбы, не беспокоясь о чужих и ничем не рискуя, — Лайя сжала руку Сандры на своем плече и грустно ей улыбнулась через отражение в зеркале. — Это было бы справедливо. Разве нет? — Думаешь, справедливее, чем позволить нам самим выбрать свои судьбы? — Сандра дернула уголком губы в попытке повторить улыбку подруги, только в менее грустном ключе. — Но иначе ведь и не случалось никогда. Служить Владу, а затем и тебе — мой выбор в прошлом и настоящем, основанный на доверии, дружбе, взаимопомощи, поддержке, а не долге, обязанностях и приказах. Да, он мой Господин, а ты моя Госпожа, но ещё вы мои близкие друзья, моя семья, обретенная в веках, и я не вижу причины, почему должна хотеть, чтобы наши пути разошлись лишь потому, что вы отныне принадлежите иной плоскости бытия, чем смертные люди. Да, увы, время для нас с вами теперь течет иначе, да, вы можете многое из того, что я не могу даже со своим даром, но… вы всё ещё дороги мне, и никакой предел, никакие условия этого не изменят, — Сандра вдруг споткнулась о собственную категоричность, закончив чуть менее уверенно: — Кроме вашего с Владом слова. Обернувшись, Лайя протянула руку к сложной формы подвеске, соединяющей в себе одновременно несколько мощнейших защитных сигилов, виднеющейся в вырезе декольте подруги. На попытку прикосновения медальон отозвался всплеском энергии, окружившим Сандру проявившим себя защитным полем. — Влад своё слово уже сказал, — Лайя опустила руку, хотя и чувствовала, что для неё барьер легко преодолим. — Вполне однозначное. Я его не оспариваю, тем более, что он предложил вам выбор, просто я должна… — Я понимаю, — Сандра вмешалась раньше, чем невозможность Лайи закончить собственную мысль стала бы очевидной. — Но ни он, ни ты в конечном итоге не ответственны за наше собственное решение. И за его последствия. Поджав губы, Лайя отвела взгляд, понимая, что тему нужно срочно менять, иначе они просто погрязнут в противоположных убеждениях, касающихся одной истины, кажущейся настолько же далёкой, насколько совершенно неизбежной. К счастью, удачный предлог долго искать не пришлось. — Где же Валентин? — Лайя всмотрелась в полумрак дверного проёма, но там не шевелились даже тени. — Только не говори, что инструктирует легион демонесс-официанток, — девушка улыбнулась собственной догадке, вернув взгляд подруге, как только поняла, что случайное предположение может оказаться не таким уж невероятным. Сандра ответила коротким смешком, и в улыбающихся глазах её мелькнула таинственным призраком и почти сразу же исчезла искорка. — Насколько мне известно, Влад поручил ему с Илинкой какое-то важное дело за пределами замка. Но он скоро вернётся и присоединится к нам, как только мы закончим со всеми приготовлениями. И не смотри так на меня, — румынка развела руками, этим простым невербальным жестом открывая себя проницательному взору подруги, — я не знаю, что за дело, правда-правда. Влад по-прежнему мог скрывать от Лайи свои «дела», если считал нужным и если сама Лайя это позволяла, а она позволяла, не получая взамен ни единой причины этого не делать. Сандра, тем временем, уже кружила над туалетным столиком, наводя на нём упорядоченный хаос. — Знаешь, а я ведь понятия не имею, какая причёска может быть достойна королевы, — перестав суетиться, румынка застыла на месте, так и не сомкнув пальцев на свободно парящем в воздухе гребне. — У тебя уже есть платье? Может, если я увижу основу образа, мне станет проще придумать… что-нибудь лучше, чем уже есть. Хотя это та ещё задачка! — Ага, со звёздочкой, — Лайя кивнула и в сомнении покосилась в сторону завешенной балдахином кровати, временно разместившей на себе то самое платье. — В какой-то мере буквально. Потому что, боюсь, крайне сложно назвать это «платьем», — девушка запнулась, едва не сказав более подходящее, но слишком спойлерное и гораздо более озадачивающее определение «Вселенная». — Выражение «богатая фантазия» перестаёт иметь переносное значение, когда речь заходит о способности Влада материализовать мысли. — Оно из золота что ли? — явно заинтригованная Сандра улыбнулась своей догадке, про себя рассудив, что даже окажись оно действительно так, это, наверняка, будет та форма драгоценного металла, вес которой на себе Лайя даже не ощутит. Иначе Влад, скорее, отпустит её совершенно нагой и обнажится сам, чем позволит испытывать малейший дискомфорт от одежд и аксессуаров. — Боюсь, золото — уже не эталон роскоши, — не желая растягивать интригу, Лайя подпорхнула к кровати и одним размашистым движением сдернула полог в сторону. Подошедшая сзади Сандра несколько долгих мгновений вглядывалась в полумрак, пытаясь понять, что же именно она видит, пока смотрящая на неё в ответ тьма, стелящаяся клубящимся пластом в сдерживающих её границах тяжёлого балдахина не начала прямо на глазах обретать форму — узнаваемые очертания корсетного платья с многослойной пышной юбкой в пол. Вот только очертания эти явно были не из ткани. Ни одна известная людскому миру ткань, созданная при помощи новейших технологий, не могла повторить рисунок природных явлений во всей их многомерной, подвижной и изменчивой красе. Люди не обладали способностью ткать ткани из самих стихий, лишь научились