Девять жизней

      Лань Ванцзи, сколько себя помнил, всегда был олицетворением музыкальной академии Гусу вместе со своим братом. Если кто-то говорил «Гусу», то в памяти сразу всплывали братья Лань. Если кто-то говорил о Лань Ванцзи или Лань Сичэне, то тут же вспоминал о Гусу. Быть наследниками прославленного клана было почетно и невыразимо тяжело. Постоянно держать лицо, постоянно быть лучшим и не уронить честь академии, постоянно совершенствоваться и изучать что-то новое, не стоять на месте и двигаться вперед. Не показывать эмоций и слабостей. Не иметь другой жизни, кроме этой. Не иметь желаний, кроме желания служить музыке. И отец и дядя, и дед и прадед — все представители фамилии Лань прошли этот путь и были достойны нести родовое имя, отстаивая честь академии Гусу. Поэтому, неудивительно, что маленьких Ланей буквально с пеленок готовили к яркому и тяжелому будущему.       Поскольку родовые представители Гусу славились своей непревзойденной игрой на инструментах, считалось, что каждый, родившийся в семье Лань по умолчанию обладает каким-либо прирожденным музыкальным талантом. Поэтому им всё даётся просто и легко, они даже не прилагают усилия, чтобы добиться известности и играючи поднимаются на сцену. Однако, конечно же, это было не так. Каждый родившийся Лань не мог обладать врожденным талантом. Такое случалось, но редко, через два или три поколения. Отец и дядя младших Ланей были очень способными, но не гениальными музыкантами. Поэтому, когда родился Сичэнь, все ожидали, что в нём проявится нечто особенное. А от Ванцзи, как от младшего, этого ожидали ещё больше.       Обычно дети начинали обучаться музыке с шести-семи лет, но Лань Чжаня впервые усадили за инструмент в возрасте трёх лет. Сначала за гуцинь, потом за фортепиано. Конечно, тогда он слабо понимал, что происходит вокруг. Но было очень интересно дергать за струны или нажимать на клавиши, потому что они издавали звуки. Его наставником стал дядя — на тот момент, он возглавлял академию и слыл самым строгим преподавателем. К маленькому племяннику Лань Цижэнь оказался не менее строг. Даже больше, чем к остальным ученикам. Ведь Лань Ванцзи должен был стать лучшим. Не просто лучшим в академии Гусу, а лучшим во всей стране.       С тех пор, кроме самого первого раза, Лань Чжаню не позволялось просто так дёргать за струны или бить ладошками по клавишам. К каждому инструменту он должен был относиться с почтением и тонко чувствовать все звуки.       — Неважно, есть у тебя талант или нет, — говаривал дядя, когда у него что-то не получалось. — Ты станешь лучшим в любом случае. Придётся приложить лишь немного больше усилий.       И Лань Чжань прикладывал больше усилий. К шести годам, когда остальные дети только-только начали обучаться музыке, он уже играл программу старшей музыкальной школы, а то и колледжа. Он занимался. Сначала по четыре, затем по шесть, по восемь часов, а когда что-то не получалось, мог потратить всю ночь, лишь бы отточить неудачное место. Сложнее стало, когда пришлось посещать и общеобразовательную школу, совмещая все уроки и самостоятельные занятия. Но у него всё получалось. Вместе с братом он выступал на концертах, участвовал в конкурсах, занимая призовые места. Академия Гусу постоянно была в лидерах среди других учебных заведений. У всех на слуху — поговаривали, что у Ланей наконец-то появился маленький гений…       Правда, никто из них не знал, что на самом деле у Лань Ванцзи не было гениальности. Да, он был чрезвычайно способен и трудолюбив, но добился всего лишь благодаря своему ежедневному и упорному труду. Ему нравилась музыка, хотя особой предрасположенности к ней не было. С таким же успехом он мог заниматься любым видом искусств, да и вообще любой деятельностью. Но Гусу была музыкальной академией, а не художественной или математической, значит, он должен был играть. Вся его жизнь была расписана по часам, и пределы Гусу мальчик не покидал, если дело не касалось обучения или конкурсов. Детства, в понимании обычного ребенка, у него не было. Он не гулял с друзьями (поскольку тех попросту не было), не ел мороженого, не играл в видеоигры. А если оставалась свободная минута между занятиями, то он читал. Ему очень нравилось читать, и он жалел, что не может быстро выучить ту или иную пьесу, чтобы скорее пойти в свою комнату и почитать. Не удивительно, что в итоге Лань Ванцзи вырос немногословным и закрытым человеком, поскольку делиться своими мыслями было не с кем — его брат был так же занят, как и он, и на нём, как на преемнике директора, лежала ещё большая ответственность. Поэтому все свои размышления Лань Чжань мог выразить только в музыке.       