Одеяло для одного. И ледяная, чёрная Зимняя ночь... О, печаль!
Мацуо Басё
______________________
Буря за окном завывала так громко, что разбудила омегу задолго до рассвета. Скрежет сухих снежинок об стекло бил по чувствительным ушам, протяжный вой заставлял шерсть на хвосте вздыбиться, мерцающие свечи отбрасывали на стены причудливые тени. Хёнджин поднялся с постели, поправляя ночную рубашку и, надев поверх неё ханьфу, тихо вышел из спальни. Прямо за дверью стоял Сынмин, который, заметив, как открылась дверь, перевёл на омегу обеспокоенный взгляд. — Испугался? — Шёпотом спросил пантера. Хёнджин, помявшись, неуверенно кивнул и встал рядом с ним, совсем не по-королевски оперевшись спиной об стену. — Ты же не сможешь зайти ко мне, да?.. — С угасающей надеждой спросил ирбис. — Нет, извини. Сейчас будет обход. Да и потом, мало ли кто выйдет ночью из спален, а меня нет на посту. — Виновато ответил альфа. — Тебе тоже лучше пойти попробовать ещё поспать. — Не хочу. Слишком шумно и... Атмосфера жуткая... — Вздохнул Хёнджин, смотря в окно напротив, за которым сильный ветер почти до земли гнул высокие сосны. — Пойдём в библиотеку? — Зрение испортишь. — А мы не будем читать. — Улыбнулся хитро омега и, заперев дверь, повесил на ручку чёрный шнурок с кисточкой, как делал всякий раз, когда уходил. — Кстати, если что, я бы мог сделать то же самое, если бы ты зашёл ко мне. — А если я буду выходить и кто-то увидит? — Улыбнулся Сынмин его милой наивности. Хёнджин тяжело вздохнул и тоже улыбнулся. — Ладно, ладно.____________________
В библиотеке было темно, тихо прохладно. Омега прошёл вдоль уходящих к потолку рядов с рукописями и, вытащив первый попавшийся свёрток, разложил на столе. Альфа зажёг две свечи и сел на длинную скамью напротив омеги. Хёнджин, не стесняясь, рассматривал золотые глаза, по-особенному мерцающие в свете свечей, чёрные уши, которые то поднимались, то опускались, то крутились в разные стороны, улавливая малейшие звуки в старой библиотеке. — Расскажи мне что-нибудь... — Тихо попросил омега, рассматривая пушистую чёлку, падающую на янтарные глаза. — Что именно, господин? — Спросил пантера и опустил глаза, почувствовав неуловимое касание к ноге. Опять этот хулиганский пепельный хвост. Хёнджин, считав красноречивые эмоции на чужом лице, тихо посмеялся, прикрываясь рукавом, и обвил хвостом чужую лодыжку. Сынмин двигаться не смел, к сожалению, почти не чувствуя из-за одежды и высоких солдатских сапог мягкого прикосновения. А хотелось бы. — Расскажи о своей службе. О том, как ко мне попал, например. — Улыбнулся омега, положив подбородок на мостик из сплетённых пальцев рук. — Не просто. — Улыбнулся Сынмин. — Много тренировок, чуть меньше конфликтов. — Увидев вопрос в чужих глазах, альфа объяснил: — Когда ты постепенно набираешь силу и с каждым боем получается уложить всё более сильного бойца, начинаются конфликты. Старшие альфы чувствуют конкурента и пытаются даже в повседневной жизни показать характер, подавить, сломать. Чтобы на поле ты был уже "готовенький", с нестабильной нервной системой. Чтобы переволновался, допустил ошибку и проиграл. — Тебя обижали? — Нахмурился омега. — Кто? Сынмин, улыбаясь, покачал головой. — Всё в порядке, это нормально. Это сделало меня сильнее и делает сильнее других. Если ты не можешь выдержать давления, то тебе не место среди императорских воинов. Слабых изгоняют, знаешь же? Омега кивнул, завороженно слушая рассказ. — Я понял это сразу. При мне выгоняли других. Я видел эту цепочку, ведущую к изгнанию, и знал, чего мне ждать. Когда я стал подниматься всё выше, я столкнулся с этим. Старшие альфы могут дёргать тебя днём, могут мешать