воссоздавать плоскую картинку по образу и подобию, имеющую мало общего с неповторимым оригиналом. Сандра могла ошибаться, но всё же предполагала, что такое даже тёмным было не под силу, если не учитывать доступное им мастерство иллюзии. А Владу было. И он воспроизвёл уникальный, изменчивый и такой реальный образ звёздного неба, будто создал это платье из самой материи Вселенной, отделив кусок от управляющих ею законов и заставив облечься в нужные линии и в точности повторить все утончённые изгибы женской фигуры с невесомой лёгкостью обычного шёлка. Он спустил созвездия с небосвода, поместив их многомерное свечение на не имеющую обозримых границ юбку, будто вовсе неотделимую от тьмы, как неотделимо от неё само ночное небо. — Это… — от такого колоссального несоответствия ожидаемого образа действительному, шатко балансирующему между возможным и невероятным, между реальным и гипотетическим у Сандры перехватило дыхание, и позабылись разом все слова, хотя она считала себя привыкшей к самым разным проявлениям сверхъестественного, в том числе несущего прямую угрозу жизни. — Вполне достойно королевы, — раздался знакомый голос за спинами девушек, заставив обеих обернуться. Лайя успела чуть быстрее Сандры, хотя всё внимание неожиданного гостя и без того было отдано ей и выражено в наклоне корпуса вперёд с прижатой к сердцу рукой и низко опущенной головой, скрывающей лицо и взгляд. — Моё почтение, Ваша Светлость. Испытав секундный порыв броситься навстречу и разрушить напускной церемониал, Лайя всё-таки сдержала себя, ограничившись чуть менее сдержанным, чем положено, именным приветствием: — Ноэ! Ставшая визитной карточкой внезапность его появления мешалась с радостью и немного — с приятным удивлением после его весьма сдержанного приветствия у портала. И Лайя не знала, чему из этого будет правильно отдать предпочтение, чтобы оставить от этой их непредвиденной встречи непременно положительное впечатление. — Сандра, — во вторую очередь бес приветствовал придворную ведунью Влада, адресовав ей учтивый кивок и взгляд, который тут же сам собой стёк от лица девушки к её высокой груди. На ней перекрестие линий, которые демон не имел возможности даже как следует рассмотреть, формировало непробиваемую броню, отмеченную энергией, не имеющей себе равных, источающей стойкий фон принадлежности. — Здравствуй, Ноэ, — ответила Сандра вместо привычного современному слуху, но не отражающего изначально заложенного смысла, короткого: «Привет!» — Ты как всегда очень вовремя! Мне скоро нужно будет встретить Валентина с Илинкой, а мы тут ещё даже не определились с причёской. У тебя же, наверняка, ворох подходящих идей, так что если королева позволит, — девушка обратилась к Лайе, послав ей понимающий взгляд, совершенно не имея ничего против того, чтобы удалиться, оставить их наедине, — я доверю её твоим компетентным рукам. Локид не сумел оперативно придумать достойного возражения, а Лайя, конечно же, позволила — она ждала этой возможности, поэтому вскоре, прошелестев подолом имитирующей платье накидки, Сандра исчезла в проёме двери, услужливо притворив её за собой, как будто без этого Ноэ чувствовал себя недостаточно неуютно. Ощущая нарастающее напряжение, но не желая его усугублять, Лайя решила воспользоваться, наверняка, случайными, но очень удачными словами Сандры о компетентных руках, дополняющими слова Влада о том, что Ноэ просто нужно было позволить делать то, что он хорошо умел. Кроме эффектных появлений, для которых позволение ему вовсе не требовалось. Без лишних предисловий повернувшись к кровати, Лайя вгляделась во мрак балдахина и спросила: — Правда, достойно? Спустя несколько мгновений тишины позади раздался смех, такой неожиданный сам по себе, но такой характерный для Ноэ, которого всегда хотелось одновременно и обнять, и оттолкнуть, задыхаясь от возмущения. — Когда ты, нарушая все законы, вторгалась в тёмный мир, заставляя орды нечисти бежать от тебя в ужасе; когда вставала один на один с высшими демонами, пользовалась тёмными артефактами и заставляла адского пса трусливо поджимать хвост, готовая прорубать себе путь во тьме к своему королю… Держу пари, столь нелепые вопросы о достоинстве в вашей голове не рождались, королева. А как дошло до платья и финального выхода под свет софитов, так сразу какие-то сомнения и типично женские комплексы. Я думал, Ваша Светлость выше этого. — А я думала, ты догадаешься, что речь вовсе не о платье, — трижды пожалев о своём вопросе и разочаровавшись необходимостью пояснять, протянула Лайя, не спеша оборачиваться. — Пожалуйста, прекрати «выкать», потому что сейчас в этом совершенно нет необходимости и ты просто делаешь это нарочно. — Нарочно для того, чтобы нивелировать не совсем уважительные высказывания в твой адрес. Не о платье, вот как?.. — мысленно прокрутив диалог назад, демон попробовал придать ему иное смысловое значение — вышла ещё большая бессмыслица, чем в случае, если бы платье осталось просто платьем, не подразумевая под собой ничего иносказательного. Впрочем, хорошо Ноэ знакомая бессмыслица, в своё время успевшая набить ему оскомину. Можно сказать, теперь семейная. — А о чём же? — бес непременно хотел, чтобы девушка сама озвучила