К юности Ванцзи достиг значительных высот. Однако, с официальным поступлением в академию Гусу, как в высшее учебное заведение, предстояло преодолеть ещё больше трудностей. Ведь сюда стекалось много способных и талантливых музыкантов из всех уголков страны. Детские годы были лишь «баловством», просто подготовкой к тому мастерству, которым молодые люди должны были овладеть в академии. Конкуренция в старшем возрасте была гораздо выше, конкурсы значительнее, а слава и признание головокружительнее. Конечно же, каждый хотел стать лучшим из лучших и прославить своё имя на весь мир.       К Лань Ванцзи изначально все студенты относились с подозрением и недоверием. Многие считали, что поскольку он являлся родственником директора академии, значит, его ждали всяческие поблажки и поощрения в учебе. Ему можно было особо не стараться — он всё равно окончит академию, да ещё будет среди лучших. Лань Чжаню повезло, что он с детства ни с кем не общался, поэтому был далёк от этих слухов. К тому же, его никогда не волновало мнение чужих людей, а к своим эмоциям он никому и никогда не позволял прикоснуться, кроме брата.       Впрочем, кое-что всё-таки задело его внимание. Один человек… отличался от всех остальных. Лань Ванцзи был равнодушен к большинству людей и к их поступкам, какими бы глупыми или несуразными они ни были. Но ещё никто и никогда так не раздражал его, как этот парень.       Вэй Усянь. Его имя было несложно запомнить, после того, как он опоздал на вступительный экзамен в первый же день своего пребывания в академии. Его искали по всему зданию, даже включили громкую связь, и когда он, наконец, соизволил явиться, то в его серых глазах не было даже намёка на извинения или раскаяние. Пробормотав что-то невнятное по поводу того, что он «заблудился», юноша играючи достал свою флейту и начал выступать. Лань Чжань сдавал экзамен в другой группе, поэтому не слышал его, но сам факт того, что этот парень уже успел прославиться на всю академию с первых минут, его задел.       На самом деле Вэй Усянь в тот день нигде не заблудился. Он прекрасно ориентировался в пространстве и мог запомнить дорогу, пройдя по ней один раз. В академию Гусу он попал по рекомендации своего опекуна, в семье которого воспитывался с раннего детства. Цзян Фэньмянь был уверен, что юноша обладает настоящим талантом, поэтому настаивал на том, чтобы тот поступил в самую престижную музыкальную академию Гусу, где бы ему помогли развить талант и сделали бы профессиональным музыкантом. Вэй Усянь не хотел расстраивать дядю, который очень много сделал для него, поэтому внял его наставлениям и приехал в Гусу. Сам себя особо одаренным парень никогда не считал — да, у него неплохо получалось играть на флейте, но он прикладывал слишком мало сил для того, чтобы это было «хорошо». Сам себе он всегда ставил оценку «сносно», хотя семье его игра очень нравилась, особенно, старшей сестре, которая часто аккомпанировала ему на фортепиано.       До вступительного экзамена оставалось ещё немного времени, и Вэй Усянь искал пустой класс, чтобы разыграться. Однако, все кабинеты, мимо которых он прошёл, оказались заняты. Большинство абитуриентов разыгрывались или распевались в них. Вэй Усянь, углубляясь всё больше в сердце академии, прогуливался по коридорам старинного здания, изучал окрестности и закоулки. Академия Гусу была очень пафосным местом и скорее напоминала императорский дворец, нежели учебное заведение. Здание было построено очень давно и выдержано в традиционном стиле, в мягких светлых пастельных тонах. Определенно, ему здесь понравилось. Эта атмосфера была какой-то волшебной, ему очень хотелось бы здесь остаться и пожить некоторое время. К тому же, ему очень нравились окружающие музыкальные звуки — жизнь здесь буквально кипела, и Вэй Усянь хотел быть в самом центре событий.       