спать, могут гонять просто так, на тренировках давать лишних несколько кругов, подговаривать на обеде поваров, чтобы давали меньше еды, и многое другое. Но у меня была цель, у меня было желание остаться здесь. Я не хотел возвращаться в те условия, из которых выбрался таким трудом. Ради этого я терпел, сражался и старался показать себя. — Это видно. Ты такой... Суровый. — Улыбнулся невинно омега. — Самый настоящий воин. Сынмин тихо посмеялся и пожал плечами. — Работа. — А что тебе нравится? Помимо работы. — Что нравится?... Не знаю... — Задумался альфа, переведя взгляд на тёмное окно. — Я не помню, чем занимался в детстве. Бегал с остальными по улицам, стрелял по песчаным фигуркам из самодельных луков... — Улыбнулся он, собирая крупицы детских воспоминаний. — А потом я переехал в другой район к друзьям родителей, и как-то не нашёл занятий... Хёнджин опустил глаза, вспоминая болезненные для альфы события. — Не грусти, это было слишком давно и уже прошло. — Тихо проговорил альфа. Угольные уши резко повернулись к дверям, а следом повернулся и альфа. Высокие двери медленно открылись и в библиотеку вошёл омега в форме рабочего. Он кинул беглый взгляд на них, низко поклонился, прошёл к рядам со свитками и, вернув на место взятую ранее рукопись, так же тихо ушёл. Хёнджин проводил его взглядом и повернулся к альфе. — А сейчас что тебе нравится? Может... Не знаю, прогулки? — Хёнджин, я рядом с тобой целый день. — Улыбнулся пантера. — Мне некогда искать занятие. Моя первостепенная задача — твоя безопасность. Остальное не важно. — А ты думал когда-нибудь о том, чтобы завести семью? — Пока нет. По крайней мере, не думал об этом серьёзно. Хёнджин ненадолго задумался, опустив глаза. Сынмин, рассматривая нежные черты лица, скользил взглядом от глаз к губам, подбородку, носу и пушистым ресницам, позволив себе немного наглости. Тем более с позволения. — А каким бы ты хотел видеть своего омегу? — Спросил Хёнджин, резко подняв на него глаза. Альфа, встретившись взглядом с ясными голубыми глазами, едва не подавился слюной от неожиданности. — М-м... Не знаю. Наверное, чтобы был тихим, спокойным, чтобы был верным, любящим. Чтобы я мог, например, после работы прийти домой и поговорить с ним о чём-то. Послушать, как прошёл его день... — Проговорил Сынмин, смотря в мерцающие синевой глаза, и перевёл взгляд на свечу. — У тебя есть на примете кто-нибудь? — Склонив голову вбок, спросил омега. — Хочешь, я поговорю с отцом и мы что-нибудь придумаем, чтобы ты мог с ним чаще видеться? — Не надо. Я ещё не нашёл то, что мне нужно. — Ответил пантера и резко поймал чужой хвост своим. Хёнджин распахнул глаза, поняв, что его поймали и играть с чужим хвостом больше не выйдет. Альфа коротко улыбнулся, почувствовав, как извивается мягкий хвост, пытаясь вырваться, но быстро сдаётся и обмякает под весёлые искры в голубых глазах. — Поймал, молодец, теперь отпусти. — Улыбнулся Хёнджин, вновь дёрнув хвостом. Сынмин отпустил. Мягко, будто погладив по всей доступной длине. Как и ожидалось, спокойствие длилось недолго. Хёнджин, видимо, устав от разговоров, опустил глаза на бересту и принялся читать, а хулиганистый хвост медленно подкрался к хвосту альфы. Пантера почувствовал лёгкое касание и с тихим шорохом пепельный хвост резко спрятался, опасаясь быть пойманным. Спустя несколько секунд пушистый набег повторился, но Сынмин решил бездействовать и ждать. Хвост тем временем коснулся щиколотки и остановился. Не получив никакой реакции, медленно пополз выше и замер на чужом колене, нервно дёргая самым кончиком. Сынмин делал вид, что ничего не видит и не чувствует, а пейзаж за окном — самая интересная вещь в его жизни. Пушистый