свои мысли, в ломанных попытках сформулировать осознала, насколько абсурдно они прозвучат. — Ты совсем не можешь без того, чтобы не поиздеваться, да? — у Лайи дрогнула губа, и она её закусила, спеша скрыть малейшие признаки раздражения. — Да вот об этом же! — прекрасно, впрочем, зная, что демон понял её с первого раза, она для пущей доходчивости указала на платье, а потом развела руки в стороны, подразумевая окружающую их реальность. — Влад это делает просто… просто вот так! — девушка щёлкнула в воздухе пальцами. — Он создаёт вещи, управляет погодой, пространством… Да что там, он целым миром управляет, а я… даже смотря на это платье, думаю, что оно слишком… слишком мне не подходит, потому что я ведь… я просто человек! Теперь Ноэ рассмеялся уже открыто, безуспешно пытаясь сдержать волну накрывшей его веселости. Втайне надеясь, что она окажется хоть чуточку заразительной, и это разредит обстановку. Но, увы, та только накалялась, давая понять, что ещё немного — и бес рисковал подавиться собственными эмоциями. — Прости… — хрипло выдохнул Локид и кашлянул остатками смеха в кулак, спеша восстановить дыхание и вернуть себе самообладание, задвинув куда подальше ненужные сейчас ассоциации. — Просто я всю эту песню уже слышал. В другой рифмовке, но с сохранением того же смысла. «Я её недостоин, она самая чистая душа, которую носила эта земля, она ангел, а я… я же просто…» — демон повёл головой, выходя из подрожаемого образа, и продолжил уже своим обычным голосом, глядя на женский силуэт, подсвеченный лазурью ауры и контрастно выделяющийся на тёмном фоне интерьера. — Да, Влад отныне воистину на многое способен. Но давно ли? — бесстрастным тоном задав риторический вопрос, бес продолжил лишь тогда, когда Лайя повернула к нему лицо, показывая, что слушает. — Ты не представляешь, сколько раз я пытался уговорить его воспользоваться своими способностями хотя бы для невинных фокусов вроде создания тряпья или поддержания собственного человеческого обличия. Но ему было чхать на все мои увещевания, даже когда проявление минимального участия с его стороны ему же самому могло облегчить жизнь. Он Мику потерял из-за того, что отринул вещий дар! Но потом возродилась ты — красавица, вспомнившая о своей беззаветной любви к чудовищу несмотря на самый страшный его облик. И у него появилась мотивация, которую я никогда не смог бы ему дать, сколько бы ни изощрялся. Никто бы не дал. Из мести за тебя он впервые призвал пятую стихию! Защищая тебя, впервые открыл портал. Поправь меня, если я ошибусь в том, что именно для тебя он экстерном освоил ремесло модельера. Всё ещё на уровне любителя, но факт есть факт. Для тебя, не для тёмного мира, он боролся с Шаксом за власть! Для тебя он — король, дракон и тёмный властелин! Потому что ты — та женщина, что с самого начала стояла за его плечом. Единственная, кто на протяжении шести веков мешал ему превратиться в безмозглую летучую мышь и сгнить в своём склепе, окончательно утратив остатки человечности. В остальном — да, ты — просто человек. Поэтому просто заканчивай мяться тут в надуманных сомнениях, полезай в платье — хотя если вдруг решишь надеть на себя картофельный мешок, он твоей красоты всё равно затмить не сможет — и походкой от бедра — в тронный зал. Там Влад тебе доходчивее меня разъяснит все твои достоинства, ровными рядами насадив на колья всех, желающих их оспорить. В наступившей тишине обдумав всё, что вылилось на неё сплошным потоком искренности, миновавшей фильтр церемониала и пиетета, Лайя развернулась к демону лицом, позволяя себе окинуть взглядом знакомую, хотя и кардинально сменившую образ фигуру, с их последней встречи необъяснимым образом будто скинувшую десяток лет, с учётом и без того слишком несоответствующего истинной цифре возраста. Собранные в высокий хвост пепельно-белые волосы казались столь же далёкими от современных тенденций земной моды, как и его удлинённый чёрный камзол, и тонкие перчатки в тон, второй кожей покрывающие руки. В каком веке так одевались? Пятнадцатом? Шестнадцатом?.. Разноцветные глаза с помолодевшего лица смотрели выжидающе, и Лайя собиралась сказать ещё кое-что, не дающее ей покоя, но, подозревая, что это будет неуместно и, вполне вероятно, испортит Ноэ настроение лишним напоминанием, промолчала, в ответ на взгляд бросив только: — Что ж, тебе придётся выйти, — позабавленная самой необходимостью об этом напоминать Локиду, уходящее корнями в века воспитание которого иной раз слишком непредсказуемо мешалось с бесовской вредностью и беспардонностью. Натурально сыграв глазами удивление, демон приоткрыл рот для возражений, но потом словно опомнился, понимающе закивав: — Да-да, непременно, — его губы расплылись в не предвещающей ничего хорошего улыбке при взгляде в клубящуюся темноту балдахина. — Только прежде позволю себе заметить, что ни руками, ни ногами, ни даже с помощью такой-то матери ты в этот шедевр ментального портничества, вероятнее всего, влезть не сумеешь. Лайя воззрилась на демона в полнейшем недоумении, мысленно не найдя ничего зазорного в том, чтобы пойти в том же платье, на её необольщенный вкус, вполне соответствующем поводу, которое уже было на ней надето рукой всё того же