Девять жизней

      Ночь была долгой. Настолько, что Вэй Усянь потерял счет времени. Сил у Лань Ванцзи действительно было очень много, а его выносливости оставалось позавидовать: между актами ему хватало меньше десяти минут, чтобы прийти в себя и снова продолжить этот занимательный процесс. Тогда как Вэй Ин мог лежать полчаса без движений, если бы не умелые руки и губы любовника. Мало того, каждый раз был долгим — Лань Ванцзи не заканчивал до тех пор, пока не подходил к финалу Вэй Усянь, но и ему он не давал быстро получить наслаждение, а мучил до последнего, забирая у него практически все силы. Такой выдержкой, как у музыканта, юноша похвастаться не мог, поэтому заканчивал чаще и чаще лишался энергии. Несколько раз Вэй Ин просил остановиться, но его голос звучал так слабо и неуверенно, что его просьбам никто не внял. В итоге всё закончилось тем, что он, вконец измотанный, едва дышал под Лань Чжанем. Тела не ощущал, горло пересохло, язык так и норовил вывалиться изо рта, а глаз даже открыть не мог. В таком положении он и отключился, задней мыслью надеясь, что неустанный Лань Ванцзи не продолжит любить его бессознательное тело.       Когда наступил следующий день, и Вэй Усяню волей-неволей пришлось проснуться, никакого облегчения он не ощутил. Он так и валялся без сил, тело было уставшим и крайне тяжелым, между ног всё ныло, плечи болели, шею и спину вообще свело так, что он едва мог разогнуться. Единственное, что порадовало его замученное тело, это тёплые объятья и стук сердца Лань Ванцзи, на груди которого он лежал.       Поэтому, чтобы не упустить столь важные и прекрасные мгновения, он не шевелился до последнего, не открывал глаза и вообще не проявлял никаких признаков жизни, изо всех сил продлевая этот момент. Грудь Лань Чжаня поднималась медленно и невысоко, сердце тоже ровно стучало. Вэй Усяню и прежде нравилось его слушать, а теперь, когда он узнал, что это его собственное сердце, ощущения стали невероятно трепетными и нежными. Несмотря на то, что его родное тело было уничтожено, часть его всё же осталось в Лань Чжане, и это невероятно грело душу. И очень-очень роднило их, словно сама судьба подтвердила связь их душ и тел таким способом.       «Получше всякого брака», — про себя хмыкнул Вэй Ин и всё же слегка шевельнулся, поскольку тело уж очень затекло. Он тут же затаил дыхание, думая, что сейчас Лань Чжань о чем-нибудь спросит его или проведет по спине. Однако музыкант продолжал так же неподвижно лежать, а его сердце даже не сбило ритм.       «Неужели… — Вэй Усянь приоткрыл один глаз и уставился им на лицо Лань Чжана. Выражение как обычно было спокойно-бесстрастным, а глаза оказались закрытыми. — Неужели он ещё спит?!» — изумился Вэй Ин, открывая и второй глаз. На его памяти не было и дня, чтобы Лань Ванцзи проснулся позже шести утра. А сейчас на часах было как минимум десять, если уже не за полдень. Вот уж действительно что-то из ряда вон выходящее!       Вэй Усянь, приподнявшись на локтях, задумал совершить какую-нибудь шалость. Например, куснуть за кончик носа или оставить на шее красную отметину, которыми он сам был усыпан с ног до головы. Однако только он склонился, как Лань Ванцзи внезапно открыл глаза и уставился на него.       — Хаха, — Вэй Усянь не сдержал лёгкого смешка. — Выходит, не я один лишился всех сил. Тебе тоже изрядно досталось, раз ты так долго спал. Получается, я всё же добился своего и неплохо тебя укатал… — пока он бормотал, довольный собой, Лань Чжань, стиснул пальцы на его затылке и, приподняв голову, примкнул к губам. Вэй Ин тут же присмирел, а его веки слегка опустились. По изможденному телу разлилась приятная нега. Поцелуй был очень нежным и мягким, и ему внезапно полегчало, будто он выпил что-то расслабляющее.       — Доброе утро, Вэй Ин, — тихо произнёс Лань Чжань, когда они отстранились друг от друга. Его голос был наполнен такой теплотой и заботой, что юноша смущенно улыбнулся от своих неудачных шуток. Ведь для Лань Ванцзи каждое слово и каждый жест были серьёзными…       — Доброе утро, Лань Чжань, — тут же отозвался Вэй Усянь, нежно прикасаясь к его щеке. — Тебе хорошо спалось?       — Мгм, очень, — кивнул головой тот. — Я никогда так долго не спал, — признался он и чуть отвёл глаза в сторону. Вэй Усянь, заметив этот жест, хитро заулыбался.       — Всё-таки я забрал их у тебя, все твои силы, — довольно проговорил он, вновь опуская голову ему на грудь. Сердце Лань Чжаня, как и ожидалось, стучало чуть быстрее, чем во сне. — Хотя уже даже не помню, что было в конце, — тут же усмехнулся он. — Надеюсь, ты не делал ничего неприличного, когда я лишился чувств? — подозрительно спросил он.       — Только… — пробормотал Лань Ванцзи, и Вэй Ин опять вскинул голову, смотря на него широко открытыми глазами. — Немного протёр твоё тело… — продолжил он, и юноша облегченно усмехнулся.       — Какой же ты правильный, я бы на твоём месте воспользовался ситуацией, — проговорил Вэй Усянь и немного подёргал руками и ногами, ощущая, что тело и впрямь не такое липкое, как вчера. Он вновь прижался к Лань Чжаню и зажмурил глаза, наслаждаясь этой тёплой безмятежностью. Ему очень хотелось подольше полежать вот так, не думая и не печалясь ни о чем. Ведь ему так не хотелось терять счастье, которое он обрёл с таким трудом…       — Ты правда больше не будешь спать со мной, пока мы не заключим брак? — прямолинейно спросил Лань Ванцзи, очевидно, немного расстроенный такой перспективой. Вэй Усянь засмеялся сначала беззвучно, весь трясясь в его руках, а потом и в голос.       — Может быть, может быть, — сквозь смех ответил он, а потом, перекатившись на спину, от души потянулся, ощущая, как хрустнуло несколько косточек, а мышцы заныли сильнее. — Но сначала надо решить одно дело, — уже без смеха произнёс он, глядя в потолок. Всё-таки, как не оттягивай этот момент, возвратиться к нему придётся.       — Лань Чжань, моя флейта, — наконец произнёс он без особых эмоций. — В больнице я оставил её возле тебя. Она сохранилась?       — Да, я сохранил её, — коротко ответил музыкант.       — Она в Гусу? — Вэй Усянь чуть приподнял брови. Лань Ванцзи молчаливо замотал головой, а его лицо заметно помрачнело.       — Тогда где? — юноша всё же перевёл взгляд на него.       — В колумбарии, рядом с твоим прахом, — едва слышно ответил тот и тоже пересёкся с ним взглядом. Вэй Усянь невольно усмехнулся и, упираясь ладонями в постель, приподнялся.       — Далеко отсюда? Я кое-что спрятал в ней, нам придётся забрать её.       — Нет, недалеко, можно добраться на автобусе, — Лань Чжань тоже выпрямил спину.       — Это хорошо, потому что регистрацию на поезд отслеживает Гуанъяо, — закивал Вэй Усянь. — Так он нас выследил в прошлый раз.       — Что там?       — Карта памяти из твоего телефона, — рассказал Вэй Усянь. — Мне каким-то образом удалось переместить его в прошлое, однако он повредился. Карта уцелела, но я подумал, что второго перемещения она не выдержит, поэтому оставил её там. Интересно, она сохранилась? — задумался он.       — Флейту никто не трогал, кроме меня, — обнадёжил его Лань Ванцзи. — Я её не разбирал.       — Это уже хорошо, но будет ещё лучше, если ты скажешь, что запись велась не в память телефона, а на карту, иначе она окажется пустышкой.       — На карту, — тут же ответил Лань Ванцзи, и у Вэй Усяня отлегло на сердце. — Я всегда записываю свою игру на карту, мне нужно много памяти.       — Значит, это должно сработать, — улыбнулся Вэй Ин, но его лучезарная улыбка на этот раз получилась вымученной. Потому что, если это действительно сработает, он слишком быстро вновь увидится с шицзе. Чтобы Лань Чжань не заметил перемены его настроения, юноша кое-как сполз с кровати и отправился в душ, по дороге жалуясь на жестокость любовника. Лань Ванцзи, проследив за ним взглядом, ещё некоторое время просидел в кровати, чувствуя, как что-то холодящее проскользнуло в его душу, затем тоже поднялся на ноги, оделся и прошёл на кухню.       