хулиган опустился вниз, нагло коснулся чёрного хвоста и стремительно скрылся под тканью красного ханьфу ещё на несколько секунд. Сдержать улыбку было сложно, но альфа справлялся. Хёнджин всего на секунду поднял глаза и, убедившись, что тот занят, вернулся к чтению. Хвост же, выбравшись из укрытия, пополз по направлению к чужому и, игриво ударив, вновь скрылся с места происшествия. Жёлтые глаза искрились смехом. Голубые — любопытством и азартом. Пепельный хвост вновь вышел на разведку, мягко обвился вокруг чужого и, почувствовав, как тот дёрнулся в ответ, ещё быстрее вернулся под мягкую ткань. Хёнджин играл. Сынмин позволял. Хвост действовал. Столкнувшись с чужим, снова обвился вокруг пушистой змейкой и замер в ожидании. Чёрный хвост снова дёрнулся, пепельный — испуганно вздрогнул, ослабив хватку, но, не дождавшись поимки, вновь обвился вокруг хвоста стражника. Хёнджин, оторвавшись от чтения, поднял на него глаза, прищурившись и сдерживая улыбку. Сынмин повернулся, заглядывая в небесные глаза напротив. Хвост омеги мягко сдавил и расслабился. Пополз выше, продолжая обвиваться. Тогда-то угольный хвост и схватил его. Хёнджин, заливаясь звонким смехом, дёрнул хвостом и, когда альфа отпустил, смущённо отвернулся. Сынмин, не сдержав улыбки, осмотрел розовые щёки и сощуренные от улыбки глаза. Даже жалко, что такое милое и невинное существо достанется, скорее всего, какому-то тирану с величайшим чувством собственной важности. Омега тихо зевнул, прикрываясь рукавом и, аккуратно свернув бересту, со вздохом перевёл взгляд на окно, за которым буря постепенно стихала. — Завтра будет холодно. Не выходи из комнаты лишний раз. — Проговорил тихо пантера и, встав, отнёс свиток на место. Хёнджин ждал у выхода, сложив руки у живота. Сынмин, подойдя, открыл для него дверь и, проверив коридор, позволил выйти. Идя следом, он смотрел на пушистый хвост и понравившееся ему пятнышко в виде сердца. От омеги неизменно пахло цветочным маслом и совсем чуть-чуть благовониями, которые он жёг перед сном, но уже совсем скоро он станет взрослым и начнет пахнуть соответствующе. По-омежьи. Интересно, сменит ли император его охрану? Не почитает присутствие рядом альфы небезопасным? Сынмин не хотел бы покидать омегу, потому как, к своему сожалению, за десять лет привык к нему. Альфа видел его ребёнком, видел, как тот капризничает, не желая возвращаться с прогулки домой; видел, как плачет, найдя замёрзшую птицу; видел, как рисует на снегу счастливое будущее для каждого из своих знакомых. Видел, как постепенно он становится взрослым и убедился в этом окончательно, когда омега с последней прогулки послушно вернулся во дворец после первой же просьбы. Хёнджин завёл ушки назад, уловив тихий вздох и, замедлившись, остановился и повернулся, не дойдя до своей комнаты с десяток шагов. — Что тебя тревожит? — Шёпотом спросил он, глядя в тёмное золото глаз. Сынмин качнул головой. Ни к чему ему лишние переживания. — Это что-то личное?.. Я могу помочь? — Заломив в волнении брови, спросил ирбис. — Всё в порядке, Хёнджин, спасибо за беспокойство. Нет ничего, с чем я не справился бы. — Тепло улыбнулся альфа, пытаясь отвлечь его. Хёнджин в манере отца на секунду прищурился, оценивая ответ и, решив, что это что-то слишком личное, медленно кивнул и двинулся по коридору. Пантера неслышно выдохнул, уловив чужой тихий вздох. Омега не показывал, но явно был расстроен. Откуда Сынмин знал? Как-то понял. Почувствовал. Всё-таки, десять лет рядом... Барс вошёл в свою комнату, на секунду коснувшись чужого хвоста. Попрощался. Сынмин замер у двери и опустил глаза на свой хвост, который нервно дёргал кончиком, вспоминая мягкое прикосновение._____________________________