Влада. — Нет, это не воображаемое «платье короля» и нагой оно тебя не оставит. Но есть некоторые вещи, как особые доспехи, например, или это платье, которые подразумевают надеваться вот так, — произнося эти слова, Ноэ щёлкнул пальцами. На один ничтожно короткий миг между разочарованием и негодованием Лайя понадеялась, что этим самым щелчком Локид облачил её, но увы, нет, он лишь выдал фирменную ухмылку и развернулся, намереваясь выполнить просьбу покинуть комнату. — Но я не умею… вот так! — прозвучало жалким нытьём неуверенной девочки, от чего Лайе вмиг стало стыдно и обидно. Не мог же Влад создать для неё наряд, который она не смогла бы самостоятельно надеть, поставив её в столь неловкое положение. Или он был убеждён, что она сумеет справиться хотя бы с одеванием самой себя. Тут до Лайи, сквозь нарастающий стыд и нещадно полыхающие щёки дошло — и она выпалила Ноэ в спину: — Это ведь… ты! Это не от Влада платье, это ты его создал! Повисла пауза, звеня в наэлектризованном воздухе интригой, будто туго натянутая струна. Оборванная в итоге Локидом: — Пусть это и не венчание, но как-то всё равно не по законам жанра — чтобы муж видел платье до церемонии. Неинтересно так, скучно. Кроме того, помниться, я ведь обещал тебе наряд, достойный королевы. А тут и король в приливе невероятной щедрости поделился со мной энергией, которой мне осталось всего лишь придать форму, так что можешь считать это нашим коллективным творчеством — без Влада мне было бы не из чего создать столь тонкие материи. Поток неожиданных подробностей, о которых она и не подумала бы спросить, намекнул Лайе о том, что демон и на этот раз планировал скрыть свою причастность, но она в который раз нарушила его планы. — Так ты… поможешь мне с примеркой? — от этой просьбы девушке сделалось ещё более неловко, но иначе она рисковала действительно не оценить по достоинству старания демона, а этому он вряд ли будет рад, хотя, конечно же, ничем своего неудовольствия не выдаст. — Я правда не знаю, с какой стороны к твоему шедевру подойти. Ноэ закатил глаза. Но не раздраженно и не неуважительно, как могло показаться со стороны, скорее, скучающе, будто уже не раз оказывался в подобной ситуации, которая успела ему наскучить примерно так же, как рабочая рутина с постоянным повторением одного и того же действия. — Всё ты знаешь, — парировал бес, но по его выражению лица Лайя заранее поняла, что он не откажет. Но, конечно же, и от комментариев не воздержится. — И сама прекрасно справишься, как только перестанешь воспринимать себя отдельно от образа и захочешь его примерить. Мысленно. Давай же, — ободрил демон, вставая ближе. — Облачать мысли в материю легко, если уловить суть процесса, а ты уловила его уже давно. В начале их знакомства девушка прониклась бы тихой ненавистью к Локиду за подобную провокацию, на раз-два способную её опозорить в самый неподходящий для этого момент. Сейчас она понимала, что это было ничто иное, как своеобразная попытка преподать урок — помочь обрести ценный навык, исключающий возникновение подобной ситуации когда-либо в будущем. Лайя правда готова была учиться, она этого хотела, но прямо сейчас момент для этого казался ей крайне неподходящим. Длинно вдохнув и выдохнув, словно призывая самого себя к терпению, Ноэ окинул Лайю взглядом, мелькнувшим сверху-вниз по её телу слишком быстро, чтобы она успела его прочесть. — Позволишь? — мужчина чуть двинул рукой в её сторону, будто собирался коснуться, но стоял для этого всё ещё слишком далеко. Предвосхищая спор, пояснил: — Ты должна выразить согласие, это важно. Иначе твоя безусловная защита, вероятнее всего, превратит меня в кучку пепла раньше, чем мы оба осознаем, что произошло. Лайя собиралась подобно демону закатить глаза, но от его объяснений резко передумала это делать. В последний момент удержав за зубами неуместное взывание к богу, сказала: — Помоги мне, пожалуйста, Ноэ! — надеясь, что это послужит достаточно очевидным согласием. — Идём, — демон отвёл её к зеркалу, а сам встал за спиной таким образом, чтобы в отражении она могла видеть каждое его движение, при этом саму себя целиком. Помедлив мгновение, не оставшееся Лайей незамеченным, как и промелькнувшее в воздухе сомнение, положил ладони ей на плечи. — Не закрывай глаза, — назидательно велел бес. — Посмотри на себя в отражение и представь. Не это платье, так любое другое, в котором ты чувствуешь себя уверенно. Возможно, не платье вовсе. — Но я хочу это, — Лайя интуитивно попыталась чуть повернуть голову в сторону кровати, но Ноэ не позволил ей отвлечься, а его губы в отражении разошлись в улыбке, как девушка почувствовала — удовлетворённо-одобрительной. — Хотя мне сложно представить, как оно выглядит. Оно… будто есть и его нет одновременно. Оно… изменчиво. В потоке оправданий Лайя вдруг поняла, что то, что её мозг изначально воспринял в отражении как «руки на плечах», на деле было лишь имитацией. Ноэ не касался её ни в одной точке — ни ладонями, ни грудью. Стоял близко, но… не слишком. Чтил дистанцию или нарочито избегал? А потому всячески пытался сделать так, чтобы она справилась сама, без необходимости с ней тактильно взаимодействовать. Осознав это обстоятельство, Лайя больше