Когда Вэй Усянь вышел из ванной, завтрак уже был готов. После душа юноша заметно посвежел, его тело начало гнуться, на лице снова появилась знакомая светлая улыбка. Спортивный костюм, в который он переоделся, не смог до конца скрыть тех следов их плотских утех, что щедро украшали его тело. Лань Чжань, пододвигая ему тарелки и чашки, то и дело задевал за них взглядом и, спохватившись, спешно отводил глаза, понимая, что это неприлично.       — Лань Чжань, мне кажется, ты хочешь мне что-то сказать, — заметив его реакцию, ухмыльнулся Вэй Усянь, жуя одно яйцо за другим.       — Нет, ничего, — помотал головой тот, подливая себе чаю. — Как твоё самочувствие?       — Хах, я же не сахарный, всё в порядке, — бодро ответил Вэй Усянь. — Немного тянет поясницу и между ног… Но это терпимо. Думаю, что за пару дней я приду в норму, — теперь и он опустил глаза и стал рассматривать свой чай, будто нашёл в чашке что-то интересное.       — Что ты задумал? — когда молчание затянулось, спросил Лань Ванцзи. — Ты странно себя ведешь.       — Разве? — тут же удивился Вэй Ин, вскидывая брови. — Потому что меньше говорю?       — Мгм, — кивнул головой Лань Чжань. — И тон твоего голоса постоянно меняется.       — Как обычно, от тебя ничего не утаишь, — вздохнул Вэй Усянь и всё же сделал глоток чая. — Нам нужно отправиться в колумбарий и забрать флейту. А дальше решим, что делать.       Впрочем, он уже давно решил, что будет делать, вот только Лань Чжаню сказать об этом опасался. Всю дорогу в автобусе тот то и дело кидал на него полные сомнений взгляды, а Вэй Усянь делал вид, что спит. На самом деле, в этой жизни у него осталось лишь два пути, которые, впрочем, вели к одному и тому же исходу: либо он оставляет Цзинь Гуанъяо в покое и продолжает скрываться с Лань Чжанем, ставя того под удар, либо доведёт дело до конца и поставит под удар себя. Он в любом случае погибнет: Гуанъяо так или иначе всё равно выйдет на них, и Лань Ванцзи пострадает. Так что, в правильности своего решения ему сомневаться не приходилось. Только одна мысль его волновала: может ли боль от потери быть страшнее смерти?       — Ох, надо же, — иронично усмехнулся Вэй Усянь, когда они, пройдя длинную стену с нишами, остановились у одной их них. В ней стоял невзрачный сосуд с прахом, размытая фотография, букетик увядших цветов и флейта. — Это всё, что от меня осталось?       — Прости, я давно здесь не был, — виновато проговорил Лань Ванцзи, который, судя по всему, единственный посещал это место и приносил цветы.       — Конечно, ведь я был рядом с тобой, — Вэй Усянь ничуть необидчиво покачал головой. Затем открыл дверцу и осторожно достал оттуда флейту. Собственную флейту, на которой он когда-то играл и которая была сделана по заказу его дяди, когда тот был ещё жив. Не сказать, что она была особо ценной, но всё же как музыкальный инструмент очень нравилась ему. К тому же, напоминала ему о семье.       — Я думал, что ты оставишь её у себя, — пару раз крутанув её в руке, пробормотал Вэй Ин и, подняв к голове, заглянул в неё одним глазом, как в подзорную трубу.       — Было тяжело… каждый раз видеть её, — признался Лань Ванцзи. — Мне показалось, она должна быть с тобой, — он украдкой взглянул на урну с прахом. Вэй Усянь тем временем с трудом извлёк кусочек ткани и достал из него карту памяти.       — Лань Чжань, твой телефон, — взволнованно произнёс он, рассматривая карточку со всех сторон. — Давай проверим!       Ванцзи тут же достал свой смартфон и извлёк оттуда родную карту памяти. Вэй Усянь передал найденную ему, и когда тот установил её, они вместе начали искать файлы аудиозаписей. Их действительно было очень много, Лань Ванцзи часто записывал свою программу, файлы не имели имени и оказались разными по размеру. Найти удалось лишь когда они выстроили их по дате — один из файлов был создан будущим числом.       — Должно быть, он, — Вэй Усянь дрожащим пальцем нажал на него, и из динамиков телефона раздались голоса. Его и Цзинь Гуанъяо. Они с Лань Ванцзи переглянулись друг с другом. Вэй Ин не знал, помнил ли музыкант тот разговор, но его взгляд оказался не менее взволнованным, чем у Вэй Усяня. Они дослушали диалог до конца, а после того, как запись прекратилась, юноша облегченно вздохнул.       — Удивительно, — пробормотал Лань Ванцзи. — В этом времени этого разговора не было. Получается, что он фальшивый? — обратился к Вэй Ину музыкант.       — Ничуть, — тот покачал головой и снова вытащил карту памяти, а телефон вернул Ванцзи. — Его голос на записи настоящий. Думаю, полиция это подтвердит, — он помахал своей рукой, в которой сжимал карточку. — Лань Чжань, сейчас это единственное доказательство виновности Цзинь Гуанъяо. И я собираюсь отнести это в полицию.       Лань Ванцзи молчаливо кивнул, соглашаясь с ним.       — А также я хочу им всё рассказать и сдаться сам, — добавил Вэй Усянь и на этот раз музыкант промолчать не смог.       — Зачем тебе сдаваться? — с волнением спросил он, тронув юношу за плечо.       — Мо Сюаньюй невиновен. Я хочу обелить его имя, — твёрдо заявил Вэй Усянь. — Он до сих пор числится беглым преступником, а это очень усложняет мне жизнь. На этой записи Цзинь Гуянъяо признаётся, что подставил его и запрятал в психушку на несколько лет. Так что я собираюсь убить двух зайцев одновременно, Лань Чжань, — подмигнул он. Его спутник, к сожалению, такого энтузиазма не разделял и был мрачнее тучи.       — Вэй Ин, а если не получится? — сурово спросил он. — Если тебя схватят, посадят и не выпустят? Если Гуанъяо найдёт ещё какую-нибудь лазейку, а ты останешься там? Не лучше ли отдать запись, а самим укрыться? — последнюю фразу он произнёс с откровенной мольбой. Вэй Усянь, услышав её, немного печально улыбнулся и, смотря в глаза Лань Ванцзи, наполненные беспокойством, покачал головой.       — Не лучше, Лань Чжань, — негромко ответил он, сжимая его кисть своей рукой. — Я знаю, твои намерения всегда были благими, ты хочешь спрятать и защитить меня. Я очень ценю это, но… Я тебе уже говорил об этом. Я не могу жить в постоянных бегах. Не могу скрываться и подвергать тебя опасности. Да и просто скрываться для меня невмоготу. Мне нужно завершить это дело. Мне нужно… освободиться. Освободить тебя и себя, — добавил он и опустил глаза. Лань Ванцзи тоже потупил взгляд, когда Вэй Усянь снова напомнил о своём свободолюбии. Пожалуй, при всех его добродетелях, это было единственным, что он не мог дать Вэй Ину. Однако на самом деле Вэй Ину свобода была не нужна. Да, он действительно любил её и не мог усидеть на одном месте хотя бы день. Но после встречи с Лань Чжанем, после того, что между ними произошло, свобода перестала быть для него целью. Был нужен только он. Вэй Усянь был готов сидеть с ним в Гусу, или в том маленьком домике с одной комнатой… Готов был находиться в четырёх стенах, только бы он был рядом. Однако его беспечность привела к таким последствиям, при которых о рае в шалаше он мечтать не смел.       «Я не хочу, чтобы ты снова видел, как я исчезаю, — юноша озвучил свои настоящие чувства лишь в мыслях, когда они направлялись к полицейскому участку. — Ты не должен этого видеть, Лань Чжань. Тебе нужно находиться как можно дальше от меня. Я должен хотя бы немного уберечь тебя от такого удара. Прости меня…»       Они решили отправиться в тот самый полицейский участок, в котором Лань Ванцзи давал показания. До него молодые люди добрались лишь к вечеру, поскольку Вэй Ин отказался ехать на поезде, опасаясь, что Цзинь Гуанъяо снова отследит их перемещение. Он ощущал напряжение, которое появилось между ним и Лань Чжанем. Тот, очевидно, хотел задать много вопросов, но молчал, понимая, что Вэй Усяня не переспорить. С одной стороны, Вэй Ин был благодарен за то, что не приходилось несколько раз объяснять одно и то же, но с другой он очень подавленно себя чувствовал, заставляя музыканта волноваться и не находить себе места.       — Добрый вечер, — Вэй Усянь как ни в чем ни бывало обратился к первому попавшемуся полицейскому в участке. — Я бы хотел дать показания.       — Показания? И по какому делу? — без особого интереса спросил его мужчина.       — Хм… — задумчиво протянул юноша. — Пожалуй, по десятилетнему делу обрушения моста. И по делу ложно обвиненного господина Мо Сюаньюя.       — Обрушению моста? — скептически переспросил тот. — Дело давно закрыто, мост упал по вине компании…       — У меня есть доказательства, — перебил его Вэй Усянь. — Что компания Цишань Вэнь к этому непричастна.       Полицейский вновь одарил его подозрительным взглядом, а потом поднял трубку и кому-то позвонил. Сообщил, что пришёл странный парень и хочет что-то рассказать о мосте и неком Мо Сюаньюе. На том конце ему что-то ответили, после чего он положил трубку и поднялся на ноги.       — Идите за мной, — произнёс он и двинулся к лестнице. Он сопроводил молодых людей на второй этаж, где их встретили несколько офицеров в штатском. И один из них пригласил их сесть у своего стола. Вэй Усянь с беззаботным видом опустился на стул, Лань Чжань же хмуро вокруг осмотрелся и тоже присел рядом, причем на самый край, будто готов был сорваться со стула в любое мгновение. Следователь что-то печатал, поэтому глаз на них даже не поднял.       — И какими же сведениями вы располагаете? — спросил он, завершая один документ и открывая на компьютере протокол допроса. — Для начала назовите свои имена.       — Меня зовут Мо Сюаньюй, — быстро заговорил Вэй Усянь, — а это Лань Ванцзи, известный музыкант. Впрочем, он отношения к этому делу не имеет. Если только как пострадавшая сторона.       — Мо… Мо Сюаньюй? — услышав имя, следователь всё же поднял глаза и чуть не вскочил на ноги от услышанного. — Ты же в розыске?!       — Да, но поскольку я сам соизволил прийти сюда, надеюсь, вы меня выслушаете?       — В допросной, — процедил сквозь зубы офицер и незаметно кивнул своим коллегам. Те мгновенно окружили Вэй Усяня, подняли его на ноги и надели наручники. Лань Ванцзи, который вскочил следом за ним, инстинктивно хотел броситься на них, но Вэй Ин отчаянно замотал головой, призывая его не подливать масла в огонь.       — Зачем же вы так жестоко, я же сам пришёл сдаваться, — стонал Вэй Усянь, когда его грубо толкнули в допросную и усадили на стул. Лань Чжаня сковывать не стали, но так же велели сесть за соседний стул. Двое полицейских, которые привели их сюда, встали у двери, а следователь опустился напротив них, подозрительно сверля глазами обоих.       — Лань Ванцзи, всё-таки вы укрывали его, — недружелюбно проговорил он.       — Всё не так, — выпалил Вэй Усянь. — Лань Чжань здесь ни при чем, это лишь стечение обстоятельств. Выслушайте меня.       — Что ж, слушаю, — усмехнулся тот. — Но не думаю, что кто-то поверит словам душевнобольного убийцы.       — В том-то и дело, что Мо Сюаньюй не убийца, — тоже усмехнулся Вэй Усянь и кое-как достал скованными руками карту памяти и придвинул её следователю. — И конечно же, я не настолько болен, чтобы явиться без доказательств, — добавил он.       — И что это? — офицер повертел карту в руках. — Ты что-то говорил про мост? Как это связано с тобой?       — Связь прямая. Это запись разговора президента компании Ланьлин Цзинь, в которой он признаётся, что транспортный мост, обрушившийся десять лет назад, рухнул совсем не из-за некачественных материалов, используемых при строительстве компанией Цишань Вэнь. Он был намеренно подорван. И устроил это Цзинь Гуанъяо.       — Очень сильное обвинение, — протянул следователь и попросил кого-нибудь принести картридер. — Если это действительно так, почему запись всплыла только сейчас? Откуда она у тебя?       — Потому что я сделал эту запись, — прокомментировал Вэй Усянь. — Второй голос на записи мой. Цзинь Гуанъяо — мой старший брат. Восемь лет назад я работал в Ланьлин Цзинь и смог записать наш с ним разговор. Однако, я не успел отдать эту запись полиции, поскольку меня обвинили в убийстве семьи Мо и заперли в клинике. Лишь благодаря тому, что я смог сбежать оттуда, эта запись теперь находится у вас. Семью Мо я не убивал, — продолжил Вэй Усянь, не особо надеясь, что его голым словам поверят. Но всё же он должен был ещё раз это повторить. — Я просто оказался на месте преступления и совершил глупость. И уж конечно я никакой не душевнобольной — Цзинь Гуанъяо было просто выгодно держать меня на транквилизаторах, чтобы я не проболтался кому-либо о записи. К тому же, он сам хотел узнать, где она, чтобы уничтожить эту улику. Лань Ванцзи не мой сообщник — он не знал, что я сбежал из клиники и что был обвинён в преступлении. Он по неведению помог мне сбежать из клиники, а когда я ему всё рассказал, мы вместе забрали запись, — они доверительно переглянулись. Лицо Лань Чжаня застыло в абсолютном бесстрастии, только пальцами он с силой сжимал свои колени.       — Мы всё тщательно проверим, — выслушав его и записав показания, произнёс следователь. — Запись тоже подвергнется самому серьёзному анализу. Если всё так, как ты сказал, дело снова поднимут в связи с вновь открывшимися обстоятельствами и, возможно, тебя даже оправдают, если будет доказана невиновность. Но пока ты являешься беглым преступником, и мы не можем тебя отпустить. Что же касается вас… — он перевёл взгляд на непоколебимого Лань Ванцзи.       — Я тоже готов остаться, — спокойно проронил тот. — Я укрывал его в академии Гусу, когда был обыск с собаками.       — Лань Чжань! — Вэй Ин ударил бы себя ладонью по лбу, если бы руки были свободными. — Что же ты творишь… Господин следователь, не слушайте его, — обратился он к офицеру. — Никого он не укрывал, я сам там прятался. Он просто любит брать всё на себя.       — Это мы тоже проверим, — непреклонно ответил тот, снова записывая показания. — Господина Мо Сюаньюя взять под стражу до выяснения обстоятельств, — отдал распоряжение он, — а господину Лань Ванцзи запрещено покидать город также до выяснения обстоятельств, — распечатав пару листов он протянул их музыканту. — Распишитесь здесь, это подписка о невыезде.       — Лань Чжань, пожалуйста, — шепнул Вэй Усянь, видя, как тот задумался. Музыкант взял в руку ручку, но свою подпись ставить не спешил.       — Меня не арестуют? — он как будто был недоволен этим, чем вызвал у следователя усмешку.       — К сожалению, оснований для вашего задержания недостаточно, поэтому мы не имеем право, — ответил офицер.       — Лань Чжань, — снова окликнул его юноша и умоляюще посмотрел в глаза. Рука Лань Ванцзи дрогнула. Стиснув зубы, он всё-таки поставил свою подпись на бумагах.       — Не волнуйтесь, вас тоже возьмут под стражу, если запись окажется фальшивой и вина Мо Сюаньюя подтвердится, — довольно прокомментировал следователь, забирая бумаги и покидая допросную. Полицейские, что стояли у двери, снова подхватили Вэй Усяня под руки и отвели в камеру предварительного заключения. Где, наконец, избавили его от наручников.       — Вэй Ин… — обреченно прошептал Лань Ванцзи, глядя на него через решетку и сжимая прутья. — Неужели и правда нужно было делать это?       — Правда нужно, Лань Чжань, — ничуть не расстроившись, ответил тот, тоже держась за прутья над его ладонями. — Они проверят запись, и как только убедятся в подлинности, снова откроют дело. Цзинь Гуанъяо схватят, а потом оправдают и меня. Нужно лишь немного подождать, и я буду свободен. Мы сможем ходить где угодно и уехать куда угодно, не опасаясь, что нас поймают. Разве это не здорово?       — Здорово, но… — прошептал Лань Ванцзи, а юноша упорно замотал головой. И накрыв его ладони своими, сжав их.       — Я справлюсь, Лань Чжань, правда, — заверил он, мягко улыбаясь. — Не переживай за меня. И не смей оставаться тут на ночь! — внезапно строго воскликнул он. — Отправляйся в Гусу, расскажи обо всём брату. Должно быть, он сильно волнуется за тебя…       — Я не могу тебя оставить… — начал было Лань Чжань, но Вэй Усянь снова упрямо покачал головой.       — Нет уж, Лань Чжань, на этот раз будет по-моему. Тебе незачем оставаться тут на ночь. Лучше отдохни и принеси мне с утра что-нибудь вкусненькое. Договорились? — он постучал по его ладоням, а затем, потянувшись, украдкой поцеловал его в лоб. — Всё, иди! — выкрикнул он и опустил руки. Прошёл в угол камеры, лёг на матрас и отвернулся к стенке. — А я буду спать.       Лань Чжань ещё некоторое время простоял у камеры, отчаянно сжимая металлические прутья и словно пытаясь их сломать. Он смотрел на Вэй Ина, который вот так просто взял и как будто уснул. Удивительно, но спустя столько лет Лань Ванцзи внезапно ощутил отголоски того самого раздражения, что появились в нём в их первую встречу. Его злило то, как юноша наплевательски относится к собственной судьбе. Да, возможно, всё действительно закончится хорошо, и его план сработает — он и поймает Гуанъяо, и освободит себя. А если всё же нет? Что тогда делать?       «Прости, Вэй Ин, но если не получится, всё будем делать по-моему, — разжимая пальцы и опуская руки, подумал Лань Ванцзи. — Хочешь ты этого, или нет, но ты будешь рядом со мной».              Когда Лань Ванцзи наконец-то ушёл, Вэй Усянь облегченно выдохнул. Он перевернулся на спину и украдкой посмотрел по сторонам. Ему повезло, что в камере никого больше не было, да и к вечеру участок постепенно пустел. На самом деле, всё было не так уж и плохо, с ним обращались не как с заядлым преступником и даже принесли поесть… Если бы всё действительно шло по тому плану, о котором он говорил, то заключение здесь походило бы скорее на отдых, чем на пытку. И уж как-нибудь неделю другую он бы пережил здесь. Однако…       — У меня нет ни недели, ни другой, ни даже дня, — пробормотал он, ощущая знакомое жжение в правой руке. Наступила ночь. В участке оставались только дежурные офицеры, рядом с его камерой не было никого. Свет тоже не горел, сумрак пробивало лишь слабое освещение из других отделов. Вэй Усянь, напряженно сглотнув, закатал рукав и посмотрел на своё предплечье. Шрам ещё оставался, однако он странно набух и как будто стал свежим.       «Интересно, как это произойдет? — задумался Вэй Усянь. — На этот раз владыка сказала, что нет необходимости убивать себя. Значит, я умру от какого-нибудь сердечного приступа? Или что-то вроде того?»       — Как хорошо, что Лань Чжань этого не увидит… — пробормотал он, касаясь этого шрама. Он оказался очень горячим, к тому же, кожу вокруг него начало жечь. Поначалу Вэй Усянь ничего не чувствовал, кроме этого жжения. Его сердце гулко билось в груди, в ожидании собственной смерти, но через некоторое время Вэй Ин перестал его слышать. В ушах появился странный звон и давление, словно он оказался под толщей воды. В горле пересохло, перед глазами стал расстилаться туман.       — Значит, время пришло… — пробормотал юноша, едва различая собственный голос. Если это и была смерть, то она была однозначно лучшей из тех, что ему довелось пережить. Наконец-то не было боли и страха. Его сознание просто мутилось, а тело холодело и немело. Гулко бьющееся сердце постепенно затихало, и вскоре он перестал ощущать его вовсе. Пожалуй, ему очень захотелось спать. Его глаза уже и так были закрыты, стоило лишь сильнее закатить глазные яблоки, и он отключился бы совсем. Единственное, что было странным в этой смерти, он никак не мог сомкнуть зубы, ему показалось, что через рот из его тела что-то выходит. Вроде пара, тепла или энергии… Возможно, это была его душа.       — Вэй Ин!       Внезапно всё прервалось, поскольку кто-то схватил его за руку и с силой тряхнул. Ослабевший Вэй Усянь был вынужден открыть глаза. Его зрение не давало четко видеть вокруг себя, к тому же было темно, и всё же знакомые черты лица он рассмотрел. Сердце тут же болезненно встрепенулось в груди, а уголки глаз помимо тумана заволокло и слезами. Так не должно было случиться…       — Ты же ушёл… — прошептал он, с трудом цепляясь за его плечи, чтобы удержать свой корпус. — Тебя не должно быть здесь…       Дверь в его камеру оказалась открытой. Вэй Усянь не знал, как Лань Ванцзи зашёл сюда — возможно, он напал на полицейского и выкрал ключи. Возможно, просто попросил, видя, что Вэй Ину плохо. Это было неважно. Гораздо важнее и страшнее оказалось то, что он всё увидел.       — Ушёл… как я мог уйти, — прошептал тот, держа ослабевшее тело в своих руках. — Я просто хотел…       Губы Вэй Усяня скривились в горькой улыбке. Рядом с собой он заметил теплое одеяло и ещё какие-то вещи. Как же глупо было думать, что Лань Чжань действительно уйдёт просто так…       — Вэй Ин, что с тобой? — вне себя от страха спросил музыкант, не видя на бледном лице ни следа жизни. Однако Вэй Усяню не стоило даже начинать объяснять — он всё понял, лишь взглянув на его закатанный рукав и предплечье. Он помнил шрамы Вэй Усяня, и сейчас там остался единственный. Который уже исчез наполовину.       — Я не отпущу тебя, — прошептал Лань Ванцзи и, подняв его корпус, прижал тело к себе.       — Лань Чжань, прости меня… — юноша уже не мог держать голову прямо, поэтому та упала ему на плечо, а из глаз ручьями покатились слёзы, сдержать которые не было сил. — Я не хотел, чтобы ты видел, не хотел, чтобы тебе снова было больно… Эту жизнь мне дали лишь на время. У меня не получится остаться. Я должен уйти…       — Значит, я уйду вместе с тобой, — проронил музыкант, а Вэй Усяня словно ударили. Собрав остаток сил, он вцепился в плечи Лань Ванцзи и посмотрел на него полубезумным взглядом.       — Ни за что! — прохрипел он, чувствуя, как голос начинает ломаться. — Ты никогда этого не сделаешь, Лань Чжань! Я всё отдал тебе, лишь бы ты жил, и я не позволю тебе умереть…       — И я тоже готов отдать всё, чтобы ты остался, — вопреки Вэй Ину, его слова звучали очень тихо, но юноша отчетливо слышал каждое, несмотря на звон в ушах. Небытие так и тянуло его, голова снова безвольно поникла, а на щеках он ощутил стекающие слезы. И эти слёзы были не его.       — Почему ты снова это делаешь? — в отчаянии шептал Лань Ванцзи. — Почему я каждый раз должен терять тебя? Я десять лет прожил во тьме, неужели мне предстоит доживать в ней свою жизнь, когда ты снова уйдёшь?       — Лань Чжань, нет, не делай этого, — не на шутку испугавшись, простонал Вэй Усянь. Он снова ощутил своё сердце в груди, которое изнывало от боли. Но была ли эта боль его собственной?       — Я что-нибудь придумаю, — сбивчиво зашептал он, цепляясь за его одежду на груди. — Я обязательно что-нибудь придумаю! Верь мне, Лань Чжань!       — Вэй Ин! — испуганно воскликнул тот, когда тело юноши совсем обмякло в его руках, а руки упали на пол.       — Дождись меня… поверь мне… — одними губами прошептал Вэй Усянь, зрение которого погрузилось во тьму. — Я люблю тебя, я так люблю тебя, Лань Чж…       — Вэй Ин! — его голос прервался, а веки тяжело опустились. Тело сильно потяжелело в руках музыканта, а голова упала на бок. На бескровном лице не осталось никаких эмоций. — Вэй Ин! — он слегка потряс его за плечо, немного постучал по щекам, но в сознание юноша не приходил.       — Вэй Ин… — продолжал звать его Лань Ванцзи, уже понимая, что неизбежное произошло. Вэй Усянь его больше не слышал, Вэй Усянь ему больше не отвечал. Не видел его лица и не ощущал, как тот крепко прижимал к себе бессознательное тело.       — Я верю тебе, Вэй Ин, верю…       Больше ему ничего и не оставалось.