Холодный горный источник. Горсть воды не успел зачерпнуть, Как зубы уже заломило
Мацуо Басё
Хёнджин стоял на краю скалы, рассматривая бескрайние горы и снежные долины. Рядом неизменно стоял пантера, едва слышно фыркая от потоков ледяного ветра. Два хвоста уже привычно были обвиты вокруг друг друга, создавая плетёный серо-чёрный канатик. Хвост Сынмина от природы не был таким пушистым, а потому из импровизированного канатика пучками торчал пушистый хвост ирбиса, создавая эффект "колбаски". Сынмин, поделившись наблюдением, вызвал порцию омежьего смеха, звоном колокольчика разлетевшегося по долине. Из-за камня выскочил и побежал по склону вниз белый заяц, а следом за ним серая лисица. Хёнджин проводил их взглядом и, когда те скрылись в редком лесу, повернулся к Сынмину. Альфа, чувствуя на себе долгий взгляд, никак не отреагировал. Разве что прижал к голове уши, вызывая улыбку на чужом лице. — Тебе нравится мой хвост, а мне — твои ушки... — Прошептал ирбис и, медленно протянув руку, мягко коснулся подушечкой пальца краешка угольного ушка, задержавшись на чуть заострённом кончике. Сынмин от щекочущих ощущений дёрнул ухом. Омега тихо посмеялся и повторил, вызвав ту же реакцию. Ну что за хулиган?! — Тебе так нравится ко мне приставать? — Улыбнулся пантера, несильно сжав чужой хвост своим. — Я не сделал ничего плохого. — Улыбнулся омега, сжав его хвост в ответ. Сынмин скосил глаза на тонкие пальцы, вновь касающиеся уха и, прищурившись, прижал уши к голове. Повернувшись, он невесомо обхватил изящное запястье, второй рукой щекотнув пушистое пятнистое ушко. Хёнджин, тихо смеясь, вжал голову в плечи, прижимая уши к голове, и поднял глаза на него. Сынмин, любуясь голубыми глазами, повторил и отпустил омегу, что вырвался и отскочил, пряча улыбку рукавом. — Не нравится? — Улыбаясь, спросил он. — Щекотно. — Ответил ирбис и, обведя взглядом равнину внизу, мягко ткнул ладонью альфу в плечо и побежал. Сынмин, спустя несколько секунд размышлений, понял, что это предложение поиграть и со вздохом побежал за ним. По снегу, под холодным ветром. Под звонкий смех омеги и собственную улыбку, которая в последние несколько дней, кажется, не сходила с его лица. Хёнджин, придерживая одной рукой путающуюся ткань, сбежал со склона вниз и поднял глаза на бегущего за ним воина. Конечно, Сынмин держал дистанцию, позволяя нежному существу почувствовать себя с ним наравне. В любой другой ситуации, с любым другим альфой или омегой, Сынмин бы давно уже его поймал. Но Хёнджина расстраивать не хотелось; омега просто хотел поиграть. Взвизгнув от осознания того, что между ним осталось всего около двух шагов, Хёнджин снова побежал. Сынмин, глядя на то, как тащится по снегу мокрый хвост, улыбнулся, но в следующую секунду улыбка сошла с его лица, а Хёнджин, обо что-то споткнувшись, полетел лицом в снег. К счастью, быстрая реакция позволила воину поймать его в десятке сантиметров от снега. Хёнджин, пискнув, испуганно вцепился в его предплечье, на котором фактически висел. Пантера аккуратно поставил его на ноги и, невесомо касаясь, поправил задравшийся рукав ханьфу. — С-спасибо... — Проговорил омега и поправил спутанную красную ткань подола. — Наигрался? — Усмехнулся пантера. Хёнджин, улыбнувшись, покачал головой и, ткнув грудь альфы ладонью, снова побежал. — Ничему жизнь не учит... — Прошептал под нос альфа и побежал за ним. Пантера и не помнил, когда в последний раз смеялся, но за последние полчаса бега он делал это чаще, чем, кажется, за всё детство. Хёнджин, к счастью, больше не падал, а вполне нормально бегал, уворачивался от протянутых рук, пытающихся его поймать, и