не могла молчать. Думая, что лучшего шанса, чем разговор с отражением, ей может и не представиться, она выдала на одном дыхании, ловя в зеркале разноцветный взгляд: — Ноэ, прости меня. Раньше, чем она смогла бы продолжить, Локид поднял руку, прерывая. Он мог бы спросить: «За что?» Мог сотней разных способов сделать так, чтобы Лайя пожалела о своих словах. Мог бы нацепить на лицо покерфейс или просто исчезнуть, избегая неприятной темы. Но он лишь склонил голову, то ли в попытке скрыть взгляд, то ли в формальном жесте почтения, и ровным голосом ответил. — Тебе не престало извиняться за свои действия. От такого заявления Лайя только и смогла, что поражённо вскинуть брови. А потом накатило возмущение: — Но что, если я хочу этого?! Плевала я на своё положение, на этикет. Мне это нужно, Ноэ! Человеческой части меня, всё ещё отвергающей реалии тёмного мира, это нужно. Мне жаль, что всё обернулось так, мне жаль, что я… увидела то, что не должна была. Но… — …Но если бы выпал шанс всё переиграть, при тех же обстоятельствах ты поступила бы так же? — предполагая дальнейший ответ, Локид не дал ей закончить. — Тогда к чему извинения? — его лицо из нейтрального вдруг сделалось глубоко задумчивым, будто он решал в уме сложнейшую задачу или продумывал стратегию. — Знаешь, я правда за всё своё существование так и не понял стремления людей ожидать прощения за поступки, которые они склонны повторять из раза в раз, даже имея возможность что-то изменить. — Мне жаль, что ты не смог уберечь от меня свои тайны, — Лайя поджала губы, перестав пытаться восстановить утраченный контакт взглядов. — И за это я прошу прощения. Но не за то, что спасла тебе жизнь. Пусть и ценой таких последствий. — А разве моя неспособность уберечь — не моя проблема? — бес спросил вовсе обескураженно, будто ожидал любого ответа, кроме этого. — В любом случае, — он вновь открыл лицо отражению в зеркале, и оно сделалось совершенно бесстрастным, являя собой идеал самообладания, щедро приправленный дрогнувшим уголком губы, пытающимся изобразить фирменную кривую усмешку, — я не хотел бы продолжать обсуждение. Если ты не настаиваешь. И снова. Он мог бы вывернуть этот разговор в какую угодно сторону, более привычную для него, в попытках избежать нежелательной темы. Он мог бы уйти, и Лайя не стала бы его останавливать. Он даже имел право жёстко пресечь попытку выйти на неприятный для него разговор. Но впервые на памяти Лайи он не воспользовался ни одним своим исправно работающим демоническим трюком, не пытаясь сделать так, чтобы ей самой тема стала отвратительна. Вместо этого он искренне просил не продолжать, и девушка не могла себе представить причины, по которой она стала бы настаивать. — Объяснишь ещё раз? — весьма скомкано, но Лайя попыталась сменить тему, вернувшись к «примерке». — Обещаю впредь внимательно слушать. Ноэ качнул головой в отрицании, но прежде, чем девушка успела бы разочароваться упущенной по собственной глупости возможности, демон обошёл её, вставая напротив таким образом, чтобы теперь она видела его напрямую, а не сквозь отражение. — Боюсь, время урока вышло, — сделав ещё буквально один шаг навстречу, Ноэ поклонился и подал ей свободную от перчатки руку. Лайя могла бы подумать, что он ни с того ни с сего решил пригласить её на танец, если бы не познакомилась с этим жестом и ожиданиями от него немногим ранее. И жест этот подразумевал самое прямое прикосновение. — Уверен? — уточнила девушка, хорошо понимая и уважая причину, почему Локид всячески избегал с ней контакта, но совершенно не находя объяснений, кроме вынужденности наступить самому себе на горло, почему он вдруг передумал. — Вам уже известны худшие из моих тайн, королева, — демон продолжал стоять в полупоклоне. — Больше мне скрывать нечего. Ещё терзаемая сомнениями, Лайя неуверенно вложила свою руку в его. Вопреки ожиданиям, прикладываться к ней губами Ноэ не спешил, лишь чуть приподнял верх, будто показательно, а сам заговорил: — Все, кто предстанут перед тобой сегодня, будут обязаны выказать согласие с твоим положением и почтение ему преимущественно двумя способами. Мужчины имеют право целовать тебе ладонь, — подтверждая слова действиями, демон подушечкой пальца отметил место на тыльной стороне, точно над бьющейся веной. — Здесь. Допустимо чуть ниже — к пальцам, но ни в коем случае не выше запястья. Если дерзкий глупец не осыплется прахом на месте, этому непременно поспособствует Влад. Женщины… Несмотря на процветающие в людском мире эмансипацию и феминизм, в тёмном мире по-прежнему лишены привилегии подниматься выше… — вновь церемонно поклонившись, бес тронул её ногу — не прикосновением, лишь взглядом — подсказывая Лайе в полушаге чуть выставить её вперёд. Когда она это сделала, всё так же без прикосновения, одним взглядом демон указал вторую, виднеющуюся в высоком разрезе юбки «цель». — Твоего колена. К нему они станут прикладываться в знак приветствия, если не захотят быть обделенными твоим вниманием. А они, к сожалению или к счастью, не захотят. Твоё внимание для тёмных отныне стоит о-о-чень дорого, и отнюдь не в звонкой монете, — Ноэ умолк, давая Лайе необходимые мгновения воспринять услышанное, после чего, продолжая на