Пройдя череду занятых классов, он вышел в безлюдный коридор. Сразу стало неожиданно тихо, и Вэй Ин подумал, что свернул куда-то не туда. Однако, в конце этого небольшого коридора была ещё одна дверь. Юноша радостно зашагал к ней, видя табличку с надписью «Малый концертный зал». Он подумал, что возможно, удача улыбнется ему тут, а если нет, он заиграет прямо в коридоре. Как вдруг, едва успев приоткрыть дверь, он услышал музыку.       «Ну вот, и здесь тоже занято…» — первым делом подумал Вэй Усянь и заглянул одним глазком. Ему стало интересно, кому так повезло, что ему достался не просто класс, а небольшой концертный зал, акустика в котором была намного лучше. На сцене сидел юноша, судя по всему, его ровесник или чуть старше. Перед ним, на изящном невысоком столике лежал гуцинь, на котором тот и играл. Вэй Усянь, услышав первые ноты, неожиданно замер, сам не зная, что его поразило больше: красота этого молодого человека или красота музыки, которую он создавал. Ему понравилось всё: и как тот сидел, прямо держа спину и чуть склонив голову, полностью сосредоточившись на произведении, и как двигались его руки, как мастерски длинные бледные пальцы касались струн и зажимали их, и как он, словно передавая свои чувства, насыщая каждый звук необычайными красками. Вэй Усянь слышал много выступлений музыкантов на различных инструментах, но так эти гипнотические звуки завладели им впервые.       «Я хочу присоединиться к нему», — внезапно мелькнула мысль и тут же переросла в страстное желание. Вэй Ин отошёл от прохода и спрятался за дверью, поднял флейту к губам и, поймав нужный такт, вступил. Не нарушив ход мысли, а дополнив его.       Лань Ванцзи, глаза которого были прикрыты, а лицо расслабленно, невольно вскинул голову, когда услышал, что в его мелодию вплелись нежные звуки флейты. В малом зале никого не было, но он понял, что кто-то стоит за дверью. Однако музыкант не прервался. Ансамблем он играл только со своим старшим братом, и Сичэнь тоже владел флейтой, поэтому для него это было не в новинку. И всё же, и тембр, и исполнение, и чувства были совсем иными. Лань Чжаню стало интересно, кто так легко и свободно смог подстроиться под его композицию, но ещё интереснее было продолжить этот удивительный диалог. Они говорили — Лань Ванцзи задавал темп и гармонию, а Вэй Усянь, стоя за дверью, отвечал ему, делая тяжелую и глубокую мелодию лёгкой и летящей. Обычно ему аккомпанировало фортепиано, поэтому звучание с гуцинем показалось невероятно глубоким и объёмным, охватывающим и разум, и душу.       Вэй Усяню очень хотелось полностью погрузиться во всё это. Он хотел подойти и встать рядом с красивым музыкантом в белом, чтобы их совместное творение стало ещё ярче. Лань Чжань, увлеченный таким живым исполнением, которое наконец-то приобрело нужные краски, заканчивать не стремился, смакуя каждый оборот и каждую ноту. Он очень любил гармонию, и сейчас она стала практически абсолютной, той, которой ему всегда не хватало.       Как вдруг, за одно мгновение, это идеальное совместное творение разрушилось.       Внезапно над дверью включился громкоговоритель, призывая какого-то Вэй Усяня прийти в экзаменационный зал на втором этаже и сдать вступительный экзамен. От неожиданности и грубого вторжения Лань Чжань прервался. Флейта тоже стихла, а голос в громкоговорителе повторил фразу ещё раз. Раздосадованный Ванцзи поднялся на ноги и вышел за дверь малого зала, желая узнать, с кем он играл дуэтом. Однако в коридоре никого не было. Наверное, именно в то мгновение он невзлюбил какого-то Вэй Усяня всей душой, поскольку тот разрушил удивительную гармонию в его жизни. Тем не менее, ему тоже стоило поторопиться на экзамен, поэтому, вернувшись в зал и захватив гуцинь, юноша отправился на второй этаж.       