громко смеялся. Решив, что пора бы уже во дворец возвращаться, Сынмин прибавил скорости и, вытянув руку, легко ухватился за тонкое запястье. Хёнджин, круто развернувшись к нему, завалился на альфу и оба, не удержавшись, упали в сугроб. Ирбис, лёжа на чужой груди, смеялся в жёсткую ткань чужого ханьфу, едва не задыхаясь от смеха. Сынмин, выпучив глаза, смотрел на светловолосую макушку и торчащие ушки, одной рукой придерживая плавный изгиб чужой талии. Осознав, что прикасается к омеге, он одёрнул руку, будто ошпарившись об горячий котёл. Хёнджин же своего положения не осознавал и, оторвав лицо от чужой груди, стёр редкие слезинки в уголках глаз, смотря на пантеру, что лежал со странным выражением лица и, кажется, лёгким страхом, мелькающим на дне золотых глаз. Омега перестал улыбаться, продолжая смотреть в его глаза и гадать над причиной такой серьёзности. Что не так? Почему он больше не смеётся? — Пойдём во дворец? — Предложил воин и поспешил подняться, помогая встать и ему. Хёнджин, растерев замёрзшие ладони, потянулся к руке альфы, но, когда тот дёрнулся, омега прижал руку к себе, поднимая на него обиженные глаза. — Я тебя чем-то обидел?.. Сынмин, глядя в расстроенные глаза омеги, тут же взял его ладонь в свои руки, аккуратно растирая и согревая. Стоит объяснить?.. — Мне нельзя прикасаться к тебе. — Попытался объяснить пантера, но наткнулся на полный непонимания взгляд, опускающийся к своим ладонями в чужих руках. — Но сейчас... — Не в этом смысле, Хёнджин. Я могу брать тебя за руку или даже, например, в случае опасности обнять, но только за плечи, и только при необходимости. Например, если на тебя кто-нибудь нападёт и мне нужно будет спрятать тебя за собой. Ирбис кивнул, но, кажется, всё ещё не понял. — Когда ты на меня упал, я придерживал тебя за талию, чтобы ты с меня не скатился вниз по склону. — Прижав уши, тише произнёс альфа. — Этот жест допустим только при очень близких отношениях. Только между альфой и омегой, состоящими в союзе, помнишь? — Пряча глаза, ещё тише добавил он. Хёнджин отвёл глаза, заливаясь краской. И как он не подумал об этом раньше? Какой позор... Теперь Сынмин подумает о нём что-то ужасное?.. — Это случайность, конечно, но давай ты будешь осторожнее в следующий раз? — Мягко попросил Сынмин, увидев красноречивые эмоции на чужом лице. Хёнджин кивнул и снова поднял на него глаза. Такие чистые, голубые, красивые, совсем чуть-чуть подведённые чёрным в кошачьем стиле. Красивые... Омега, казалось, хотел что-то сказать, но передумал и, коротко улыбнувшись, пошёл в сторону дворца, не выпуская тёплую ладонь из мягкого захвата. На подходе к знакомому пейзажу чуть грубоватая рука аккуратно выскользнула из омежьей и легла по привычке на рукоять меча, с которым они шли на такие вот далёкие от дворца прогулки. Мимо шли несколько жителей соседней деревни и, глубоко поклонившись, пошли дальше, едва слышно шепчась о том, каким повзрослевший омега стал красивым. Хёнджин пропустил это мимо ушей, краснея и смотря на пушистые ветки елей, склонившиеся под тяжестью снежных шапок. Сынмин прятал улыбку, стараясь не смотреть на розовые щёки. Под ногами хрустел снег, где-то вдали кричал орёл, убегал, петляя, заяц в безопасную нору. Омега, не поднимая глаз, зашёл в свою комнату, на прощание коснувшись чужого хвоста своим, а через минут пятнадцать, прижимая к груди сложенные мягкие ткани, направился к императорским купальням. Сынмин тенью двинулся за ним и, пройдя по длинному коридору, остановился у дверей. Заглянув, он проверил пустое помещение и, позволив омеге зайти, остался за дверью. Хёнджин, обернувшись на закрытую дверь, потянул шёлковый пояс и повёл плечами, позволяя