весу удерживать её руку, заглянул ей в глаза и спросил: — Позволите, светлая королева? Не задавая встречных вопросов и не вступая в ненужные споры о ныне неизменном, Лайя заставила себя молча принять тот факт, что её позволение с недавних пор имело значение, гораздо большее, чем сама она готова была придавать словам. Девушка ответила благосклонным движением век, несколько мгновений спустя почувствовав лёгкое касание губами той точки, которую прежде бес наметил подушечкой пальца. Оно совпало с биением её сердца, импульс которого, покинув пределы тела, окатил пространство мощной волной пульсирующей энергии. Миг — и сокращённая дистанция вновь была восстановлена, а Ноэ снова оказался на почтительном расстоянии, застыв с низко склонённой головой. Мышечная память оказалась быстрее формирующейся мысли, заставив Лайю поднять руку, чтобы просить Ноэ не перегибать с пиететом, и лишь тогда она заметила, от собственной руки метнувшись взглядом к зеркалу. Да так и застыла, впившись неверящим взглядом в собственное отражение. «Не бывает… Так не бывает», — птицей в клетке в её голове забилась одна-единственная мысль, не оставляя место великому множеству небылиц и чудес, которым она уже стала свидетелем и уже успела принять на веру. Выглядело всё так, словно её облачала сама Вселенная — обретающий материальную форму мрак, сошедшийся в вечной битве со светом, стремящиеся в бесконечность. Мрак стягивал ее грудь корсетом чернее самой тьмы, перекидывая змеящиеся ленты через плечи и завиваясь позади спины в бесконечный плащ-шлейф. Свет… в один миг он был лишь проблесками на границе зрения, но чем дольше проходило времени, тем больше его становилось. Будто он струился из неё самой, от основания юбки под солнечным сплетением наполняя многочисленные складки и оборки, и ветвясь ближе к подолу росчерками молний. Не плоскими, статичными узорами, но будто настоящими, взятыми с самих небес, движущимися, переливающимися, исчезающими, чтобы сделать видимыми вкрапления бесчисленных звёзд, и снова вспыхнуть, озарив лазурным свечением окружающее пространство. Лайя потерялась в слишком противоречивых ощущениях. Её глазам представало воплощение красоты и мощи, априори не созданных для того, чтобы просто взять и стать чьим-то одеянием, пока остальные её чувства, отчаянно пытаясь найти соответствие, не воспринимали ничего, кроме невесомой лёгкости от того, что должно было безнадёжно придавить её неизмеримым весом, и ласкающей кожу нежности, превосходящей самые дорогие шелка и бархат. Несмотря на отражающуюся в зеркале подчёркнутую фигуру с тонкой талией и греховно откровенным декольте, держащимся на одних только формах, ничто не сковывало движений, не мешало дыханию, не впивалось, но самое главное — не обжигало жаром полыхающих звёзд, не ударяло миллиардами вольт, разрядами стекающих к подолу и дальше перетекающих в невесомый шлейф, конца которому не было, как не было его и у самой Вселенной, уносящей галактики и туманности в бесконечные пространства. — Невероятно… — одними губами прошептала Лайя самое подходящее слово, которое знала, и близко, однако, не способное описать с ней происходящее. — Не просто вероятно, — возразил Ноэ, продолжая смотреть в пол. — Ожидаемо! Этот образ — обрамление тебя, а не наоборот, и лишь ты, твоя энергия, на безусловном уровне беспрерывно взаимодействующая с энергией Влада, способна раскрыть его истинную красоту и реализовать мою задумку. — А состояла она в том, чтобы надеть на меня… космос? — Лайя отчаянно пыталась подыскать иное определение и не могла. — Тебе не нравится? — голос беса звучал ровно, давая понять, что он готов к критике. И все бы ничего, если при этом он имел возможность смотреть на неё прямо. Но он этого не делал, а настаивать Лайя не спешила. — В конце концов, почему нет? Девушка открыла рот для встречных аргументов, но ничего объективного и существенного придумать не смогла. Нравиться или не нравиться… Эти понятия наравне со многими другими сейчас казались безнадежно устаревшими, потому что они абсолютно не характеризовали сути явлений. Манящая светом звёзд недосягаемость космической дали, ставшая украшением её платья, не могла не нравится, она могла восхищать и пугать одновременно, как и росчерки молний, в тон биению сердца ветвистыми шрамами прорезающие ткань, подобную ночному небу. Это была чистая, неподвластная, необузданная сила, прекрасная и ужасная одновременно. Ей можно было восторгаться и ужасаться бесконечно долго. — Потому что существуют пределы дозволенного, Ноэ, — наконец, ответила Лайя, мельком глянув на своё отражение. — Существует неписанная субординация, не знаю… этикет, нарушать который я не рискну даже иллюзорно примеряя на себя материи, над которыми я не властна. И никогда не стану. Я королева — да, но я не хочу и не стану претендовать на что-то большее. А в этом… платье я похожа на… — девушка не стала договаривать. — Да, за тобой и Владом есть ещё одна ступень власти, и ей вы подчиняетесь. Оба. Но для тёмных лестница заканчивается на вас двоих, на вере в превосходящую силу, поклонении и подчинении этой силе. Для нас её олицетворение — не образ из писаний и не обрис в обкладе, а живые и здравствующие хозяин и хозяйка