Экзамены были пройдены успешно, и даже опоздавший оказался в списке принятых студентов, причем с весьма высокими баллами. Лань Чжань и не сомневался, что займёт первую строчку, поэтому поразило его не это. Музыкант так и зацепился взглядом за имя Вэй Усяня — тот прошёл не просто с высокими баллами, он расположился на втором месте после младшего Ланя!       «Разве может столь несобранный человек так хорошо играть?» — всё удивлялся он. К тому же, в комиссии были и дядя, и брат. Неужели они закрыли глаза на его вопиющее поведение?       Впрочем, вопиющее поведение было не только на вступительных экзаменах. У студентов академии проводились как индивидуальные занятия с преподавателем, так и групповые, и парные. Причем начинались они с самого утра. На групповые занятия этот несобранный человек либо опаздывал, либо, если всё же умудрялся приходить вовремя, мог просто уснуть. А на некоторых общих лекциях его порой вообще не было. Правильный с головы до ног Лань Ванцзи никак не мог смириться с тем, что этот человек занял вторую строчку после него, ведь разница между ними была колоссальной.       Однако, в течение учебного процесса, он всё же понял, почему Вэй Усянь оказался так близко к нему, несмотря на своё разгильдяйство и безответственность. На общих лекциях он себя никак не проявлял, но когда наступало время специальных занятий с небольшим количеством человек, вроде сольфеджио, импровизации или композиции, Вэй Усянь сразу же привлекал к себе внимание. Он мог сидеть и качаться на стуле и написать двухголосный диктант с первого прослушивания. Мог смотреть в окно и наблюдать за птицами, а в следующую секунду создать музыкальную форму в заданной тональности. Он был невероятно сообразительным, с лёгкостью читал с листа, сочинял осмысленные небольшие музыкальные произведения, запросто подбирал аккомпанемент, ориентируясь больше на слух, чем на логику. Иногда с этим возникали проблемы на гармонии, где требовался логичный расчет оборотов с соблюдением всех нюансов построения. Но, впрочем, благодаря интуиции он не прогадывал и здесь.       — Я слышал, ты лучший студент в Гусу, — как-то вечером после занятий, когда они вдвоём остались в классе, начал разговор Вэй Усянь. Они часто пересекались, поскольку оба играли на традиционных инструментах, хоть и разных групп.       — Сейчас только первый год обучения, — коротко отозвался Лань Ванцзи, собирая нотные листы и карандаши. Сегодняшний диктант он написал из рук вон плохо (по собственным меркам), тогда как Вэй Усянь как обычно сдал свою запись самым первым. — Стоит делать выводы на последнем.       — Почему же. Мне стало всё ясно ещё в день экзаменов. Разве ты не помнишь? — он достал свою флейту из футляра и, приложив к губам, сыграл ту самую мелодию, которую исполнял Ванцзи в малом зале. Лань Чжань на мгновение замер, узнав композицию и похолодел от звуков флейты.       — Так это был ты… — несколько разочарованно проронил он, поняв, кто тогда играл за дверью в дуэте с ним.       — Хаха, судя по твоему выражению, ты хотел бы, чтобы это оказался кто-то другой, — прервавшись, усмехнулся Вэй Ин. — Может, хорошенькая девушка? — хитро спросил он. — Спешу тебя разочаровать, это действительно был я. Мне так понравилась твоя игра, что я захотел присоединиться. Думаю, раз ты не прервался, тебе моё исполнение тоже пришлось по душе, — отметил он.       Лань Ванцзи молчаливо опустил глаза. Он не мог не признать, что и в исполнительстве Вэй Усянь очень хорош, но сама личность этого человека отчего-то вызывала в нём гнев. Вэй Усянь снова заиграл, будто пытаясь успокоить страшного зверя, и младший Лань не шевелился до тех пор, пока тот не закончил.       — Что ж, Лань Ванцзи, — пробормотал юноша, ловко крутанув флейту пальцами. — Пока ты действительно лучший. Но тебе следует опасаться — я собираюсь превзойти тебя, — нагло заявил он, заставив Лань Чжаня поднять глаза. — В день вступительных я подобрался к тебе очень близко, — он начал ходить по классу, держа флейту за спиной. — Хотя, возможно, это благодаря тебе — тогда твоя игра так поразила и вдохновила меня, что я сам сыграл даже лучше, чем ожидал. Наверное, сейчас ты считаешь меня пустым местом, — снова усмехнулся он, ощущая на себе уничижительный взгляд чистых, как хрусталь, глаз. — Но я собираюсь стать твоим соперником. Наверное, это будет самый большой скандал в Гусу, когда лучшим студентов станет не кто-то из Ланей, а непонятный Вэй, — юноша снова рассмеялся. — Представляю лица твоих родичей — наверное, тебе тогда придётся несладко.       — Ты не сможешь, — коротко отрезал Лань Ванцзи, с силой сжимая кулаки, чтобы унять гневную дрожь. — С таким отношением ты никогда не станешь первым.       — С каким отношением? — невинно захлопал глазами Вэй Ин. — А, ты про то, что я не вкалываю часами, как другие студенты? Но мне это действительно не нужно, — он пожал плечами. — У меня и без многочасовых занятий вроде неплохо получается. Но если я немного позанимаюсь… пожалуй, и правда превзойду тебя.       Этот разговор Лань Ванцзи помнил очень долго, и каждый раз его пробирал гнев. Весь первый год обучения Вэй Усянь раздражал его от кончиков пальцев до кончиков волос. Но дело было даже не в тех словах, хотя они его и подстегивали. А в самой сущности Вэй Усяня и его безответственным отношением ко всему (безответственным по мнению Лань Чжаня, поскольку другие студенты и преподаватели считали его весьма выдающимся студентом). Пожалуй, с самого первого дня было понятно, что Вэй Ин очень талантлив. И его талант был именно таким, какой бы хотел видеть Лань Цижэнь у своего племянника. Врожденный дар, позволяющий идти более лёгкой дорогой и быстрее достичь вершины. Вэй Усяню и правда не требовалось очень много заниматься, часами заучивать наизусть, оттачивать технику. У него всё получалось как-то само собой. Для сложных произведений он, конечно, тратил больше сил и часов, но даже так его игра была на прекрасном уровне. Как технически, так и эмоционально. Словно музыку источало его сердце.       По Лань Чжаню это открытие ударило больнее всего. Да, пусть Вэй Усянь был бы обычным разгильдяем и тащился где-нибудь в хвосте, получая низкие баллы за успеваемость. Да, Ванцзи мог бы помочь и подтянуть нерадивого студента в ущерб себе. Это не так сильно подкосило бы его, как текущая ситуация. Одна мысль о том, что всё, чего он добился таким трудом, многочасовыми занятиями, постоянным самоконтролем и ограничениями, этому несерьёзному парню даётся так легко, раздражала его до онемения пальцев. Он мог пропускать занятия, мог спать на них или смотреть в окно, и всё равно был впереди всех остальных. Беззаботность Вэй Усяня и его талант стали краеугольным камнем в их отношениях.       Завидовал ли Лань Ванцзи ему? Возможно, да, хотя прежде никогда не сталкивался с подобным чувством. А возможно, и нет, поскольку он считал, что своим трудолюбием и упорством выстроил такую стену, что никто не сможет на неё забраться, как бы талантлив не был. Но Вэй Усянь подобрался очень близко, и Лань Чжань порой опасался, что тот собьёт его с вершины этой стены. Поэтому весь первый год обучения они конкурировали между собой не только на занятиях, но и на всевозможных концертах и конкурсах, оставив далеко позади себя остальных студентов. Лань Ванцзи был первым, Вэй Усянь всегда вторым, не отступая ни на шаг и дыша в спину. Порой Лань Чжаню казалось, что тот просто играет с ним в кошки-мышки, оставаясь на втором месте, ведь если бы он по-настоящему захотел, то мог бы стать первым.       Переломный момент случился на втором году обучения, когда их вместе поставили в пару для ансамбля, который являлся обязательным предметом в совместном обучении.       — Почему я должен играть с ним? — узнав об этом, Лань Ванцзи первым делом направился к старшему брату, который на тот момент преподавал в академии.       — Хм? Почему ты удивлён, — спросил Лань Сичэнь. — Ты ведь знаешь, как распределяются пары для ансамблей. Партнёры подбираются по способностям, чтобы слабый не тормозил сильного. И программа подбирается соответственно. Поэтому — слабые к слабым, сильные к сильным.       — Знаю, — сдержанно ответил Лань Чжань. — Но сильный студент может играть и с преподавателем. Я рассчитывал, что буду играть с тобой…       — Ванцзи, — мягко улыбнулся старший брат. — Я знаю, что с самого детства ты всегда был со мной, поэтому со мной тебе проще. Но тебе нужно уметь притираться и к другим людям. Думаю, общение с господином Вэем не принесет много трудностей — он умеет говорить за двоих, — с его губ слетел лёгкий смешок. — К тому же, он тоже играет на флейте, так что это тебе знакомо.       — Дело не в этом, — потупил взгляд Лань Чжань.       — Даже если он тебе не нравится, это не отменяет того, что он очень хорош. Хоть и не дисциплинирован. Возможно, вы оба сможете чему-то научиться друг у друга. Ведь несмотря на то, что вы разные у вас есть то, что вас объединит.       «Любовь к музыке? — размышлял Лань Ванцзи над словами брата. — Любит ли Вэй Усянь её? Или это лишь средство к достижению славы и популярности? А люблю ли её я?»       Особо страстных чувств Лань Чжань никогда не испытывал. Да, ему нравилось, очень нравилось погружаться в мир звуков, и это единственное, что было в его жизни. Возможно, он любил её, но страсти явно не испытывал. Гораздо более сильные чувства (хоть и негативные, но яркие), вызывал в нём этот человек.       — Какая удача, — хмыкнул Вэй Усянь, который играл на флейте, сидя прямо в коридоре на подоконнике большого окна, выходящего во двор. — Мы будем играть вместе. Ты рад, Лань Чжань? — он спрыгнул на пол и, улыбаясь, подошёл к нему, пытливо заглядывая в глаза. Они были одного роста, поэтому Вэй Усянь даже немного согнулся, пытаясь смотреть снизу вверх.       — На подоконниках запрещено сидеть, — проронил Ванцзи. — Не делай так больше.       — Хорошо, хорошо, — пробормотал тот. — Все классы вечно заняты, мне негде заниматься… — притворно вздохнул юноша. На самом деле, в западном крыле академии было много свободных классов, но Лань Ванцзи занимался в восточном. И Вэй Усянь почему-то всегда был здесь.       — Идём, — коротко бросил Лань Чжань и зашагал вдоль по коридору. Спустя пару секунд, Вэй Ин поравнялся с ним и, закинув руки за голову, начал поглядывать в его сторону.       — Похоже, всё-таки не рад, — через некоторое время ответил он на собственный вопрос. — Я так сильно разочаровал тебя? Я ведь очень старался быть лучшим, чтобы попасть в пару с тобой.       — Ты решил быть моим соперником, — Ванцзи, остановившись у закрытой двери, достал из кармана ключ. — Но так ни разу и не стал первым, — он открыл дверь и распахнул её перед Вэй Усянем. — Проходи, будем заниматься здесь, — входя первым, добавил он.       — Ого, у тебя есть свой класс? Неплохо, — ухмыльнулся Вэй Ин, тут же вбегая и останавливаясь возле рояля. — Ну… прошёл всего год, я ещё успею стать первым, — подмигнул он.       — Ты прикладываешь для этого недостаточно усилий, — Лань Чжань сел за рояль и взял из стопки нот слева самые верхние. — Или ты на самом деле этого не хочешь, — тише добавил он.       — Возможно, у меня есть свои мотивы, — Вэй Усянь подошёл ближе к нему и склонился над пюпитром. — Ты будешь играть на рояле?       — Первое время. Так проще искать то, что подойдёт. Произведений для гуциня и флейты не так много, проще сделать переложение. Возьми, — он передал ему стопку нот. — И выбери то, что понравится. А я выберу то, что понравится мне. Посмотрим, насколько наши вкусы схожи.       Вкусы, к удивлению Лань Чжаня, оказались весьма схожи, несмотря на противоположность характеров. Им обоим понравились близкие по духу композиции, которые полностью раскрывали их стремление выразить себя в музыке. Преподаватель одобрил их, и юноши приступили к разучиванию. В основном они занимались самостоятельно, по вечерам. Лань Ванцзи ожидал, что безответственный Вэй Усянь будет приходить через раз или причитать о том, что они слишком долго играют и он устаёт. Однако, мало того, что он приходил вовремя, ни разу не пропустил их совместные занятия, так ещё и очень удивлялся, когда музыкант объявлял о завершении их занятий. Хотя играли они по нескольку часов подряд. И почему-то, когда Вэй Усянь начинал играть, всё раздражение и гнев сходили на нет. Хотелось лишь слушать его и сливаться с ним в идеальной гармонии звуков.       — Я думал, что ты не любишь много заниматься, — как-то раз отметил Лань Чжань после успешного выступления. Они сдали экзамен, и их ансамбль признали лучшим среди студентов. После этого можно было немного отдохнуть, однако, и тот и другой, как по расписанию, снова встретились в классе.       — Ммм? — протянул Вэй Усянь, не совсем поняв вопрос. Он вновь сидел на подоконнике, но теперь Ванцзи не делал ему замечаний.       — Мы много играли вместе, и ты ни разу не пожаловался, что это слишком долго, — пояснил младший Лань.       — Ох, не знаю, — пожал плечами Вэй Усянь. — Время каждый раз летело так незаметно, что я совсем не почувствовал, что долго. Наоборот — мне показалось, что было мало.       — Мало… — рассеянно протянул Лань Чжань. — Думаешь, мы недостаточно сыгрались?       — Нет, дело не в этом, — улыбнулся юноша. — Мы сыгрались замечательно. Дело не в технике. Просто… мне хотелось подольше побыть с тобой.       — И почему же? — удивился Ванцзи.       — Неужели непонятно, — вздохнул Вэй Усянь. — Потому что я восхищаюсь тобой, — признался он, и глаза Лань Ванцзи невольно распахнулись. — Лань Чжань, ты же такой замечательный! Действительно лучший, — высказался Вэй Ин. — Я почти два года наблюдаю за тобой и каждый день убеждаюсь, что не видел и не слышал более тонкой и красивой игры. Ты будто в каждый звук вкладываешь часть своей души, твои техники совершенны и отточены, ты заставляешь других плакать и смеяться, хотя сам кажешься равнодушным… Я вижу, сколько труда и эмоций ты вкладываешь в каждое произведение, и это вызывает уважение. Я не такой, — усмехнулся он. — Я никогда не вкладывал самого себя, и моя игра по сравнению с твоей кажется такой грубой и примитивной, что порой мне даже стыдно быть с тобой в ансамбле и портить твою утонченность моей грубостью…       — Вэй Ин, — неожиданно эмоционально позвал его Лань Чжань, отчего тот прервался. Ванцзи обычно говорил негромко и бесстрастно, и разительная перемена удивила Вэй Усяня. — Это не так, — чуть спокойнее продолжил младший Лань. — Я был неправ, — неожиданно им завладело невиданное ранее смущение. — Я считал тебя поверхностным и безответственным, но это не так. Наша совместная игра показала мне это. Через твою музыку я почувствовал гораздо больше, чем сказали твои слова. Ты исключительный, — выдал он, на что глаза Вэй Усяня округлились.       — И в чем же моя исключительность? — изумился он. — Уж кто исключительный, так это ты.       Лань Чжань покачал головой.       — Твоя игра не грубая и не примитивная, она идёт от самого сердца. Ты не поверхностный. Ты можешь глубоко мыслить и чувствовать и понимаешь всё с первого раза. При должном обучении из тебя получится настоящий гений.       «Чего не скажешь обо мне. Я уже достиг своих высот, но тебе есть куда подняться выше», — про себя добавил он. — Сейчас ты — как необработанный алмаз. Но в руках мастера будешь сверкать.       — Хммм, — загадочно улыбаясь, протянул Вэй Усянь. Он спрыгнул с подоконника и подошёл к Лань Ванцзи, сидящему за роялем. Встав у него за спиной, он неожиданно положил руки ему на плечи и, склонившись, шепнул на ухо, вызывая странную дрожь в теле.       — Так может, молодой мастер Лань отшлифует меня? Я не против сверкать в его руках.       Лань Ванцзи, сидя неподвижно, уставился на основание пюпитра, видя в гладкой поверхности своё искривленное отражение. Ему неожиданно стало очень жарко. Вэй Ин не просто прижался к нему, он буквально навалился на плечи и спину. Лань Чжань попытался шевельнуться, но тело отчего-то не слушалось.       — Я буду строг к тебе, — на одном дыхании проронил он, пытаясь взять себя в руки.       — Я не против, — ничуть не испугавшись, ответил Вэй Ин. — Ты будешь заниматься со мной до глубокой ночи?       — Если потребуется, — так же ровно произнёс он. — Но лучше рано утром.       Вэй Усянь, сморщившись, уткнулся лбом в его затылок и вздохнул.       — Ладно, я готов на всё, — через несколько секунд выдохнул он. — А вот ты готов, что своими руками отдашь мне первое место?       — Я не проиграю, — тут же возразил Лань Ванцзи, наконец стиснув его руки и сняв их со своих плеч.       — Хех, посмотрим, мастер Лань, — хитро ухмыльнулся Вэй Усянь.