мягкой ткани соскользнуть с плеч и повиснуть на согнутых в локтях руках. По бледной коже груди скользнул красный луч, прошедший сквозь красное стекло окошка в самом верху комнаты. Омега опустил руки; с тихим шорохом ткань упала к его ногам и он, перешагнув её, по невысоким ступеням из камня спустился в неглубокий бассейн и сел на гладкий камень, следя за ленивыми движениями распушившегося в воде хвоста. Омега, опустившись в воду до уровня шеи, прикрыл глаза, устроившись на мягкой подушке, подложенной под голову. Он повёл носом улавливая какой-то новый интересный запах, и открыл глаза, принюхиваясь. Пахло чем-то знакомым, но в то же время, чужим. Омега знал этот запах, но сказать, откуда он и кому принадлежит, не мог. С интересом обведя взглядом комнату и продолжая принюхиваться, он наткнулся взглядом на ханьфу. Кажется, запах оттуда... Собрав все силы, разнеженный горячей водой ирбис подплыл к противоположной стороне бассейна и подтянул к себе плащ. Ткнувшись носом в ткань, он расплылся в улыбке, обнаружив, наконец, то, что его так привлекло. Терпкий древесный запах с нотками пряной вишни. Что-то отдалённо напоминающее алкогольный напиток, который он однажды рискнул попробовать на празднике. Хёнджин, прикрыв глаза, вдохнул запах поглубже и неожиданно для себя тихо замурлыкал. Испугавшись странного звука, он притих и поднял глаза на закрытую дверь. Успокоившись, он неуверенно вжался носом в ткань, снова вдыхая понравившийся запах, и реакция не заставила себя долго ждать. Омега вновь замурлыкал и инстинктивно потёрся щекой о мягкую ткань. С тихим всплеском воды он устроился поудобней и продолжил голову на скомканный плащ, наслаждаясь теперь не только горячей с маслами водой, но и запахом от ханьфу. Интересно, откуда он там взялся? Омега, выбравшись из воды, неторопливо обтёрся мягкой тканью для тела, затем волосы, уши и хвост. Последний подвергся ещё одной ступени ухода и омега, распределив несколько капель масла по ладоням, аккуратно прошёлся по мокрому хвосту. Он развернул сложенную ткань, что принёс с собой, и надел белую полупрозрачную рубашку, служившую нижним бельём. Поверх неё село тёмно-синее платье и расшитый камнями плащ на толстом поясе. Ирбис провёл гребнем по влажным волосам, нанёс на кожу у основания шеи несколько капель цветочного масла и вышел за массивные двери. Сынмин едва заметно повёл носом, уловив цветочный запах и в тишине пошёл следом, позволяя слугам пройти в купальню, чтобы убрать за омегой. — Пусть Минхо тебя заменит на остаток вечера и половину ночи. — Проговорил задумчиво Хёнджин, подойдя к своей спальне. Пантера кивнул, цепким взглядом безуспешно пытаясь поймать голубые глаза. Ирбис вошёл в спальню и тихо закрыл дверь. Альфа повернулся лицом к окну и опустил глаза на свой хвост, оставшийся без уже привычного прощания. До вечера в комнате царила идеальная тишина, а во время вечернего обхода Сынмин передал проверяющему просьбу Хёнджина и спустя несколько минут уступил тигру свой пост, гадая о причинах такого странного решения. Пантера вошёл в свою небольших размеров комнату и опустился на постель, прикрыв глаза. От служебной формы пахло цветочным маслом омеги и стражник, поднявшись, поспешил в купальни, прихватив с собой комплект чистой одежды. Тёмной ночью снится обоим искрящийся снег в редких лучах солнца. Слышен во сне звонкий смех, перекликающийся с низким, бархатистыми. Чувствует чувствительный нос сладкий запах цветов, смешивающийся с терпкой древесной вишней. Блестят в полумраке золотые глаза, любуясь голубыми. Неслышно шелестит пушистый пепельный в чёрных пятнах хулиганистый хвост, обвиваясь вокруг гладкого чёрного хвоста.