престола, Король и Королева. Если ты на кого-то сейчас и похожа, то лишь на ту, кем являешься. Просто ты этого ещё не осознала. Лишь отступив спиной вперёд на максимально возможное расстояние, Ноэ смог снова на неё посмотреть, щурясь от то и дело прочерчивающих лицо ветвистых линий света, мешающих ему смотреть свободно. Лайя хотела бы это исправить, но пока не понимала, как, боясь незнанием сделать хуже. — Платье, достойное королевы, — повторив те же слова, что прежде сопровождали его появление, бес всматривался, не жалея взгляда, чтобы оценить примеренный образ. — Позволь ещё одну только деталь… — Локид сощурил карий глаз и, склонив голову набок, чуть приподнял руку. Не сдержав улыбки, Лайя кивнула. Во всём, что касалось творчества, Ноэ был неудержим никакими силами. Едва получив согласие, демон чуть заметно повёл по воздуху рукой — и на лицо Лайи опустилась вуаль. Девушке потребовалось несколько мгновений на осознание, что сплетена она оказалась из тончайших косичек её собственных волос, в местах затейливых переплетений украшенных крохотными золотыми и серебряными зажимами, формирующими против лица подобие крупной сетки. — Влад не захотел бы намеренно скрывать твоё лицо. Но такой естественный барьер, являющийся частью прически, думаю, оценит и, возможно, даже возьмёт за идею на будущее. Не успела Лайя подумать, что на сотворение чего-то подобного могли понадобиться все её волосы, как ощутила сзади характерную тяжесть — единственную, имеющую реальный вес во всём её образе — от свободно рассыпавшихся по обнаженным плечам и спине локонов, ещё более длинных и густых, чем она привыкла, вовсе не считая себя обиженной природой. Однако этой ночью, учитывая её наряд, о природе рассуждать не приходилось. Собственно, как и переживать об удобстве каблуков, своей высотой, наверняка, стремящихся нивелировать существующую разницу между ней и Владом в росте. — Если надумаешь что-то изменить, тебе достаточно это просто представить, — напомнил Ноэ. Переведя на него взгляд, Лайя ощутила его невербально выраженное стремление оставить её наедине с отражающимися в зеркале просторами Вселенной. — Постой! А Влад? — второпях выпалила девушка, по привычке ожидая, что демон мог исчезнуть в любой момент. — То есть, я имею в виду… Может, тебе известно что-то о его образе? Хочу, чтобы мы друг другу соответствовали. — О, не сомневайся, вы будете! — многозначительно заявил Локид, избегая любой конкретики. — Правда Его Величество с некоторых пор заведует своим гардеробом самостоятельно, так что я понятия не имею, в чём он перед нами предстанет. — Но… Демон усмехнулся и качнул головой, прерывая. — Без «но». Просто закрой глаза и визуализируй всё то, что ты хочешь. Я, с твоего позволения, тебя оставлю. У меня ещё подарок не подготовлен, а уже почти как полночь без пяти. Он в очередной раз выжидающе на неё посмотрел, всё сильнее убеждая Лайю в мысли, что просьба о позволении отныне будет преследовать её везде и всюду до конца дней. Ведь, не будь оно так важно, Ноэ бы уже давно растворился в воздухе, но он этого не делал. Ждал. Лайя хотела добавить, что его присутствие сегодня — и есть самый лучший подарок, но опасалась, что это прозвучит для беса непозволительной и неприемлемой лестью, а потому лишь кивнула, более его не задерживая. — Спасибо! — шепнула напоследок. Так, чтобы быть непременно услышанной, но лишить уже исчезающего Ноэ возможности уточнить, за что именно. Перечислять причины благодарности пришлось бы очень долго. А ещё дольше — спорить о том, что заслуживает благодарности, а что — нет. У них на это непременно окажутся разные взгляды. Решив больше не терзать себя сомнениями в неизбежном и не мучиться догадками об уместном и дозволенном, Лайя не стала смотреться в зеркало, прикрыв глаза и сосредоточившись на ощущениях. На дыхании, на биении сердца, каждым новым ударом порождающем новые и новые вспышки-молнии, стекающие от груди вниз, к подолу, клубящемуся позади неё бесконечной мантией ночи. «Душа моя. Моя светлая королева. Ты готова? — шёпот Влада, всепроникающе властный и бесконечно нежный одновременно, прокрался в мысли, в один миг заполонив их все и вытесняя собой всё лишнее. — Наш выход». Он не пришёл за ней и не взял её под руку, чтобы вести, не потому что не хотел этого, а потому что не мог позволить другим увидеть и запечатлеть в памяти что-либо иное, кроме абсолютного, неизменного равенства. А в равенстве нет ведо̀мых, есть лишь идущие навстречу, чтобы встать рядом и продолжить путь шаг в шаг. Где-то далеко башенные часы громовым боем отсчитывали время на циферблате вечности, и звук этот волнами распространялся в пространстве, никому и нигде не оставляя шанса его не услышать. Где-то далеко оркестр из мёртвых, но возродившихся для служения тьме настраивал многочисленные инструменты, пробовал разные ноты, чтобы идеально подобрать те, которые зазвучат в унисон происходящему. Где-то далеко и одновременно неизмеримо близко было начало их правления. Её шаг. Его шаг. Навстречу друг другу сквозь пространство и время. Рождаемые единым движением энергии, преобразовываясь волнами, неизбежно сталкивались где-то посредине, перекликались, вступая в резонанс и заставляя окружающее пространство дрожать, возвещая их приход громче любых глашатаев и герольдов. Попадающиеся на пути Лайи слуги расступалась, кланяясь, ропща и спеша раствориться во мраке стен. Девушка ничего не могла поделать с неуверенностью и сомнениями, сорными семенами норовящими проклюнуться внутри неё, пока не вступила в необозримо просторный зал, не похожий ни на одну из комнат замка и вообще ни на одну, способную существовать вне тёмной реальности, без видимых границ. В их безграничье далеко напротив Лайя увидела его, идущим ей навстречу. Та часть необъятного космоса, что не принадлежала ей, стала его мантией, сотканной из самого ночного неба, бесконечно пронизываемого вспышками излучаемого им эфира. Она ложилась на его плечи, покрывая доспехи, оттиском чешуи в чернённом металле повторяющие его драконью форму. Хотя лицом Влад оставался человеком, тело его являло собой нечеловеческую мощь, а броня, скорее, призвана была защитить окружающих от него, а не наоборот. С нагрудника щерила свою пасть рогатая голова дракона с горящими лазурью эфира глазами, наплечниками служили огромные лапы, когтями удерживающие мантию на плечах, а наручи, частично закрывающие ладони, имели ряд шипов наподобие костяных выростов, выстроенных в ряд по внешней стороне предплечий. Его шагов под всей кажущейся неподъёмной тяжестью облачения Лайя не слышала так же, как совершенно не чувствовала веса своего собственного одеяния или цокота каблуков о каменные плиты. Но она чувствовала непреодолимую силу притяжения в каждом его шаге, в каждом своём шаге, неизбежно делающих их ближе друг к другу. — Regele meu! Голос, вырвавшийся из её горла и взлетевший под высоченные, скрытые от глаз во мраке своды, мог бы напугать её двойным властным звучанием, если бы Лайя в него вслушивалась. Но в эти секунды она могла лишь видеть, и взгляд её пировал, не желающий и попросту не способный отвлечься ни на что иное. Иного не существовало. Только он, только её тёмный повелитель, безраздельно владеющий её душой и сердцем. Со взглядом и улыбкой слепца, впервые узревшего солнце Влад смотрел на неё какое-то время, не оценивая, но убеждаясь в чём-то, лишь ему одному ведомом, потом простёр к ней обе раскрытые кверху ладони, и когда Лайя нетерпеливо вложила в них свои, он чуть приподнял их руки и развел в стороны, теперь откровенно любуясь и бесконечно наслаждаясь тем, что видел. Отпустив одну её руку, но продолжая держать за другую, мужчина этим жестом и взглядом попросил её покрутиться. Конечно же, и думать забыв о том, что её шлейф размером со Вселенную, Лайя повиновалась, и это движение неожиданно далось ей с такой лёгкостью, словно она была в мини-платьице или вовсе нагая. Влад не предупреждал о своём намерении, но при этом совершенно естественно превратил движение в танцевальное, отдалив от себя Лайю, а в завершении вращения приблизив, обхватил за талию и прижал к себе. Не позволяя опомнится, склонился к её уху и благоговейно шепнул: — Divin. К собственному удивлению, вспыхнувшему и погаснувшему в одно мгновение, Лайя осознала, что этот превозносящий комплимент устами её мужа совершенно не вызвал в ней противоречий или подспудных опасений возгордиться, примерив на себя непозволительную роль. Не было ни сомнений, ни смущения, лишь полное принятие и запредельное удовольствие, бархатным теплом растекающееся внутри. С едва уловимым послевкусием горечи от того, что она не смела ответить ему тем же, потому что Влад не принимал подобные отождествления в отношении себя даже на словах. Даже от неё. В особенности, от нее, ведь она знала то, чего не знали другие. Приподняв голову, чтобы увидеть лицо — как оказалось, каблуки совершенно терялись на фоне облаченного в броню мужчины — Лайя прислонила ладонь к драконьей морде на нагруднике и произнесла: — Dragonul meu. Прижавшись поцелуем к шёлку волос, Влад увенчал её голову короной, устранив тот единственный недостаток в её образе, который заметил сразу, но о котором никогда бы не упомянул. Другой рукой, свободной от объятий, Дракула приблизил портал, расположив его точно у подножья лестницы, на вершине которой они стояли. — Время Хозяину и Хозяйке открывать торжество, — разжав объятия, но не прервав прикосновения, Влад сделал так, чтобы согнутая в локте рука Лайи легла точно вдоль его так же согнутого предплечья, а её пальцы накрыли его, направленные в сторону портала, навстречу всем тем, кто из него выйдет. Король посмотрел на королеву, она — на него, уверенно кивнув в знак единственного одобрения, в котором он нуждался. — Да будет бал! — провозгласил Дракула, и громогласный рёв дракона сотряс пространство, заставив эфемерную гладь у подножья зажечься лазурным пламенем эфира — способным облачать из праха и прахом же обращать. — Ты будешь со мной? — шепнула Лайя, крепче сжав пальцы на ребристой наручи его руки, служащей ей лучшей опорой. — Каждое мгновение, жизнь моя, — мгновенно отозвался Дракула. А затем бездна разверзлась, и из её горящей пасти стали выходить они. Им не было ни счёта, ни конца. Как и конца их тёмной жажде прикоснуться к той единственной форме высшей энергии, что была им доступна.

Бал у Князя Тьмы, полночь без пяти, Пять минут, и душу не спасти… ©